У меня не осталось ни рефлексов, Ни жизни, ни ещё одного дубля. Услышь мой голос, Чужак…
Пуская бумажный самолётик в свободное путешествие над тонким, почти прозрачным льдом, покрывшим озеро, Хан прожигал длинные часы в ожидании того, кто занял несоизмеримое пространство в его душе и сердце, того, кого он был готов ждать дни, годы напролет. Солнце давно зашло за горизонт и больше не освещало и без того тёмную степь, окружавшую водоём, и лишь слабый свет луны освещал его одинокую фигуру. На деревьях изредка было слышно пение птиц, будто читавших молитвы перед сном, если они вообще спят. — Почему я здесь, а не на байке разъезжаю по ночному городу? Почему должен слушать жужжание комаров вместо ветра, с огромной скоростью пролетающего мимо? Очень часто риторические вопросы терзали душу парня, который всё ждал и ждал. Джисон не был романтиком. Он любил ночью сидеть на природе, любуясь всей её красотой, но не ради чего-то духовного и высокого, а ради того, чтобы просто провести время вдали от житейских и бытовых проблем, выжигающих у него на теле глубокие раны, которые он не в силах залечить. Ночью парень находил утешение в природе. — Ты всё сидишь здесь, Хан? — послышался сзади женский голос, мягко и нежно обволакивающий мысли парня, Джисон повернулся. Девушка рассматривала его с улыбкой. — Каким ты его себе представляешь? — присев рядом, спросила девушка. — Кого «его»? — ощущая, как лицо покрывается румянцем, Хан приложил свои руки к щекам, пытаясь скрыть его. — Ну, Ли Минхо. Это же очевидно. Все видят, как вы переглядываетесь, как вы подходите друг к другу. Лагерь небольшой, здесь всё про всех известно. Но другой вопрос. Почему ты не любишь девушек? — смотря прямо в глаза Хана, спросила подруга. — Почему?! Вы не способны на любовь! Лишь предательство и ложь витают в ваших сердцах. Мне было больно, когда мне изменила одна, но вторая, третья… Знаешь, как невыносимо терпеть всё это? Ты скажешь, что это лишь повседневность. Может и так, но я больше в подобное болото не ногой. А Хо дал мне надежду… — На секс? — прервала его девушка. — На любовь, дура! — отвернувшись обратно к озеру, закончил диалог Хан. — Хм… на вас все осуждающе смотрели в самом начале смены, а сейчас все подозревают, что вы ебётесь. Хотя, почему подозревают? Все уверены в этом. Только ты, Хан-и, слишком тихо стонешь! Скажи Ли, чтобы сильнее это делал, чтобы все в лагере это слышали! — уходя, кричала вслед «подруга». Невыносимо приятно пахло догорающим костром, сочетавшим в себе запах дерева и маршмеллоу. Луна светила ярким светом на тёмные деревья, создавая загадочную атмосферу тишины и уединения. Каждая минута тянулась очень долго. Звëзды на небе ярко сверкали, словно маленькие бриллианты, напоминая о том, что где-то во вселенной есть место для мечтаний и надежд. Хан сидел, уставившись на зажжённые окна небольших деревянных домиков. В его глазах отражался вечерний свет, и он медленно осознавал, что даже в этом маленьком лагере всё настроено против него. Его мысли были далеки от суеты и шума города. — Да где же тебя носит, чертов Ли Минхо? — проговорил в пустоту Хан, достав из кармана пачку Marlboro. Дым пах приятнее обычного, успокаивая сбившиеся в кучу мысли Джисона. Да, может быть, он представлял себе секс с Хо, но не ради желания. Это само появлялось на мгновение и исчезало, не успев возбудить парня. — С чего я вообще взял, что он меня любит… Эти шлепки по заднице, эти пошлые приколы и шутки, эти вечные подмигивания, вошедшие в привычку… — Хан-и, а вот и я! — воскликнул подбежавший со спины Минхо, нежно поцеловав в шею Сона. — Блять, я сижу здесь долбанные три часа. Я замёрз! — жаловался Хан, пока его холодные синие губы не были согреты горячими. Он закрыл глаза, изредка вдыхая аромат парфюма Хо. Ему стало тепло. — Всё, ты больше не обижаешься? — разорвал поцелуй Ли, улыбчиво спрашивая. — Не… не обижаюсь. Но в следующий раз будь пунктуальнее. — Эх, Джисон-и, осталось всего пять дней, и смена подойдёт к концу… Знаешь, я хочу тебе сказать… — слова остановили всё вокруг Хана, который мечтал, что под луной однажды ему признаются в любви, впервые признаются