Слишком близко

Мы — герои киноленты; И в объектах фотокамер — щёлк! Щёлк! И стреляй в моё сердце, родная! Мы пьяны; и я опять умираю, Радиоволнами высоких частот! И мы любим друг друга ровно 12 часов; И всё! "Девочка из Кони-Айленд" Pyrokinesis Ирина Игнатенко сидит напротив небольшого зеркала в очередном засраном отеле Москвы. Сегодня ей предстоит пережить всего навсего ещё одно испытание в двадцать первой битве. Девушку полностью погубило поражение в двадцатом сезоне самого главного эзотерического проекта на российском телевидении. Чувство несправедливости разрывало Игнатенко на части, оставляя её и без того израненное сердце полностью пустым. Конечно, с того момента она сильно изменилась: ушла от мужа, стала ещё более наглой и безбашенной, перестала ставить себе рамки, однако есть ли от этого толк? Её продолжают втаптывать в грязь, только на этот раз не Вилма, а Марьяна Романова. Игнатенко злилась на ведьму. Она хотела уничтожить её, победить хотя бы где-то. Удивительно, но в глубине души Ира понимала: Марьяна сильнее её, потому что та умеет быть гибкой и тактичной, несмотря на свою броню и прямолинейность. "Разъебать это испытание. Я должна разъебать это испытание" — повторяет в мыслях чёрная ведьма, до уж больно громкого стука в дверь. "Сука" На пороге номера стоял довольный Максим Рапопорт. — Мы едем тройками на испытание. Ты, я и Марьяна, — без всякого намёка на приветствие говорил парень. — А ещё более конфликтную тройку собрать не могли? — возмущается Ира, но всё-таки берёт необходимые для работы инструменты и двигается в сторону Максима. Далее девушка закрывает свой номер на ключ и идёт к лифту, а Максим, осознав что происходит, быстро летит за ней. — Зря ты так! Я хорошо к тебе отношусь. Не понимаю, откуда столько агрессии ко мне, — продолжает парень найскучнейший диалог. А Игнатенко и сама не знала, почему так происходит. То ли дело было в слишком смазливой мордашке, то ли в через чур сильной доброте парня, то ли в его легкомысленном проведении. — А я ёбарей Сотниковой никогда не любила, — выдаёт Ира вместо разумных мыслей в голове. Максим искреннее удивляется и вновь с глупой улыбкой смеётся. — Да нет у меня с ней ничего! Она просто хорошо ко мне относится, не более, что ты себе придумала? — Да ничего! Отъебись сказала, — грозно проговорила Ирина, пока лифт остановился на первом этаже. Они вдвоем выходят из отеля и усаживаются в неуютную машину, где тут как тут их встречает радостная Марьяна Романова. Ира даже не здоровается с ней, наоборот, никак не реагирует на женщину. — Как думаете, о чём будет испытание? — нарушает тишину Рапопорт. — Я думаю, что будет какая-то западня. Знаешь, идёт что-то мутное, запутанное, хитрое, — делиться своими мыслями Марьяна. — А ты что думаешь? — А я думаю только о том, что испытание будет вести Вера. Больше мне ничего не надо, — со смехом говорит парень. "Не трахаются они. Ну конечно!" — Ха-ха-ха, — звонко смеётся Романова. — А ты что думаешь, Ир? Игнатенко взглядом её недовольным сверлит. — Я не собираюсь делиться с тобой видениями. Это личное, — отрезает девушка и отворачивается к окну. Марьяна же просто руки разводит, да глаза закатывает, будто бы и не ожидала ничего другого от чёрной ведьмы. Ирина к испытанию в пустой холодной машине пытается подготовится морально, но всё никак это девушке не удаётся. Она берёт свою черную тушь и прокрашивает ресницы, а затем, по команде кого-то из съёмочной группы выходит из машины да направляется в многоквартирный дом. Заходит вальяжно, уверенно. Девушка понимает, что сейчас ей равных нет. Всё внимание камер, людей и, что самое главное, Веры Сотниковой только на ней. Хотя бы сейчас. Как оказалось, гребаная Марьяна была права: испытание с подвохом. Только Игнатенко подвоха этого не находит, в упор не чувствует, не видит, да что угодно. Она и сама не знает, что за муха её укусила так сильно, что она вздумала ругаться с Сотниковой прямо при камерах. Конечно, они явно друг другу не нравились , но границ никогда не переводили, потому на испытаниях обычно держали себя в руках. — Мной только мама может командовать! — На меня кричать не надо! — Если я иду ритуалить, то я буду ритуалить! — Вы будете со мной сейчас... Орать на меня ещё дальше? Вон! — Ты мне сказала?! Ира сидит совсем одна, в блядском, ещё более холодном, чем её душа подъезде. Она провалилась. Снова. Чёрный конверт будет у неё. "Сука. Ну почему всё так?" Девушка не хочет сегодня больше ничего, разве что отправиться домой к любому сыну, нежно поцеловать его в лоб, а затем отправиться в тёплую постель и уснуть. Она роется в своей ритуальной сумке и находит там пачку своих любых, пусть и дешёвых, сигарет. Пустую пачку. "Пиздище просто" Игнатенко слёз не любит, никак не признаёт их, но сейчас, кажется, соленая жидкость сама течёт из её тёмных глаз. Тушь наверняка уже размазалась, а истерика всё прикратиться не может. — Ебучая битва! Теперь я ещё и на чёрта похожа! — кричит девушка,громко ударяя о холодный пол своей мокрой ладонью. Больно до усрачки. — Ты и так на чёрта похожа, — доносится с лестницы. Ирина голову вверх поднимает и замечает только очертание рыжих волос, после сразу же поднимает руку и показывает средний палец. — Ты и так меня сегодня уже послала. Не надоело ещё? — спрашивает Вера, спустившаяся к ней с поднебесья. Ведущая выглядела действительно уставшей. Конечно, провести испытания, стоя на ногах, выслушивать самые бредовые и самые нормальные версии, сопереживать героям и хорошо выглядеть в кадре — тяжёлая задача. А у Иры съёмочный день составляет лишь 12 часов. 