***
Он оказался у магазина буквально на следующий же день. Кроули мог бы себе сказать, что не контролировал себя, но это совершенно точно было бы ложью. Он садился в машину, полностью в трезвом уме, и доехал даже почти без превышений, невзирая на обиженное ворчание двигателя, и остановился целенаправленно напротив книжного. И не мог не увидеть, как из него, переговариваясь, выходили покупатели. Покупатели. С книгами в руках. И еще несколько было в помещении — Кроули видел их через окно. И совершенно восторженную моську стоящей за прилавком Мюриэль. Кроули передернуло. Он ворвался в магазин, распахнув дверь одним толчком, чувствуя в основном только раздражение — зачем? В конце концов — ничего же не длится вечно. Почему бы не посмотреть на то, как наивная ангельская бестолочь просто не продаст все то, за что Азирафаэль почти что был готов продать душу? Столько лет труда, обманов, махинаций, коллекционирования, все отсортировано — дважды, спасибо Джим-слэш-Гавриил, — все на своих местах. Задушено звякнул колокольчик над дверью. — На выход! — остановившись на входе, задрав голову чуть наверх, рявкнул Кроули. — Все, живо, положили все книги на места и вон! Они все. Все уставились на него и заморгали. Как куклы-пупсы — только подожди, и все проблеют “ма-ма”. — Быстро! — рыкнул Кроули громче, чем на то были способны человеческие связки, на улице вспыхнула молния — и сразу за ней громыхнуло так, что стекла зазвенели. Небо как было чистым, так и осталось. Засобирались все. Кто-то бросил книгу прямо там, где стоял, на пол, кто-то оступился на лестнице — и если бы Кроули не успел слегка мазнуть Чудом, подставив перило под раскрытую ладонь — сломал бы себе шею, кто-то более-менее культурно вернул книгу на полку. Столько народу в книжном не набиралось и за месяц его работы. За полгода даже, наверное. Мюриэль, опустив глаза, тоже выдвинулась из-за прилавка. — А ты — остаешься на месте, — шикнул на нее Кроули. Это на удивление… отрезвило некоторых. Уже почти покинувшая магазин женщина затормозила в метре от Кроули и открыла рот, гневно сведя брови к переносице. — Я ничего ей не сделаю, — чуть спокойнее заворчал Кроули, опережая ее. — Мы знакомы. Крошка Мю, подтверди. Мюриэль закивала, словно болванчик. Улыбнулась. Тут же нахмурилась. Выпрямилась и немедленно сгорбилась. Пантомима была занимательная, но утомляющая. Люди вытекали, словно мусор, засоривший водосток, толкаясь на входе и застревая. Разноцветные и разногабаритные, они шуршали и шелестели, шушукались и шептались, шаркая. Нужно было настоящее чудо, чтобы заманить всех этих людей в эту лавку, полную старья. — Мистер Демон, — когда за последним покупателей закрылась дверь, укоряюще произнесла Мюриэль. — Что. Ты. Делаешь? Что почти превратилось в "што" из-за шипения, но Кроули действительно быстро взял себя в руки. Мюриэль выглядела сбитой с толку. — Азирафаэль попросил меня присмотреть за магазином, — почти наставительно отрапортовала она и склонила голову вбок. — Как мне и сказал Метатрон. Настоящая работа. На Земле. Я присматриваю, это же то, зачем и нужны магазины. Продавать. Разве нет? Кроули вдохнул. Выдохнул. Снова вдохнул — он никогда не посчитает, какой убыток был нанесен бесценной коллекции его Ангела. Азирафаэля, наверное, инфаркт хватит, когда он вернется. Если. Если он вернется. И еще не факт, что Кроули примет его обратно. — Нет, — Кроули взмахнул рукой. Табличка на двери перевернулась стороной "закрыто" на улицу. Щелкнул замок на двери, а жалюзи — опустились. — Нет, не в этом случае, — Кроули поджал губы. Зачем он только в это ввязывается? Да пусть хоть бы и весь магазин продала бы! Самому стало горько от собственной мысли. — Какой смысл тогда в магазине, если ничего в нем не продавать? — подозрительно спросила Мюриэль. — А ты сгоняй наверх, и уточни у него, что продала уже половину, — фыркнул Кроули. — Вниз ты уже не спустишься. Разве что только если с ускорением и без лифта. — Мистер Демон… — Кроули. — Мистер Кроу… — Просто Кроули! — рявкнул Кроули, медленно подходя к Мюриэль поближе. — Хорошо, просто Кроули! — то ли пискнула, то ли возмутилась Мюриэль. — Никто меня не пустит на аудиенцию с архангелом по одному моему желанию! Что вы здесь делаете? Свой констебльский наряд она, слава чему бы там ни было, сменила — на рубашку, штаны с подтяжками и бабочку. Белые, почти стерильные — только черный горошек на бабочке рябил перед глазами, и черные ботинки выбивались. — Очевидно, не даю тебе совершить ошибку, — обдумав суть претензии, ответил Кроули. — Я сегодня чуть менее злой, чем того требует ситуация. И я остаюсь здесь. Возражения не принимаются. Хорошо, что он не успел разгрузить из Бентли растения. В каморке, в которой спал Джим, еще осталось для них место. Азирафаэль сказал, что "они оба получают пользу от его магазина". Кроули собирался взять по максимуму.***
— Когда вы уже уйдете? — пожевав губы, на третий день спросила Мюриэль. Что ж, хоть каким-то основам человеческого поведения она начала учиться. В первые пару дней Кроули казалось, что он живет со слепым щенком размером со взрослого лабрадора — эмоций через край, восторгов — фонтан, любопытство не заткнешь, а наивности — на полмира хватит. — Смирись, никогда, — ответил ей Кроули, поправляя книгу на полке. За три дня он успел и наставить Мюриэль на то, чтобы она привела полки в порядок, и перепарковать Бентли на настоящую парковку, и даже расставить растения в комнате Джима — его комнате теперь. Делать в магазине было нечего. Шататься на улице под сочувствующими взглядами Нины из одного угла, и Мэгги из другого он уже не мог. Мюриэль то шарахалась от него как черт от ладана, то доставала вопросами, закидывая ими со скоростью пулеметной очереди. Кроули уставал, но все равно отвечал, но что мог. На что не мог — рычал и настоятельно советовал Мюриэль свалить куда-нибудь подальше. К сожалению, чувство долга в ангельской заднице в ее случае играло даже сильнее, чем в случае Азирафаэля — она наотрез отказывалась просто за двери выйти, не то чтобы сходить… погулять, например, посмотреть окрестности. — Пока меня не будет, вы обязательно сделаете что-то с магазином, — объясняла свой отказ Мюриэль. — Кроули, вы демон, и я вам больше не верю. Вы обманывали меня раньше. Кем вы были до падения? Привычка в одном предложении мешать две совершенно разные темы вымораживала Кроули до костей и трясучки. Она даже не меняла интонации. Как начинала с резво-восторженного опровержения, так и заканчивала каким-нибудь омерзительно-бестактным вопросом. — Никогда не спрашивай у демона, кем он был до падения, — цыкал Кроули недовольно. — Иначе попрощаешься со своим материальным телом быстрее, чем сможешь закончить вопрос. Злиться не получалось. Крошка Мю собирала в себе все самые очаровательные черты неразумного ребенка — и, на удивление, не упорствовала в истинно-ангельских “это нельзя, то не надо, вон то — вселенское зло”. Количество вопросов, которые она задавала, могло с уверенностью посоперничать с тем количеством, которое задавал когда-то сам Кроули. Вероятно, она осталась на Небесах либо потому, что догадалась промолчать, либо не нашла, кому задавать вопросы, либо ее, почти-последнего-ранга никто и не замечал. Это было слегка парадоксально — но Кроули она нравилась. Мюриэль была… олицетворением того, что для Рая еще не все потеряно. — Хорошо, — на пятые сутки предложил Кроули. — Если мы выйдем вместе? Это глупо — попасть на Землю и просто сидеть взаперти! Здесь столько всего можно посмотреть! В одиночку он тоже почти не выходил — того гляди, Мюриэль снова возьмется за продажу книг, пока он наслаждается угнетающим одиночеством в Сент-Джеймсском парке. Или и того хуже — в Ритце. — Кто будет смотреть за книжным, пока нас нет? — выразительно нахмурилась Мюриэль. Что ж, это, как минимум не было “нет”. Кроули прикрыл глаза на секунду — его Ангел никогда не был таким наивным. Даже в самом начале. — Он не развалится за пару часов. Не с первого раза — но Кроули уговорил ее. Отсутствие Ангела в доступе пожирало его изнутри — или это была обида. Кроули не решил еще до конца, но, в конце концов, какая разница, от чего ему плохо — если он может хоть чуть-чуть прогнать эту тоску… налаживанием отношений, если так можно сказать. — Я не должна была идти у вас на поводу, мистер Демон, — без капли разочарования поделилась Мюриэль, усиленно рассматривая окружение. Утки жевали зеленый горошек. Некоторые из них — только те, что поняли, что это съедобно, — остальные ждали