***
— донхек, я тебя умоляю… — ты взял карандаш? — я взял, но, пожалуйста, мы опоздаем на черчение, если ты сейчас начнешь подводить глаза. — мои глаза потерялись на фоне губ, как ты не видишь?! — мои б потерялись, чтобы тебя не видеть, — джемин вздыхает, когда донхек все же отбирает у него его же карандаш для глаз и упрямо пытается наслоить его на нижнее веко. парень облокачивается спиной о холодную плитку стен туалета и уже смиряется с прогулом. как раз в это время дверь открывается и удивленный джено оглядывает своего бойфренда и лучшего друга. — вы чего здесь? — спрашивает он, так и не заходя внутрь. джемин неопределенно машет рукой, раздраженно закрывая глаза. — иди на пару, джено, нас с хеком все равно скоро отчислят. — ни в коем случае! — верещит упомянутый. — я не могу лишиться совместных пар с марком! — да какая разница, если ты все равно с ним даже не говоришь?.. на джено снисходит просветление и он все же подходит к друзьям, останавливаясь у своего блондинистого парня и прижимая его за талию ближе к себе. джемин кладет голову ему на плечо и вздыхает, еще раз оглядывая донхека, который упорно укладывает волосы водой, потому что гель закончился вчера вечером. — ладно, сегодня нужно действовать, — решительно говорит он, сурово и с энтузиазмом смотря на себя в зеркало. оттуда на него смотрит очень привлекательный, горячий, красивый, очаровательный, чарующий и скромный парень с мягкими чертами лица, губами-сердечками, смугловатой кожей и кучей родинок на лице. — я подойду к нему сегодня… сейчас… нет… — он вдруг расширяет свои глаза и оглядываются на друзей. — а что, если он скажет, что не собирается тратить время на меня? он такой занятой и умный человек, а я… блять, зачем я так накрасил глаза?! выгляжу, как проститутка теперь! джем, почему ты мне не сказал?! — слышишь, пошел ты, — взрывается на, но быстро гасится добрым смехом джено у себя над головой и решает, что донхек — его наказание за все грехи, которые он успел совершить за свои 20 лет. да, прямо с пеленок. — ты знаешь, хек, если мы не пойдем прямо сейчас, профессор ли просто напросто не пустит тебя и ты будешь еще вдвойне лохом, если поймаешь марка после пары, на которой тебя, вероятно, прилюдно отчитают, и которую ты откровенно просидел в туалете, — псевдо-заинтересованно рассуждает джено, — и тогда ни твои прекрасные глазки, ни чудесный ротик не смоют с тебя весь кринж. — блять, — донхек не знает, обижаться ему или бежать на пару, поэтому решает выбрать и то, и то, — какой еще чудесный ротик? изврат. — я о том, что ты пиздишь больно много! — говорит джено ему вслед. — а вообще, у кого что болит, тот о том и говорит! — молодые люди, не могли бы вы не орать подобное на всю кафедру? у нас приличное учебное заведение, если вы не знали! — простите!***
донхек забегает на пару со скоростью гепарда и грациозности лани, задевая бедром чей-то учебник но даже не извиняясь за это: какой толк, если он все равно уже заведомо прощен. он оглядывает места, смотря в определеную сторону, туда, где обычно приземляется марк, но его там не оказывается, из-за чего парень останавливается, как вкопанный, и еще активнее вертит головой. — мистер ли, — слышит он отчетливый голос профессора и с опаской оборачивается, но джемин успевает потянуть его за футболку и усадить рядом с собой с краю. получается почти тихо, только стул бьется о парту сзади, но этот звук заглушает джено своим вдруг прорвавшимся кашлем. донхёк уже готовится встретиться с вечно недовольным лицом преподавателя, который за все шесть семестров, что он у них преподавал, уже успел наизусть выучить все их повадки, однако он понимает, что «мистер ли» было обращением не к нему. из-за того, что аудитория была аудиторией-амфитеатром, а донхек уже успел забраться повыше, ему было видно, что происходит снизу. и то, что происходило, почти заставило его подпрыгнуть. в дверях стоял марк ли, непривычно взъерошенный, помятый, и в медицинской маске. он молча кланялся профессору и, выслушав совсем недолгие нотации (все же, он был прилежным студентом), поднял голову. они встретились взглядами, и донхек расширил глаза, потому что своим орлиным зрением увидел над глазом юноши рассеченную круглую бровь и царапины прямо над ней. джемин очень вовремя закрыл ему рот ладошкой, потому что визг вот-вот бы вырвался из красивых губ. марк на какую-то секунду тоже застывает, но потом опускает свои темные ресницы и, наконец, быстрой походкой направляется к противоположному концу аудитории. а в конце пары, пока сдает профессору чертежи и возвращается к парте за вещами, замечает розовый пластырь, лежащий на самом верхнем учебнике. когда он поднимает голову, то снова пересекается взглядами с ярким, медовым мальчиком, пока он не отворачивается и не выбегает из аудитории в спешке. марку показалось, что у этого парня покраснели уши.***
джено и джемин смотрят на то, что должно являться донхеком, но сейчас представляет собой расплывшуюся лужицу на столике их кафешки, куда они постоянно заходят после пар. лужица показательно несчастно вздыхает и выдыхает с хныканьем. — перестань ныть, — грозно говорит джемин и тянет свой ванила-шейк через широкую трубочку. — вы мне больше не друзья, — отвечает Донхек обиженно. — то, что я отказался побить тех, кто, по твоему мнению, буллит марка, вполне адекватное решение, — возмущается джено, всплескивая руками, и смотрит на своего бойфренда. джемин закатывает глаза, но он, конечно, согласен с ним. — а что, если его правда кто-то избивает? кто-то из старших, а? — донхек резко поднимается и чуть не сносит головой полупустой стаканчик клубничного коктейля. джемин кричит красноречивое «йа!!!», потому что он бы не пережил разлившуюся на его штаны клубничную блевотину. — я не говорю, что он выглядит так, будто напрашивается на драку, но кто его знает… он угрюмый, но я думаю, что если кто-то вроде, например, джонни с шестого курса зажмет его, то он не сможет ответить. его руки не созданы для раздачи ударов, они созданы для того, чтобы выполнять приказы его секси брейна и конструировать невероятные вещи. — о, боже. — но он выглядит хилым, — замечает груда мышц (читать как ли джено), — ну, то есть, он невысокого роста, да и плечи у него не особенно широкие. — не всем быть красивыми скидвардами, — язвит донхек, на что джено возмущено задыхается, пока джемин оценивающе щупает его мышцы (как будто он не делает это каждый день при разных обстоятельствах). — кстати, он почти всегда в худи и просторных рубашках, откуда ты знаешь? джено пожимает плечами и жует пончик. — зато у него классная задница. да, джем? — господи, я не смотрю на его задницу, донхек, ты смеешься? это вообще даже звучит неправильно… марк ли не выглядит как тот, чью задницу было бы классно обсуждать. — в любом случае, — отмахивается донхек, — его руки и их возможности важнее. — о, да, — смеётся джено. донхек краснеет и цыкает на него. — я слышал, что на студенческую весну их клуб будет готовить, типа, роботов-животных. я хочу посмотреть. — попроси марка показать тебе. — мм… — кстати! ты доделал выкройки? — джемин, давай не будем?***
