Физический контакт недопустим

      — Повтори ещё раз, мне точно послышалось, — мрачно произносит Натаниэль. — Ты действительно сказал «отмена текущего контракта»?       Переспрашивает он не просто так — условие кажется недопустимым, — но босс смотрит на него с прежней убеждённостью в том, что других вариантов не предусмотрено и ему нужно соглашаться на всё. Рука мистера Клозе всё ещё протягивает ему ручку для подписания согласия на конфиденциальную встречу для обсуждения договорённостей по новому контракту, но предложение оставить свой автограф над печатью агентства остаётся без внимания.       — Натаниэль, — обращается он к нему спокойно, — условия действительно выгодные. Я не стал бы предлагать тебе этот контракт, если бы не знал, что ты справишься.       — Я не могу соглашаться, пока не знаю деталей.       — Ты не узнаешь деталей, пока не подпишешь бумаги.       Эрик Клозе — профессионал своего дела. Натаниэлю приходилось работать в разных местах, но именно этот человек был максимально невозмутим ко всевозможным манипуляциям. Всегда одетый с иголочки, спокойный, собранный — он с непоколебимой уверенностью вёл своё дело, не поддаваясь на провокации и чётко осознавая свои права и обязанности. Будучи управляющим агентства по сопровождению, Эрик имел достаточный опыт в ведении бизнеса и каждое его слово было нацелено на получение прибыли, поэтому у него не было мотивов лгать, но…       — Это что, британская королева? К чему такая конфиденциальность?       В глазах Эрика отражается искренняя улыбка, хотя сам он лишь едва заметно приподнимает уголок губ.       — Почти, — он пододвигает по столу документ ещё ближе к краю. Это стандартная форма, запрещающая разглашение любой информации — Натаниэль знаком с ней, потому что подписывал уже сотню раз. Подписывал после заключения единоразового договора или же долговременного контракта. До встречи с объектом ему предлагают подписать такую форму впервые, да и такие сумасшедшие условия ему раньше никто не выдвигал.       Натаниэль чувствует, как сомнения скребут изнутри.       Когда он ехал сегодня утром в агентство для дежурной еженедельной встречи с боссом, то представить не мог, что ему предложат отказаться от текущего контракта. Договор с мисс Рейнольдс был исключительно выгодный — ему нужно было лишь сопровождать её в качестве партнёра на семейных мероприятиях. Будучи младшей дочерью в богатой семье, она привлекала к себе большое количество внимания, но не испытывала ни малейшего желания заводить отношения, полностью отдавая всю себя любимому делу. Семья была против её бизнес-планов, поэтому Элисон связалась с агентством и подписала полугодовой контракт на фейковые отношения с Натаниэлем.       Контракт означал, что он более не имел права принимать единоразовые заказы на сопровождение и должен был играть свою роль до истечения оговорённого срока во избежании огромной суммы неустойки.       Рейнольдс была богата — он влез бы в огромные долги, откажись от неё, но у него и не было повода. Элисон уверенно следовала контракту, никогда не переходила границы и в целом за эти пару месяцев показалась ему достаточно комфортным человеком.       Натаниэль уже нацелился на то, что в оставшиеся четыре месяца он больше не столкнётся с заказчиками, считающими, что имеют право залезть к нему в штаны.       — Я отказываюсь, — Натаниэль откидывается на спинку кресла, складывая руки на обтянутой чёрной водолазкой груди, но по его позе всё равно чувствуется напряжение.       Взгляд Эрика внимательный, он всматривается будто бы не в глаза, а в самую душу.       — Тебе напомнить, что отношения с заказчиком под запретом?..       Натаниэль даже бровь вздёргивает. Хочется спросить, похож ли он на влюбчивого идиота, но он не спрашивает.       — Я в курсе, спасибо, — отвечает он. Это почти не звучит как сарказм, потому что он реально в курсе. Натаниэль знает все правила наизусть, ему не нужно повторять их лишний раз. — Я отказываюсь, потому что не потяну неустойку.       — Неустойку оплатит агентство.       — Откуда у нас такие деньги? — скептицизм в вопросе ощущается кислинкой на языке. Это не его дело, вопрос больше риторический.       — Не наше агентство, — отвечает Эрик, и Натаниэль цепляется за эти слова.       — А чьё?       Эрик усмехается, прекрасно видя уловки своего подчинённого.       — Натаниэль Веснински, — с мягким укором произносит он. Хочется закатить глаза, но свои порывы приходится сдержать. — Давай договоримся так: ты пока не разрываешь контракт с Рейнольдс, подписываешь соглашение на встречу для обсуждения деталей, а после, если тебя всё устраивает, отзываешь старый и подписываешь новый.       — Встреча означает согласие, — скептически произносит Натаниэль. Это негласное правило — если он уже встречается с объектом, значит, дело за малым.       — Согласие означает твоя подпись на договоре, — поправляет его Эрик. — Даю тебе гарантию, что ты не потеряешь в деньгах.       Натаниэлю хочется выругаться, но делать это в кабинете босса — верх неприличия. Эрик знает, на что давить — всем им нужны деньги, но Натаниэлю — в особенности. Он не из собственного интереса подался когда-то в сферу элитного эскорта (не произносите это при Эрике, потому что он убеждён, что его агентство не имеет ничего общего с этим термином), просто это было удачно подвернувшееся место, в котором можно было заработать отличные деньги, всего лишь умело держа маску хорошего парня, отличного мужа или любимого партнёра.       — Я буду иметь право отказаться?       — Конечно.       Эрику хочется верить, у него честные глаза.       — Хорошо.       Мистер Клозе улыбается уголками губ.       — Встретимся завтра в полдень в переговорной. Я сообщу, что ты готов выслушать предложение.       Натаниэль вздыхает, осознавая, что в очередной раз поддался на провокации, и ставит свою подпись на соглашении о неразглашении. Приходится в очередной раз напомнить себе, ради чего он здесь — лишь ради денег.       — Почему не Хэммик, кстати? — оборачивается Натаниэль уже перед выходом из кабинета. Ники Хэммик — самый опытный сотрудник агентства, поэтому подобные предложения чаще всего звучали именно для него.       Эрик поднимает взгляд от папки с документами, в которую как раз убирает подписанные бумаги.       — Он занят.       На секунду кажется, что ответ звучит резче положенного, но эффект почти сразу пропадает.       Кивком прощаясь с боссом, Натаниэль думает, что ему показалось, а если и не показалось — это тоже не его дело. ***       На следующий день Натаниэль появляется в агентстве ровно за десять минут до назначенного времени. Переговорка представляет из себя отдельный кабинет с круглым столом, за которым проходят встречи с клиентами или их представителями. Из-за того, что чаще всего заказы на услуги поступают через интернет, кабинет куда больше ассоциируется у Натаниэля с периодическими планёрками, которые проводит Эрик для обсуждения успехов агентства.       В этот раз кабинет пустует, и Натаниэль, поздоровавшись с секретарём босса, первым занимает привычное место у окна. Погода сегодня отличная, и солнце из-за приоткрытых жалюзи подсвечивает его сзади, путая рыжие блики в небрежно уложенных волосах. В помещении чуть душно, поэтому тайная надежда на то, что переговоры не продлятся дольше получаса, царапается где-то под лопатками.       Ровно в двенадцать часов Натаниэль начинает подозревать, что здесь что-то не чисто. Ещё спустя десять минут получает сообщение от Эрика о том, что клиенты задерживаются. Ещё через пятнадцать слышит скрип двери и переводит на неё раздражённый взгляд, но вместо клиентов видит Ники, лохматая голова которого заглядывает в приоткрывшуюся щель.       — О, а ты чего тут делаешь? Я хотел вздремнуть, а мне Йен сказал, что тут занято.       Ники не дожидается приглашения и проскальзывает в кабинет, с любопытством оглядываясь, словно Натаниэль может где-то прятать своего собеседника.       — Йен — предатель, мог бы и прикрыть, — вздыхает Натаниэль, но коллегу не прогоняет. Уловив негласное разрешение, Хэммик расцветает в солнечной улыбке и едва ли не вприпрыжку спешит к дивану в углу кабинета, чтобы с радостным вздохом плюхнуться на него.       — Не обижай моего прекрасного мальчика, — смеётся Ники, который никогда не удерживается от своего желания подначить вечно смущенного секретаря, явно испытывающего симпатию к самому бесценному сотруднику агентства. — Ждёшь кого-то?       — Клиента, — неохотно кивает Натаниэль и тут же цепляет взглядом озадаченное выражение лица Ники.       — Ты же с той богатой цыпочкой контракт подписал?       — Эрик сказал, что… — Натаниэль коротко пересказывает содержимое разговора с Эриком. У него от Хэммика секретов нет, информации никакой о новом клиенте ещё неизвестно, поэтому и страх сказать лишнее отсутствует.       Судя по озадаченному выражению лица, Ники об этом слышит впервые.       — Но у меня сейчас даже однодневок нет, а контракт я закрыл ещё на прошлой неделе из-за появления реальных отношений у моего объекта, — он задумчиво кидает взгляд на дверь, словно через стену стараясь увидеть кабинет Эрика. — Он меня слить пытается что ли?       — Забирай, мне не жалко, — лениво отмахивается Натаниэль, сдаваясь и всё же включая пультом кондиционер. Кажется, это надолго.       — Вот уж нет, — беззлобно ворчит Ники, закидывая ногу на спинку дивана, и с широким зевком потягивается. У Ники есть своё определённое очарование, он красив и дружелюбен, но вот та же Рейнольдс забраковала его с первой же встречи — не всех устраивал такой типаж. — Я готов уйти на покой и смириться с тем, что пришло твоё время купаться в лучах славы.       Натаниэль чуть морщится. К чёрту такую славу, он не планировал делать карьеру в сфере эскорта. Ему нужно было лишь заработать денег, расплатиться с долгами и спокойно заняться своей жизнью. Возможно, из него вышел бы неплохой юрист?       Было бы забавно стать прокурором и засадить собственного отца за решётку.       — Тебе есть с кем уходить на покой? — хмыкает Натаниэль. «Покоем» они называют, как правило, тихую семейную жизнь без груза фиктивных отношений, хотя с этим утверждением ещё можно поспорить.