12 часов, после которых она не будет спать ночами, ибо слишком сильно эмоционально во всё вкладывается, переживает. — Не правда, — тихо произносит Игнатенко, — Я тебя сегодня ни разу не посылала ещё. Сегодня меня послала ты. Сотникова тяжело вздыхает, максимально стараясь взгляда ведьмы избежать. "Нахер она вообще пришла?" — Прости меня, я сегодня слегка перегнула палку, — вдруг говорит Вера, от чего Ира ещё сильнее напрягается. Уж кто кто, а Сотникова первой не извиняется. Она вообще никогда не извиняется, точно не перед Ириной. От внутреннего ахуя девушка не находит даже, что ей ответить, а сейчас это было ну очень зря, потому что Вера решает продолжить: — Но и ты тоже была неправа! Не надо... Кричать на меня, это неправильно. — Да иди ты нахуй, — выплёвывает Ира, — Не тебе меня учить. И ты мне не мать. Вера шумно садиться рядом с девушкой, абсолютно игнорируя её посыл. — Что я тебе сделала? Один раз в чёрный конверт положила и всё? Ненависть до конца жизни? Не надо разговаривать так со мной! Ирина вопроса не понимает, потому что в данный момент времени ненависти никакой она не ощущает. В нос крепко ударяется запах дорого парфюма, и, мать её, ментоловых сигарет. Ведущая впервые находилась так близко к девушке, что сейчас она могла увидеть, насколько же у неё рыжие, светлые волосы, какие красивые у неё голубые глаза. — Так и будешь молчать? — спрашивает Вера, а Ира продолжает её не слышать, а только в глаза смотрит. Однако вернуть себя в реальность всё-таки было необходимо, поэтому ведьма решает идти в наступление: — Мило побеседовать ты и с Максимом можешь, а ко мне лезть не надо! — Хорошо. Побеседую, не переживай, — абсолютно спокойно отзывается Сотникова, — А где твой Шепс? Он же всегда за тобой, как верный пёс бегает. — Тебя ебать это не должно! Я не трахаюсь с ним, в отличие от некоторых! — Да я с ним тоже вроде не трахалась. Вообще, Шепсы не в моём вкусе, — иронизирует Вера, что ещё сильнее бесит. — При чём тут они вообще! — Не при чём, наверное, тебе лучше знать, ведь так? Сотникова глазками хлопает так артистично и наивно, что хочется их выколоть, разорвать. Женщина вновь хочет что-то сказать, но Ирина уже не может больше слушать сегодня. Она к блузке черной тянется и к себе близко ведущую притягивает, совсем близко. Слишком близко. Вера тут же начинает дышать глубже и, наконец, смотрит девушке прямо в глаза. — Мне кажется, или ты сейчас... Субординацию нарушаешь? Ты слишком близко... — Разве я не нарушила её, когда обратилась к тебе на "ты"? — спросила Игнатенко шёпотом. — Нарушила. Ты вечно что-то да нарушаешь, — негромко соглашается Вера, пододвигаясь ещё ближе. — Ты сама сейчас нарушаешь дистанцию. — А ты дала мне возможность её разрушить. Игнатенко не выдерживает и к губам пухлым, наконец, прикасается. Они почему-то оказываются холодными, влажными, с каким-то приятным вишнёвым вкусом. Сотникова не сопротивляется, а наоборот, поцелуй углубляет, да пальцы свои тонкие в темные волосы запускает. — Я не злюсь на тебя. Больше не злюсь, — тихо говорит Ира, но ведущая, кажется, её не слушает. Она тянется за новыми и новыми поцелуями, на что ведьмы отвечает пылко, охотно. Ирина до талии чужой дотрагивается, аккуратно блузку задирая, на что получает характерный звук от женщины, в качестве одобрения. — Так и знала, что ты не прочь развлечься с молоденькими девочками, — подмечает слегка игриво Ира, чья рука уже под чёрной близкой скользит. — Только если эта молоденькая девочка — ты, — уже ничего не отрицает Вера, что уже почти легла на холодную лестницу. Им точно было не холодно, наоборот, слишком жарко. Они ласкали друг друга так пылко и громко, как ругались, а финал получался всё более грандиозным и сладким, чем какие-то самые нелепые фантазии. Как жаль, что съёмочный день всего 12 часов. Ира видит сейчас Веру другой: не идеальной, красной, нежно просящей о продолжении. Сотникова больше не просит власти, разве что совсем чуть-чуть. Они вновь дарят друг другу пару сладких поцелуев, отнюдь не желая расставаться. Однако съёмочный день закончился. Другой такой будет только после новой вспышки, ведь огонь без камня гореть не будет. Ирина, как и ожидалось, оказывается в злополучном чёрном конверте. Конечно же, с подачи обладательницы самых голубых глаз и самых ловких пальцев на этом проекте.