хлеба. Что ж, большое разочарование для них — у Кроули не было с собой хлеба — ни черного, ни багета. Кроули развалился на скамейке. Мюриэль присела рядом — на самый краешек. — И все-таки ты здесь, и ничего не происходит, — пожал плечами Кроули. — Исключение, подтверждающее истину? — предположила Мюриэль — и пристально уставилась на то, как крупный селезень ныряет за горошком. — Почему здесь? — Парк близко к Сохо. Не хотел тебя нервировать. Мюриэль кивнула. Азирафаэль бы засмеялся, но, что ж. Азирафаэля здесь не было. Была Крошка Мю — Кроули знал, что он заслуживает вечного одиночества, но сил на него не было. Мюриэль была прекрасным буксиром: безобидная, но не безвольная. Чуть лучше растений. Определенно лучше людей. — Вы приходили сюда с ним, — без вопросительных интонаций заметила Мюриэль. — И часто? — Чаще, чем ты можешь себе представить, — отфыркнулся Кроули. В общем гуле машин, людей и ветра ничего определенного вычленить не удавалось. Кроули напрасно прислушивался — кроме голубей и уток других птиц слышно не было. — Почему вы общались? — Мюриэль сцепила руки на коленях. Кроули перевел взгляд на неё — даже из-за темных стекол она казалась слишком светлой. — Крошка, с чего ты решила, что я буду отвечать на каждый вопрос? — Потому что это логично, — уверенно ответила Мюриэль. — Вы, мистер Демон, не очень-то и хотите, чтобы о вашем присутствии в магазине узнал кто-то наверху. Мои наблюдения позволяют мне быть уверенной, что магазину вы не навредите, но что до окружающих… вы любите свою машину больше, чем людей, мистер Демон. Я молчу о вас, вы живете в книжном и отвечаете на интересующие меня вопросы. — Земля плохо влияет на тебя, — с легким удовольствием заметил Кроули. — Не боишься "отуземиться", как твой предшественник? Он не сказал "предатель", как раньше называли Азирафаэля ангелы, не назвал его и по имени. Мюриэль и так поняла. Она встала, не отвечая на провокацию, и чуть склонила голову. — У нас было… соглашение, — глядя на ровную спину, объяснил Кроули. — Пакт о ненападении, если угодно. — Это не ответ на вопрос, — пожаловалась Мюриэль. — Не хотите отвечать — не нужно. Звучала при этом обиженно, и Кроули слегка усмехнулся про себя — и тоже встал. — Семнадцать минут, — резюмировал он. — Неплохо для начала, Крошка Мю. Пойдем обратно. Она кивнула с заметным облегчением и повернула на Кроули свой взгляд. В темных глазах плескалось любопытство — и досада. Кроули было плевать — была ли досада следствием его неуступчивости, или же ангел досадствовала на саму себя за излишнюю доверчивость. Кроули знал, что не навредит ей — это бессмысленно. Она, судя по всему, понимала это тоже. Или просто со всей силы своей наивности верила в его демоническую добропорядочность.***
Через еще почти неделю — и три прогулки, самая продолжительная из которых заняла более четырех часов, — Кроули начал замечать… что-то. Он не мог сказать с уверенностью, но в один из дней книжный стал… неуловимо-оживленнее. Стены. Само помещение. Будто напиталось чем-то, чего ему не хватало. Мюриэль не спала. Она вообще все еще была не искушена в человеческих радостях жизни — сон, еда, напитки, все игнорировалось с упорством, непоколебимостью и фирменным ангельским упрямством. По ночам она читала — червь книжный, даже больше, чем читал Азирафаэль. Тот хотя бы делал это чинно и утонченно — словно обедал согласно этикету. Мюриэль читала взахлеб, и, если бы книгой можно было бы чавкать — это было бы именно оно: грязное, неконтролируемое чавканье. — Как у вас получается так долго находиться рядом с ангелами, мистер Демон? — задала новый вопрос Мюриэль. — Я слышала, что компания ангелов для демонов невыносима. — А еще ты могла слышать, что я искупался в ванне, полной святой воды, — Кроули поправил очки. — Но вот он я, здесь, во плоти. Ее это "мистер Демон", по началу так раздражавшее Кроули, довольно быстро превратилось в дразнилку. Ангел воистину слишком быстро привыкла и смирилась с его компанией. Кроули в отместку называл ее Крошкой Мю, но, очевидно, ее это никак не задевало. — Любопытно, — резюмировала она. — У меня есть подозрение, что что-то из этого — неправда. — Как знать. Полный день смутных подозрений и поисков закончился открытием. В сушилке стояла перевернутая кружка — чистая, пахнущая свежестью и мылом и сверкающая белизной — Джим пил из такой какао. Проблема была в том, что Джима здесь уже давно не было, Кроули не притрагивался к кружкам, а, если ему и надо было выпить что-то — предпочитал использовать Чудо, чтобы очистить емкость. — Какао? — предложил Кроули Мюриэль, мимоходом высунувшись из-за прохода. Она скривилась так, что стало совершенно очевидно, что чашка не ее рук дело. Кроули поджал губы. Снял очки — сдавил пальцами переносицу, чувствуя, как крайнее замешательство ускоряет сердцебиение до почти-человеческого — впрочем, возможно, это было не замешательство. Стук отвлек его на секунду, пока он не понял, что это он сам стучит ногой по полу, то ли выпуская пар, то ли заводясь сильнее. К кружке не хотелось приближаться. Кроули схватил ее, переворачивая. Капля воды медленно начала спускаться по стенке обратно на дно. Нет. Не могло быть так глупо. Он не стал бы возвращаться сюда ради кружки какао. Не стал бы? Ну не бывший же архангел Гавриил заявился на вечернюю чашечку "человеческой дряни". Кроули поставил чашку обратно на сушилку, перевернув, и сделал один длинный шаг назад. Вздохнул поглубже и высунул язык изо рта — длинный, раздвоенный на кончике: змеиный. Трогать воздух им было неприятно и откровенно непривычно, но запах… нюх у него был тоньше, чем у собаки. И он подсказывал, что Кроули не ошибся. Такие характерные отзвуки вкуса, чуть звенящие и щекочущие обоняние — Кроули его запах не спутал бы ни с чем. Смутное ворчание превратилось в сдавленное шипение — Кроули с непривычки прикусил змеиный язык. — Все хорошо? — видимо, отреагировав на возмущенное сопение, спросила Мюриэль через стенку. — Лучш-ше не бывает, — мрачно заверил ее Кроули. Белокрылый принципиальный ублюдок спускался сюда. За какао. Вопреки клокочущему гневу, Кроули… усмехнулся. Азирафаэль сбежал от него, отказал ему, настоял на своем, напялил незапятнанное белое облачение обремененного властью мученика и наивного революционера-романтика, Азирафаэль бросил его ради должности и Небес — но он все равно остался Азирафаэлем. Кроули, конечно, был рассержен, обижен даже, но это не мешало ему попробовать урвать свою толику веселья. А когда его Ангел одумается — что ж, может быть одним танцем не обойдется — но два-три Кроули, скорее всего, успокоят. А что там с "ними" — проще разобраться по ходу дела. Что там было с моделью Кюблер-Росс? К черту пять стадий — они говорят о неизбежном. Неизбежностью тут и не пахло.***
— Вы же не будете это… поглощать, Мистер Демон? Взбитые сливки, закрученные в розочки, едва помещались на шапке торта. Очень розового торта, политого шоколадной глазурью, и украшенного, помимо сливок, еще ягодами и фруктами. — Нет, — однозначно сказал Кроули. — Не совсем. Я буду ставить эксперимент. Впрочем, ты ничего не потеряешь, если попробуешь. Это не убьет тебя. Кроули бескультурно залез пальцем в розочку, слизнул с подушечки крем и облизнулся. И смело взялся за нож. Чисто человеческий ужас, отразившийся на лице Мюриэль был достаточным ответом — ничего хорошего ни про "эксперимент", ни про "попробуешь" она не думала. Сливки оказались даже слаще, чем Кроули изначально себе представлял. Хорошо. Хорошо. — Если услышишь шум на кухне… не приходи проверять, — посоветовал Кроули и усмехнулся. И с помощью ножа и сотой доли чуда отложил половину торта — ту часть, где все украшения остались нетронутыми, — на тарелку. Потом отрезал от остатка еще немного, чтобы оставшаяся половина не была такой ровной, положил и его на тарелку, и, подмигнув Мюриэль, вышел с половиной торта — сначала из импровизированной кухни, потом и из магазина вовсе. — Ничего не продавай, — напоследок крикнул он перед тем, как звякнули колокольчики на входной двери. Он знал, что оставляет ее в полном замешательстве — но что уж поделать. Вслух произносить необоснованные подозрения… даже самому себе было странно. Если он вдруг без доказательств заявит Мюриэль, что Азирафаэль спускался на землю втихушку "поглощать человеческое" — она может от стресса и недоверия и догадаться, что теперь в силах закрыть ему доступ в магазин. Мэгги половину торта приняла со смущенным восторгом. И, пусть она начисто игнорировала все намеки, Кроули был почти уверен, что эту половину торта она есть в одиночестве не будет. Может быть, они и просили его сдаться и не играть человеческими жизнями, но Кроули был демоном, а значит делать, как велено — не хотел и согласен не был.***