— У нас как в проституции: хочешь уйти — приведи вместо себя двоих.       — Я привёл тебя, а ты за десятерых сойдешь, — смеётся Хэммик, и Натаниэль тоже улыбается, потому что смех звучит заразно.       И именно на этом моменте дверь в кабинет открывается.       Они оба синхронно оборачиваются к вошедшему и видят Эрика, за широкой спиной которого стоит не менее широкоплечий мужчина с толстой папкой документов в руках. Пусть он и одет в спортивную одежду, а лицо его не имеет ни малейшего оттенка высокомерия, именно эта папка доверия не внушает — Натаниэль уже предчувствует пункты мелким шрифтом и часы, которые предстоит потратить на изучение всего этого.       — Привет, босс, — озаряет кабинет своей улыбкой Ники, и мягкий взгляд Эрика встречается с ним.       — Ники, — имя Хэммика в исполнении Эрика звучит бережно. Он ко всем так относится, но к Ники почему-то особенно аккуратно. Возможно, из-за того, что они были знакомы уже много лет и когда-то начинали этот бизнес ещё вдвоём? — Оставишь нас?       — Секретики эти ваши, — с наигранным осуждением смеётся Ники и поднимается с дивана, направляясь к выходу. — Увидимся, — салютует он Натаниэлю и, обогнув Эрика, скрывается за дверью.       — Надеюсь, проблем с конфиденциальностью не будет? — спрашивает представитель клиента, оглянувшись на удалившегося Хэммика.       — Информация не уйдёт никуда дальше этих стен, — спокойно отвечает Эрик и показывает на стул напротив Натаниэля. — Присаживайтесь, приступим.       Спустя полтора часа голова у Натаниэля кипит от количества выдвинутых требований, и он старается толком не смотреть на мужчину, представившегося Дэвидом Ваймаком, чтобы не выдать раздражение в собственных глазах. Дэвид кажется не особо проницательным, но вот Эрик точно заметит тщательно скрываемые эмоции сразу, а у Веснински есть несколько причин на то, чтобы он не узнал его отношение к происходящему.       Непосредственного клиента, чьим агентом работает Дэвид, зовут Эндрю Миньярд, он является профессиональным игроком в экси и входит в основной состав сборной страны. Натаниэль про экси слышал и раньше, но никогда не испытывал особого интереса к этому виду спорта, стремительно набирающему свою популярность в последнее десятилетие, поэтому и сейчас смотрит на количество требований к себе с некоторым недоумением.       Британская королева отдыхает.       Здесь и строгое ограничение минимального количества встреч, и выезды по первому требованию, и фальшивое имя, и запрет на реальные отношения, на публичность, на коммуникации с прессой и едва ли не на собственную жизнь. Первое, что хочется сделать, когда Ваймак заканчивает говорить — спросить, можно ли дышать.       — Верно ли я понимаю, что мне запрещается появляться в публичных местах без своего клиента? — спрашивает Натаниэль, чтобы спросить хотя бы что-то, потому что ему уже сейчас хочется подняться, вежливо попрощаться и выйти из кабинета.       Он откажется. Он уже сейчас точно знает, что откажется, потому что это фактическое рабство, в котором его разве что не заставят выполнять домашние дела по дому.       И то не точно.       — Нет, — Дэвид тут же листает страницы, уверенно находя с первого раза нужный пункт — он наверняка знает здесь каждое слово наизусть. — Появляться в публичных местах вам разрешено, но вы должны сохранять анонимность.       — Сохранять анонимность, — повторяет Натаниэль. — Понял.       Нихрена он не понял.       Дэвид, кажется, догадывается об этом, потому что тут же поясняет:       — Тёмные очки, одежда… какая-нибудь неприметная, — он касается взглядом брендовой рубашки Натаниэля. Одежда его дорогая и качественная, но только потому что это часть его работы. Почти форма. — И да, капюшон — определённо, — показывает Дэвид неопределённым жестом на волосы Натаниэля.       — Конечно, — соглашается Веснински и надеется, что сарказм в его голосе не слишком очевиден.       Он не согласится на это ни за какие деньги.       — Это очень важный проект. После последнего…. инцидента, — Дэвид чуть мнётся, когда подбирает слово, — Эндрю выставили ультиматум, что ему пора остепениться.       — Инцидент? — Натаниэль листает договор, проходясь взглядом по пунктам. Часть из них выглядит адекватно, но большая часть требований — словно райдер скандальной звезды.       — Мистера Миньярда засекли папарацци во время водных процедур, — ровно произносит Эрик. Натаниэль поднимает недоуменный взгляд от бумаг. — С фанатками.       — И фанатами. Это было джакузи и водные процедуры они к тому времени уже успели принять, поэтому решили добавить порошка, — поясняет Ваймак с едва сдерживаемым гневом. Натаниэлю почти жаль беднягу, потому что речь о порошке, кажется, вовсе не стиральном.       Отлично. Просто замечательно. Ему предлагают стать фиктивным партнёром для спортсмена с наркотической зависимостью и тягой к отношениям, неотяжелёнными обязательствами. Что-то ещё забыл? Ах да, точно — бисексуальные оргии.       — Разве на его репутации не скажутся лучше отношения с девушкой? — предполагает Натаниэль, потому что это логично. Они живут в достаточно толерантное время, но отношения с какой-нибудь белой религиозной девицей оказали бы куда лучший эффект.       — Это было условие Эндрю, — пожимает плечами агент и стучит пальцем по первым строчкам, в которых указан пол предполагаемого партнёра. — Он не согласен на гетеросексуальные фиктивные отношения, так что мы вынуждены идти ему на уступки. Если с ним не соглашаться, он не поддаётся контролю.       Натаниэль вдруг понимает, почему солнечный и улыбчивый Ники не подходит на эту роль — этот горе-спортсмен сожрал бы его заживо за этот год.       Они пересекаются взглядом с Эриком, и тот догадывается о том, что Натаниэль в полушаге от того, чтобы озвучить свой отказ вслух.       — Контракт заключается на год, минимальное количество встреч — дважды в неделю, — подытоживает Эрик, не давая тем самым Натаниэлю открыть рот. — Озвучьте, пожалуйста, сумму аванса, мистер Ваймак.       Мистер Ваймак озвучивает.       Кондиционер работает на полную мощность, но Натаниэль чувствует, что ему становится тяжелее дышать.       — Аванс составляет одну третью от полной суммы годовой оплаты, выдаётся сразу после подписания контракта, — добавляет Дэвид. — Остальная сумма распределяется на помесячные выплаты, все сопутствующие траты обеспечиваются за счёт компании.       — Сопутствующие траты? — голос Натаниэля звучит хрипло, и ему приходится откашляться.       — Вы будете партнёром члена сборной команды страны, — поясняет Дэвид. Понятнее не становится. — Это дорогая, очень дорогая жизнь. Перелёты на матчи, одежда, рестораны, участие в благотворительных мероприятиях. Вас должно быть видно и слышно, а слух и зрение обществу, как правило, покупают деньги.       С этим сложно поспорить, и Натаниэль не спорит, стараясь осознать величину цифры, которую он услышал только что. По его расчётам уже спустя полгода такого контракта он полностью освободится от долга своему отцу, угрозы которого с каждым разом начинали обретать всё более ощутимые формы, сменить имя, покинуть ненавистную страну и навсегда распрощаться со своим прошлым.       Он планировал работать на этот долг по меньшей мере ближайшие шесть лет. Шесть лет, которые перечёркивали сраные полгода контракта с Эндрю Миньярдом.       — Физический контакт… — произносит Натаниэль, намереваясь напомнить о том, что за такие деньги он лично должен отсасывать клиенту каждый день по пять раз, а они вообще-то тут такими вещами не занимаются.       — Недопустим.       — Что? — сегодня у него определённо проблемы со слухом.       — Физический контакт недопустим, — терпеливо повторяет Ваймак. — Пункт двадцать седьмой, часть третья. Эндрю не переносит прямых прикосновений, на публике вам максимум придётся создавать видимость отношений — прикосновения через одежду разрешаются, но не более.       Натаниэль не сдерживается и бессознательно трёт переносицу, чувствуя нарастающую за ней головную боль.       Это звучит хорошо. Это звучит просто отлично, но идеальная память не даёт забыть о том, что уже было услышано. Натаниэль старательно напоминает себе о том, что это будет лишь ещё один проблемный клиент, которого придётся терпеть в течение года, но он терпел и не таких. Как выглядит Эндрю Миньярд, ему неизвестно, поскольку в договоре не прикрепляются фотографии, а зайти в интернет ради поиска прямо при представителе клиента было бы несколько неловко.       Да и разве не плевать, как он выглядит, когда за это платят такие деньги?       — После окончания контракта вам полагается премиальная выплата в размере двойного аванса, — добивает его Дэвид.       Натаниэль сдаётся. ***       Первая встреча для знакомства с Эндрю Миньярдом назначается спустя три дня после подписания договора. Эрику приходится успокаивать Ники, который совершенно случайно узнаёт о том, что первая встреча с клиентом у Натаниэля будет проходить в номере отеля, и вспыхивает яростным негодованием на ровном месте. Он знает некоторые детали только из-за того, что тоже состоит в агентстве и тоже подписывает соглашение о неразглашении — на этом настаивает Дэвид, который перед своим уходом выражает сомнение в том, что сотрудник агентства не только видел его лицо, но и знает, кем является Натаниэль Веснински в действительности.       Угомонить Ники удаётся только после заверений в том, что присутствовать они там будут не вдвоём.       Натаниэль подходит к стойке регистрации и коротко приветствует портье, который в ту же секунду натягивает на себя дежурную улыбку.       — Нил Джостен, — представляется он фальшивым именем, которое ему выдают для очередной истории любви между простым парнем и звездой мира спорта. — Меня ожидают.       — Конечно, мистер Миньярд в своём номере. Позволите вас проводить, сэр?       — Не стоит, — отказывает Натаниэль столь любезному предложению и просит объяснить, как он может найти дорогу самостоятельно.       Найти дорогу оказывается достаточно просто — Эндрю Миньярд, как и полагается мировой звезде, имя которой намертво въелось в заголовки самых горячих новостных сводок, снимает пентхаус. Поднимаясь на последний этаж в лифте под неназойливый лаунж на фоне, Натаниэль думает о том, что уже само появление его здесь — наверняка тоже затравка для прессы. Отношения редко появляются на ровном месте, они начинаются со слухов, недомолвок и догадок.       