САШИМИ ИЗ САШКИ

саша дергается, но уже не кричит. больше не от смирения, а потому что не может. демон на его коленях довольно хрустит вырванной трахеей. футболка на нем полностью пропитывается кровью из разодранной глотки. монстр переводит на него чернющие мутные поддернутые пеленой кайфа глаза, встречается с ним взглядом. сашенька в ответ жалостливо сводит брови. денчик. острые когти с нажимом проводят по его плечам до локтей, сдирая лоскуты кожи, оставляя их болтаться у бедер. демон сладенько потягивается, довольно урча. рестору это бы показалось довольно милым, если бы он не корчился в агонии не в силах пошевелиться. денис щелкнул зубами, вяло проморгавшись. тимарцеву было мучительно даже просто на него смотреть. регенерация медленно собирала его по кускам, мешая отключиться. он чуть ли не впервые проклинает свое бессмертие. денчик возвращает к нему все свое внимание. он наклоняется, нежно ведет кончиком носа по целой части шеи до царапин на плечах. у саши от этого мурашки бегут по спине, пальцы на ногах поджимаются, внизу живота разливается знакомое тепло. демон тут же заметив изменение, отрывается от своего занятия. у тимарцева внутренности сжимаются в узел от страха. черные глаза внимательно изучают свою жертву. даже не смотря на пробирающий ужас саша находит что-то умилительное в (не)человеке перед собой. радужка потемнела, полностью слившись со зрачком, кровь, измазавшая все вокруг, подсыхала неопрятной корочкой, зубы увеличились и заострились, напоминая звериные, черты лица заострились. но это все еще был денчик, более дикий, но все тот же. член против его воли напрягся, завладевая чужим вниманием. демон отмер, опустив взгляд вниз, и зарычал. саша не смог распознать эмоцию, поэтому испуганно дернулся, когда чужие когти почти ласково провели по его груди, чуть пустив кровь у нижних ребер. рука спустилась ниже, дойдя до пояса джинс. парень попытался подхватить пуговицу, но она непослушно выскользнула из пальцев. монстр злобно рыкнул, спрыгнув с чужих коленей. рестор сдавлено взвыл, когда острые когти вцепились в его бедра, раздирая их вместе с тканью. пальцы вцепились в суконку, вырывая куски плоти вместе с мешавшей тканью. кровь залила диван, пропитывая обивку насквозь, жаль, выкинуть придется. дэнчику он все равно не нравился. нашел повод. саша улыбается своим мыслям. тело немеет, он впадает в шок. чейни на бедра возвращается, грубая ткань болезненно проезжается по ранам, глубже раздирая их. мозолистые руки опускаются на пресс, проходятся по поджатым мышцам, когти нежно дразнят низ живота, ладонь проникает под белье и проезжает по головке, трет между подушечек. саша шипит, ноги рефлекторно дергаются, подбрасывая дениса. он смеется, и саша хочет поддаться тьме, пожирающей его зрение, она обнимает за плечи ледяными пальцами и беззвучно шепчет колыбельные, обещая вечный покой. саша глаза открывает, бездна смотрит на него в ответ, и тьма отступает. жар стекает вниз, к руке, что гладит его мошонку, размазывая свежую кровь. чужие зубы прихватывают нижнюю губу, словно спрашивает разрешения, и саша рот приоткрывает, будто если он откажется, денчик не получит, что ему нужно. язык грубо проходится по его зубам, по небу почти доходит до гланд. рестор просыпается, отвечая. от металлического гнилостного привкуса собственной крови подташнивает. чейни сильнее вгрызается в чужой рот, и саша радуется, что ему не нужно дышать. становится душно, губы болят, денис на его коленях шумно дышит. он резко отсраняется и срывает с себя футболку и расправляется со штанами и нижним бельем. тимарцев дает себе пару секунд успокоиться, пока тяжесть не возвращается. рот опять обжигает укусом. это ярче, жарче, сильнее. чужие руки блуждают по телу, оставляя мелкие царапинки от когтей. неугомонные пальцы сжимают мошонку, подымаются выше, агрессивно проходятся по члену, нетерпеливо надрачивая. укусы обжигают зажившую шею, кровь собирается на ключицах, обходит соски. кровь - дерьмовая смазка, лучше искать некогда. саша отпускает край дивана, подымает руки, приобнимая, притягивая ближе. зажившие мышцы ноют, пальцы не хотят двигаться, мелко дрожат, но он игнорирует это - дай я - голос хриплый, шероховатый, горло болит, но это неважно. он ловит чужие губы, оставляет мелкие поцелуи на щеках и носу - тсс... успокаивает, и денчик перестает дергаться, обращает наконец на него внимание. черные глаза изучают лицо напротив. саша руки сжимает крепче, проходит по пояснице, ловя онемевшими пальцами чужую дрожь. ниже по бедрам, разминая затекшие мышцы, обвести колено, голень и обратно, сжимает ягодицы и опять вверх по спине. рестор подносит руку к своему лицу, проводит пальцами по клыкам, разрезая плоть. чейни