Проблема была еще в том, что Кроули начисто забыл, сколько вопросов может генерировать рядовой ангел, дорвавшийся до человеческого кладезя знаний. Свое Кроули отчитал в те века, когда кроме книг других развлечений особо и не было, и дело это не особо любил. Куда проще посмотреть фильм, чем прочитать книгу — Кроули вовсю наслаждался достижениями человеческими, и делал это с поистине демонической праздностью. Он не ожидал вопросов по типу "почему небо голубое" — их и не было. Разумеется, не было — Крошка Мю была его ровесницей, как и все ангелы она видела, как создавалась вселенная. — Мистер Демон, вы говорили, что нужно подождать несколько дней, прежде, чем в человеке вырастет любовь, потому что люди странные и вот так уж оно работает, — с легкой задумчивостью в какой-то момент подала голос Мюриэль. — Вы солгали? — Нет, я говорил про то, что надо подождать, чтобы узнать влюблены ли люди, — с настороженностью ответил Кроули. Он был готов добавить, что вообще-то да, он солгал — но его прервал легкий перезвон тарелок на кухне, и Кроули замер на месте, задеревенев. Он знал, что Азирафаэль никак его не почувствует — нужных органов чувств в ангельской комплектации не предусмотрено, чтобы такие тонкие запахи чувствовать, — но ангел мог зайти сюда в любой момент… чтобы, например, проведать Мюриэль, если вдруг он здесь с одобрения небес. Мюриэль замерла тоже. На подвижном лице было написано беспокойство вперемешку с любопытством, но она покорно сидела в кресле, даже не шелестела бумагой книги, пока на кухне не перестали греметь посудой. — Что это было? — поинтересовалась Мюриэль. Кроули почувствовал, как расползается улыбка по лицу — почти в оскал, — и подмигнул ей, зная, что из-под очков этого видно почти не будет. — А это, Крошка Мю, была часть эксперимента, — с гротескно-злой интонацией хохотнул он. Она не удостоила его даже осуждающим взглядом. Торт был отрезан — действительно почти не видно, такой тонкий кусочек, что, если бы Кроули не сверялся заранее, он, возможно, и не заметил бы. — Ну ты и божий сын, Азирафаэль, — чуть облизнувшись, шикнул Кроули и улыбнулся снова. — Что ж, урок усвоен — нужно что-то, что сложно пересчитать. Сначала в ход пошли эклеры — целая гора, и кружка с недопитым (вылитым, Кроули не был фанатом) чаем. Крекеры, еще печенье, а еще конфеты — хотя Ангел конфеты и не особо любил. На небесах поглощение чего бы то ни было — было под строжайшим запретом, и едва ли даже в статусе Архангела Азирафаэль мог бы продавить остальных на хотя бы дегустацию. Кроули полагал, что сгодится вообще всё — и получал тому подтверждение. Азирафаэль спускался с периодичностью примерно раз в три дня. — Что-то происходит, — на второй визит заметила Мюриэль. — Что происходит? Кроули только загадочно улыбался и сверкал глазами, но Крошка Мю дурой не была. — Это же пре… Архангел Азирафаэль, — на третью же встречу определила Мюриэль. — Спускается сюда, он… проверяет меня? Как я справляюсь? А вдруг он рассержен? — Если бы он был рассержен, ты бы об этом узнала, — попытался успокоить ее Кроули. С кухни задорно хрустело печеньем, и Кроули физически почувствовал, как бесконтрольно искривляется улыбка. Взгляд Мюриэль превратился из недоуменного — в подозрительный, а из него в откровенно-осуждающий. Так много эмоций. — Мистер Демон… — Цыц, да, это именно то, что ты подумала, — существенно понижая голос, ответил на невысказанный вопрос Кроули, пытаясь предостеречь ее, чтобы она не создавала много шума. Вышло ровно наоборот. — Вы пытаетесь отравить верховного Архангела?! Это вышло так громко, что не было ни единого шанса, что Азирафаэль этого не слышал. Кроули успел буркнуть короткое оскорбленное "конечно, нет!", шикнуть коротко — и в ускоренном темпе сложиться в маленькое змеиное тельце — под комод он заползал, когда шаги уже почти достигли их комнаты. Богиня, как тут было пыльно! Радовало только одно — за эти дни он успел выдрессировать Мюриэль достаточно, чтобы она уже могла понимать, о чем стоит говорить, а о чем — нет. Пожалуй, она училась даже слишком быстро, но Кроули это определенно точно было только на руку — например, Крошка Мю хорошо понимала, что ей не стоит говорить о Кроули. И о проданных в первые дни книгах. И что выданный ею демон может и рассказать о продажах. И что Азирафаэлю не понравится ни первое, ни второе, а ей так понравилось тут, внизу, а не за этой огромной массой одинаковых свитков и папок. Поэтому Кроули просто слушал такой привычный голос и не шевелился — не осмеливался даже посмотреть из-под комода. — Я совершенно вас не заметила, — самым подозрительным тоном отрапортовала Мюриэль. — Я не думала, что вы сюда вернетесь так скоро, Верховный Архангел! — Азирафаэль, — слегка скомкано поправил ее ангел. По одному голосу Кроули было понятно, какое замешательство сейчас нарисовано на лице его Ангела. — Верховный Архангел Азирафа… — Просто Азирафаэль, — куда спокойнее поправил ее ангел. — О. Если спросить Кроули — это было очень плохое "о". Это было совершенно людское "о", и оно означало, что у Мюриэль будут к нему вопросы. Очень много очень ехидных вопросов. — Как ты справляешься здесь? — почти невинно поинтересовался Азирафаэль. — Мне не нравится, когда сюда заходят люди, поэтому я закрыла магазин, — бодренько ответила Мюриэль о самом главном. — Это же ничего страшного, правда? Или мне стоит начать прода… — Нет-нет, так замечательно, — тут же остановил ее Азирафаэль. — Мне послышалось, ты говорила с кем-то? Кроули на всякий случай прикрыл глаза — это ничем его не спасло бы, конечно, но так казалось слегка безопаснее. Мюриэль нервно хихикнула, явно помялась и скороговоркой ответила: — Я… иногда-читаю-вслух. — О, — ответил Азирафаэль. Это было совсем другое "о" — почему-то звучало так, будто ангел расстроен. — Что ж, — через паузу продолжил Азирафаэль, — Благодарю тебя, ты отлично справляешься. Еда на кухне..? — Это не мое! — почти с паникой воскликнула Мюриэль, и Кроули напрягся снова. — Это… те две леди, ради которых вы совершили столь сильное чудо, они иногда заходят. Людям необходимо… поглощать пищу. — О, — повторился ангел, и на этот раз — Кроули буквально услышал, как он улыбнулся. — Это… хорошо, да, очень хорошо. Что ж. Я попрошу тебя не докладывать о моем посещении, я здесь, скажем так, неофициально. — Как вам будет угодно, Верх… Азирафаэль, — быстро исправилась Мюриэль и вскочила со стула. — Мне нравится твой наряд, — напоследок оценил Азирафаэль. — Всего доброго. И буквально растворился на месте, даже не дождавшись ответного прощания. Размах архангельских сил, конечно, поражал. Кроули выполз из-под комода, чихая от пыли — он даже не знал, что змеи так вообще умеют. В комнате пахло его ангелом так сильно, что он поспешил вернуться в человеческую форму даже не столько для того, чтобы успокоить Мюриэль, а чтобы не чувствовать его запах слишком долго. — Бра-во! — воскликнул Кроули, выпрямляясь. — Даже не знал, что в тебе это есть. Учиться еще есть чему, но это хорошее нача… — Вы испортили меня, Кроули! — перебив его, воскликнула Мюриэль. — Я солгала Верховному Архангелу! — И кто, по-твоему, об этом узнает? Мюриэль помолчала — она явно была сильно раздосадована собственной реакцией — Кроули старался не сильно давить на этот мыслительный процесс, но оставить ее без контроля, конечно, было бы фатально. — Я никому не скажу, — со смешком заметил Кроули. — Ты кому-нибудь скажешь? — Думаете, мне нужно покаяться?.. Кроули потер пальцами переносицу и стянул очки. — Одна ложь не скинет тебя с небес, — заметил он. — Ничто, кроме других ангелов, не скинет тебя с небес, Мюриэль. Тебе только нужно сделать так, чтобы у других ангелов не было подозрений, и пока что ты прекрасно справляешься. Мюриэль моргнула. Смело взглянула ему в глаза и покачала головой. Если бы Кроули еще имел какие-либо дела с Адом — ему определенно точно засчитали бы искушение в этот самый момент. На счастье Кроули — и Мюриэль, если на то пошло, — к Аду он не имел больше никаких отношений. — Это звучит очень неправильно, — со вздохом заметила она. — Но я уже доверилась вам, Кроули. Потому что вы переживаете за Верховного Архангела. Вы же не обманете меня снова, Мистер Демон? Вслух Кроули не ответил — слегка нервно усмехнулся и покачал головой, не давая себе задуматься над ответом. — Отлично, — приняла его безмолвный ответ Мюриэль. — Теперь. Как так вышло, что Ангел Господень выбрал в друзья демона? — Он не выбирал, — почти оскорбленно ответил Кроули и натянул очки обратно. — Я сам приполз. Он не смог меня выгнать.***