— встань-ка. — зачем? — не задавай вопросов, паучок, просто встань передо мной. так. и покрутись. — что ты хочешь… — просто медленно покрутись вокруг себя три раза, — донхек звучит раздраженно. сегодня холоднее, чем вчера, и он вообще не собирался вылезать на крышу, но человек-паук настойчиво царапал пальцем его окно. и принес ему сендвичи. хек внимательно осматривает обтягивающий костюм, а точнее фигуру, которую он облегает, как вторая кожа. видны все детали: острые ключицы, рубленные плечи и бицепсы, мышцы груди, кубики пресса, подвздошные кости, ямки на пояснице и бедрах, накачанная задница… вау. донхек вытягивает руку и останавливает парня полу-боком, сжимая его бедро. он чувствует, как под ладонью напряглись всегда очерченные выразительные мышцы. хек откидывается обратно на диван и грустно вздыхает. — у тебя классная задница, — произносит он без воодушевления. паучок смотрит на него сверху вниз, все еще застыв на месте. — ты… расстроен из-за этого? ну, знаешь, донхек, твоя тоже очень даже хоро- — нет, замолчи, — хмурится парень, — дело вообще не в этом. сегодня марк пришел с побитым лицом. я думаю, что кто-то задирает его… ну, знаешь, какие-нибудь старшекурсники. человек паук возвращается на свое место и смотрит на укутанного в плед мальчика. — почему ты так решил? — а откуда у него еще могут быть ссадины?! он пришел с разбитой бровью и в маске, это значит, что, вероятно, за ней тоже синяки и, наверное, его разбитая милая губа, — хныкает он. — я хотел подойти сегодня после пары и спросить, но я так растерялся, что просто оставил ему свой дурацкий розовый пластырь и убежал. парень прячет голову в голых золотых коленках и обреченно вздыхает. паучок тут же гладит его по голове, давая очередную порцию тепла и комфорта. донхек поворачивается к нему и укладывает скулу на одну из коленок. он смотрит на человека-паука такими грустными глазами, что тот почти хватается за сердце. — ты думаешь, я неудачник, да? — вдруг тихо спрашивает он. — ты слушаешь о том, как я влюблен в марка уже несколько месяцев, и вот он я, не могу даже заговорить с ним, как нормальный человек. хотя с этим никогда не было проблем, меня всегда называют самым ярким пятном любой тусовки, так много людей говорят мне, что мечтали со мной познакомиться, выпить или переспать, и я тоже, ты знаешь, я тоже этим даже горжусь и наслаждаюсь, но… — он прерывается, потому что паучок перестал водить кончиками пальцев по его затылку, и тому приходится возобновить действия, — но марк… он другой, он как олимп или, я не знаю, как книжка с самой верхней полки нашей библиотеки, до которой я даже на лестнице не дотянусь… и мне кажется, что я ему не нравлюсь. — почему? — он всегда смотрит на меня так… исподлобья, а потом сразу же отводит взгляд, стоит мне взглянуть на него. джемин говорит, что это бред, но я чувствую его холод на расстоянии. марк, сидящий перед ним, внимательно слушает. но он не винит себя, потому что перед донхеком он становится абсолютным идиотом и мудаком, не способным выдержать этот яркий взгляд, полный эмоций и жизни. это правда, что донхек — ярчайшая деталька серого механизма колледжа. он громкий, светящийся, активный, он даже ходит на все ужасно скучные конференции, если знает, что марк выступает на них (иногда он даже приходит без друзей, потому что джено терпеть не может подобные занудные мероприятия). марк всегда видит его в зале, и он видит, как восхищенно горят его глаза, когда марк говорит что-то о наночастицах и протезировании. он также пару раз замечал, как донхек будто случайно оказывался в отделе генной инженерии в библиотеке, хотя, камон, его профиль — дизайн, он вообще никаким боком не должен быть здесь. и каждый раз марк думает, что донхек вот-вот подойдет и заговорит, но пылающие щеки этого карамельного мальчика всегда видны только издалека, на расстоянии. но, если быть честным с самим собой, марк не хотел бы, чтобы донхек подходил к нему. не тогда, когда он марк ли.***
марка нет в колледже несколько дней, потому что на смежных парах и в коридорах донхек не видит его черных волос. это немного (очень много) расстраивает и тревожит: побитое тело марка то и дело всплывает перед глазами драматизирующего донхека каждый раз, когда он думает о марке, и это заставляет его быть растерянным и излишне смелым. именно поэтому сейчас он стоит перед дверьми клуба робототехники и жует губы. он не продумал, что будет, когда он зайдет, что он будет говорить, с кем он будет говорить. но он все же очень надеется, что марк будет там, и простого взгляда на него хватило бы, чтобы донхек успокоил королеву драму внутри себя. итак, он вздыхает и открывает дверь. первое, что он видит — большой стол, заваленный таким количеством железяк и проводов, что рябит в глазах. донхек не представляет, как в этом можно что-то понять, пока не вспоминает свое рабочее место в момент шитья (особенно листы с выкройками, они занимают чудовищно много места). по бокам от большого стола стоят столы поменьше, на которых так же много запчастей, больших контейнеров, лампы и еще много всего того, что донхек назвал бы грудой металла. кое на каких столах можно различить заготовки, спаянные и собранные, как конструктор, но, если честно, донхеку сложно было как-то конкретно назвать, что он видит. что-то. это просто «что-то», что было сделано каким-то гением из этого недостижимого донхеком клуба. кстати, о гениях. марка в этом помещении точно не видно, да и вообще не видно какой-либо живой души, кроме донхека. это странно, что кабинет открыт, но участники клуба в принципе пугают донхека своим нестандартным умом, так что он решает не лезть в причины. он почти уже разворачивается, чтобы уйти, как вдруг встречается взглядом с на ровном месте появившимся юношей. — блять! — восклицает хек, с силой сжимает футболку и глубоко дышит. его сердце совершило марафон от пяток до грудной клетки. — ты откуда взялся?! на него смотрит высокий светловолосый мальчик с мелкими чертами лица, одновременно похожий на воробушка и хомяка. он и сам крупно вздрогнул от крика донхека и теперь тоже ошарашено смотрел на него. — я здесь и был, просто под столом, — тихо и испуганно