Lilac

Чонхо впервые полюбил сирень тогда, в начале мая, когда такой растрёпанный и счастливый Минги прибежал к нему, протягивая букет из веток двух нежных цветов. Тогда Чонхо в первый поцеловался, и кажется последний, держа в одной руке чуть липкий от древесого сока букет, а другой переплетал пальцы со старшим. Этот сладкий запах маленьких белых и фиолетовых цветков разных оттенков ассоциируется только с Минги, как и вкус кофе с вишнёвым сиропом, что был на губах в момент поцелуя. В ту весну они попали под жуткий ливень, но промокнув на сквозь, ничего не могло остановить счастилвый смех, ничто не могло разорвать их замок из переплетённых пальцев. В ту весну Сон приручил к соим рукам одну очаровательную и так пожожую нв него кошечку. Смотреть на это без улыбки было тяжело. Хоть Чхве и не был любителем шерстяных петомцев, он тоже гладил и кормил её, а та в ответ благодарно и счастливо закрывала глазки мурчала, теревшись об ноги, мордочкой тфкаясь в них или тянув её вверх к заботившимся о ней людям. Та весна была наполнена счастьем. Та счастливая улыбка старшего крепко засела в памяти, как и тот май. Сон ушёл, а воспоминания, как Чонхо не старался остались, и кажую весну так болезненно напоминали, о той самой весне, когда было так тепло, хотя термометр показывал -2°. Младший обречено шатается по дворам, ломает ветки, с теми самыми цветочками, вдыхает сладкий автомат и каждый раз умирая. Он перестал нормально есть, всё что входит в его рацион это любимое Соном холодное кофе с вишнёвым сиропом. Глотая его он глотал слёзы, что безостановочно катились по мягким щекам, котрые когда то болели от смеха и всегда были зацелованы. Он никогда не был стороником сигарет, наверное только до того как старший ушёл, а на прощание сказал лишь: «прости, я не могу тут быть, пока» с той самой блять очаровательной улыькой от которой при малейшем воспоминании Чонхо бился в истерике. Этих воспоминаний было несколько коробок. Младший безумно любил фотографировать, особенно Минги, поэтому почти все фотографии именно с ним. Смотреть на них спокойно нельзя, слёзы и истерику также нагоняют маленькие и так убийственно сладко пахнущие цветы сирени, что кажется были в каждом углу их небольшой квартиры. Чонхо снова не может, он тоже не может тут быть, слёзы смешиваются с криками, что рвутся от куда то из глубины разбитой души. -эта весна будет такой же — ели в силах всхлипывая шепчет младший. Рядом ходит и трётся мордочкой кошечка, которую Сон приласкал где то на улице. Она всегда переживает когда Чонхо плачет, она всё чувствует, но она не в лисах никак поддержать его кроме как ходя рядом, мурча и мявкая. Минги её любил не меньше, чем Чонхо, только не понятно почему он ушёл, двже не обьяснив ничего. Чонхо убивается, потому что он не остановил его. Он лишь оцепенев стоял с грустным взглядом, провожая родную и высокую фигуру. Как только закрылась дверь, до него дошёл смысл сказанных слов. Кажется, тогда бежав с пятого этажа, он пропустил с десяток ступеней и чуть не разбился, хотя тогда это было абсолютно не важно. Он хотел догнать, остановить. Но выбежав во двор, сколько бы он не кричал, не бегал, не искал Минги будто исчез, расыпался как пепел и разлетелся по миру с дуновением ветра. Ближе к ночи с трудом Чонхо приплёлся к подъезду, что больше не ощущался тёплым, а потрескавшиеся и обшарпанные стены родными. Всё потеряло смысл, всё стало серым, бесцветным. Пушистая малышка, котрую старший назвал Хосей и та откликалась, запрыгнула на на колени младшему. Мяукнув она легла начав мурчать, а Чонхо тихо ронять слёзы. Он всегда мёрз, только обьятия сильных тёплых рук могли согреть, сейчас уже ничего. Его трясло от холода, хотя на улице +18°. Видеть мир без слёз уже не получалось, а если и выходило, то не долго. Так сбежать от себя же ему не хотелось никогда, но бросить маленькую кошечку он не сможет. Он не Минги, что просто ушёл. Теперь Чонхо как никогда уверен, что однолюб и разлюбить ту улыбку и тёплый как и обьятия смех, нежные неумелые поцелуи не сможет.