Он все еще прятался. Уже не так старательно, просто старался, чтобы его не видели — и ни Кроули, ни Мюриэль не лезли на кухню, когда начинала греметь посуда и шуметь вода. Кроули чувствовал… что-то между довольным раздражением и напряженной обеспокоенностью. Азирафаэль не искал компании Мюриэль — на самом деле, он всегда был достаточно закрытым к общению с другими — иногда даже с Кроули, но сейчас, разумеется, был совсем другой случай. Сейчас Кроули был, скорее всего, самым нежелательным собеседником — и, что ж. Подкидывать Ангелу еду и тихушно умиляться в углу — это одно. А лицом к лицу, глаза в глаза — нет, к этому Кроули был настолько катастрофически не готов, что каждый раз старался смыться из главного зала, чтобы не напороться на ангела, если тот вдруг захочет найти компанию в лице Мюриэль. Выгонит же из магазина — хорошо если к дьяволу не отправит — в прямом смысле этого слова. Нет, тут надо медленно и аккуратно. Пока что — только тортиками и прочими вкусностями. А если Кроули захочет обнаружить свое присутствие — он лучше сначала для этого закажет блинчиков из Ритц. — Мне показалось, или мистер Фелл возвращался? — через некоторое время поймала Кроули на улице Мэгги. — Я видела его в окне пару раз, но в магазине сейчас его… подопечная, Мюриэль. Кроули моргнул, нахмурился, повертел головой, но так и не смог придумать никакой быстрой отговорки. Дай-мне-кофе-Вывеска мелькала перед глазами слишком настойчиво. — Мы с ним не пересекались, — рубанул он высокомерно и кивнул в сторону кафе. Мэгги в кафе чувствовала себя как рыба в воде. Как рыба, испытывающая приличную долю неловкости, но всё-таки. Кроули себя везде чувствовал одинаково — не то чтобы “на месте”, но и без неудобств. Особенно расслабляла чашка с пятью шотами эспрессо, которую Нина ему поставила через считанные минуты после того, как они зашли. — Я, кстати, тоже его видела, — чуть приподняв бровь, заметила Нина. Кроули оглянулся, в надежде найти какого-нибудь клиента, к которому можно было бы отослать нежеланного собеседника, но кафе пустовало. Только Мэгги выразительно хлопала глазами, стараясь не смотреть на Нину, и Нина усмехалась уголком губ, определенно замечая все эти недо-взгляды. — Он, эм, забирал вещи, — полуправдой выкрутился Кроули. — Возможно, он будет забирать что-то ещё чуть позже. Мы не общаемся. Думаю, это еще на сотню-другую лет. Не совсем понятно было как именно их непринужденный уличный диалог с Мэгги превратился в допрос с пристрастием с хорошим копом и плохим, но из кафе Кроули выползал разбитый, рассерженный и невероятно грустный. Не помогли и “это он придурок, а не я”, не помогли и “это он облажался, ну и я немножечко тоже”. Он шесть тысяч лет дружил с Ангелом и ему не хватило этих тысяч на признание — как, дьявол его раздери, люди успевают вообще всё за свои плюс-минус восемьдесят? Люди поражали его из раза в раз. — Вас долго не было, Мистер Демон, — уже привычно поздоровалась Мюриэль, когда он, раздраженный, влетел в книжный. “Мистер Фелл когда-нибудь точно вернётся”, и “Это и есть настоящее проявление любви — делать первый шаг, даже когда партнёр не прав”. А ещё совершенно предательское “невозможно быть стопроцентно правым, мистер Кроули, каждый в чем-то не прав, важна лишь точки зрения”. Кроули открыл рот, чтобы выдать что-то язвительное, но захлопнул его обратно. — Надеялся проверить, как там Мэгги и Нина, — ответил он мрачно. Мюриэль нахмурилась, но, проводив взглядом его фигуру, спешно удаляющуюся на второй этаж, ничего не сказала. Кроули был ей за это благодарен. Крошка Мю прекрасно подходила для работы на Земле — быстро училась, но всё ещё не искала собственной выгоды — ну просто ангел во плоти. Кроули был раздражен. Раздражался он надолго, успокоить его мог, пожалуй, только Азирафаэль, но это было в прошлом. Сейчас — крылатый засранец и был основной причиной его раздражения, и это раздражение не утихало, а нарастало, как снежный ком. Настолько, что, поглощенный своим недовольством, Кроули начисто забыл положить в пиалу новую порцию печенья, а в холодильник — спрятать эклеры. Он успел свалить на второй этаж, когда загремела посуда, и всё то накопленное раздражение улетучилось в преисподнюю, когда он осознал свою ошибку. Он разобрал отголоски голоса, Азирафаэль о чем-то переговаривался с Мюриэль, видимо, найдя отсутствие каких-либо угощений подозрительным. Пока ангел и Ангел болтали — Кроули агрессивно поливал свои растения. Кого-то из них он, возможно, слегка перелил, но это определенно точно была не его вина. В конце концов, здесь, в “его” спальне, жили только самые стойкие. Тех, кто посмел засохнуть и пожелтеть, Кроули показательно вынес за пределы комнаты. (И затем пересадил в более свободные горшки и поливал их каждый день по слегка измененному расписанию, но они всё равно были наказаны — они стояли в какой-то из дальних кладовок). Азирафаэль интересовался Мэгги и Ниной, несколько раз переспрашивал, не приходил ли кто-нибудь в магазин, потом снова интересовался Мэгги и Ниной, после чего очень вяло отбивался от примерно тех же вопросов, которые Мюриэль задавала и Кроули. И про некоторое время до осознания влюбленности, и про то, страшна ли демонам святая вода, и про книги — впрочем, про книги Мюриэль перестала спрашивать Кроули уже на четвертый ответ “понятия не имею, я эту лабуду впервые вижу”. Кроули слушал его голос, и очнулся только когда снизу послышался тонкий звон, сигнализирующий об спешном уходе Азирафаэля. По полу медленно растекалась лужа воды из горшка, над которым Кроули держал уже пустую лейку. — Вы солгали мне, — выкрутив своё осуждение на самый максимум, обвинила Мюриэль, когда он спустился. — Когда?.. — сначала напрягся Кроули, а потом поспешил уточнить так, чтобы звучало как можно демоничнее. — Ты про какой из разов? — Про чудо! В двадцать пять Лазарей! — потеряв под конец власть над громкостью голоса, заявила Мюриэль. — Верховный Архангел не зачаровывал их, не так ли? — То есть, не зачаровывал — Азирафаэль, а солгал, получается, я? — возмутился Кроули. — У вас у всех там справедливость всегда через одно место работает? Это был… любопытный вывод всего разговора Крошки Мю с Ангелом. Кроули пропустил половину между ушей, но он совершенно точно не помнил, чтобы Мюриэль вообще что-либо говорила про то-самое-чудо и в принципе про то, что происходило тогда. — Вы солгали, потому что это было ваше Чудо, — припечатала Мюриэль. — Поэтому они всё ещё не вместе. Демоническое доброе чудо не может работать, хотя вы, Мистер Демон, очень старались, чтобы оно не сломалось. Кроули проморгался на всякий случай, и приспустил очки с носа, но решительность из взгляда Мюриэль никуда не делась. — Что же… натолкнуло тебя на столь… выдающуюся мысль? — с паузами поинтересовался он. — Верховный Архангел спускается проверить этих двух смертных, — серьезно ответила Мюриэль. — Он беспокоится, что ваше Чудо могло неправильно на них воздействовать. — Э-э, — глубокомысленно протянул Кроули, а потом подвинул очки обратно, ближе к глазам, и с напыщенным видом выдал уже бесполезный секрет: — Мы действительно солгали про Чудо. Мы вообще никак не трогали Мэгги и Нину. Мы пытались скрыть Гавриила. — Вы? — Мы, — фыркнул Кроули. — Подумали, что если каждый чудеснёт на четвертиночку, то в общем итоге выйдет половина Чуда, и её никто не заметит. Ну, облажались. Говорят, у вас там сирены врубились? Этим он сломал Мюриэль до следующего дня. Мюриэль, которая прочитала уже полбиблиотеки, Мюриэль, которая нашла своё серьезное увлечение детективами, Мюриэль, которая не стеснялась вопросов. Мюриэль, в личной парадигме которой не было такой опции, как “совместное Чудо” от ангела и демона. Совместное Чудо, которое жахнуло на двадцать пять Лазарей — Хастур подери, Кроули до сих пор не врубался, как у них вышла такая мощь. — Вы должны показать мне свои крылья, Мистер, — подозрительно сощурившись, попросила — приказала? предложила? — Мюриэль. Кроули приподнял бровь и немножечко задавил желание отказаться просто из вредности. И даже вышел в подпространство, чтобы крыльями ничего не сломать в книжном. — Такие же черные, как и шесть тысяч лет назад, — добавил он насмешливо. Шелест перьев несколько успокоил. Мюриэль смерила его