отвечает парень. донхек закрывает глаза и глубоко вдыхает воздух через рот, успокаивая свое сердечко. он не хочет знать, что этот ребенок-переросток делал под столом. — ты первокурсник? — второкурсник. пак джисон. — скажи, джисон, марк… марк ли давно приходил сюда? мальчик задумчиво поджимает губы и смотрит в сторону. хек думает, что джисон выглядит мило. но он все еще боится его, как и всех людей, которым нравится копаться в железяках (они сумасшедшие). он также замечает на джисоне белый халат, который, вообще-то, не совсем белый, а местами в черных и желтых пятнах. вау, они носят халаты, пока паяют и занимаются этой своей непонятной работой. прямо как в телике. а еще в этом халате слишком короткие рукава для комично длинных рук джисона. — хёна не было уже неделю точно, — наконец, выдает джисон, и у донхека опускаются плечи. — он не предупреждал, но мы, вроде как, привыкли, что он иногда может пропадать на неопределенное время. в любом случае, хен всегда все делает вовремя, — в тоне джисона нельзя было не услышать восторженные нотки, когда он говорил о марке, и его лицо становилось таким оживленным, когда он рассказывал, что его «хен» всегда выдает самые необычные штуки, из-за которых часто ездит по конференциям и олимпиадам, выигрывает гранты и представляет колледж на разных площадках. да, донхек наслышан об изобретениях марка ли, но едва ли сам видел марка хоть раз воодушевленным во время этих конференций и даже просто пар. он просто рассказывает о том, в чем он хорош, избегая эмоциональности. обычно этот парень тихо и скромно сидит в одиночестве, читает либо чертит, пишет лекции и убегает после них в библиотеку или, наверное, домой. донхек прощается с джисоном и выходит из кабинета. он бредет по коридору и вздыхает: он даже не знает, чем еще марк интересуется, кроме этого клуба, есть ли у него друзья, что он любит читать, если это не учебники, какие фильмы он любит смотреть, какое его любимое блюдо, какая его семья… он ничего не знает об этом удивительно умном парне, и его так тянет в один момент просто наброситься на него, прижать к стенке и расспросить обо всем на свете. он хочет увидеть, какой марк наедине, как он говорит, когда не читает свой доклад и не презентует новую разработку, как меняется его лицо, когда он смеётся: его нос морщится или нет, его рот открывается широко или нет, его смех громкий или это просто глупое хихиканье… с чего вообще марк смеётся до слез и нехватки воздуха? он вообще смеётся? донхек клянется, что за месяцы его наблюдений за марком (это не сталкинг, просто донхек нуждается в лице марка хотя бы раз в два дня) он ни разу не видел, чтобы этот холодный юноша хотя бы улыбался. вечером, когда у донхека совсем не идет работа по кройке и сметке, он решает, что неплохо бы закончить один из трех эскизов, которые он должен был разработать для выставки на студенческой весне. ему и джемину нужно придумать и сшить костюмы дориана грея, потому что их клуб будет представлять именно их, давая всем желающим возможность примерить великолепный гардероб вечно молодого прекрасного юноши. свою расшитую камнями рубашку цвета слоновой кости с воланами он почти закончил, ему осталось завершить только кофейный жилет и брюки с поясом, но, если честно, он немного устал от строгости, поэтому сейчас на его планшете высокая мужская фигура в неоновом топе и коротких кожаных шортах. уже сидя на диване на крыше, донхек вдруг чувствует пустоту. его паучок не появлялся уже около недели, лишь отвечая донхеку сообщениями и говоря, что он смертельно занят. это странно, потому что обычно он не оставляет его так надолго. донхеку не хочется признавать, но он становится зависим от этого… эээ… человека? особенно в моменты, когда у него на душе беспокойно. он просто приходит своей легкой бесшумной расслабленной походкой и садится рядом, слушает, шутит, поднимает настроение и иногда рассказывает о том, что он посмотрел или в какую передрягу успел влипнуть. он разделяет все эмоции и чувства донхека, утешает его, смеётся с ним, иногда грустит. в это время донхек думает, что, наверное, согласился бы встречаться с ним, если бы не был безответно влюблен в марка ли. пока донхек думает о марке и человеке-пауке, ему пишет джемин, нагло убежавший с джено на свидание сегодня вместо пар. сучка #2: [видео] охренеть говорят, это была квартира судьи донхек кликает на видео. то, что он видит, заставляет его почти вскочить с дивана. итак, высокое элитное здание примерно в пятнадцати километрах от дома донхека. верхние этажи. он смотрит, как под крики и в ужасном качестве в окна с явно двойным застеклением врывается человек-паук, осколки разлетаются повсюду, люди кричат еще громче. а затем примерно через десять секунд сердце хека останавливается: огромная каменная рука держит ватное тело паука за горло, трясет и отпускает. видео заканчивается, а Донхек уже стоит на ногах и нервно дышит, его грудь быстро поднимается и опускается.сучка #1: когда это было снято? джемин блять это срочно
сучка #2: ээээ я не знаю??? я нашел его только что но пост был выставлен кажется полчаса назад или около того? пиздец стремно когда у нас в городе живут подобные штуки с каменными конечностями последнее сообщение донхек не читает. пальцы начинают трястись, когда он открывает переписку с паучком.pretty kitty: паучок? ты ведь в порядке, правда? скажи мне что ты жив ты ведь жив? ты должен прийти ко мне прямо сейчас чтобы я посмотрел на тебя и убедился что ты в порядке хорошо? приходи ко мне пожалуйста пожалуйста или хотя бы позвони ладно? я буду ждать тебя здесь нет я буду ждать тебя дома в комнате окно открыто, просто запрыгивай без стука блять какой стук это же не дверь ты понял я жду тебя