Как скоро появятся сплетни о том, что голкипер сборной по экси встречается с кем-то в отелях? Судя по тому, насколько внимательно и отчаянно фанаты следили за его личной жизнью — быстрее, чем сам Натаниэль покинет этот номер.       Ещё в переговорке, сразу после того, как Эрик с Дэвидом отвлекаются на обсуждение деталей договора между агентствами, Натаниэль достаёт телефон из кармана и находит в интернете фотографии Миньярда. Первым же делом поиск демонстрирует ему слитые в начале недели скандальные снимки с фанатами, так что волей случая выходит, что тело своего клиента Натаниэль видит даже раньше лица.       Тело его устраивает, — впрочем, не то чтобы кто-то спрашивал его мнение. Как выясняется минутой позже, космическая сумма выставляется по контракту всё же не из-за того, что объект уродлив, а исключительно из-за дурного характера.       Эндрю Миньярд красив, и поспорить с этим сложно. Натаниэль делает разумный вывод, что в его популярности стоит винить его лицо, но комментарии фанатов не дают обмануться — Эндрю хорош как внешностью, так и в спорте.       После десятка просмотренных видео становится ясно, что репутация плохого парня с невиданным талантом успешно делает ему имя не хуже пиар-кампании. Именно по этой причине ему долгое время спускали его выходки и позволяли делать то, что захочется — конечно, до тех пор, пока его скандалы не начали отбрасывать тень не только на его имя, но и на всю сборную.       — Привет, Нил! Проходи, — хлопает его по плечу Дэвид с порога, встречая так, будто бы они знакомы уже не первый год. Натаниэль чуть расслабляется, потому что действительно до последнего ожидает, что ему предстоит остаться наедине с Миньярдом, но наличие агента позволяет понять, что от своих слов Дэвид Ваймак не отступается.       Обращение по новому имени звучит непривычно, но Натаниэль пропускает его мимо ушей, понимая, что рано или поздно ему придётся смириться, делает шаг через порог и…       Взмах!       От удара клюшкой он уворачивается на рефлексах — в поддержании физической формы стоит сказать спасибо отцу, который раз за разом присылает к нему своих людей, стоит Натаниэлю просрочить свой долговой платёж хотя бы на день.       — Эндрю, твою мать! — восклицает Ваймак, тут же перехватывая клюшку из чужих рук, и отшвыривает её в сторону. — Тебя не задело, Нил?       — Расскажите ему тоже про недопустимость физического контакта, а то он, видимо, не в курсе, — холодно произносит Натаниэль и переводит взгляд на Миньярда.       Тот стоит среди номера с довольной ухмылкой и спрятанными в карманы руками. Тёмные глаза изучают нового знакомого почти жадно, хотя ему уже наверняка приходилось видеть его ранее в досье. Волосы в жизни смотрятся светлее, а сам Эндрю оказывается ниже, чем на фотографиях в интернете, и, кажется, Нил даже выше его на несколько сантиметров — это уже показатель. Скорее всего, будь Миньярд выше ростом, Натаниэлю точно пришлось бы с первых же дней контракта сращивать треснувшие рёбра.       — Контакт недопустим для тебя, про меня там ничего не говорилось, — коротко усмехается Эндрю, и его блядская улыбка вкупе со взглядом из-под опущенных светлых ресниц намекает на то, что клюшкой дело может не ограничиться.       Контракт уже подписан. Натаниэль чувствует себя так, словно попался на мошенников, которые пообещали одно, а потом оказалось, что ждёт его совершенно другое. Только вот от него никто не скрывал того, что его ждёт.       Теперь становится ясно, почему ему отказали во встрече с клиентом до момента подписания контракта.       — В твоей характеристике тоже почему-то пропустили пункт про то, что ты — отбитый ублюдок со склонностью к садизму.       Натаниэль знает, что играется с огнём, но ни единый пункт контракта не запрещал ему говорить то, что он думает, в присутствии своего клиента. У него было два варианта — или терпеть подобное обращение к себе весь следующий год, или заставить Эндрю самого отказаться от идеи доводить его с самых первых минут знакомства. Это не первый проблемный его клиент, но всё равно никто для Натаниэля не проблемнее его собственной семьи.       Эндрю смеётся и поднимает клюшку с пола, закидывая её на плечо. Он делает шаг к Натаниэлю неспешно и тягуче, но тот не отшатывается даже тогда, когда Эндрю останавливается от него в расстоянии полушага, внимательно всматриваясь в глаза. Таким младшего Веснински не напугать — не в этой жизни.       — Кажется, ты впервые сделал свою работу достойно, Ваймак, — насмешливо произносит Эндрю, не поворачивая к нему головы.       — Так, отошёл от него, — встревает между ними Дэвид, но к Эндрю не прикасается. Кажется, у него тоже есть свои правила, которые он не имеет права нарушать. — Нил, а ты проходи, садись за стол, будем знакомиться нормально, — он произносит это так выразительно, что сходу становится ясно, что ничего нормального здесь быть не может.       Представив их по именам, Дэвид приступает к короткому проговариванию всех пунктов контракта, которые Натаниэль за эти несколько дней уже и сам успел выучить наизусть. Неизвестно, насколько хорошо знает детали сам Эндрю, но своего агента он очевидно не слушает, разглядывая Натаниэля так, словно он задался целью изучить взглядом каждый миллиметр его тела. Под этим взглядом некомфортно, но выдерживать его приходится с нейтральным выражением лица.       Им не предстоит видеться наедине — они будут встречаться лишь в тех местах, где их могут и должны увидеть. Это исключало всевозможные попытки Эндрю досаждать ему какими-либо иными способами, кроме слов.       Натаниэль в очередной раз напоминает себе о сумме, которую он вытянет с этого вратаря с дурным характером, и о сумме, которую предстоит выплатить самому, если вдруг он не выполнит условия контракта.       Другая страна, другое имя, другая жизнь. Возможно, стоит выбрать Австрию? Он как раз любит немецкий язык.       Дышать становится чуть легче.       — Первый ваш выход в люди будет в субботу, — продолжает тем временем Дэвид. — Встречаетесь в ресторане в центре, Эндрю, ты должен быть там к восьми вечера. К восьми вечера, как меня слышно?       — К сожалению, предельно чётко, — почти мурлычет Эндрю, подпирая подбородок рукой. Натаниэль всё более явно начинает ощущать себя каким-то экзотическим зверьком под наблюдением браконьера, но продолжает держать лицо. — У меня тренировка, я опоздаю.       — Ты приедешь вовремя, потому что мы уже купили журналистов, а тренировка заканчивается в семь.       Натаниэль замечает в чужих глазах мелькнувший холод, но тот исчезает быстрее, чем успевает там зафиксироваться, потому что Эндрю растягивает губы в ядовитой усмешке и всё же переводит взгляд на Дэвида.       — Я спортсмен, Ваймак. Спортсмен, а не цирковая мартышка, ты забыл?       — Напомни себе, что ты спортсмен, когда в очередной раз обдолбаешься.       Натаниэль не должен здесь присутствовать при обсуждении подобных проблем, но он уже давно привык к тому, что при сопровождении может услышать много лишнего, не положенного для его ушей. Он невольно задумывается о том, каким образом Эндрю умудряется обходить проверки на наркотики, учитывая то, что он играет в большом спорте, но всё же приходит к выводу, что вряд ли он имеет полноценную зависимость — скорее балуется и под строгим контролем собственного агента выходит из загулов ровно к игре.       Улыбка Миньярда выглядит опасно.       — Хорошо. Я понял. Не буду заставлять моего бойфренда ждать. ***       Конечно же, Эндрю, мать его, Миньярд, не приходит в назначенное время. Натаниэль честно ждёт первые полчаса, давая ему шанс появиться в дверях ресторана, но тот не появляется.       «Он не пришёл» — отправляет короткое сообщение Ваймаку и с ледяным спокойствием отпивает из бокала холодную воду, принесённую официантом вместе с меню. В подобных заведениях Натаниэль чувствует себя достаточно уверенно — услуги ведущего сотрудника агентства сопровождения могли себе позволить только обеспеченные люди, а потому чаще всего ему приходилось бывать именно в презентабельных местах.       Натаниэль испытывает жгучее раздражение от того, что у него не получается следовать установленному плану, потому что он привык выполнять свою работу на всю сотню процентов. Даже самые бесящие клиенты в конечном итоге оставались довольны его работой, но сейчас, смотря на ответ Ваймака о том, что Натаниэль может быть свободен до следующей недели в связи с обстоятельствами в лице мелкого непунктуального ублюдка, неприятное осознание возникает неожиданно ясно.       Он может упустить деньги не из-за того, что сам нарушит условия контракта, а из-за того, что Эндрю не позволит их выполнить со своей стороны.       — Где проходят его тренировки? — первое, что спрашивает Натаниэль, стоит только Дэвиду поднять трубку. Тот озадаченно молчит несколько долгих секунд, но им и некуда торопиться — впереди целый контрактный год.       — Вышлю локацию, — произносит Ваймак, с задержкой улавливая ход мыслей. — Представься на воротах, имени будет достаточно, чтобы тебя пропустили — я проконтролировал, чтобы тебя обеспечили всеми допусками. Только… без злоупотребления, окей?       Натаниэль уже успевает узнать, насколько безумными могут быть фанаты экси, поэтому соглашается без раздумий и уже спустя несколько минут выезжает на такси в направлении стадиона, мимо которого он проезжал столько раз, не представляя того, что однажды ему придётся пойти туда по своей воле на крайне странных условиях.       Пропускают его быстро, но он успевает услышать щелчок камеры сзади, когда проходит по тёмному коридору в направлении выхода на площадку. Охранник показывает ему, как найти Миньярда, который задерживается на тренировке уже после того, как все успевают покинуть стадион, поэтому он предполагает, что снимок сделал скорее он, чем кто-то из подкупленных журналистов, вряд ли имеющих доступ на закрытую территорию.       