подозрительным взглядом и поджала губы, но всё-таки кивнула. Можно было бы сказать, что инцидент исчерпан, но Мюриэль продолжала закидывать его вопросами весь этот день, и весь следующий, и еще через день тоже. Впрочем, момент острого недоверия прошел так же быстро, как и начался — Кроули успел привыкнуть к непринужденной беседе, а Крошка Мю была, пожалуй, вторым после Азирафаэля, хорошим собеседником. Что, впрочем, не избавило Кроули от новой проблемы: Ангел там, на своих драгоценных Небесах, скучал безбожно. И, кажется, тоже обнаружил в Мюриэль приятную компанию. И, в целом, кажется, решил, что “спускаться за едой” — это против правил, зато “спускаться за разговором с другим ангелом” — самое то. Просто к Мюриэль прилагается его магазинчик, а к магазинчику прилагается волшебным образом появляющаяся на кухне еда. По головке его, очевидно, наверху не погладят, если прознают о постоянных отлучках, но куда проще объясниться коммуникацией и поучением младшего, чем поглощением человеческой пищи. И после каждого нового диалога с Азирафаэлем Мюриэль становилась всё задумчивее и задумчивее, и в то же время — неуловимо веселее и хитрее. Кроули любил хитрость, но эту хитрость во взгляде Крошки Мю просто-таки не переносил. Крошка Мю обучалась со скоростью вундеркинда, а вопросы продолжала задавать — с асоциальной бестактностью. — И всё-таки, Мистер Демон, что же вы делали такого до падения? — придерживаясь руками за край скамейки, подтолкнув ладони практически под бёдра, и потихоньку болтая ногами, снова спросила Мюриэль. Кроули подставил лицо солнцу, ощущая, как тепло разгоняет кровь чуточку быстрее. — Звёзды, — ответил он достаточно расплывчато и с намеком добавил: — а потом я начал задавать слишком много вопросов и меня выпнули. Но Мюриэль была непрошибаема. Кроули не был уверен — то ли она не понимала намеков, то ли мастерски их игнорировала. — Это нечестно, — обиженно заметила ангел и тряхнула головой. — Огромное множество ангелов на заре времен занимались звёздами. Кроули подавил смешок — Мюриэль, вероятно, считала, что она очень хитрая. Ещё с самого своего первого схождения на Землю считала — Кроули находил это совершенно очаровательным — и самую, самую капельку раздражающим. — Не знаю, на что ты надеялась, Крошка Мю, но на заре времен дел было невпроворот, — фыркнул Кроули. — Не уверен, что можно кого-то вычислить по его первым обязанностям. Утки плескались как-то слегка нервно, да и общая обстановка в парке напрягала Кроули. Как минимум — разномастные послы-под-прикрытием сновали по парку, перетасовываясь друг с другом, словно танцевали кадриль, и все имели вид серьезный и угрюмый. С каждой “сменой пары” угрюмость и серьезность только накалялись. Кроули зацепился за уже откровенно-красное лицо и собрался встать — конфликты были последним, что он хотел бы показывать Мюриэль. Особенно — межгосударственные. — Мне кажется, им не нравится компания друг друга, — проницательно заметила Мюриэль, проследив за взглядом Кроули. — Мягко говоря, — отозвался Кроули недовольно. Гнев потихоньку скапливался над деревьями, Кроули чувствовал его удушливый аромат так явно — хоть прямо сейчас возьми и доложи Аду, что он в парке перессорил минимум семь государств — половина из которых, вообще-то, состоит в довольно-таки крепком союзе, — ему мигом старый стульчик Вельзевул пододвинут и пыль с него протрут. Кроули задрал голову, наблюдая за безоблачной синевой, и вздохнул. Что-то было очень сильно не так. — Пойдем, — он поднялся со скамьи и встряхнул кистями. — Здесь сейчас будет дождь. Мюриэль поднялась следом за ним, улыбка на её лице перестала так сиять — кажется, она верно считала моментально ухудшающееся настроение Кроули. — Но ветра нет, — аккуратно заметила Мюриэль, послушно направляясь за Кроули. — Мистер Демон, вы что такое задумали? — Нечто абсолютно не демоническое, — буркнул Кроули. Бахнул гром, загоготали утки, Кроули наклонил голову, собирая и концентрируя силу. Стена дождя обрушилась ровно на всю территорию парка, и, когда они выходили обратно на улицы Лондона, их слегка окатило холодной водой. — Ещё в магазин, — слегка хрипло добавил Кроули. — там опять печенье закончилось. И зефир нужен. Мюриэль на это даже ничего не ответила — только слегка взлохматила волосы, высушиваясь, и поправила свою пятнистую бабочку. Кроули с некоторой досадой подумал о том, какой переполох снова будет в интернете — где видано, чтобы дождь — да только над одним местом во всем Лондоне? Но это была не его забота. Он теперь — совершенно свободный демон, не отчитывающийся ни перед кем, кроме самого себя. Зефир Азирафаэлю пришелся по вкусу — во-первых, его Ангел сообразил, что можно не скрытно таскать самые крохи, а спокойно брать столько, сколько позволяют приличия. Во-вторых, кажется, Ангел решил, что это Мюриэль подкармливает Мэгги и Нину, и очень долго умилялся человеколюбию его “преемницы”. Мюриэль, с перекошенным лицом, скомкано соглашалась с каждым словом Верховного Архангела Просто Азирафаэля и буквально сжигала Кроули взглядом после каждого его визита. — Ты начинаешь постигать азы праведного гнева, — со смешком заметил Кроули. Мюриэль после этого долго рассматривала собственные сжатые кулаки, пытаясь сообразить, что это такое вообще было. Этим Кроули снова сломал Мюриэль — на этот раз довольно надолго и серьезно. Настолько серьезно, что ангел отказывалась выходить из книжного еще почти неделю, и долго и нудно что-то искала на полках с книгами. Затем — затем Мюриэль, наверное, в отместку, сломала Кроули, сразу по нескольким параметрам. — Крошка Мю, а это что такое? — с неподдельным любопытством поинтересовался Кроули. Четыре больших картонных коробки стояли на самом входе в магазин. Мюриэль похлопала глазами и невинно ответила: — Книги, — и, в подтверждение своих слов она открыла первую из коробок. — По человеческой психологии. Я заказала их на Амазоне. Представляете, Мистер Демон, там столько всего! Это был абсолютный прорыв. Кроули мог только обескураженно стоять и рассматривать печати на картоне, пока Мюриэль распаковывала свой заказ. Который, судя по всему, она сделала сама. Крошка Мю, наивный ангельский ребенок, шесть тысяч лет копавшийся в бумажных свитках образца начала нашей эры, каким-то невероятным макаром открыла для себя интернет, и в этом интернете открыла для себя онлайн-покупки. И купила там книги. Даже Азирафаэль до этого не дошел — он-то все книги по индивидуальному созвону и договоренности доставал. — Мистер Демон, вам плохо? — обеспокоенно развернулась к нему Мюриэль. — Я в восторге, — заверил её Кроули и, в подтверждение своих слов, оскалился. Потом — потом было скучно. Потому что книг Мюриэль заказала целую тонну, и эту тонну взахлеб читала, денно и нощно, и на любые вопросы только отмахивалась — “Мистер Демон, разве вы не видите — я на самом интересном месте!”. “Самым интересным местом” всегда оказывалась какая-нибудь чепуха — как, например, совершенно оскорбительный по мнению Кроули “эффект кобры” или какая-нибудь бессмыслица про “реверсивную психологию”. Но одну загадку для себя за эту неделю Кроули решил — интернетом Мюриэль научила пользоваться Мэгги. Вторую загадку — Кроули пропустил, потому что отлучился из магазина как раз в те пару часов, на которые туда спускался Азирафаэль, ему оставалось только гадать, почему всегда яркий и эмоциональный взгляд Мюриэль сделался таким задумчивым. — Они так… эволюционировали, — размышляюще заметила Мюриэль, откладывая очередную книгу. — Вы наблюдали за этим, Мистер Демон. Разве это не поразительно? Вместе с задумчивостью — её голос наполняла довольно ощутимая тоска. Кроули поджал губы, чувствуя её тяжесть так, будто она навалилась на плечи тяжёлым одеялом. — Почему бы тебе не сделать небольшой перерыв и не выйти из своего бумажного мира? — аккуратно предложил Кроули. — Предлагаю прогулку. Только не в Сент-Джеймсском парке, там, скорее всего, всё ещё бродят толпы метеорологов, конспирологов и уфологов. Наверное, думал Кроули, примерно так себя чувствуют родители, пытающиеся придумать, как объяснить ребенку, что любимый хомячок прожил всю свою недолгую хомячью жизнь и его больше нет. У Азирафаэля не было таких проблем — его Ангел был достаточно толстокожим и в необходимой степени — фаталистичным, Азирафаэль точно знал, что всё идёт своим чередом. Азирафаэль видел все их изменения на протяжении сотен лет, и в своём опыте был банально крепче. Мюриэль опыта не хватало. Зато знаний теперь было — хоть отбавляй, и