ему, а не он. Это желание было больше не из-за самой любви, а чтобы доказать самому себе, что Сона можно любить. Любить чисто и верно, забывая обо всём на свете, ради того, чтобы помнить об одном единственном. — …ты меня вообще слушаешь? Я говорю, когда приедем в город, пошли сходим в кино? Ммм? Как думаешь? — А, да, прости. Всё же ночь на дворе, я уже засыпаю. Пойду я, наверное… — проделывая действия, похожие на зевок, почти прошептал Джисон, укутываясь в какую-то чёрную куртку, чтобы ветер не так сильно обжигал его своим холодом. — Да ладно, давай ещё немного посидим. А лучше давай сходим погуляем по лесу? Я слышал, там есть замечательная просторная поляна, где можно свободно посидеть, наблюдая за звёздами. Ну пойдём? — умилительно сделав глаза и протягивая свою руку, быстро проговорил Минхо, смотря на Джи и быстро моргая. Парню ничего не оставалось делать, кроме того, чтобы поддаться спонтанности и напору Хо, который быстрыми шагами уводил его в чащу. Где-то гулко ухала сова, чьë-то эхо разносилось по всему лесу, отражаясь от листвы и передаваясь всё сильнее к каждому дереву. Наступила осень, и ковёр из листьев мягко и почти бесшумно шуршал под ногами, создавая будто звуки волн, которые слегка задевали кеды парней. Здесь до сих пор пахло костром, несмотря на то, что Ли и Хан отошли на достаточное расстояние от лагеря, но воздух в этом месте был более приятный и пленяющий, заставляющий остаться и вдыхать его всё глубже, заполняя им все свои лёгкие. Дойдя до валежника, образовавшегося вследствие недавнего урагана, парни решили обойти его через какое-то болото, которое, к слову, было вполне себе живописным, несмотря на своё наполнение. С успехом преодолев это препятствие, они наконец достигли той поляны, ради которой шли долгие полтора часа. Ноги Хана ужасно ныли и просили, чтобы тот присел да поскорее. А Минхо наоборот, ночью ощущал прилив силы, поэтому чувствовал себя бодро и хорошо. Младший сразу же свалился на серую траву, мирно ожидавшую наступление зимы. Снега ещё не было, но озеро у лагеря давно покрылось тонкой пеленой льда. А здесь, в окружённом высокими деревьями, с которых ещё не опали листья, месте было спокойно и безветренно. Над небольшой поляной пролетали косяки оторвавшихся листочков, преодолевавших огромные расстояния. — Наконец-то мы дошли… — обессилев от усталости, выдавил из себя Хан, улëгшись так, что занимал место сразу двух, а то и трёх человек, раскинув руки и ноги в сторону. — Как же хорошо!.. — скинув с себя кеды и бросив их в сторону, наслаждался приятными ощущениями младший. — Что, так устал, да? — обеспокоенно спросил Минхо, присев рядом с распластавшимся парнем. — Да пиздец как, хён. Ты бы знал… Тихая, почти безжизненная атмосфера была прервана резким протяжным воем, похожим на волчий. — Здесь же не водятся волки, да? — струсив, спросил Хан, быстро поднявшись и сев на колени. — Да нет, вроде. Хрен его знает, сюда ж никто не ходит, — обнадëжил своими словами Хо. А тем временем вой продолжал всё ближе приближаться к земле обетованной, где лишь парни нарушали спокойствие природы. Испугавшись не на шутку, Сон быстро натянул на распухшие от нагрузок ноги кеды и вскочил, встав прямо и пытаясь определить, откуда исходит противный звук. Изредка протяжным гулом тишину и вой прерывали раскаты грома, бьющие словно барабаны, предвещающие пожар. Хо, сидевший до этого без малейшего шевеления, резко подбежал к наблюдавшему Хану, схватив его за руку. — Я же говорил, что боюсь волков? — Минхо схватила сильная дрожь, раскачивающая парня из стороны в стороны. — Нет, не говорил. Ты же только что сидел с безразличным лицом, почему тебе сейчас стало страшно? — Потому что я, блять, боюсь волков! — раскрыв от нарастающего ужаса рот, прокричал Хо. — Да успокойся, вряд ли он или они подбегут сюда. Может, мимо проходят, а мы в штаны навалили. Тем более, волки пытаются избежать встреч сами. Правда, скорее всего они нас уже учуяли. — ПОЧЕМУ ТЫ ГОВОРИШЬ «ОНИ»? — сильный тремор заставил Минхо вскрикнуть так громко, что он сам не ожидал такого высокого голоса. — Мне страшно, Хан. Бывший мачо выглядел уж слишком