После темноты бетонного коридора свет стадиона слепит глаза, когда Натаниэль выходит на одну из трибун. Он даёт себе время привыкнуть к новому освещению и оглядывается. Трибуны полностью пустуют, но несложно представить, насколько громко здесь должно быть, когда они полностью наполняются людьми. Натаниэль чувствует себя несколько некомфортно даже из-за мысли об этом, потому что испытывает некоторые проблемы с нахождением в людных местах, но вместо дальнейших мыслей переводит взгляд на игровое поле, в дальнем конце которого слышны удары мячей и скрип обуви о паркет. В мертвенной тишине стадиона звуки слышны особенно громко, и на единственного бесшумного зрителя никто не обращает внимания.       Своего клиента Натаниэль, конечно, узнаёт сразу, а вот другого члена команды видит впервые, хотя и успевает в интернете мельком ознакомиться с составом команды. Он отправляет мяч за мячом с какой-то убийственной жёсткостью, не жалея вратаря.       Эндрю отбивает каждый из них.       — Ты тормозишь, — доносится голос темноволосового напарника Миньярда, всё равно остающегося недовольным результатом. — Угадывай направление ещё до того, как я делаю замах.       — Пошёл нахуй, Дэй, — огрызается Эндрю, а после этого вдруг кидает взгляд в сторону Натаниэля. За экипировкой Миньярда не видно лица, но отчего-то кажется, что решётка на шлеме скрывает хищную улыбку.       Кевину Дэю, личность которого Натаниэль определяет лишь по фамилии, лицо сокомандника, кажется, видно лучше, потому что он оборачивается через плечо и хмуро смотрит на нежданного гостя.       — Ты кто ещё такой?       — Нил Джостен, — отзывается Натаниэль и кивает подбородком на Миньярда. — Его парень.       Кевин смотрит на него, словно на досадную помеху, и оглядывается на Эндрю, который как раз стягивает с головы шлем. Его волосы влажные от пота и только сейчас становится ясно, что Миньярд тяжело дышит — неудивительно, учитывая нагрузки, которые он испытывает при таком агрессивном обстреле мячами. Натаниэль ни за что не признается, но, наблюдая за этими двумя, он вдруг осознал, почему этот спорт становится всё популярнее.       — Кто это? — дублирует вопрос Дэй уже более раздражённо.       — Мой парень, — усмехается Эндрю и делает приветственный взмах клюшкой в сторону Натаниэля. — Пришёл забрать меня. Не душка ли?       Кевин смотрит на Миньярда, словно на идиота, и Натаниэль из-за этого невольно испытывает симпатию к Дэю, поэтому опирается локтями об ограждение в том месте, где от него вверх не идут прозрачные защитные панели, вероятно, ограждающие зрителей от внезапного попадания мячом, и выжидающе смотрит на эту парочку у ворот.       — Твой парень в курсе, что у тебя тренировка?       Он говорит негромко, но достаточно напрячь слух, чтобы расслышать эти слова.       — Его парень в курсе, что она закончилась в семь. Меня, кстати, Нил Джостен зовут.       Кевин оглядывается на Натаниэля с таким видом, словно перед ним только что заговорила клюшка для экси. Приходится встретить этот взгляд со спокойной уверенностью, потому что на трибуне Натаниэль чувствует себя в безопасности — раз, Кевин не производит даже десятой доли от того впечатления, которое произвёл Эндрю — два.       Как минимум, потому что не кидается на него с клюшкой вместо приветствия.       — Он прав, ничего не могу поделать, придётся кинуть тебя прямо сейчас, — смешливо пожимает плечами Эндрю, продвигаясь куда-то в направлении Натаниэля, но вместо того останавливаясь у двери, ведущей куда-то под трибуны. — Догонишь, — подмигивает он Натаниэлю и скрывается за порогом.       Догоняет Натаниэль только спустя десяток минут — найти со зрительской зоны проход в раздевалки команды оказывается целым квестом, а просить помощи Кевина абсолютно бесполезно. Он находит раздевалку и видит на низкой скамье у шкафчиков уже знакомую вратарскую форму с третьим номером. Натаниэль ни секунды не удивляется, когда из-за ещё одной двери выворачивает обнажённый Миньярд, по бледному телу которого стекают капли воды. Из-за его спины идёт пар из душевой комнаты.       — Я тебя не дождался, — лениво опирается Миньярд плечом о косяк прохода, ни капли не смущаясь собственной наготы. Его тёмные глаза внимательно изучают реакцию Натаниэля, будто надеются подловить на чём-то. — Ты так внимательно смотришь мне в глаза. Мне нравится.       Натаниэль ведётся на провокацию и нарочито медленно проходится взглядом по чужому телу, подмечая бледную кожу в россыпи синяков и сбитые от падений на паркет колени.       — Ничего из того, что я не видел раньше, — отвечает он, намекая на фотографии, слитые в интернет.       Эндрю тихо смеётся и протягивает руку раскрытой ладонью вверх. Натаниэль молча поднимает со скамьи полотенце, делает шаг к душевой и именно в этот момент в помещение заходит Кевин Дэй. С его стороны слышится раздражённый мат и дверь тут же хлопает, снова оставляя их в одиночестве.       Отлично — лишний свидетель лишним не будет.       — Кое-чего всё-таки нет в интернете, — взгляд Эндрю ироничен, его губы изогнуты в кривой улыбке, когда он забирает из руки полотенце, чуть проскальзывая пальцами по тыльной стороне ладони Натаниэля.       Хорошо, что он заранее предупреждён о предпочтениях Эндрю Миньярда.       — Слухов о том, что ты остепенился? Тебе повезло, я здесь как раз для того, чтобы это исправить. ***       Первая официальная встреча на публике в роли партнёра Эндрю Миньярда происходит спустя месяц после подписания договора. За это время они успевают встретиться ещё семь раз — трижды Эндрю, видимо, из исключения появляется в оговорённое время, а ещё четыре раза его приходится снова забирать с тренировок, на которые Нила Джостена уже пускают без лишних вопросов.       Количество подозрительных взглядов со стороны сокомандников Миньярда постепенно сокращается, количество слухов про внезапно постоянного партнёра голкипера сборной страны — напротив, растёт. Натаниэль каждый раз с лёгким ощущением тошноты смотрит на снятые папарацци собственные фотографии в интернете, потому что публичная огласка не может его радовать, учитывая то, кем является его отец, но первая зарплата этого контракта, зачисленная на счёт, всё же приятно греет душу.       Он перечисляет все деньги отцу, перекрывая основной долг за всё время, что тот содержал его до совершеннолетия, и не получает в ответ даже короткого сообщения о том, что к выплате остались только проценты. Ему нравится представлять, что отец умер или сел наконец-таки в тюрьму, но тот напоминает о себе каждый раз при просроченной выплате. То, что он молчит сейчас, даёт лишь понимание того, что либо ему плевать на слухи о его сыне, либо он пока ещё с ними не столкнулся.       Благотворительный вечер, основанный лигой экси, посвящён детям, больным раком, и Натаниэль искренне считает это излишеством, поэтому на вечере выглядит несколько мрачно. Это легко вписывается в образ партнёра Эндрю, потому что тот вряд ли стал бы держать при себе нежного чувствительного мальчика, но Натаниэль всё равно привлекает к себе внимание.       Это нервирует настолько, что Натаниэль крадёт с подноса проходящей мимо официантки уже третий бокал с белым вином, но успевает только пригубить его.       — Спасибо, солнышко, — забирает бокал Эндрю прямо из-под носа и опустошает его буквально в пару глотков. Натаниэль смотрит на Миньярда осуждающе, но тот непоколебим. — Не могу позволить тебе напиться в одиночестве.       — Тут кругом толпа людей.       — Ты прав, — не спорит Эндрю. — Но это не значит, что ты не одинок.       Натаниэль невольно переводит взгляд на Миньярда, потому что тот сейчас звучит искреннее, чем обычно. Эндрю не смотрит на него — отстранённо разглядывает стенд с перечнем больниц-организаторов. Когда он серьёзен и отступает от своих привычных выходок, то становится похожим на того самого профессионального спортсмена, за которого борятся разные страны в попытке перетянуть ценного игрока к себе в команду.       Ещё когда Натаниэль только узнаёт о том, на каком мероприятии им предстоит встретиться, то поначалу не может представить Миньярда в деловом костюме. Во все их встречи он был в спортивной одежде, фотографии в интернете пестрели цветами его командной формы, а временами он одевался в какие-то дизайнерские шмотки и напоминал капризную рок-звезду со всеми этими цепями, крашеными в чёрный ногтями и пирсингом в брови.       Натаниэль ждёт встречи с ним этим вечером с лёгким насмешливым предвкушением, предполагая, что Эндрю будет смотреться немного нелепо в нетипичной для него одежде. Когда он видит его, то вынужден признать, что нет таких вещей, в которых Миньярд будет смотреться нелепо.       — Можно сфотографировать вас и вашего спутника, Эндрю? — подлетает к ним девушка с крупным фотоаппаратом. На её шее лента с бейджем журналиста, одобренного агентством, — она лишь одна из десятка людей, на протяжении всего вечера снимающих их со всех углов, но первая, кто осмелился подойти ближе и попросить разрешения.       Натаниэль знает, что Эндрю ненавидит сниматься — об этом говорит отсутствие его портретных снимков в интернете, которое на фоне миллионов фотографий со стороны смотрится действительно ощутимо.       — Конечно, — отвечает Натаниэль сам и чуть усмехается, когда Эндрю кидает на него острый взгляд.       Намеренно не замечая явного неодобрения, Натаниэль подходит ближе и останавливается совсем рядом, будто бы устраивая свою руку на чужой пояснице, но оставляя её буквально в миллиметре от тёмной ткани пиджака. Ему не нужно касаться Эндрю, чтобы чувствовать, как тот ощутимо напрягается всем телом и вскидывает на него предостерегающий взгляд, напоминая о правилах.       Натаниэль правила помнит.       Они слышат щелчок камеры ещё до того, как успевают оторваться взгляд друг от друга, но после всё же поворачивают головы. Журналистка сияет так, словно сорвала крупнейший куш, но всё же берёт себя в руки и просит посмотреть в объектив.       Уже к вечеру весь интернет пестрит единственной фотографией, где они смотрят друг другу в глаза на фоне толпы людей, словно ничего вокруг не имеет для них никакого значения. ***       Время идёт — Натаниэль привыкает к своему новому имени, привыкает к новому темпу жизни и даже очки перед выходом в магазин надевает уже по привычке. Престарелые соседи наверняка думают, что он успел сторчаться, потому что с открытым лицом он больше никогда не появляется на улице, а сплетни спортивного мира они вряд ли смотрят.       