Безумно

Она отпускала его с тяжёлым сердцем. Пусть Тенза как всегда солнечно улыбался и всячески успокаивал, Майко беспокоилась и даже отважилась отговаривать от глупой затеи. Зачем сёгуну эликсир бессмертия? Зачем посылать на верную смерть лучших своих воинов? Тенза только мялся и всё повторял, что таков долг перед господином. Майко терпела поражение — любовь Асаэмона стояла ниже приказа Токугавы. Майко сжимала зубы и едва сдерживала слёзы, когда издалека совершенно случайно — из-за оплошности, накидка слегка упала, а Майко на зрение не жаловалась — увидела обезображенный бок несчастного, вернувшегося с райского острова. Цветы пестрели, оплетая снаружи и явно изнутри, словно им самое место в коже паразитировать. Это был воин, а не чиновник, у него имелась специальная подготовка, и это не уберегло его от печальной участи. Что же тогда станется с её любимым..? Её тогда заметили и увели с собрания преступников всех мастей. Когда Тенза узнал, что она пробралась туда, то был зол. Майко тоже гневалась, и они поругались. Больно — всегда ведь душа в душу, с самого момента знакомства. А тут, слепые и тревожащиеся друг за друга, оказались по разные стороны баррикад. Пересилив обиду, кипящую в сердце, Майко пришла прощаться. Утреннее солнце золотило его волосы, обдавало прелестью морского блеска и слегка слепило. Он был прекрасен. Непривычно молчалив и серьёзен. Ловя заискивающие взгляды других Асаэмонов, Майко смущённо тупилась и переминалась с ноги на ногу. Она одна среди женщин этих ответственных мужчин, даже не жена, явилась лишь потому, что сама того захотела. Её отговаривали, пытались оставить в городе, но она упёрлась. Потом, после эмоционального разговора, что не слышал лишь глухой, тщались вернуть в Осаку, но и тут не преуспели. Майко любила Тензу больше, чем угождать властным родителям. Она любила его так сильно, что, ведомая чутким внутренним чувством, торжественно произнесла: — Я не злюсь на тебя. Я всегда буду с тобой: и в горе, и в радости, и в моменты неопределённости, и даже когда обижена на тебя. Тенза заробел и почти ничего не сказал, красный от смущения. Майко вздохнула и в который раз взяла инициативу на себя. Стремительно сократив меж ними дистанцию, она сердечно обняла Асаэмона, утыкаясь носом в плечо. — Прошу тебя, вернись. Он обнял в ответ, и так они простояли совсем недолго — расстающимся на неясный срок любого времени мало. Пирс вонял рыбой и прелой древесиной, ветер трепал волосы, выбивая их из незамысловатой прически. От Тензы пахло потом, сталью и немного солью. Уже кричали об отплытии корабля. Их стали подгонять. Она еле отпустила его. Тенза тогда нагнулся к ней, положил поверх её дрожащих рук, вцепившихся в его одеяния, свои ладони и проникновенно прошептал: — Когда я вернусь, то женюсь на тебе. Майко не поверила своим ушам и неверяще вскинула голову, ища ответы на его лице. Он ласково улыбался. Шого прослезилась и, не сдержавшись, поцеловала Асаэмона в уголок рта. Майко стояла на причале до того момента, пока судно не скрылось за горизонтом. Будь её воля, она прождала бы любимого до момента его возвращения или бросилась вслед, наплевав на неумение ходить по воде. Шого не сомневалась — он обязан возвратиться живым. Только вот у судьбы намечались иные планы. Сердце почти остановилось, когда через два дня в Осаке пошёл слух, что на острове практически все погибли и что просто жизненно необходимо подкрепление. Майко уже не скрывала, что собиралась стать главной боевой единицей этого самого подкрепления. — Даже не смей, — Майко застыла, когда в ночи, царствующей сейчас в доме четы Шого, прозвучал этот голос. — Дзикка-сан. Дева, прекратив обкрадывать родных родителей, отложив нож обратно в сундук, поджала губы и обернулась на мужчину, прожигая того ледяным взглядом. Она почти ненавидела его. — Ты умрёшь, даже не добравшись до острова. Майко вздрогнула и, уже не скрывая, горько изломила губы, брови — слёзы совсем скоро потекли по щекам. Она прекрасно знала, что "предсказания" дурачка-Ямады всегда сбывались. — Вам ведь плевать на мою жизнь, отчего же встаёте на пути? Сидели бы в своей гостевой комнате и не отсвечивали, — зло проронила Шого. Ей не ответили. Он лишь блаженно лыбился только ему понятным вещам. На следующий день очередной корабль покинул берега Ниппон. Майко рыдала из-за обуреваемых грудь и голову тревог и не могла найти успокоения нигде. Пока Шого не увидет Тензу живым и здоровым, она не сможет сама быть такой! Следующие несколько дней были пыткой, но, даже сложив их, они бы не сумели принести столько же отчаяния, сколько принес день возвращения Асаэмонов. Растолкав всех на причале, Майко жадно вглядывалась в силуэты стоящих на палубе. Холод опалил внутренности, когда девица не нашла среди них Тензу. Рассудок помутился, мгновение — и перед ней встаёт Сагири со слишком скорбным видом. Майко не хочет верить — ей молча отдают лобную повязку её дорогого мужчины. Кажется, тогда жизнь Майко обрывается. Она не помнила ничего, что происходило после, как она дрожа вцепилась в ледяной металл. Может, удавилась его лентами..? "Даже тела не осталось", — всё, что крутилось в мятежном, обезумевшем сознании. "Не осталось ничего, кроме мёртвого куска стали!". Спустя неделю Майко, слабая и бессильная в своём горе, отречённая от родителей — они ведь говорили, что не стоило ей водиться с безродным ронином, — устало глядела на тёплый от частых касаний протектор, ступая голыми ступнями по щебеню, ничуть не жалея о побеге из дома. Нужно быть сильной. Майко знала, что она будет сильной ради Тензы и ради себя. Она сможет... Всегда могла — как-то ведь существовала до знакомства с ним. Она может... может! Безумно — но может! Майко долго шла навстречу полосе горизонта. Майко никогда так долго не шла. Возможно, когда-нибудь ей удастся дойти туда, где она станет счастливой. Возможно... возможно, да! Жизнь-то кончается, но не любовь! Майко через жгучую боль рассмеялась.