дергается, ноздри раздуваются, почувствовав свежую кровь, но саша крепче сжимает его, фиксируя. рука опускается к ложбинке между ягодиц, влажные пальцы тычатся внутрь, легко проникая. им толком не нужно готовиться(ебейшие плюсы повышенной регенерации), но и вредить саша чейни не хочет, поэтому растягивает как может(стоило оставить смазку зараннее). когда терпение денчика кончается, тимарцев просто отпускает его. ладонь нетерпеливо отталкивает его и хватает за член, направляя. бедра резко опускаются, выбивая вдох. это слишком. но чейни не останавливается, двигается быстро, словно не чувствуя боли(саша честно завидует). ритмичные шлепки вводят его в транс, перед глазами плывет, удовольствие рывками разносится по венам, притупляя боль и жжение от срастающейся плоти. когти дерут ему спину и плечи, но ощущения доносятся словно толщу воды. это успокаивает. в ушах шумит, он блаженно прикрывает глаза. саша не сразу замечает, что изменилось, но живот обжигает, и он подрывается, руки вцепляются в чужие плечи, в попытке оторвать от себя тело, но острые зубы сильно впиваются в шею, а пальцы... кровь стекает на пол, волнами омывает его бедра, внутренности валятся, когда их отодвигают, пальцы проникают глубже, плотнее обхватывая его сердце. чейни не останавливается, двигается также равномерно, но саша уже не чувствует, его сердце на чужой ладони, мертвое и пустое. он инстинктивно замирает, но это не останавливает загребущие руки, когти плотнее обхватывают мышцу, разрывая артерии и аорты. грудь горит, а он все тянет и тянет, пока не извлекает орган из живота. его сердце в когтистых лапах смотрится инородно. жар усиливается, за ним приходит боль. его тело восстанавливает поврежденные нервы и ткани. черные глаза бусинки ловят его расфокусированный ызгляд, и когда саша сосредотачивается на них, зубастая пасть раскрывается поглощая замершую мышцы. рестору хочется смеяться, предложение отдать кому-то свое сердце явно означало не это. толчки усиливаются, перетекая в крупную дрожь. белесые капли теряются в кровавом месеве его живота. саша опускает глаза из любопытства. его кишки петлями выпажают на бедра, разобранное легкое горит, выше рана уже начала срастаться. по-хорошему стоило вернуть органы на место и зажать дыру, пока она сама не зарастет, но ему становится лениво и сонно. отстатки возбуждения маячат на затворках сознания, убаюкивая. денчик слезает с его коленей, и тимарцев уже радуется, что его наконец оставят в покое, но чейни опускается на пол и тут же заглатывает член. огонь свинцом разливается внутри. это лишь отдаленно похоже на удовольсвие, ближе к агонии, но он, слабый и раздавленный, не может противостоять этому, поэтому смиренно терпит. чужие губы сжимаются, посасывая головку. ему много не надо, измученное тело предает его, охотно отвечая на ласку. феерверки взрываются на подкорке мозга. тьма собирается в по краям зрения, ее руки вновь держат его плечи. он ждет и низ живота обжигает. тьма схлопывается, забирая его боль и усталость. *** утро встретило его головной болью и выжигающим глаза солнцем. саша осторожно двинулся, тело сохранило тупую тянущую боль, но в целом все раны казались зажившими. под боком сонно сопело тело, укутанное в какую-то простыню, у дивана валялась окровавленная одежда и тряпье оставшееся от его джинс. все в мусорку. тимарцев потянулся и аккуратно поднялся с кровати. желудок сосала пустота, нужно было поесть, но денчика будить не хотелось. придется довольствоваться холодосом. ещё по-хорошему помыться, он весь в засохшей крови и прочем дерьме, да и в целом не мешало бы прибраться. саша зевнул, оглянув учиненный беспорядок, на него накатывала мертвецкое уныние, хотелось выйти, закопаться поглубже в землю и спать, и спать, и... но! нужно шевелиться, на день запланирована куча дел, так что саша потягивается в очередной раз и плетется в ванну. прямо перед дверью он притормаживает, смутная тревога ведет его обратно в зал. комната выглядит также, но ресторатор задумывается. оборотни обычно не очень хорошо реагируют на вампирскую кровь, поэтому он уходит на кухню, возвращаясь с тазом и, оставив его у дивана, уходит в душ с чистой совестью. когда саша возвращается, денчик уже проснулся. он склонился над оставленным сашей тазом с самым несчастным выражением лица. -что? переел? - улыбается в дверях тимарцев. чейни только закатывает глаза и, звонко сплюнув, возвращается на диван, сильнее катаясь в простыню. -ты весь день планируешь так проваляться? - отвечает ему лишь невнятное ворчание - в душ не хочешь? - и не дождавшись ответа, сергей легко подхватывает чужое тело. уже в ванной, слушая чужой злой визг вперемешку с матом, саша смеется, и тьма отступает, даже без свежей крови.