Фанаты личной жизни Эндрю Миньярда делятся на две крупных группы: одни оплакивают его разгульный образ жизни, другие — восторженно облизывают фотографии с Нилом Джостеном, крича на весь мир о том, что они идеально друг другу подходят. Натаниэль читает комментарии со смесью ужаса и веселья, потому что там его то угрожают убить в каком-нибудь тёмном подвале, то расписывают, что именно хочется с ним сделать во всех позах, будь они на месте Эндрю.       — Они одержимые, — произносит Натаниэль вслух скорее для себя, листая очередной тред в твиттере, но его слышит Ваймак.       — Ты сделал несколько ошибок в слове «ебанутые», — сообщает Дэвид, который сидит рядом с ним на скамье запасных и что-то увлечённо печатает в ноутбуке — кажется, очередной отчёт своему боссу.       С агентом Натаниэль находит общий язык быстро. Тот ответственно подходит к своему делу и, видя то, как профессионально Веснински выполняет свою работу, быстро отключает свою паранойю и переходит на более свободный стиль общения с ним. Они иногда встречаются на мероприятиях, а сегодня пересекаются на тренировке и первые минут сорок увлечённо обсуждают дерьмовый характер Миньярда.       — Он ночью опять был в клубе, — качает головой Ваймак и с глухим стоном откидывается на стену. — Как же его контролировать? Посадить на цепь?       Натаниэль представляет Миньярда на цепи и думает, что тут понадобится вольер, как минимум.       — В интернете всё тихо, никаких новых скандалов вокруг нашего монстра, — успокаивает агента Натаниэль, находя взглядом Эндрю. Тот скучает на воротах, пока защитники его команды не подпускают форвардов на его половину площадки в тренировочной игре. — Что там было на этот раз?       — Сосался с барменом у всех на виду, — Дэвид с мрачным видом бьёт по кнопкам, не отрываясь от них ни на секунду. — Мне охрана сообщила, ладно хоть никто не додумался сделать фотографии на память.       Натаниэль снова невольно переводит взгляд на Миньярда. Тот выглядит сонно — сказывается бессонная ночь и количество выпитого накануне алкоголя. Конечно, фиктивные отношения не ставят полный крест на его прежнем образе жизни, но Эндрю всё равно теперь уже действует аккуратнее, не попадаясь на камеры ни с кем, кроме Нила Джостена.       Или ему просто сказочно везёт.       Вопреки собственным словам в день встречи, Эндрю и сам не прикасается к Натаниэлю. На публике он постоянно держится совсем близко, но никогда не переходит черту, лишь иногда небрежно закидывая руку ему на плечо, когда надо привлечь чуть больше внимания, чем раньше. Натаниэлю в какой-то момент кажется, что Миньярд кто-то вроде мизофоба, нетерпящего прикосновения, но мизофобы, вероятно, не целуются с малознакомыми людьми в каком-то клубе.       Значит, дело в самом Натаниэле.       — Хэй, Джостен, — Кевин подбегает ближе к зоне запасных и останавливается рядом. — У вас какие планы на сегодня?       Команда тоже привыкает к нему — и к тому, что Миньярда периодически забирают после тренировок, не давая задерживаться дольше положенного, и к тому, что на трибунах или скамье запасных всё чаще начинает крутиться знакомая рыжая макушка.       — Собирались поужинать где-нибудь, — пожимает плечами Натаниэль, убирая телефон в карман. В этот раз купленных журналистов уже не было — в этом не было необходимости, потому что за ними и без того отчаянно следили в попытках подкараулить очередной удачный кадр.       — Отлично, поужинаете с нами, — командует Кевин, а Натаниэль хмыкает. Будучи капитаном сборной, Дэй постоянно переносил свои лидерские качества даже на простые фразы, из-за чего почти все звучали приказами.       — Эндрю не согласится.       — Он сказал, что ты принимаешь решения, — невозмутимо пожимает плечами Кевин.       На Эндрю снова скрещиваются несколько взглядов: на этот раз смотрит не только Натаниэль, но и Кевин с Дэвидом. Ощутив на себе чужое внимание, Миньярд салютует им от ворот, рядом с которыми разговаривает с тренером сборной.       — Он заболел? — с сомнением спрашивает Ваймак.       Натаниэль думает приблизительно о том же, но свои мысли вслух не озвучивает. Кажется, Миньярд старался исправить свой вчерашний косяк, потому что иных оправданий его поведению не было.       — Мы пойдём, — отвечает Натаниэль согласием.       Спустя полчаса Дэвид, которого на посиделки с командой предсказуемо не приглашают, прощается, не забыв пожелать удачи, и уходит, а Натаниэль остаётся дожидаться, пока команда переоденется. Первым выходит Джереми, который что-то старательно объясняет недавно купленному в команду Жану Моро — бывшему игроку французской команды, а следом за ним подтягивается ещё несколько игроков, включая Кевина.       — Если он не выйдет через пять минут, берём только тебя и идём в бар, — закатывает глаза Кевин.       — Дай ему навести красоту, — снисходительно усмехается Натаниэль, и все, за исключением не так уверенно знающего английский Жана, одобрительно смеются — Эндрю со своей привычкой задерживаться до последнего был уже локальной шуткой «для своих».       Натаниэль, к его собственному удивлению, своим становится достаточно быстро — его принимает даже Кевин, который поначалу категорически против присутствия незнакомых людей на тренировках. На их улучшившиеся отношения немало влияет двухнедельный запрет на игры, когда Дэй растягивает связки на ноге из-за неудачного финта и потому вынужден проводить все тренировки на скамье запасных.       Так же, как и с Ваймаком, с Кевином Натаниэль сходится на теме подколов Миньярда, который, конечно же, замечает взгляды в его сторону и каждый раз с каменным лицом демонстрирует им средний палец.       — Наконец-то, я думал тебя засосало в слив, — радостно хлопает Джереми Эндрю по плечу, когда тот выходит к ним. — Поедешь на мне, как всегда? — задаёт он вопрос, имея в виду машину — собравшиеся не могли уместиться в один автомобиль, поэтому им приходилось рассредоточиваться по разным салонам.       — Теперь езжу только на нём, — кивает Эндрю в сторону Натаниэля и демонстративно касается кончиком языка уголка губ. Кто-то присвистывает, кто-то смеётся, ещё кто-то неодобрительно гудит, осуждая подобную откровенность.       — Какая преданность, — смеётся Нокс и, видя чуть рассеянный взгляд Жана, тут же бросается ему объяснять сложности перевода.       Уже в машине Натаниэль заводит двигатель, оставаясь наедине с Эндрю Миньярдом, пресекшим любые попытки кого-то присоединиться к ним, и ощущает странную повисшую тишину между ними. Им всегда было, о чём говорить — Натаниэль рассказывал про прошлых клиентов, не распространяя при этом никакие личные данные, которые могли раскрыть их личность, сам Эндрю — делился своими выходками, а параллельно разговору они ни на секунду не переставали подтрунивать друг над другом, найдя в этом свой комфортный стиль общения.       Напряжённая тишина, которая чувствуется сейчас, нетипична.       — Что-то случилось?       Эндрю не отвечает, отводя взгляд куда-то в окно. Натаниэль не настаивает, выезжая на трассу и не произнося более ни слова. Захочет — расскажет сам. ***       Первая большая игра случается спустя три с половиной месяца после подписания контракта. За прошедшее время Натаниэль успевает побывать на всех товарищеских матчах, выучить правила игры и поимённо запомнить каждого из игроков команды. Последнее сделать оказывается легко — его зовут с собой на командные посиделки каждый раз на правах партнёра игрока основного состава, объясняя это тем, что рядом с ним Эндрю ведёт себя спокойнее.       Натаниэль не особо представляет, насколько они правы, потому что не знает, как вёл себя Миньярд раньше, но судя по тому, что он больше не пытается врезать никому клюшкой — результаты в его исправлении колоссальны.       Игра проходит во Франции, играют они против бывшей команды Жана, и потому напряжение, которое чувствуется среди игроков, искрит в воздухе. Они уверены в себе, потому что не просто так имеют звание лучшей команды в мире, но знают, что им предстоит полностью отдаться этой игре, чтобы одержать победу.       Натаниэлю тоже передаётся общее настроение, поэтому, сидя в вип-зоне и наблюдая за тем, как Эндрю появляется на поле со своей жуткой превосходительной усмешкой, он чувствует, как натягиваются внутри нервы. Он подаётся вперёд, вглядываясь в Миньярда, который выглядит уверенно и спокойно, словно ему никто здесь не ровня, и прячет похолодевшие пальцы в карман.       — Волнуешься? — голос Ваймака рядом звучит чуть иронично, хотя он тоже определённо переживает.       — Если они проиграют, Миньярд отыграется своим плохим настроением на мне, — произносит Натаниэль. Он немного юлит — ничего с ним Эндрю не сделает, скорее отправится снижать стресс по старинке, рискуя историей их преданных отношений.       — Не проиграют, — произносит агент уверенно. — Наши ребята — сильнейшая команда во всём мире, без преувеличения. Готов поспорить, у французов сейчас поджилки трясутся, так что это им стоит волноваться. Будут потом рыдать в подушку всю ночь.       Натаниэль дёргает уголком губ в улыбке, потому что команда французов, которые высокомерно взирают на гостей со своей половины стадиона, не производит впечатление слабовольных плакс. Они высокие, широкоплечие и массивные, и даже самый низкий член их команды возвышается над Эндрю Миньярдом по меньшей мере на голову.       Натаниэлю кажется, что Эндрю смотрит на него, но когда их двоих выводят на гигантские экраны под потолком, то понимает, что не ошибается. Стадион вопит, одобряя выбранные кадры, потому что их имена на слуху не только в их стране — чем больше они появлялись в людях, тем популярнее становилась их история. Натаниэль как никогда явно чувствовал себя актёром: лишь по этому контракту ему приходилось играть не на маленькую аудиторию, а на весь мир.       