***
у донхека раскалывается голова. сказать честно, за все те несколько месяцев, что он знаком с человеком-пауком, он редко вспоминает, кто он вообще такой. потому что обычно его подвиги не столь значительны и огромны: спасти девушку от грабителя сумочки, уложить начинающего террориста в гипермаркете, вытащить ребенка из сгоревшей квартиры. ну, в общем, что-то не столь опасное для его жизни. случались и перестрелки, но ведь это человек-паук, и он выше, чем люди, его реакция острее, чем у людей, он может предугадать их действия и то, в какую секунду палец нажмет на курок. черт возьми, его реакция всегда была невероятной, он успевал перехватить виноградинку в полете, стоя к ней, летящей, спиной, когда донхек в очередной раз хотел посмотреть на быстроту его реакции. что произошло сейчас? почему он не предвидел, как его хватает за горло какое-то уродливое нечто? почему он выглядел так, будто потерял сознание? что произошло после того, как он влетел в здание? вопросов так много, но главный все еще мелькает перед глазами: он жив? донхек специально оставил звук уведомлений только от паучка, он специально не просматривает новостные каналы, в которых могли бы быть посты с заголовками вроде «человек-паук разбился насмерть с высоты в пятьдесят шесть этажей…». как раз в этот момент в комнату к донхеку через распахнутое настежь окно запрыгивает главный герой его вечера. он остается сидеть на подоконнике и странно кренится в бок. донхек вскакивает на ноги и бежит от компьютерного стула к окну прямо по драгоценным выкройкам и лекалам, которые он в беспокойстве не успел убрать. здесь же кое-где валяются булавки и ножницы, мел, мыло, сантиметр и еще куча всего, но хеку все равно: он резко останавливается перед открывшим объятия пауком, больно врезаясь в подоконник подвздошными косточками. он беспокойно смотрит на этого человека в костюме, пока стоит между его разведенных ног, и ему хочется хорошенько ему врезать. просто без причины. — ты жив… — произносит он тихо и больше для себя. — конечно, — голос паука непривычно глубокий и глухой, низкий, не такой, каким он общается с ним. в нем нет силы. — я же дружелюбный человек-паук, помнишь? — ты идиот, — говорит донхек четко и кладет ладошки сначала на щеки парня, чувствуя под руками материал его костюма, а потом обвивает руками его шею и прижимается к нему сильно, но бережно, — ты, блять… что с тобой? почему ты позволил ему подвергнуть себя… ты… я думал, ты умер… донхек чувствует на спине теплые руки, которые стали слишком знакомыми за то недолгое время, что паучок проводит с ним. он все такой же теплый, его тело такое же жесткое из-за мышц, а руки такие же нежные, когда он касается донхека так, будто он может рассыпаться в тысячу драгоценных страз. — прости, — ответил паук донхеку в шею, — они решили отравить меня какой-то вонючей жижей, я почти сразу же получил несколько шприцев с этой штукой. если честно, я почти сорвался со второго этажа, пока полз к тебе. — господи, — выдыхает донхек, отстраняясь. он проводит руками вниз по плечам паука, а когда спускается к талии, то вдруг дергается. — господи! твою мать, у тебя кусок стекла в бочине! — а, так вот, почему там колет, — вяло отвечает паук и уже тянется к стекляшке, как донхек перехватывает его руку. — не трогай! не смей лезть грязными руками! вдруг парень покачивается, теряет равновесие и почти падает в распахнутое за его спиной окно. Донхек с визгом успевает потянуть его за руку и уложить его голову себе на плечо. — паучок? эй! что с тобой? — он звучит очень беспокойно, снова обнимая парня поверх его рук. — вот дерьмо, — мямлит в ответ, — оно снова начало действовать, когда я расслабился, — его речь больше похожа на мычание и бульканье, но донхек, на удивление, разбирает это. джемин с несколькими литрами водки и текилы в нем и похуже разговаривать может. — эта дрянь замедляет мою регенерацию… — не то слово, дерьмо, — пыхтит хек, парень оказался тяжелее, чем он думал, — подожди, не отключайся, ладно? я не дотащу тебя до кровати, у меня даже половины твоих мускул нет, тебе нужно мне помочь, паучок, — он похлопывает его по спине, — говори со мной, не спи, окей? нужно раздеть тебя и обработать твою рану. давай, осторожно вставай. с горем пополам у донхека получается уложить ватного паучка на свою кровать. он слышит его вялые стоны боли и тяжелое дыхание. — что-то не так с костюмом, — вдруг говорит донхек, когда возвращается к куску стекла, торчащему из тела юноши, — он не такой даже на ощупь. — это другой, — почти шепотом отвечает паучок. его сознание все еще в этом мире только из-за того, что он обладает сверхчеловеческими способностями и его выносливость намного лучше. — я зацепил не тот сегодня утром. — ну, конечно! — осеняет донхека. — твой обычный не смогла бы прорезать обычная стекляшка! о чем ты думал? как ты мог так беспечно… он замолкает, потому что бесполезно и грубо ругать его сейчас. он займется этим позже, когда этот идиот восстановится и снова будет по-дурацки флиртовать с ним и выполнять роль настоящего кринжули, как и обычно. — я просто был… очень уставшим, — вдруг говорит паук и пытается вздохнуть глубже, но из-за боли не получается, и он испускает почти беззвучный болезненный стон снова. донхек смотрит на него жалобно и неосознанно гладит по груди. — послушай меня сейчас, — его тон смягчается, он берет лицо в маске обеими руками, — мне придётся порезать костюм, чтобы помочь тебе с твоей раной. затем я сниму его полностью, кроме маски, и переодену тебя в свою одежду, хорошо? — мягкий кивок в ответ. — умница. ты сможешь снять маску, если проснешься среди ночи и тебе станет неудобно, я обещаю тебе, клянусь всем, что у меня есть, что я не буду заходить в эту комнату до того момента, пока ты сам не выйдешь отсюда ко мне. я постелю себе на кухне и останусь там, пока ты не позволишь мне войти. хорошо? паук колеблется, донхек чувствует это. большие белые глаза маски почти закрываются, повторяя движения реальных глаз хозяина, но он старается переварить все сказанное, пока хек все так же держит его за щеки и успокаивающе гладит большими пальцами по скулам. он старается вложить в свой голос и взгляд уверенность и честность, искренность и переживания, чтобы паучок понял, что он не врет, что он не посмеет раскрыть его. и, о влюбленное сердце этого несчастного существа, он сдается. он хочет верить донхеку и своей любви к этому золотому мальчику. — хороший мальчик, — шепчет донхек, прижимаясь лбом к скрытому за тонкой тканью лбу паучка. марк почти мурчит в ответ на эту ласку. — а теперь спи. ты хорошо поработал сегодня. и кто марк такой, чтобы сопротивляться этому человеку?***
