Коэффициент

Шэнь Цинцю жадно смотрит на Лю Минъянь. Он знает, что Ло Бинхэ однажды убьет его, что бы он ни делал, мальчик продолжает копить в себе обиду, поэтому он решил провести время в этом мире с пользой, пока есть такая возможность. А это значит делать то, что он никогда не смог бы сделать в другой жизни, например: связать девушку, заткнуть ей рот и трахать до тех пор, пока она не перестанет плакать. Поэтому он и устроил эту ловушку, а то, что Лю Минъянь попала в нее, было просто удачей. Он не собирался смотреть в зубы дареному коню. Его конь, так сказать, вызывающе смотрела на него, ее руки и ноги были переплетены бессмертными связующими тросами, а одежда порвана. Не слишком сильно, но достаточно, чтобы он смог разглядеть фарфоровую кожу девушки. Шэнь Цинцю поднимает ее меч между ними, и ее глаза расширяются. — Тебе это не понадобится, — он точен в своих порезах, разрезая ее одежду, пока та не соскользнула вниз, показывая ему больше того, что он пришел увидеть. Ее тело идеально, груди круглые и пухлые, живот гладкий, а между ног — он видит, как кончиком меча он сдвигает материал в сторону — гладкая киска. Шэнь Цинцю благодарит Самолета, Стреляющего в Небо, за то, что он так мало знал о женщинах; ведь благодаря ему, все киски в этом романе будут такими же милыми и безволосыми. Лю Минъянь задыхается за вуалью, и Шэнь Цинцю делает последний надрез, слегка подрезая ее, прежде чем материал отпадет. Лю Минъянь — красавица, поистине непревзойденная, с таким лицом, которое вы видели на киноэкране, но никогда бы не лежали перед вами бессильными и связанными. Это действительно была его лучшая жизнь. Если он завтра умрет после того, как трахнул эту девушку, то не будет ни о чём жалеть. Тем не менее, он знает, как работает сюжет, поэтому быстро вытаскивает член и проникает между сопротивляющихся бедер, раздвигая их еще чуть-чуть, чтобы его бёдра оказались вровень с этой довольно теплой киской. Она продолжает бороться, но без ее совершенствования какой в этом смысл? Шэнь Цинцю не беспокоится о том, чтобы поправить ее положение, вместо этого он удерживает ее бедра на месте, выравнивает себя и трахает ее так сильно, как только может. Она кричит под ним, но он слишком занят, наслаждаясь изысканным сжатием ее девственного влагалища. Он стонет в ее волосы, прижимается открытым ртом к ее виску, вырывается и снова всаживается в нее с яростным шлепком бедер. Она содрогается под ним, дрожит от наслаждения, когда он всаживает в нее, как в шлюху, которой она станет. Он неумолим в своем стремлении к кульминации, и от его ударов на ее бедрах остаются синяки, когда он входит и выходит из ее тугих объятий. — Когда он будет трахать тебя, — Шэнь Цинцю кусает ее за ухо, на его языке кровь, — ты уже будешь чертовым подержанным товаром. Он чувствует вкус ее слез, когда вылизывает ее щёки, и возбужденно отстраняется, чтобы посмотреть на них. Он не думал, что она будет плакать, но ее глаза сверкают, как красные кристаллы, по щекам текут реки жидкости, нос соплив, и Шэнь Цинцю не думал, что это ему понравится, но вид ее полностью разрушенной под его грубой силой, не в силах отбиться от него веревками, связывающими ее тело и ядро, вызывает толчки в его животе и члене, и он кончает прямо в нее, обхватывая ее бедра, чтобы удержать ее прижатой к себе, пока каждый толчок оргазма выжимает из него все силы. Когда он вышел, то откинулся назад и стал наблюдать, как из ее избитой киски медленно вытекает кровь, и, к его удивлению, его член снова начал твердеть. — Порно-романы — это действительно чудо, — объясняет он всхлипывающей девушке, забираясь на нее, чтобы повторить всё сначала.