Эндрю на огромном экране подмигивает ему, и Натаниэль понимает, что сам выглядит более взволнованно, чем тот же Миньярд, которому предстоит играть прямо сейчас. Для Эндрю это лишь одна из сотен игр, он привык к этой атмосфере, а вот Натаниэль впервые погружается в происходящее настолько сильно и только теперь осознаёт, почему у экси столько фанатов по всему миру.       — Уничтожь их, — произносит он вслух, смотря на Миньярда, который стоит настолько далеко, что не может даже увидеть то, как шевелятся его губы. Зато видят камеры — видят, пишут картинку, запоминают. Они не передают звук, но в интернете найдутся тысячи умельцев, способных расшифровать сказанное, поэтому Натаниэль уверен, что рано или поздно его слова всё равно достигнут цели.       Эндрю не нужно быть рядом, чтобы услышать эти слова. ***       После разгромной победы во Франции популярность их пары взлетает до небес, и Натаниэлю приходится переехать из своей квартиры в более элитный район с закрытой территорией, потому что его начинают узнавать даже соседи-пенсионеры, которые то ли начинают увлекаться экси, то ли просто случайно натыкаются на его фотографии, которые всё чаще появляются на обложках журналов.       Обыкновенные магазины тоже оказываются под запретом — это решение Эрик принимает после деловой встречи с Ваймаком, когда они обсуждают возросшую популярность этих фиктивных отношений. Происходящее выходит из-под контроля, потому что образ Нила Джостена был создан лишь для того, чтобы немного успокоить негативный скандал вокруг разгульного образа жизни Миньярда, но вместо этого они привлекают ещё больше внимания, ставя под риск уже жизнь самого Натаниэля Веснински.       Опасность происходящего становится явной, когда его, несмотря на маскировку, замечают журналисты. Натаниэлю кажется, что ему удаётся скрыться от преследования, но на следующий день в интернет сливают его домашний адрес и агентству, в котором работает Ваймак, приходится выдвигать на своей странице официальное заявление о том, что Нил Джостен находится под их опекой и любое причинение ему вреда будет расцениваться за причинение вреда Эндрю Миньярду с соответствующей ответственностью за пресечение личных границ.       — Скоро нам придётся платить тебе за пиар, потому что ты станешь популярнее нас, — смеётся Джереми, когда Натаниэль приходит в очередной раз забрать Эндрю с тренировки. Миньярда отпускают раньше, потому что агентство устраивает ему участие в интервью на популярном телешоу и, конечно, его там ждут не одного.       — Я видел на прошлой игре плакаты с его именем, — качает головой Кевин, который как раз подходит к скамье и забирает протянутую Натаниэлем бутылку с водой. Дэй весь мокрый от пота, потому что тренер загоняет его почти до полусмерти за пропуск вчерашней тренировки, поэтому Натаниэль осуждающе смотрит на руку, которую тот закидывает ему на плечо. — Спасибо, Джостен. Ты в курсе вообще, что у тебя есть уже фан-клуб?       — И ты его главный фанат, — Эндрю появляется неожиданно — он заканчивает с душем раза в три быстрее, чем обычно. Его волосы всё ещё влажные от воды, но перед интервью на его голове всё равно наведут порядок профессиональные стилисты, поэтому смысла стараться сейчас нет никакого. — Руки убрал.       Джереми с Кевином переглядываются с одинаково насмешливым выражением лица, но руку Дэй всё же убирает, явно подозревая, что в случае ослушания Миньярд может её попросту оторвать.       — Ты быстро, — произносит Натаниэль, и Эндрю выразительно обводит взглядом сокомандников.       — Мне кажется, что, если бы я задержался хоть на минуту, мне тебя уже не отдали бы.       Джереми честно пытается сдержаться, но его губы всё равно растягиваются в улыбке.       — Кев, ты видишь это?       — Мне кажется, у меня слуховые галлюцинации.       — Он что, действительно?..       — Пошли нахуй оба, — огрызается Эндрю, и Джереми на это только хохочет. — Пойдём, Джостен.       Они добираются до студии ровно к назначенному времени, чем немало удивляют всех присутствующих, прекрасно знающих, насколько сильно Эндрю любит опаздывать. Не удивляется только Ваймак, который уже достаточно хорошо знает Натаниэля и его пунктуальность, которую тот распространяет и на своего фиктивного партнёра.       — Спасибо, Нил, — благодарит он его, дружески хлопнув по плечу. Эндрю кидает на это действие мрачный взгляд, но в этот раз ничего не говорит. — Представления не имею, как буду заставлять его приезжать вовремя, когда это всё закончится.       «Это всё» — это контракт, от которого проходит уже почти половина времени. Натаниэль, которому приходится справляться с повышенным вниманием к себе, периодически даже забывает о том, что контракт рано или поздно закончится и ему предстоит вернуться к спокойной жизни.       К спокойной жизни в другой стране, за сотни миль от этого места и этих людей.       — Подними голову, пожалуйста, — мягко касается его подбородка рукой визажист и проходится кисточкой по лицу. Натаниэль чуть морщится, но терпит по примеру Эндрю, который сидит в кресле с крайне отстранённым видом, пока над его образом трудятся сразу аж несколько девушек. Их взгляды встречаются через зеркало, но они ничего не говорят друг другу, молча удерживая этот безмолвный контакт.       На интервью им задают много вопросов про их отношения: как давно они знают друг друга, где впервые встретились, в какой момент осознали свои чувства. Эндрю следует истории, заготовленной агентством ещё до момента подписи контракта, но не удерживается от собственных комментариев. Так первая встреча через общих знакомых вдруг заканчивается не обменом контактами, а горячей ночью, на которую Миньярд вполне однозначно намекает ведущей, а сам Нил Джостен вместо приличного мальчика из хорошей семьи вдруг приобретает на словах более дерзкий образ.       Эндрю досталось бы за это, если бы его выдумки не накладывались так чётко на уже известную информацию о них, из-за чего каждый ответ Миньярда кажется неоспоримой истиной.       — Скажи мне, Нил, — улыбается ослепительно ведущая, — в чём твой секрет? Как тебе удалось привлечь внимание Эндрю и удержать его при себе?       Натаниэль чуть пожимает плечами. Под прицелом камер он чувствует себя напряжённо, но надеется, что этого не видно со стороны.       — Лучше спроси, как ему удаётся удерживать меня, — парирует он непринуждённо. — До сих пор не могу понять, что меня привлекло, учитывая его характер.       Кэти смеётся, засчитывая ловкую попытку слезть с ответа, и больше не задаёт вопроса повторно, раскручивая на ближайшие несколько минут тему характера Эндрю и отмечая то, что ещё немного — и Миньярд станет примерным семьянином.       — Последний вопрос, — произносит она с прежней улыбкой. Эндрю сидит рядом на тесном диване, и его бедро соприкасается с ногой Натаниэля, поэтому то, как он напрягается, чувствуется слишком явно. Причина тому очевидна: последний вопрос был предыдущим, а это означало, что того, что они услышат сейчас, не было в одобренном списке. — Я лично прошерстила всю сеть, но не нашла ни единой фотографии с вашим поцелуем. Сердца преданных фанатов разбиты, и я прекрасно понимаю их разочарование, — ведущая улыбается сладко, но слова, которые она говорит, опасно близки к разоблачению. Они были недостаточно убедительны?.. — Эндрю, неужели ваши отношения не так близки, как всем нам казалось?..       Натаниэль чувствует, как Эндрю чуть подаётся вперёд от спинки дивана, и кидает на него предупреждающий взгляд, хотя рука на секунду дёргается, чтобы остановить его.       «Оставайся на месте» — звучит немой приказ в глазах, и Миньярд почему-то слушается.       — Кэти, — проникновенно произносит Натаниэль и как никогда напоминает сейчас себе Эрика с его прямыми обращениями. — Не переживай, как только мы снимем домашнее видео, вышлем его тебе первой. ***       — Мне кажется или…       — Тебе не кажется, не смотри, — произносит Эндрю, когда они выходят из ресторана, направляясь в сторону парковки. Он ведёт себя спокойно, идёт ровно и всячески демонстрирует, что он совершенно не заметил вспышки камеры, озарившей их на долю секунды.       С телешоу проходит несколько недель и только сейчас шумиха вокруг них понемногу утихает. Натаниэль уже даже начинает думать, что может вернуться к спокойной жизни, насколько она может быть спокойной в фиктивных отношениях с Эндрю Миньярдом, как папарацци настегают их в очередной раз после рядового ужина на одной из обязательных встреч.       Это начинает раздражать всё больше, потому что журналисты переходят все допустимые и недопустимые нормы приличия, разве что не копаясь в их мусорных баках в попытке найти какой-нибудь компромат.       — Скоро у тебя отпуск? — мрачно произносит Натаниэль, а Эндрю только хмыкает.       — Хочешь со мной?       — Если есть место, где нас не знают, то я согласен. Африка, может?       — Какие-нибудь дикие джунгли без доступа к интернету и полным отсутствием цивилизации, — мечтательно тянет Миньярд, и Натаниэль невольно улыбается.       — Никогда не думал, что это может звучать настолько хорошо. Можно было бы…       Он запинается на полуслове, не договорив. Они как раз оказываются рядом с их машиной, когда Эндрю делает к нему шаг и оттесняет к автомобилю, заставляя опереться лопатками о стекло пассажирской двери массивного высокого джипа.       — Продолжай, — иронично произносит он, заглядывая в глаза. — Чего остановился?       Натаниэль и рад бы продолжить, но его мысли подчистую вылетают из головы.       — Тебе мало слухов, да? — спрашивает он с тем спокойствием, которого в действительности не ощущает.       — Так кому нужно сказать за это спасибо? — усмехается Эндрю, опираясь рукой о дверцу за ним. Он не прикасается, но то, насколько близко находится, ощущается в колебании воздуха от его смешка и напряжении, которое искрит между ними. — На шоу Кэти ты обострил внимание к нам. Тебе разве кто-то разрешал говорить?       — Мне не запрещали, — произносит Натаниэль пересохшими губами, которых касается взгляд Миньярда.       — Верно, — подаётся Эндрю чуть ближе. Его голос звучит тише. — Только теперь придётся доказывать всем, что мы с тобой действительно настолько плохие, какими себя показали.       Его губы прохладные, отдающие выпитым в ресторане алкоголем. Эндрю не настолько пьян, чтобы это можно было списать на повышенный градус, но градус определённо повышается, когда он настойчиво вжимает Натаниэля в дверцу автомобиля, углубляя поцелуй.       