уложив отключившегося паука удобнее на подушке, донхек хватается за волосы обеими руками. что, блять, ему делать?! он так ужасно напуган, его руки дрожат, он потеет в три раза больше, когда думает, что сейчас должен будет буквально провести операцию. он лихорадочно гуглит правила оказания первой, и второй, и третьей помощи в подобных случаях и поглядывает на паучка. наконец, он разрезает ножницами материал костюма, оголяя бледную кожу, успевшую окраситься в цвета гематом и крови, и начинает свою операцию по спасению жизни того, кто спасает жизни всем остальным. наконец, повязка наложена, и Донхек может выдохнуть. а потом опять напрячься: предстояло, как он сказал, «раздеть» человека-паука. ну, конечно, было-было, а такого в жизни хека еще не было, и теперь, когда он действительно подошел к этому, он вдруг стал волноваться. он увидит линии тела самого человека-паука. это будоражит. это интимно. и какого черта это вообще у него в голове?! он почти чувствует стыд, но это донхек, и он, по словам джемина, не умеет чувствовать стыд, если это не касается марка ли (но тогда, как правило, стыд чувствует джемин), поэтому парень решительно тянет костюм вниз. он останавливается, когда достигает пояса, чтобы просто полюбоваться открывшимся зрелищем. он предполагал, что тело человека-паука совершенно, то есть, он даже мог видеть это через его тонкий костюм, но созерцать это вживую… его кожа светлая, намного светлее, чем у донхека, и от этого контраста почему-то в животе что-то трепещет. а еще все его тело усыпано родниками и шрамами. сочетание красивого с пугающим, жизни с болью. он смотрит на плечи и красивую, всю в родинках сильную шею, на которой сейчас образовывается кольцо от сжимающей ее недавно каменной руки какого-то очередного непонятного монстра. он скользит взглядом по груди и линии, разделяющей на две стороны кубики пресса. становится немного неловко за свой плоский живот, лишенный рельефа. но следующее, что привлекает донхека — это руки. на них всех выпирают вены, и так сильно, что, кажется, если провести по ним листом бумаги, они взорвутся брызгами вишневой крови. руки выглядят сильными, и, вообще-то, такими и являются. он берет правую руку паучка и смотрит на нее, на узлы связок, соединяющих фаланги, на выпирающие костяшки, на длинную ногтевую пластину, и, если честно, обычно донхек не особенно обращает внимание на руки, но ему кажется, что он их уже видел. ну, то есть, именно эти руки. однако он тут же отгоняет эти мысли: он пообещал не пытаться раскрыть личность человека-паука, не сейчас, пока он лежит здесь, абсолютно уязвимый. донхек нервно сглатывает и вдруг медленно переплетает свои пальцы с этими светлыми красивыми пальцами. даже когда они не были спрятаны за привычной красной тканью, они казались для донхека такими знакомыми и теплыми (кстати, тело паучка было действительно чертовски горячее (в плане температуры (хотя, не только температуры))). либо из-за того, что донхек давно ни с кем не спал, либо из-за усталости, но ему очень сильно захотелось опустить голову на теплую белую грудь перед ним, прижаться к ней щекой и уснуть вот так, держась за руки и в неудобной позе. но он тут же останавливает себя, рисуя в голове лицо марка ли, чтобы отвлечься. он расцепляет руки, и дальнейшие действия по переодеванию человека-паука в свои наиболее свободные домашние вещи проходит почти успешно (он все еще очень тяжелый для хилых ручек дизайнера одежды). (донхеку снится, как кто-то с темными пышными волосами целует его в щеку, но он приоткрывает один влажный сонный глаз со зрением в минус пять и мысленно очень просит свой необычно ласковый сонный паралич уйти и не будить его в субботнее утро).***
марк возвращается в колледж, и джемин с джено могут, наконец, вздохнуть спокойно, потому что донхек снова сияет, как натертая лампа джинна. они правда очень любят донхека, он их общий ребенок, но иногда его драматичность и привычка все преувеличивать здорово капает на мозги. медленно, но верно приближается студенческая весна, поэтому весь колледж стоит на ушах: за день до начала мероприятия всегда настоящий хаос, потому что все бегают по коридорам, устанавливают баннеры, таскают для них железки, столы, плакаты, листовки. в большом фойе на первом этаже, где и расположено большинство точек, вообще почти не протолкнуться, и донхек искренне не знает, как ему сейчас надо будет спустить с третьего этажа тяжелый манекен с железной ножкой. тем не менее, попросить некого, потому что все заняты оформлением своих точек (только что мимо донхека в панике и с криками и матами пробежала девочка из клуба психологической помощи… возможно, ей самой потребовалась бы помощь ее клуба). повезло только спортсменам, потому что их главная задача на завтра — дать небольшие матчи и показательный парад, поэтому джено сейчас тоже является бесплатной рабочей силой и носит остальные манекены и ширму для переодеваний. донхек выходит к лестнице, пропуская девочку из драмкружка, одетую в костюм английского мальчика времен шекспира, и, кряхтя, поднимает манекен. он ступает первый шаг и уже чувствует, что все остальные дадутся ему намного сложнее. он искренне ненавидит эти тяжеленные манекены и так же искренне не понимает, почему нельзя их заменить на легкие или хотя бы разбираемые на части. он прошел целый пролет и остановился сделать передышку на втором этаже. здесь происходила какая-то потасовка, в ходе которой клуб фотографии ссорился с видеографами, хотя, по сути, это два направления одного клуба. затем в дверях появился председатель клуба живописи, но его случайно толкнул плечом спортсмен команды регби, который бежал из спортзала с большим шлемом и накладками на плечи. художник споткнулся о свою ногу, и донхек наблюдал за тем, как огромная коробка с торчащими длинными кисточками направлялась в сторону его лица и глаз, и он едва успевает закрыть глаза и подготовиться к тому, что сейчас его исцарапает деревянными кончиками кисточек и проткнет углами холстов, но ничего такого не происходит. вместо этого, когда он открыл глаза, он увидел слишком знакомый затылок с черными волосами и плечи в свободном худи. пока донхек защищал манекен всем телом, как зеницу ока (потому что он стоил сто миллионов денег, по словам куратора), тело донхека тоже защищал кто-то. кто-то, на кого донхек пялился несколько месяцев с задних рядов аудитории и кто-то, чей образ всегда остается за закрытыми веками мальчика. марк ли собственной (очень красивой) персоной. одной рукой передает коробок с кистями художнику, а второй — шлем спортсмену. и первое, что замечает донхек — голые руки. голые руки марка ли. ну, точнее, не совсем голые: рукава худи закатаны до локтя, и, о боже, эти мышцы, трицепсы, они так и смотрят на донхека, пока он глазеет на них в ответ. но в момент, когда марк все же разворачивается к нему лицом, коленки хека почти подкашиваются, и он почти становится безвольным манекеном (вроде того, что стоит за его спиной). он впервые видит марка ли так близко. итак, сегодня он в очках, которые он носит довольно редко. у него действительно большие темные глаза, прямые черные ресницы, небольшой острый нос и бархатная светлая кожа. очаровательные круглые брови слегка приподняты, когда он медленно оглядывает лицо донхека и тихо прочищает горло. вероятно, донхек сейчас выглядит очень глупо: испуганно и с открытым ртом, с покрасневшим лицом и глазами, полными обожания. он вдруг приходит в себя и неосознанно шагает назад, наступая на железную подставку манекена, что, очевидно, выбивает