пользоваться этими знаниями она не умела. — Звучит хорошо, — наконец ответила она. — Ведите, Мистер Демон. Это помогло, в моменте. В перспективе, наверное, не очень. Кроули никогда не был любителем пустого наблюдения — люди, такие недолговечные, такие мгновенные, воспринимались как декорации — потому что воспринимать их иначе было слишком тяжело. Воспоминания о ярких и живых вспышках двух, трёх, десяти вековой давности — любое воспоминание было довольно приятным, время вымывало боль из сердца, но воспоминания затирались и выцветали. У Кроули был его маяк — его Ангел. Ему не нужны были люди. Мюриэль, как начитанный щенок, металась от полноценного восторга до мрачного разочарования, и все её книги, проглоченные за эти дни, ни разу не помогали. Книгу по криминальной психологии Кроули просто-напросто принудительно отобрал, и Мюриэль — даже почти не сопротивлялась. Свежий воздух слегка выветривал плохое настроение, но в этом воздухе витало неопределенное напряжение, и оно зудело у Кроули под кожей — уткнувшиеся в телефоны, слегка вибрирующие от страха, гнева, печали или прочих негативных эмоций, люди словно стали передвигаться быстрее. У Кроули не было связей. Никаких. Он даже в Ад сейчас не мог полноценно спуститься — Шакс его заприметит в мгновение ока, и своему “конкуренту” она рада не будет точно, и пусть половина Ада перед ним дрожит ещё со времён их подмены с Азирафаэлем, предательство Вельзевул, кажется, ощутимо встряхнуло всё демоническое сообщество. Кроули, как был персоной нон-грата, так ею и остался. О Рае и говорить не было смысла — прошмыгнув однажды, Кроули рисковал не покинуть небесной обители больше никогда, если заявится туда ещё раз. И большее, на что Кроули сейчас был способен — это банальные человеческие новости, которые, как обычно, не давали ничего, кроме паники и лжи, приправленной щепотками полуправды. Что-то было совсем, совсем не так. — Вы любите его, Мистер Демон, — как само собой разумеющееся заметила Мюриэль. — Азирафаэля. Её голос взрезал гвалт оживленной улицы, как будто она кричала в рупор, но люди вокруг даже не поворачивали головы — ни на странное прозвище, ни на довольно провокационную фразу. — Метко подмечено, — шикнул Кроули в ответ, не найдя в себе сил на сопротивление или яд. — И как же это вышло, Мистер Демон? — спросила Мюриэль. Кроули показалось — что с издёвкой. Да что б он сам знал, “как”. Или “когда”. У них это вообще не было похоже на историю Вельзевул и Гавриила — кто бы мог подумать, что эти двое смогут не только договориться, но и определить свои чувства так быстро и так верно. И воспринять их так целостно, что послать в бездну и Рай и Ад хватит наглости у обоих. Видит мироздание — Кроули завидовал. — Почему он теперь там, а вы всё ещё здесь? — не дождавшись ответа на свой вопрос, задала новый Мюриэль. — Он спрашивал о вас. Он беспокоится, и, кажется, чувствует себя виноватым. И в книгах такое было. Он тоже любит вас, так почему? Её наивность уколола так сильно, что Кроули вздрогнул, старательно отгоняя образ любящего Азирафаэля — ничего Мюриэль не знала о его Ангеле. Никогда Ангел не смотрел на Кроули так, как Кроули смотрел на Ангела. — Он всё равно больше любит весь мир, чем одного конкретного демона, — возразил Кроули, и поправил очки на переносице, совершенно не собираясь вдаваться ради Мюриэль в такие сложности. — Так что — не всё ли равно? Резко захотелось впасть в спячку ещё на неделю-другую, или вовсе на год. Спрашивал он о Кроули, ну конечно — возможно только чтобы убедиться, что Кроули уполз в свою нору и носа оттуда не кажет, чтобы не мешать восстановлению справедливости и общемирового порядка. — Если ангелы созданы для того, чтобы любить всё сущее, не стоит расстраиваться, когда ангел это сущее и выбирает, — неожиданно зло заметила Мюриэль. — Для этого они и созданы, разве не так, Мистер Демон? — Вопрос свободы воли, — хрипло ответил ей Кроули, сраженный этой непредвиденной агрессией. — Если демоны созданы для того, чтобы любить только себя, то почему каждый знакомый мне демон себя ненавидит? — Но демоны вообще не могут любить, — упрямо возразила Мюриэль, и нахмурилась, пытаясь разобраться с возникшим парадоксом. — Вопрос свободы воли? Так не должно было быть. Солнце блеснуло ярким красным лучом, Кроули пригнул голову, отворачивая от Мюриэль лицо, и перевел взгляд в волнующуюся толпу. — Книги плохо на тебя влияют, ангел, — через паузу отфыркнулся Кроули и добавил в голос веселья. — Того гляди, в атеисты подашься. Неподдельный шокированный гнев в её глазах утих в мгновение ока, когда Мюриэль разобралась, что это была шутка. Но до конца прогулки больше этих вопросов она не задавала. Было бы проще, если её заняла физика, или химия, или, может быть, та же астрономия — вот уж с чем Кроули мог бы помочь, — но Мюриэль выбрала для себя людей, и люди её занимали всё сильнее. Тем сильнее на неё обрушивалось то разочарование, то восторг. Кроули не трогал её. Сосуществовать у них выходило очень неплохо — конечно, того бесконечного понимания, как между ним и Азирафаэлем, у них не было даже и близко, но Мюриэль не была настырной, не бесила его и не пыталась продавливать своё “единственно-верное ангельское мнение”. Мэгги называла Мюриэль “милашкой”, и действительно несколько раз забегала в книжный, чтобы поболтать. Кроули старался в это дело не встревать — с Ниной у них всё шло своим чередом, а в остальное Кроули и не видел смысла вмешиваться. Последние его заботы так и превратились в череду — он дискутировал с Мюриэль, пугал людей на улице, когда выезжал на Бентли покататься — Мюриэль с ним ездить отказалась наотрез после первой и единственной поездки, — делал набеги на магазины со сладостями и после — вслушивался в довольное шебуршание в кухне. И чувствовал себя таким дураком и неудачником! И эти непонятные движения среди людей тоже нервировали, и вообще… Кроули вспомнил про четвертую стадию, недовольно поморщился — нет, нет, нет. Никакой неизбежности — просто, как всегда, один очень недостижимый ангел — и один очень трусливый демон.***
В общем итоге, если считать от того дня, когда Кроули ворвался в книжный и выгнал всех и каждого покупателя до самого последнего, получалось, что на то, чтобы облажаться, ушло целых два с половиной месяца. Или, скорее, не так — Кроули потерял всю осторожность (и терпение) спустя два с половиной месяца. Азирафаэль действительно спрашивал о нем у Мюриэль. Мюриэль, поднаторевшая в искусстве лжи, раз за разом заверяла, что в последний раз видела Кроули в тот-самый-день, когда Азирафаэль получил своё Архангельское звание. Кроули в этот момент, чаще всего, был либо на втором этаже, либо, если не успевал скрыться там, ныкался по углам и комодам, складываясь в змеиную ипостась. Это было даже, наверное, в чем-то весело — по крайней мере, со скрипом, но Кроули смирился со своим новым распорядком, но всё — как всегда, — не смогло длиться вечно. И это всё лопнуло буквально в одно мгновение, непредсказуемо и резко. За этим чизкейком Кроули ездил в кондитерскую на другом конце Лондона. Пришлось, как всегда, часть передать Мэгги, Мэгги, как всегда, благодарила, но уже откровенно перешла от намеков к прямым словам — что следующее угощение, каким бы оно восхитительным не было, она не примет. У Кроули был на это свой запасной план — он собирался следующий торт нести уже Нине. — Я так и знал. Если бы чизкейк всё ещё был в руках Кроули — то он точно оказался бы на полу. К счастью, половина торта уже была на своей тарелке. Определенно застигнутый врасплох, Кроули крупно вздрогнул, а затем — расслабился, опустив ладони на стол, и досчитал до трех. Дальше не успел. — Я так и знал, что это твоих рук дело, Кроули. И голос такой знакомый, с медовой мягкостью и лёгкой вязкостью, словно он хвалит вернувшегося к свету грешника, а не приветствует того, кого отверг не далее, как два с половиной месяца назад. — Ха, был рад увидеться, — деревянно сообщил Кроули и, не подняв на ангела взгляда, направился вон из кухни. Сам понимал, что это довольно-таки бессмысленно, но поделать с собой ничего не мог. Он уже один раз набрался смелости, спасибо большое, больше как-то не хотелось. Хотелось, конечно, но так неожиданно, резко, нет, только не прямо сейчас, только не прямо сейчас — ещё слишком рано. Кроули нужно было еще немного времени, день, два, десять, год, ещё шесть тысяч лет. — Кроули! Вся обида моментально вспенилась в горле, возвращая Кроули назад, в те дни — и задушенная в винном мареве спальня, ох — бутылка же всё ещё в холодильнике, ему срочно нужно добраться до его квартиры, чтобы выкинуть её. — Кроули! — в голосе добавилось возмущения. — Опаздываю, Ангел, приятного аппетита, — отрапортовал Кроули, уже выруливая к главной зале. Мюриэль, как назло, в книжном не было. Она “расширяла границы зоны комфорта” и “делала упражнение на доверие” — и, вероятно, расширять планировала ещё какое-то время, гуляя в одиночку, доверяя Кроули книжный. Она делала так уже не в первый раз, и Кроули серьезно подозревал, что Мюриэль просто познакомилась с кем-то из людей, кто заинтересовал её достаточно сильно, чтобы покинуть свой “пост”, и, что ж, лет через пятьдесят-семьдесят им, вероятно, предстоял тот самый разговор про недолгую хомячью жизнь. — Если ты сейчас не остановишься, мне придется сделать Мюриэль выговор за то, что она мне лгала и, возможно, отозвать её обратно наверх. Кроули остановился, уязвленный шантажом. — Вот так, значит? — шикнул он и всё-таки развернулся. Что ж, по крайней мере, Азирафаэль не выглядел довольным жизнью. Он совершенно не изменился, но вот “униформа” Рая ему не шла ни в коем случае — белоснежный вместо молочного, и золотой вместо шоколадного, никакой индивидуальности — и никакой необходимой архангелу строгости. Костюм на Азирафаэле смотрелся так, будто это неудачный сценический образ, а не повседневная одежда. — Нам нужно поговорить, — довольно смело посмотрел ему в глаза Азирафаэль. — Неужели? — с откровенно-наигранным удивлением вытянул Кроули. — Мне нужна твоя помощь, — добавил ангел и отвел-таки взгляд. — Неужели?.. — уже действительно удивившись, повторил Кроули и собрался с мыслями. — Что, наскучило на Небесах? Вся справедливость куда-то подевалась и ты не знаешь, как её восстанавливать? Хотя — я даже знать не хочу, если честно. Ты сделал свой выбор, я тебя предупреждал. Азирафаэль чуть приподнял плечи, словно прячась, и поджал губы, но упрямо стоял на месте. — Не наскучило, — ответил Азирафаэль и поправился. — Наскучило, но, Кроули, это к делу не относится! Что ж, Азирафаэль, разумеется, не изменился — он оставался всё таким же засранцем, как и всегда. Кроули просто слишком привык к тому, что эта сторона Азирафаэля всегда направлена на всех остальных, а не на самого Кроули. — Мне действительно всё равно, — устало заметил Кроули. — Они планируют новый апокалипсис, и у меня не хватает сил их остановить, — веско, как ему казалось, заявил Азирафаэль. — Мне правда жаль, Кроули, но я не справлюсь сам. — Ничего нового ты мне не сообщил, — пожал плечами Кроули и перетек в более расслабленную позу. Гордость слегка подвывала, Кроули с трудом наблюдал за этим отчаянием на лице своего Ангела. Прощать его так просто было бы очень, очень неправильно, но Азирафаэль действительно выглядел так, словно совершенно не представляет, что будет дальше, если Кроули ему откажет. У Азирафаэля на это были свои запасные планы, судя по всему. Он нахмурился, прерывисто вздохнул и подошел поближе, Кроули даже успел вскинуть бровь, ожидая то ли я-был-неправ-танца, то ли слёзных извинений. Вся его вдохновленная ангельская воздушность выветрилась начисто. А потом Ангел схватил его ладонями за лицо с довольно определенными намерениями, и вывернуться Кроули умудрился только благодаря своей змеиной сущности, не иначе. — Это вообще не похоже на извинение! — воскликнул он и спешно отпрянул еще на пару шагов. — Это вообще было извинение, или я что-то перепутал?! — Мне не хватает тебя! — тоже перешел на повышенный тон Азирафаэль, и шмыгнул носом так выразительно, что у Кроули дрогнуло сердце. — Там наверху одни только снобы и тупицы, и они все только и говорят о будущей славной победе Рая! И я не могу никого переубедить, потому что никто не слушает ни о чем, кроме как об Апокалипсисе! И я думаю о том, что мы могли бы быть, каждый день, но я не могу просто взять и сбежать, оставив Рай и дальше планировать конец света, потому что они преуспеют! И разрушат всё, что мы так любили здесь, на Земле! И ничего не останется, и тебя не останется, потому что Раю будет всё равно, они будут убивать любого демона, всех демонов, пока демоны не закончатся! И он еще раз всхлипнул. Кроули сглотнул. — И мне жаль! — уже не так запальчиво, но всё так же напористо добавил Азирафаэль. — Но у меня не было выбора. А у тебя был, и ты со мной не пошел. Мы могли бы… — Это ничего не изменило бы, — хрипло прервал его Кроули. — Ты так меня и не услышал, Ангел. Никого из нас не было на небесах в первый раз, и всё-таки Апокалипсиса не случилось. Ты ничего не сделаешь, если будешь пытаться изменить ангельскую систему изнутри. Большее, что ты получишь — это новую попытку сжечь тебя. Или, что вероятнее — они просто отнимут у тебя память, как пытались сделать с Гавриилом. Азирафаэль опустил руки, но не отвернулся. Золотые точки под его глазами бесили — хотелось стереть их к чертовой бабушке, но Кроули разумно держал дистанцию. — Они прислушиваются ко мне. — Пока ты не пытаешься остановить их планы по Апокалипсису — разумеется, — фыркнул Кроули. — Разбирайся теперь сам, Ангел, я умываю руки, мне всё равно. — Не всё равно, — пробормотал Азирафаэль. — Ты приносил мне сладости, когда узнал, что я спускался. — Они были для… — Неправда! — воскликнул Азирафаэль и снова поджал губы. — Шоколад, который здесь лежал в прошлый вторник, делают только в одной кондитерской на весь Лондон, и она находится в часе езды отсюда! И это именно ты не дал Мюриэль распродать все книги, не так ли? Тебе не всё равно. Кроули сложил руки на груди — что ж, тут он попался, но, честно говоря, в своей голове, он простроил куда более… аккуратный план по восстановлению отношений. План слегка колебался — от “простить Азирафаэля, когда он будет просить прощения” до “удовлетвориться тем, каким Азирафаэль без него станет несчастным и первым предложить перемирие”. Ещё план включал в себя серьезный разговор о границах, о свободе воли, о понимании целей Рая и Ада, а так же договоренность о приоритетности взаимной поддержки. Чего план не включал в себя — это того, что Азирафаэль будет обвинять его самого в случившемся. Или того, что он вообще не поменяет своего мнения. — Что же случилось с “ничего не длится вечно”? — едко уточнил Кроули. — Наша дружба, Ангел, тоже в эти рамки не входит. Ты отказался от нее, когда согласился на предложение Метатрона. — Я сделал это, чтобы защитить тебя, — упрямо надавил Ангел. Мало того, что план провалился к чертям — так ещё и Ангел не желал никакого компромисса. — Ты сделал это, чтобы удовлетворить собственные амбиции. Было намного проще защитить друг друга, пока ты не был так плотно связан с Небесами! — не менее упрямо ответил Кроули. — Что должно произойти такого, чтобы ты, наконец, увидел, к чему всё идёт? — Всё идёт к Апокалипсису, — насупился Ангел. — Если мы ничего не сделаем… если бы я думал, что ничего не смогу изменить, я бы остался здесь. С тобой. Кроули выдержал этот откровенно-подлый удар с каменным лицом — хотя внутренности сжались от формулировки довольно ощутимо. Очень ощутимо, и сожалением, и одновременно с этим — восторгом. Ангел выглядел таким честным и печальным, но золотые точки — как знак принадлежности к Раю, — всё ещё выводили из себя. Кроули сказал себе — последний рубеж. Он посопротивляется ещё немножечко, и, наверное, уступит. Он никогда не умел долго обижаться на Азирафаэля. Это же Азирафаэль. — Ты предал меня, как я могу тебе доверять? — через длинную паузу, спросил Кроули. — Я не… — Ощущалось как предательство, Ангел, — даже не дав закончить, шикнул он. Ангел, вопреки ожиданиям, просто отошел на полшага назад — теперь их разделяли целые метры. Кроули чуть качнулся за ним, но остановил себя. — Мне нужна твоя помощь, Кроули, пожалуйста, — видимо, решив не выходить на новый круг спора, повторил Ангел. — Пожалуйста. Давай спасём Землю, а потом будем разбираться? Кроули открыл рот, готовый пробормотать что-нибудь едкое и злое, как “не хочу тебя больше видеть” или “спасай Землю сам”, но, вздохнув, закрыл обратно. План, которого, по сути, и не существовало, не оправдался — хотя, Азирафаэля он порадовал, конечно, особенно сладостями, — а Кроули опять остался запертым в том дне — один на один с Азирафаэлем, и они снова не слышат друг друга совершенно. Но Кроули привык. Это же ровно так, как и заведено — его Ангел делает что-то, а Кроули остается только либо смириться, либо втянуться. Это Азирафаэль в их тандеме отвечает за неожиданные решения и поспешные действия — Азирафаэль