Физический контакт недопустим со стороны исполнителя, поэтому Натаниэль не поднимает руки, продолжая удерживать их в карманах куртки, и только это удерживает его от того, чтобы самому прижать Миньярда ближе к себе.       Это не мешает ему отвечать на поцелуй, потому что Натаниэль хороший актёр, потому что ему платят за это отличные деньги, потому что…       Он невольно тянется вперёд, когда Эндрю отстраняется от него, и замечает на его губах довольную усмешку.       — Захотелось изменить некоторые условия контракта, — произносит Миньярд и тянется, чтобы открыть дверь пассажирского сиденья. Натаниэль остаётся на месте. — Не переживай, — замечает Эндрю с долей снисходительности, — это всё только ради пары любопытных снимков, которые снимут лишние подозрения в неправдоподобности наших отношений. Если мне захочется переспать с кем-то, я просто пойду в клуб и сниму кого-нибудь, кому не придётся платить неустойку за прикосновения ко мне. ***       Когда Натаниэль отправляет последнюю выплату отцу, тот впервые отвечает ему. Младший Веснински смотрит на буквы, расплывающиеся на экране мобильного телефона, и чувствует, как лёгкие сжимает стальной хваткой с каждой секундой всё сильнее и сильнее. Он не может сделать вздох, потому что дыхательные пути сводит болезненной судорогой.       «Сумма долга повышена. Если ты думал, что сможешь публично опозорить семью и выйти сухим из воды, ты полный идиот. Тебе осталось выплатить…»       Смотря на число, Натаниэль чувствует металлический привкус и понимает, что прокусывает внутреннюю сторону губы — рот начинает наполняться кровью. Он делает через силу хриплый вздох, заставляя себя дышать, и сглатывает, опуская телефон в дрожащих руках.       Он действительно идиот. Отец никогда не собирался его отпускать — он планировал тянуть с него деньги до тех пор, пока Натаниэль не вернётся к нему для того, чтобы продолжить его дело, но тот не собирался возвращаться. Он ненавидел свою фамилию, свою семью, весь тот мир, в который так старательно пытался втянуть его отец, но в самом деле никогда не мог стать действительно свободным.       «Я выплатил долг и больше не переведу тебе ни цента» — печатает Натаниэль ответ и поднимается с дивана. Его руки холодные от отступившей крови, лицо бледное, но в кристальном льде глаз в собственном отражении он видит лишь жёсткость и твёрдую убеждённость в собственных словах.       Если понадобится, он покинет страну. Сейчас его держал лишь контракт, но когда эти отношения завершатся, Натаниэль сможет изменить имя и разорвать все связи с прошлой жизнью. Его ничего не будет держать здесь, и он сможет начать жизнь с чистого листа и больше никогда не думать о…       Звонок телефона в руках заставляет вздрогнуть. Натаниэль смотрит на имя на экране и медленно выдыхает, принимая вызов. Когда он отвечает, его голос не дрожит.       — Да?       — Ты издеваешься, Джостен? — Эндрю недоволен. Короткий взгляд на часы даёт понять, что Натаниэль уже пять минут как должен быть на фотосессии Миньярда, которому агентство подписало контракт на рекламную кампанию. Он совсем забыл об этом — впервые забыл о чём-то, сбитый с ног сообщением отца. — Где ты?       — Ты пришёл вовремя? — отвечает вопросом на вопрос Натаниэль. Его отражение бледно улыбается.       Неужели у него всегда такое выражение лица, когда он разговаривает с Эндрю?       — Я сейчас уйду, если ты не будешь здесь через десять минут, и ты сам будешь объяснять всё Ваймаку, — резко произносит Миньярд и бросает трубку.       Натаниэль сбрасывает вызов и пытается взять себя в руки. Ещё полгода — и он сможет сбежать.       Всего лишь полгода.       Он отстранённо собирается, сверяется с адресом, который находится буквально в нескольких минутах езды от его дома, и спускается на подземную парковку, чтобы отправиться к Эндрю — это его прямые обязательства по контракту и прямой путь к свободе.       Люди отца настигают его в паре шагов от автомобиля и наглядно объясняют, почему Натану Веснински нельзя отвечать отказом.       Спустя несколько часов в больницу Эндрю залетает, словно разъярённый смерч — он отталкивает, кажется, кого-то из сотрудников частной клиники, распахивает дверь и так и застывает на пороге.       Натаниэль кидает на него взгляд от кушетки, на которой сидит, пока врач светит ему в глаза, проверяя реакцию зрачков. У них есть подозрение на сотрясение мозга, потому что его желудок выворачивает едва ли не наизнанку, когда он поворачивает голову резче положенного, но Натаниэль не согласен с диагнозом. Его мутит не из-за повреждения мозга, а из-за грёбаного отца, который даёт понять, что ему не отделаться так просто. Ему не хотят навредить слишком сильно — лишь немного проучить зазнавшегося щенка. Они ничего не спрашивают и не рассказывают — лишь методично избивают его, оставляя на лице и теле россыпь синяков, а после делают снимок для доказательства и оставляют его рядом с машиной.       Людей в это время на парковке совсем мало и бессознательное тело вряд ли кто-то заметил бы, но Эндрю в очередной раз звонит, чтобы выразить своё негодование отсутствием Натаниэля, и трубку берёт привлечённый настойчивым звонком парковщик на обходе.       — Прочь, — почти рычит Миньярд. Врача не нужно долго упрашивать, и он покидает помещение, оставляя Натаниэля и Эндрю наедине. Последний сокращает расстояние между ними в несколько уверенных шагов и вздёргивает его голову за подбородок. Натаниэль шипит от боли, но ничего не говорит, смотря на яростные глаза напротив. — Это из-за?..       Он замолкает, сжимая губы так плотно, что те бледнеют.       — Нет, — понимает Натаниэль его с полуслова. Миньярд делает вывод, что это сделали его собственные безумные фанаты, которые после слитых в сеть фотографий с их поцелуем на парковке вдруг начали заваливать Нила Джостена угрозами. — Это не из-за нас.       Эндрю опускает руку. В его глазах переживание ощутимо почти физически, и Натаниэль смотрит на него, не веря, что в этом человеке может быть скрыто столько чувств.       В груди болезненно щемит.       — Ты не расскажешь?       Натаниэль не должен. Не должен, но почему-то всё равно нервно вздыхает, опираясь затылком об изголовье кровати, а после рассказывает. Без подробностей, без упоминаний имён, без эмоций — сухо объясняет, ради чего взял этот контракт и почему оказался сегодня в больнице, как долго он платил деньги за своё существование и как долго ему предстоит платить ещё.       Эндрю слушает молча, не перебивая. Его взгляд не отрывается от Натаниэля, и он внимает каждому его слову, а, когда тот заканчивает, также безмолвно покидает помещение.       Натаниэль чувствует себя так, словно его вывернули наизнанку, но дело вовсе не в физическом состоянии.       К вечеру ему приходит сообщение от Эрика о том, что по просьбе представителя Эндрю Нила Джостена отправляют на больничный до полного выздоровления — видеться с Миньярдом до восстановления своего состояния ему нет необходимости.       Натаниэль не понимает, почему его не радует эта новость. ***       Когда все синяки полностью сходят с лица Натаниэля, Ники назначает ему встречу в баре, предлагая с шумом отметить его последний день отдыха перед возвращением к прямым обязанностям. Судя по количеству заказанного алкоголя, он по меньшей мере решает опустошить все запасы на барной стойке, но и самому Натаниэлю не даёт шанс отказаться, упрямо настаивая на том, чтобы он пил вместе с ним.       Натаниэль не сопротивляется: ему хочется полностью отключить мозг, чтобы мысли о собственном будущем не лезли в голову.       — Мне предложили такой отличный контракт! — с досадой восклицает Ники. В нём столько водки, что его язык чуть заплетается, но Хэммик с языком управляется умело, поэтому говорить продолжает — какому-то жалкому опьянению не в силах его заткнуть. — Я уже даже собирался соглашаться, а этот… этот… — он угрожающе грозит в пустоту кулаком.       — Кто? — расслабленно спрашивает Натаниэль. В голове фоново гудит из-за громкой музыки и последних нескольких шотов, выпитых залпом. Он контролирует себя куда лучше в любом состоянии, поэтому со стороны можно было бы предположить, что он совсем не пьян. Учитывая то, что он уже заметил, как его сфотографировали со стороны по меньшей мере раз шесть, это полезный навык — не спасали уже ни тёмные очки, ни натянутый капюшон, ни уединённый угол. Натаниэль даже начинал думать, что пора ему покупать парик.       — Клозе! — недовольно фыркает Ники и вздыхает. Этот вздох звучит настолько несчастно, что Натаниэль даже заинтересовывается происходящим.       — Что он сделал?       — Запретил мне подписывать контракт с богатеньким папиком, — жалуется Хэммик обиженно.       Натаниэль усмехается. В последнее время Эрик разрешает Ники брать только заказы с женщинами, и его ненавязчивая ревность с каждым разом начинает проявляться всё более явно.       — Правильно сделал. Вспомни, что произошло в прошлый раз, — напоминает Натаниэль Ники, но тот только отмахивается, словно это ничего не значит для него. Натаниэль знает, что значит, и с нажимом повторяет: — В прошлый раз такой же богатый папик полез к тебе в трусы, потому что решил, что платит денег именно за это. Хочешь повторения?       Хэммик дуется и заливает в себя ещё один шот, а после откидывает голову на спинку дивана. Его голос звучит тоскливо.       — Я хочу, чтобы ко мне в трусы полез Эрик, а не вот эти вот все.       — Слишком много подробностей для меня, — хмыкает Натаниэль и поднимается с дивана, чтобы попросить добавки у бармена — он не собирается слушать пьяное нытьё Хэммика, который влюблён в Эрика столько, сколько работает в агентстве сопровождения.       Их историю знали все, кто видел, как эти двое смотрят друг на друга. Эрик заботился о Ники так, словно тот был хрустальным, а Ники страдал по Клозе с самого основания их агентства. Их останавливал договор, который запрещал отношения во время работы в агентстве, но если Хэммика этот договор ещё оправдывал, то Эрика, который в любой момент мог отменить это правило — нет. После случая с неудачным клиентом у Ники Эрик зациклился на безопасности настолько, что начал отказывать ему во всех контрактах, которые вызывали у него малейшее подозрение.       