забитым, хотя с ним даже ничего не произошло. Скрытый страх неизвестности колотил изнутри парня холодной дрожью, не позволяющей ему сойти с места и пуститься в бега, чтобы быстрее оказаться в безопасном месте. Вся его недолгая жизнь проносилась перед глазами лишь моментами: занятия сексом с другими и ничего более. Сейчас он не видел спасения нигде, кроме как в хрупком душой, но вполне себе сильным телосложением парне, стоявшем перед ним. — Х-хан, т-ты же сможешь нас защитить? — завидя подкрадывающегося белого зверя, спросил Хо, больно впившись руками в плечо Джисона. — Слушай, я слышал замечательную дурацкую, но умную цитату: «Страх делает тебя пленником, а решительность дарит тебе свободу». Давай будет свободными. — В каком смысле? — недоумевая поинтересовался Минхо. — Побежали, блять!.. Так, но куда? Да, вон туда! — крикнул Хан, указывая в противоположную той, откуда они пришли сторону. Не дожидаясь ответной реакции, Джисон потащил за собой старшего, нервно оглядываясь на медленно приближающееся белое создание. Глаза волка отсвечивали красным цветом. Он был похож больше на демона, нежели на хищника. Обоим парням почти одновременно вспомнилась легенда или байка, которую рассказывали каждому, кто приедет в лагерь. Но эта история осточертела тем, кто ездил уже не первый год в это захолустье. Но невольно эта глупость всплыла в мыслях Хана и Минхо. «Однажды, когда зимы были холоднее, а весной деревья распускали красивейшие цветы, девушка гуляла по ромашковому полю, где собирала цветы в букет. Она любила и, казалось, что её любили. Её любовь была настолько сильна, что разрушала горы, разворачивала реки и взращивала растения. Но её любимый не пришёл. Девушка долго мучилась. За что ей такое наказание? Она была уверена, что виновата в этом сама, поэтому решила проклясть себя, чтобы избавить мир от такой, как она. Превратив себя в белую волчицу, она до сих пор ищет своего любимого в каждом, кто взойдёт на поляну её любви…» — Т-ты тоже вспомнил эту дебильную историю про девушку и поле?.. — задыхаясь, разрывисто спросил Минхо. — Ага, но зачем она нам? Убежав с поля и добежав до какой-то сторожки, давно заросшей лозой, парни остановились перевести дух. Но шуршание листвы говорило о том, что зверь приближается, несмотря ни на что. Хан утянул за собой в деревянный домик старшего. Внутри был затхлый старый запах, что было не удивительно, учитывая, сколько здесь не жили. Единственное окно было заколочено и не пропускало свежий лунный свет, который бы осветил всё пространство небольшой комнаты, позволив осмотреть её получше. Но довольствоваться нужно тем, что имеешь. В дверь стали медленно царапаться, усиливая глубину с каждым новым жестом. Вот-вот и коготь пройдёт насквозь, разрезав старые гнилые деревяшки, обнажив для хищника беззащитных парней. Но младший, резко встав, распахнул хлипенькую дверь, дав возможность волку войти внутрь. Но вместо того, чтобы сбежать или просто принять судьбу, Хан присел на колени и раскрыл руки для объятий. — Ты чего? С ума сошел?! Он тебя сожрёт! Бля, Хан-и!!! — пытался спасти друга Хо. Волк подошёл ближе и подался вперёд, окунув свою морду в объятия. — Она просто хотела ласки, — выдал Сон, покрывая поглаживаниями мохнатое тельце волчицы, словно кот, мурчащий от нежности. — Ли, иди сюда… — позвал присоединиться к объятиям младший. Нехотя, но Хо пересилил себя и подошёл ближе к невинному белоснежному созданию, смотревшему на него ласковыми, жалостливыми глазами… Страх исчез, будто ничего не произошло. Туман медленно просачивался внутрь избушки, застилая её пол полупрозрачным, мягким и пушистым ковром. Мгновение, и всё стало исчезать как сновидение утром. Лес скрылся за белыми облаками, подкрадывающимися к открытой двери. Скрылось всё, что до недавнего времени было правдой. — … Хан-и, ты здесь или я тебя потерял? Ты чего уснул? — не смыкая глаз с Сона, спросил Хо. — А, да нет, всё норм. Просто… — сбрасывая остатки наваждения и мотнув головой, ответил Хан. — Что, опять вспомнил случай на поляне? — жуя попкорн, спросил Ли. — Ага… и угораздило же меня… нас с тобой. Ладно, давай смотреть фильм, не зря же пришли…