равновесие из его тела и он практически падает на задницу, но марк ловит его за руку одной своей рукой, а за талию — другой, и тянет к себе поближе. донхек почти визжит и впивается пальцами в плечо парня. — вы с танцевального? — спрашивает проходящий мимо парень. — будете вальс танцевать? тогда отойдите с прохода. — а теперь, целуйтесь! — слышит донхек знакомый веселый голос и поднимает голову наверх, чтобы увидеть перевесившегося через перила третьего этажа джемина, улыбающегося во все тридцать два. донхек взрывается смущением и снова переводит взгляд на марка, потому что тот все еще держит его за талию. и донхеку почему-то эта хватка так привычна, как будто эти руки должны касаться его там, где касаются. — на этом моменте вы целуетееесь! — нараспев напоминает джемин сверху, сложив руки у рта в форме рупора и выглядя так счастливо, как будто выиграл все деньги мира. донхек сглатывает. марк тоже. — ли гребанный донхек! — голос куратора слышится с первого этажа глухо, но все же различимо. — где чертов пятый манекен?! если его не будет здесь через пять секунд, им станешь ты на весь завтрашний день! донхек снова смотрит на марка и убирает руку с его плеча. марк тоже отступает на шаг назад и снова прочищает горло уже намного громче. у донхека сердце стучит в ушах и проходится вибрацией по груди, но он все равно слышит голос марка. — так, тебе нужна помощь? эта штука выглядит тяжелой. — да! — выпаливает донхек и тут же закрывает рот ладошкой. ему кажется, что марк немного усмехнулся, да и его кожа на щеках покраснела… возможно, здесь жарко, и по этой же причине он закатал рукава. — да, если бы ты… эээ… донес меня… то есть, манекен до нашей точки, то… было бы очень хорошо. я не хочу умирать, — зачем-то добавил донхек, опустив глаза, чтобы не разрыдаться от смущения. что он несет… тем не менее, марк понимающе хмыкает, подходит к манекену, немного обходя донхека, берет его за талию (к сожалению, не донхека, а манекен) и поднимает одной рукой. и смотрит на хека в немом вопросе, куда ему двигаться. второй в состоянии шока глазеет на покрытые венами руки и абсолютно спокойное лицо марка, как будто манекен не весит, как три донхека, и, наконец, проходит вперёд, убеждаясь, что марк следует по ступенькам за ним. «эта штука выглядит тяжелой», сказал марк, но он несет ее так, как донхек носит свой стилус для планшета. когда они приходят до места назначения и марк бережно ставит манекен на его место и собирается уходить, донхек складывается в поклоне. — спасибо! — громко и уважительно говорит он. марк оборачивается и смотрит на него несколько секунд. — что вы… что у вас за точка будет? — спрашивает он, и донхек клянется, что его голос очень сильно напоминает ему голос его паучка, когда он говорит только с ним и переключает на донхека все свое внимание. но не время думать о человеке-пауке, когда настоящая пассия донхека наконец-то заговорила с ним. он уже видит, как джемин устраивает вечеринку с уродливыми шариками и горьким пуншем в честь этого события. — можно будет примерить костюмы гориана дрея… то есть, дориана грея оскара уальда… и еще других разных персонажей… мы шили сами, — мямлит он смущенно. — а у вас? — ты можешь прийти… и посмотреть, — отвечает марк. — там будет интересно. джисон сделал робота-змея. — хорошо, — шепчет хек, ему становится немного спокойнее при упоминании этого милого ребенка, потому что после их встречи в клубе джисон всегда здоровался с донхеком, — я приду, — марк кивает головой. — еще нужно помочь? — спрашивает он. донхек думает, что, да, помочь нужно: помочь донхеку не упасть прямо на месте, потому что он такой нервный, как натянутая струна, и ему жарко и тяжело дышать, когда марк смотрит ему в глаза. — приходи к нам завтра тоже, — вместо ответа говорит донхек, — я хочу посмотреть, как на тебе будет сидеть***
людей сегодня действительно настолько много, что если ты выйдешь в толпу перед главным входом или в коридорах, у тебя может случиться приступ клаустрофобии. у стойки клуба донхека всегда толпится много людей, потому что все хотят купить или примерить украшения в стиле английской моды конца 19 века, либо облачиться в костюмы любимых героев классики и сделать красивые эстетичные фото (клуб фотографии ненавидел их за то, что они отбирают их хлеб). главный продажник сегодняшнего дня — на джемин и его широкая, сияющая улыбка здоровых жемчужных зубов, с которой он рассказывал о каждом изделии. донхек лишь стоял рядом и нервничал, ожидая в толпах подходящих студентов и абитуриентов одно только желанное лицо. в конце-концов, не выдержав ожидания, он незаметно выныривает из-за стойки и направляется туда, где, по его данным, должна стоять база клуба робототехники. он грациозно скользит между людьми в толпе и старается глубоко дышать (клаустрофобию никто не отменял). наконец, он подходит к палатке и видит несколько человек, но намного меньше, чем у них с джемином. за стойкой стоит один марк и что-то показывает милой девушке, которая смотрит больше на марка, чем на роботизированного котенка. когда донхек подходит ближе, лицо марка, до этого ровное и нейтральное, преображается так незаметно, чтобы это мог уловить только тот, кто так долго наблюдал за этим лицом. донхек улыбается ему, и марк, сказав девушке «вы можете посмотреть здесь что-то еще», отходит от нее и скользит к донхеку. — почему ты один? — спрашивает хек. — джисон убежал за лимонадом и хот-догами. это ничего, что ты оставил свою точку? как раз в этот момент телефон донхека вибрирует. сучка#2 ты куда сбежал чертила меня сейчас съедят здесь!!!! возвращайся быстро если не вернешься можешь забыть о своем бесплатном коктейле и обо мне как о своей лучшей подружке!!!! — да, все в порядке, — говорит хек, вырубая телефон. он принесет извинения позже. — хорошо, ты сказал, что будет что-то интересное. марк хмыкает, донхек задерживает дыхание. он почти увидел улыбку этого вечно холодного красивого человека, и это было из-за него, донхека. почти щенячья радость расцвела в груди. а потом тут же завяла, когда марк поднес к его лицу свою ладонь с просто нереально большим пауком. — блять! — донхек вскрикнул и отпрыгнул назад, врезаясь спиной в какого-то парня и тут же перед ним извиняясь. и тогда он потерял самого себя, потому что услышал смех. донхек вдруг оглянулся: где-то поблизости точно смеялся его паучок, потому что он очень хорошо знает этот смех, который раздается в их месте на крыше, когда донхек рассказывает какую-то веселую или стыдливую историю. но затем он снова переводит глаза на марка, который смотрит на него весело и игриво и протягивает ему руку с