Это объясняет и то, почему полгода назад он не стал предлагать ему контракт с Миньярдом.       Натаниэль пытается представить, что было бы, если бы контракт подписал именно Хэммик, но не может. Наверняка они смотрелись бы неплохо вместе, но даже в голове эта картинка выглядит нелепо.       Что, если бы это был не Хэммик, не сам Натаниэль, а вообще кто-то другой из них? Та же Рене, которая с милой улыбкой прятала бы крестик за воротником и мягко отводила бы светлые волосы с его лица? Вряд ли он стал бы встречать её ударом клюшкой по рёбрам. Возможно, они бы даже нашли общий язык?..       Его снова начинает мутить от подобных мыслей и, пока бармен готовит ему порцию шотов, Натаниэль разворачивается лицом к залу, чтобы отвлечься.       — Нат?       Он озадаченно поворачивает голову, не ожидая, что кто-то, кроме Ники, может обратиться к нему по этому имени.       — Элисон? — спрашивает он, хотя это определённо Рейнольдс — в этом сомнений быть не может, её в принципе сложно с кем-то перепутать. — Что ты делаешь в таком месте?       Элисон усмехается.       — Могу спросить тебя о том же, Нил Джостен, — обращается она к нему по фальшивому имени, сразу делая акцент на том, что она в курсе о том, кем он сейчас является, и новости определённо смотрит.       Натаниэль зеркалит усмешку и чуть пожимает плечами.       — Отошёл от своего тёмного прошлого, — и это ещё одна часть фальшивой истории, прописанной в контракте. Будто бы никакого Натаниэля Веснински никогда не существовало — этот договор начисто стирал всю его прошлую личность на целый год. — Прости, что тогда так вышло.       — Это было моё самое болезненное расставание, поэтому родители подарили мне конюшню, — хмыкает Элисон, вставая рядом с ним плечом к плечу. Они стоят какое-то время у барной стойки, наблюдая за помещением и ничего друг у друга не спрашивая. С Рейнольдс всегда было комфортно молчать. — Мне нравится настоящий Нил Джостен, — произносит Элисон вдруг спустя долгую паузу.       Натаниэлю хочется сказать, что Нила Джостена не существует, но он этого не говорит.       — Какой он? — смотрит он на Элисон, которая в свою очередь задумчиво разглядывает его.       — Не знаю. Искренний? — предполагает она и коротко улыбается. — Я всегда чувствовала от тебя какую-то фальшь, несмотря на все твои умения, поэтому забавно было увидеть тебя на экране и узнать наконец-то, как ты выглядишь, когда не играешь свою роль.       Натаниэль устало усмехается и отводит взгляд. Как же иронично. Рейнольдс даже не представляет, насколько она ошибается в своих догадках.       Или ошибается он сам?       Ещё спустя час Натаниэль отправляет Хэммика домой на такси, а сам остаётся в баре — Элисон рассказывает ему забавные истории про своего нового настоящего парня и то, насколько сильно родителям он не нравится, сам Натаниэль делится историями о своих попытках сбежать от папарацци. Его жизнь за последние полгода становится достаточно насыщенной и многое из этого не запрещено к огласке, поэтому ему действительно есть, чем поделиться.       Каждый раз, когда речь хоть вскользь заходит о Миньярде, он отделывается пространными ответами и ловко переходит на другую тему.       Видимо, вселенной это надоедает, поэтому та сталкивает его с Эндрю напрямую.       Натаниэлю сначала кажется, что он слишком много выпил, раз ему видится Миньярд, но нет — тот стоит над диваном, прожигая взглядом Натаниэля, на плече которого дремлет Элисон. Конечно, на Эндрю ни очков, ни капюшона, ни любой другой минимальной попытки скрыть свою внешность. Он привлекает внимание сразу, как заходит в бар, и посылает первого же желающего взять у него автограф.       — У нас завтра вылет на игру в Японию, — произносит он. Натаниэль не видел Эндрю с того самого дня в больнице, когда он покинул палату после долгого напряжённого разговора.       — Завтра. Сегодня у меня выходной, — отвечает он, подмечая тени под глазами Эндрю. Тот выматывал себя перед каждой ответственной игрой — перед вылетом во Францию Натаниэлю приходилось насильно забирать его с тренировок.       — Поэтому ты решил, что можешь обниматься здесь со всеми подряд?       Натаниэль впервые чувствует, что ему нечего ответить, потому что это… это почти смешно?       — Ты ревнуешь? К ней? — уточняет на всякий случай, кивая на Элисон, которая отрывает голову от его плеча. Рейнольдс сонно моргает и фокусирует рассеянный взгляд на Миньярде.       — Имеет право, — выдвигает она закономерное заключение, а Натаниэль почему-то не сдерживает тихого смеха.       Конечно. Он имеет право, потому что Натаниэль своей рукой подписал этот контракт.       — За мной, Джостен, — Эндрю склоняется, резко дёргая его за руку с дивана, и тащит куда-то через редеющую толпу к выходу из бара.       Натаниэль даже не сопротивляется.       — Как ты меня нашёл?       — Твиттер, — резко отвечает Эндрю, не отпуская его ладони. — Хэштег Нил Джостен и сексуальная незнакомка.       В сексуальности Элисон Рейнольдс нет никаких сомнений — она действительно хороша, — но к остальному есть много вопросов и, когда они оказываются на улице, Натаниэль вырывает свою руку.       — Почему тебя это вообще беспокоит, Миньярд?       — Потому что я, в отличие от некоторых, помню про условия контракта, — обжигает его взглядом Эндрю, разворачиваясь к нему лицом. Указательный палец больно вживается куда-то в центр груди.       — Плевать я хотел на этот контракт, — глухо, сквозь сцепленные зубы, почти на грани отчаяния. Это говорит не Натаниэль, это говорит алкоголь в нём, это говорит острая эмоциональность, большую часть времени надёжно запертая под замком. — Если бы не долг отцу, меня ничего не держало бы рядом с тобой и я покинул бы страну под чужим именем в тот же день.       Эндрю смотрит на него так, словно только что получил удар под дых.       — Но сейчас контракт есть, — хрипло произносит он. — Так что, будь добр, Джостен, выполняй свою работу.       Натаниэль ухмыляется. В ушах шумит, в висках стучит зашкаливающий пульс, шея горит от прилившей к ней крови.       Он подаётся вперёд, останавливаясь рядом с губами Эндрю. Он всё ещё знает каждый пункт своего контракта — знает, что не имеет права прикасаться к Миньярду по своей воле.       — Пункт двадцать седьмой, часть третья, — произносит Натаниэль. — С твоей стороны ограничений нет.       Второй раз просить Эндрю не нужно. ***       Эндрю Миньярд разрывает контракт со своей стороны спустя неделю после игр в Японии. Сумма неустойки от агентства за предварительное завершение долговременного контракта полностью перекрывает оставшуюся сумму долга и Натаниэль, переведя деньги на счёт отца, сразу же отключает телефон и выбрасывает сим-карту, чтобы больше не иметь возможности получить сообщение от семьи.       Он не хочет знать о том, если к нему снова захотят прийти, чтобы убить его.       Полиция предоставляет ему защиту, когда Натаниэль сливает им часть сведений о собственном отце. Бесценная информация позволяет ему оказаться под программой о защите свидетелей и почти на месяц он исчезает со всех радаров, пока ему готовят новую личность.       Он лишён любых связей с миром, поэтому не покидает предоставленную ему полицией квартиру и может только лишь смотреть на новости по телевизору. Натаниэль обходит канал спортивных новостей стороной, потому что не хочет слышать ничего об Эндрю Миньярде — он не уверен в том, насколько твёрдым останется его решение покинуть страну, если он хотя бы ещё раз увидит его лицо.       Новый паспорт ему предоставляет сотрудник полиции и поздравляет его с тем, что дело его отца завершено — Натан Веснински ещё долго не увидит свободы, благодаря тому, что от него отвернулся его собственный сын.       Натаниэль должен чувствовать облегчение от этого осознания, но, даже подъезжая к аэропорту, он ощущает лишь тяжесть на душе. Его волосы окрашены в тёмный, в глазах — карие линзы, в чемодане — ничтожный минимум для начала жизни в другой стране, а на счёту — малая часть от оставшейся суммы за разорванный контракт.       Зарегистрировавшись на рейс, он садится на пол в самый удалённый ото всех угол и пустым взглядом смотрит на табло, не обращая внимание на снующих мимо людей и ожидая объявления посадки на рейс до Австрии.       — Натаниэль.       Голос Эндрю Миньярда — не сон и не галлюцинация. Он стоит перед ним, перекрывая ему обзор на табло, и смотрит так, словно видит призрака. Кажется, он впервые обращается к нему по его настоящему имени — Миньярд точно знает его, потому что тоже подписывал тот злополучный контракт.       — Меня зовут Нил. Нил Джостен, — произносит Натаниэль и в ответ на вопросительный взгляд демонстрирует Эндрю билет на самолёт, на котором чётко пропечатано его новое имя. Треск разрываемой плотной бумаги он слышит раньше, чем успевает взглянуть на чужие руки, выдернувшие билет, потому что не отрывает в это время взгляда от глаз Миньярда.       — Плевать, кто ты, — голос Эндрю почти дрожит. От гнева или от тщательно сдерживаемых эмоций, понять сложно — да и неважно, когда он смотрит на него так. — Натаниэль, Нил, кто-то ещё — плевать. Мне плевать на контракты, на правила и на твоё грёбаное желание кинуть меня здесь одного.       — Тут кругом толпа людей, — улыбается Натаниэль уголком губ, потому что сегодня аэропорт действительно нетипично переполнен, а в воспоминаниях всплывают давние картинки того, как Эндрю произносил ему те же самые слова на благотворительном вечере. Он думает о том, что здесь тоже наверняка должны быть папарацци, которые не упустят возможность сфотографировать их двоих.       — Подойди ко мне, Джостен, — произносит Миньярд вкрадчиво, игнорируя предыдущее высказывание. Он смотрит проникновенно и так, что нет никаких сил сопротивляться ему. — Прямо сейчас.       Натаниэль почти не дышит, когда поднимается с пола и делает шаг. Расстояние между ними — ничтожный дюйм.       — Физический контакт недопустим, — напоминает он.       — Недопустимо его отсутствие, — возражает Эндрю.       Последний шаг навстречу они делают одновременно.