отвечает за непостоянство. За взорванные нимбы и отданные пламенеющие мечи. — Ты должен будешь мне три… пять танцев, Ангел. — Ради справедливости, Кроули, я не считаю себя виноватым, — заметно расслабившись, вставил Азирафаэль. — Но я готов сделать для тебя исключение. Кроули закатил глаза и протянул ладонь — скрепить их “договор” рукопожатием. Рукопожатием Ангел не ограничился — обычно отстраненный, Азирафаэль шагнул еще ближе, притягивая Кроули в объятие. Мягкое тепло растопило остатки льда моментально, Кроули прикрыл глаза, обхватив Азирафэля руками в ответ, и выдохнул. — Ангел, — аккуратно позвал Кроули. — Я скучал, — в самое ухо пробормотал Азирафаэль, и Кроули усилием воли подавил дрожь, появившуюся из-за движения воздуха у шеи. — Я тоже, — признал очевидное Кроули и аккуратно прижался носом к уху Азирафаэля. — Но не очень долго. До тех пор, пока не понял, что ты сбежал из Рая, чтобы выпить какао. Ангел неловко то ли хмыкнул, то ли хихикнул ему на ухо и так же неловко отстранился, стараясь не смотреть Кроули в глаза. Лёгкий румянец с его щек пропадал очень быстро, но заметить его Кроули успел. И облизнулся. — Оказывается, даже когда ты Верховный Архангел, просто так “потворствовать своим человеческим привычкам” на Небесах нельзя, — Азирафаэль дернул уголком губ. — Мне даже пришлось переодеться, чтобы не вызывать подозрений. Кроули, на всякий случай, отошел на шаг назад, давая Азирафаэлю пространство. — Можешь не рассказывать, как у вас там всё строго, Ангел, я и сам помню, — с ироничным смешком фыркнул Кроули. — У тебя хотя бы план-то есть? Если судить по тому, как нервно улыбнулся Азирафаэль, ответ становился очевидным. Кроули потянулся к переносице, наткнулся пальцем на очки и стянул их, массируя покрасневшую от долгого давления носоупоров кожу. За это Ангел наградил его долгим взглядом глаза-в-глаза, и Кроули отвернулся всё-таки первым. — Мы что-нибудь придумаем, — уверенно, но слегка ниже обычного, заметил Азирафаэль. — Как всегда. — Как всегда, — хмыкнул Кроули, и повернулся в сторону кухни. — Там чизкейк. Я не был уверен, какой ты предпочтешь, поэтому взял крем-брюле. — Спасибо, дорогой, — снова со знакомой мягкостью ответил Азирафаэль. Кроули был готов провалиться прямо на месте, почему-то один только вскрывшийся факт того, что Кроули действительно выбирал то, что Азирафаэлю может понравиться больше, казался очень… смущающим? Ангел развернулся, чтобы действительно вернуться на кухню, но через пару шагов остановился. — Нам действительно нужно будет всё обсудить, Кроули, — тихо и не оборачиваясь, заявил он. — Но я предлагаю оставить всё неприятное и чрезмерно приятное — на более спокойную обстановку. Кроули нахмурился, собираясь переспросить — что, черт возьми, могло значить, “чрезмерно приятное” — но Ангел с неожиданной проворностью завернул за угол, и Кроули осталось только облизнуться снова и натянуть очки на нос обратно. О, он может столько всего “чрезмерно приятного” сотворить, если Ангел вдруг позволит, если Ангел, вдруг, вообще хотя бы отдаленно имел в виду именно то, о чем подумал Кроули... Он обернулся на мгновение, удостовериться, что магазин закрыт, и всего на секунду ему показалось, что за окном мелькнула макушка Мюриэль — но толпа продолжила своё движение по улице, и Кроули отвернулся, направляясь на кухню, на которой уже вовсю орудовал Азирафаэль. Ничего похожего на стадии, думал Кроули, наблюдая, как Азирафаэль отрезает от чизкейка кусочек. Ничего похожего на стадии, так же как и ничего неизбежного.***
— Значит, вы помирились? — с любопытством уточнила Мюриэль, с легкой настороженностью наблюдая за тем, как Кроули болтает в чашке остатки эспрессо. Она была довольно весела — куда веселее, чем неделю назад, в пиковый момент своего погружения в человеческую психологию, и вот уж кто по мнению Кроули “быстро эволюционировал” — так это Мюриэль. К себе “человеческие привычки” она ещё не применяла — возможно, боялась привыкания, возможно слишком оберегала свою ангельскую идентификацию, но к еде так и не притрагивалась. Зато от первичного шока от неожиданной жестокости некоторых представителей рода человеческого её быстро отпустило — и она достаточно быстро ощутила и вкус “творческого чуда” и определенную добросердечность большей части человечества. — У нас перемирие, — объяснил Кроули. — Не жди, что он будет спускаться чаще, у него дел там, наверху, по горло. По горло — мягко сказано, конечно. Кроули оставалась довольно-таки простая часть — его ответственность — это люди, способные помочь, и некоторые демоны. Ангел же методично проверял вообще весь Рай в поисках союзников. Говорить об этом Мюриэль было рановато — Кроули верил ей, да и среди людей Мюриэль провела уже порядком времени — и из головы успели потихоньку выветриться ангельские закидоны, но Кроули малодушно не хотел втягивать её в это. Бойня, если она всё же случится, обещала быть жестокой. — Это хорошо, — кивнула чему-то Мюриэль. — Давно я вас не видела в таком благодушном настроении, Мистер Демон. Как это ощущается? — Что именно? — уточнил Кроули, выгнув бровь. — Любовь. Слегка застигнутый прямотой вопроса, Кроули чуть не подавился последним глотком кофе. — Это довольно-таки личный вопрос, Крошка Мю, — с укором буркнул Кроули. — Ты ангел, ты сама должна знать, “как”. — Любовь ко всем не похожа на любовь к одному, — уверенно возразила Мюриэль. Кроули со звяканьем поставил чашку на стол, ощущая под её острым взглядом себя крайне неуютно. — Правильно она ощущается, — в итоге ответил он, и отвернул голову. — Это всё, что я могу сказать. “Я не помню, как не ощущать её, он же Ангел, он создан для того, чтобы его любили”, проглотил он про себя. Проглотил и то, что невозможно описать словами — жар в сердце и тиски в груди, и легкую дрожь в пальцах. Мюриэль, однако, и поверхностным ответом, кажется, удовлетворилась. Она действительно выглядела… умиротворённой? Будто неразрешенный конфликт Кроули и Азирафаэля напрягал её сильнее, чем сам факт её схождения на Землю. — Спасибо, — мягко — с совершенно нехарактерной ей серьезностью — сказала Мюриэль. — И за то, что показал мне Землю и людей, Кроули. Она упорхнула в сторону книжного, а Кроули остановила Нина, к которой присоединилась Мэгги. И им Кроули рассказал почти то же самое, без объяснения, “как ощущается любовь” — люди в этом были намного, намного опытнее, чем ангелы или демоны, — зато с чуть расширенной версией объяснений, что входит в понятие “перемирие”. — Мы собираемся… объединить свои магазины, — уже после слов Кроули, объявила Нина. И слышать это было — почти так же захватывающе, как наблюдать за Азирафаэлем, наслаждающимся чизкейком. Хорошее настроение не сбивало даже гнетущее ощущение пока ещё предстоящего Апокалипсиса. — В одной стороне кафе, в другой — пластинки, — добавила Мэгги, источая счастье так старательно, что его чуял даже Кроули. — Рад за вас, — немного грубовато, но совершенно искренне поздравил Кроули. Если не брать во внимание грядущий конец света — всё складывалось хорошо. Лучше, чем Кроули вообще мог себе представить. Ангел спускался к нему — и к угощениям, разумеется, и Кроули смотрел, и слушал, и наслаждался искрами в его глазах, воодушевлением в его голосе, и тоже предлагал свои стратегии и планы — и ему даже пришлось временно вынуть с Альфы Центавра Гавриила с Вельзевул, когда стало понятно, что Рай, конечно, одной Землёй удовлетворится, но после разрушения Земли — никакого смысла в Альфе Центавра уже не будет. Кроули думал о том, как сложно, но действительно необходимо будет набраться смелости во второй раз, и вот уж если там Ангел не станет его слушать — тогда гори всё синим пламенем, — но он послушает, конечно же, послушает. Кроули думал о том, что жить в книжном — неплохо, но намного, намного лучше будет, когда Азирафаэль вернется сюда навсегда. И они будут вдвоём. А потом пропала Мюриэль — оставила записку, что она была рада узнать Землю, людей, Кроули и такие парадоксы, как любящий демон (и что, принимая во внимание прочие исключения, это, кажется, и не парадоксы вовсе), и что она рада за них с Азирафаэлем (почему, черт побери, это звучит как благословение?), и что она возвращается наверх по неотложному делу. И Азирафаэль понятия об этом не имел — и никто в Раю не знал, где Мюриэль, и это сильно пугало. Это было бы первостепенной задачей. Но не стало. Потому что основная заварушка началась так резко, что самым главным — было сохранить свои жизни. И всю Землю со всем человечеством в придачу.