механическим черным пауком. хек подходит ближе, не сводя глаз с марка, а потом все же смотрит на паука. вау, он действительно выглядит, как настоящая черная вдова, лапки двигаются и зовут донхека к себе, чтобы он взял его на свою ладошку. вдруг паучок перебегает на тыльную сторону руки марка, и тому приходится ее перевернуть ногтями вверх. и донхек клянется, что это те самые руки: узловатые пальцы, острые костяшки. длинная ногтевая пластина. светлая кожа. его рука дрожит, когда он подносит ее и позволяет пауку перебежать на смуглую ладошку. он медленно поднимает одни глаза на марка и смотрит, как он крошечно улыбается, пока смотрит на своего паука на руке донхека. после этого они вдвоем идут на точку клуба донхека, и джемин уже хочет обрушить на него весь запас благого мата, но затыкается, как только видит рядом с лучшим другом марка ли. он сразу светлеет и мило улыбается им обоим, пока хек тащит их в небольшую ширму. он снимает с манекена костюм, который не разрешал примерить никому из подходящих людей (потому что этот костюм был сшит только для одного единственного человека, который сейчас раздевался в маленькой раздевалке). дверца немного приоткрывается, и донхек честно, честно держится, чтобы не смотреть внутрь, потому что, окей, это некультурно даже для донхека, ему никто не разрешал, но… только секунда, ладно? он сразу же отвернется, если увидит что-то не то, но, вообще-то, мужской торс — это то, что он часто видит, когда они с джемином ночуют вместе (они оба не любят спать в рубашках или футболках), или когда они снимают мерки и примеряют новые сшитые топы. в общем, в этом ничего такого нет. поэтому донхек, оглянувшись и убедившись, что никто на него не смотрит извне, одним только глазком заглядывает в щелочку. и почти кричит, потому что то, что он видит, выбивает воздух у него из легких, а способность адекватно мыслить — из мозга. тело марка вообще ни капли не хилое. оно сухое, мускулистое, мышц даже больше, чем у джено, но… донхек знает это тело. он опускает взгляд ниже, к правому боку, и замечает там едва различимый шрам, который уже спрятался за шелковой рубашкой. донхек не хочет в это верить, но все детали действительно сходятся. руки, ногти, голос, тело в царапинках и шрамах, со знакомыми очертаниями груди. это тело марка ли. это тело человека-паука. марк пристегивает пояс к штанам, прижимая рубашку на талии, натягивает нижний жилет и коричневый пиджак, расшитый золотистыми узорами. высокий воротник с оборками щекочет линию его челюсти, и он долго возится с широкими атласными лентами, на концах которых вручную пришиты драгоценности. он выходит к донхеку немного (очень много) смущенный и беспомощно смотрит на него, держа в обеих руках по ленте. хек пускает добрый, но нервный смешок, подходит к марку ближе и, оборачивая ленты по одному разу вокруг спрятанной за красивой тканью шеи, завязывает их в большой бант, ловко двигая пальцами. он все еще держится за ленты, когда робко поднимает глаза на марка. затем тянется, чтобы снять с его лица очки, наблюдая за тем, как сосредоточенно на него смотрит марк. он поднимает чуть подрагивающую руку, чтобы поправить его волосы, но замирает на полпути. вдруг нельзя? вдруг покажется, что это лишнее, что это нарушение личных границ? вдруг марку это не понравится? но вот парень перед ним немного наклоняет голову и прикрывает глаза, что является разрешением. щеки донхека краснеют, как от горячей воды, когда он зарывается пальцами в черных волосах, укладывая их на боковой пробор. марк выглядит так, как будто этот костюм был придуман, чтобы мягко обнять его кожу (так и было). длина рукавов, пиджака, брюк, манжеты рубашки с блестящими запонками — все это село идеально, потому что глазомер донхека это вам не шутки. он осматривает марка с ног до головы еще раз, думая о том, что хотел бы заказать картину в полный рост. — покрутись, — тихо говорит донхёк — три раза. марк резко смотрит на него пару секунду и, расставляя руки, начинает медленно оборачиваться вокруг своей оси, каждый раз, поворачиваясь лицом, цепляется взглядом за лицо хека. — идеально, — говорит донхек так же тихо. из ниоткуда высовывается джемин и предлагает сделать фотографию марка где-нибудь на улице. он толкает свой фотоаппарат донхеку, но тот говорит, что останется у стойки, потому что до этого он сбежал. джемин приходит через полчаса с фотоаппаратом и костюмом.***
pretty kitty: ты придешь сегодня? я буду ждать тебя на крыше и тут чертовски холодно так что если ты не хочешь, чтобы я замерз и умер ты должен прийти
***
когда марк все же приземляется на знакомую крышу, он удивленно оглядывается. привычного дивана нет на его месте, поэтому паучок останавливается, чтобы осмотреться. неужели, донхек его обманул? а куда он утащил диван? но вдруг он слышит приглушенный голос откуда-то из угла крыши, оттуда, где находится небольшой карман с навесом. он медленно скользит туда и действительно находит там и донхека, и диван. на ногах у мальчика, как обычно, ноутбук с каким-то фильмом, а сам он завернут в плед. только диван почему-то стоит так, что сидящим на нем пришлось бы пялиться в стену, а не на городские здания. — хэй? — говорит паучок весело, через спинку запрыгивая на диван. — хэй, — отвечает донхек и закрывает ноутбук. как только марк усаживается удобнее, случается такой мув от донхека, что у первого теряется дар речи: откладывая ноутбук в сторону, донхек раскрывает свои ноги, облаченные в короткие пижамные шорты, и перекидывает одну ногу через бедра паучка, хватаясь за его плечи и удобно усаживаясь на его ногах. марк тут же автоматически придерживает его за талию двумя руками, но донхек чувствует, как напряглось тело под ним. — ты… ты настолько замерз? — нервно шутит паук, но донхек хмурится. он упирается коленками в спинку дивана, из-за этого ему неудобно, его живот находится на расстоянии от живота паучка. он ерзает, когда марк, будто считывая его мысли, отрывается спиной от дивана, немного ползет вперед и притягивает донхека ближе к себе. у них у обоих так колотятся сердца, марку тяжелее и тяжелее дышать через маску, каждый его мускул напряжен и готов к любому следующему действию. одна рука с талии медленно скользит к голому бедру донхека, согревая его прохладную кожу. марк видит как донхек втягивает воздух и облизывает свои пухлые персиковые губы. — итак, — продолжает донхек тихим голосом, из-за которого марку приходилось бы прислушиваться, если бы не его способности и интимность момента, — как прошел твой день, — он делает паузу, а затем произносит, — марк? и у марка звенит в ушах. хек чувствует, как его пальцы сильнее сжимают его талию и бедро. мальчик, сидящий сверху улыбается, но это грустная улыбка, его глаза стали обиженными. — так значит, я прав, — шепчет он, наклоняя голову. — что скажешь? но паучок не говорит ничего, только смотрит на донхека своими огромными белыми глазами. — ты всегда так много говоришь и флиртуешь, как пятиклассник, а сейчас что же, нечего сказать? — в тоне донхека нотки злости, но только нотки, когда он обхватывает руками щеки паука и больно ударяется о его лоб своим. — снимай маску, — цедит он, — я хочу посмотреть тебе, мерзавцу, в глаза. — сними ты, — вдруг так же тихо отвечает марк, и это ощущается как удар поддых. донхек двигает руки от плеч марка до его шеи, чтобы найти едва заметный край маски, а когда находит, то, подцепляя кончиками пальцев, медленно тянет наверх, пока не начинают виднеться очаровательные ушки, черные волосы, линия челюсти (захотелось укусить), губы (тоже захотелось укусить), маленький нос и, наконец, прикрытые львиные глаза, такие прекрасные в полумраке и в сочетании с дугообразными бровями. донхек задерживает дыхание и смотрит на лицо этого прекрасного и обожаемого им человека так, как будто никогда его не видел. но, по сути, так оно и есть: такого марка ли он еще не видел. — посмотри на меня, — требовательно говорит донхек после того, как провел рукой по растрепанным черным волосам. — марк. — я боюсь, — с нервным смешком ответил марк, — ты звучишь очень злым. — я всего лишь хочу ударить тебя по твоему великолепному лицу, идиот, за то, что ты продолжал выставлять идиотом меня. как ты мог молчать, а? как ты мог игнорировать меня в колледже и заставлять думать, что я ничтожество, а потом в тот же вечер прилетать ко мне на крышу, как надоедливое насекомое, и наглым образом флиртовать со мной, ммм? отвечай, — голос донхека становится все более и более раздражительным, он больно щипает марка одной рукой за щеку, а второй за ухо и тянет в разные стороны. — ай, ау, хек! — кричит марк, — подожди!.. — больно тебе, человек-паук, а? — пожалуйста! — марк хмурится, хватает донхека за запястья и, наконец-то, открывает глаза. он смотрит снизу вверх на донхека так жалобно, что все злое настроение второго тут же стирается. остается только грусть. — поэтому я не хотел, чтобы мы с тобой разговаривали в колледже, — бубнит он и тут же получает хлопок по груди. — я признавался в любви марку ли и пел ему дифирамбы, пока он же сидел прямо передо мной… господи, блять, — донхек закрывает лицо руками и отодвигается от марка, пока тот притягивает его обратно, — почему, марк? — я просто… я просто не мог представить, чтобы такой, как я, был рядом с таким, как ты, — растерянно говорит марк, но донхек громко ноет и ерзает на его коленках. — что это значит? ты мог бы выражаться на человеческом, а не на своем идиотском?! — ты такой яркий, донхек, ты лучик, ты как свежий огурчик в бургере, понимаешь? — не понимаю! — ну, — марк переплетает их пальцы, чем заставляет донхека посмотреть на него, — ты невероятный. ты живой, веселый, любимый всеми, а я, типа… просто душный ботаник, причина экстаза старых таких же душных и занудных дедов-профессоров, понимаешь? я скучный, у меня нет хобби и даже друзей… мне просто было стыдно говорить с тобой, пока я… вот такой серый марк ли. поэтому я решил, что с личностью человека-паука, такого героя, веселого и доброго, тебе будет интереснее… донхек смотрит на него, как на неопознанный объект, его глаза светятся, а рот приоткрыт в возмущении. — что ты несешь? — он вдруг снова хватает марка за лицо, и эта привычка уже выучена паучком, поэтому он тоже кладет свои руки поверх его, проводя большим пальцам по костяшкам. — марк, ты… я всегда, каждый раз говорил тебе, какой ты умный, какой ты нереальный, великолепный, какие вещи ты умеешь создавать… тобой восхищаются люди, ты знаешь, что джисон буквально влюблен в тебя, я даже начал ревновать немного, когда он вдруг стал осыпать тебя комплиментами, которые я каждый раз адресовал тебе? я… я ходил на все мероприятия, где был ты, при этом ни слова не понимания, но просто наблюдая за тем, как искусно ты владеешь делом, которым занимаешься… — я знаю, — перебивает марк, снова берет руку донхека и невесомо целует ладошку, — я всегда видел тебя в зале. — но я не видел, чтобы ты меня видел! твое лицо никогда не менялось! — потому что я боялся, что ты увидишь, что я тебя увидел. — блять! — вздыхает донхек. — я не знаю, я хочу убить тебя и поцеловать одновременно! — ну, ты не сможешь убить меня, — вдруг говорит марк и смотрит на хека темнеющим взглядом. на его губах играет ухмылка, и донхек возмущенно хватает ртом воздух. вот наглец! он прямо сейчас реально видит лицо вечно холодного марка ли и слышит голос вечно флиртующего, уверенного в себе человека-паука. это не укладывается в голове, но так будоражит, что донхеку не остается ничего, кроме как, крепко взяв марка за подбородок, запрокинуть его голову и соединить их губы в обвинительном поцелуе. губы марка ужасно теплые, как и он весь, как и его руки, которыми он шарит по голой спине донхека, нажимая на нее и заставляя прогнуться в пояснице, чтобы хек был ближе к нему. маска человека-паука, которую донхек оставил на спинке дивана, падает на пол, но никто из них не замечает этого. у них есть занятие поинтереснее. целоваться с человеком-пауком, конечно, невероятно. но еще невероятнее целоваться с марком ли. — ты дурак, — прерывисто шепчет донхек в губы марка, пока у них передышка, — я отказывал тебе из-за того, что любил тебя же, ты понимаешь это вообще? — как ты раскрыл меня? — марк, я красивый, но не тупой. может быть, немного тугодум, но, знаешь, не каждый день мои краши оказываются супер-героями. марк хрипло смеётся, целует донхека в щеку, потом в уголок челюсти, в шею. хек путается пальцами в его волосах. — я все же спрошу, — в голосе марка не осталось веселья, он вдруг стал серьезным. парень внимательно посмотрел в глаза донхека. — ты будешь моим парнем? парнем марка ли. в который раз за этот вечер донхек краснеет и перестает дышать, все еще держась руками за щеки марка. он смотрит на его покрасневшие блестящие губы и не может поверить, что они такие из-за него. ответ очевиден, но донхек наклоняет голову набок, отодвигает от марка корпус (марк так и держит его, не пуская) и закусывает губу. — знаешь, я тут подумал… теперь я хочу встречаться с человеком-пауком. поэтому, пожалуйста, позвони мне, когда он придет, ладно? марк снова улыбается и откидывает голову назад, закрывая глаза. донхек возвращается к нему, такой же счастливый и улыбчивый, чтобы снова поцеловать марка… человека-паука… ну, одним словом, своего бойфренда.