Сны

Гермиона сидит одна посреди зала. Гарри танцует с Джини, она смотрит на них и радуется. Куда подевался Рон? Ах, точно, они поссорились вчера... Он ушëл... Куда, интересно, это же Хогвартс. Не сбежал же он в самом деле... Потолок сковывают огромные глыбы льда, как когда-то на святочном балу. Пол сверкает серебром, старый граммофон в руках у Дамблдора играет замысловатую мелодию, пары как-то странно движутся, не в такт, как будто специально мимо. Гермиона пытается напеть мелодию. Почему не получается? Голос пропал вместе с воспоминаниями о движении нот. Тем временем музыка затихает. Начинается вальс. Лëгкий и напевный, с едва уловимым запахом весны и старого пианино... Неожиданно ей предлагают руку. Рука бледная, худая, с большим серебряным кольцом на пальце, от одного вида холодная. Это не Рон. Его руки красные, в мозолях, влажные и горячие. А эта совсем не такая. Гермиона поднимает глаза. Малфой. Драко Малфой. Почему-то из всей окружающей абстракции она видит его лицо так явно... Что происходит? Сердце трепещет. Не могу понять почему. Как будто незримое тепло разливается по телу, вот прямо оттуда, из души. Гермиона принимает приглашение. Его рука холодная. Очень холодная. Интересно, почему?.. Может, он держал бокал холодного сливочного пива? Он не улыбается. Почему он молчит? Ничего не скажет? Не подколет и не начнëт издеваться? Это странно, но так реально... Первый поклон. Гермиона кланяется в глубоком реверансе, а Малфой как будто забыл. Он смотрит куда-то мимо... Что с его глазами? Они как никогда такие живые и в то же время такие мёртвые... Нет, убитые. Они подходят друг к другу, Гермиона кладëт руку на плечо Драко, а он свою невесомо опускает на еë талию. Даже сквозь платье чувствуется холод. Начинается ритм вальса, сдобренный бархатной и атласной одновременно мелодией. Они кружатся посреди зала. Никто не оборачивается, хотя, по-моему, должны, ведь Грейнджер танцует с Малфоем. Гермиона танцует с Драко. Никому нет дела. Новый поворот, Гермиона оборачивается под его рукой, едва ощущая его прикосновения, вроде такие близкие, а как будто далëкие. Его лицо не меняется, голубые глаза бесцельно бродят по залу, редко останавливаясь на Гермионе, ещë реже встречаясь с еë глазами в единой параллели. У него чëрная метка. Гермиона знает. Но еë это не отталкивает. Больше не воротит. Ещë три шага назад и Малфой нежно приобнимает еë за талию и приподнимает в воздух. Это движение синхронно с ними повторяет все пары, это ведь рисунок танца. Но вдруг всë замирает, и приземляется на пол только Гермиона. Из сотен пар каблучков о паркет стукнули только еë. Сердце пойманной птицей бьëтся внутри как будто не в своëм ритме, как будто подстраивается под чужой темп. Они снова кружатся. Музыка теряется в тишине, но в голове продолжает звучать на трепетном пиано. Малфой что-то шепчет. Гермиона не слышит слов, но понимает. Только вот не может понять, что же она понимает. Нет слов, одни эмоции, одни чувства заполняют голову в неясной комбинации сливаясь воедино и приобретая те или иные цвета и оттенки. Она понимает. Она понимает его. Эти чувства не поддаются классификации, это и боль, и слабость, и страх, и простое желание чьей-то нежности, и что-то тонкое и неуловимое, за что сердце бьëтся в еë груди, за что исчезла ненависть. Она принимает. Она принимает его. Такого обычного и живого, больше не отвратительного антагониста своей жизни, способного на слëзы и простые человеческие желания. Способного сердцем на любовь... Неизвестно почему, Гермиона улыбается. Искренне и до жути несаркастично. Она и сама не понимает как это, она даже не понимает, что улыбается. Ещë несколько оборотов, снова короткая поддержка, рука в руке, взгляд во взгляде, сердце к сердцу. Это не любовь, нет, это нечто совсем иное, выше всей романтики, это взрослые чувства, это выше детской ненависти и глупых обид на жалкие прозвища. Он улыбается. Малфой улыбается. Но только губами, глаза остаются теми же. Задумчивыми и немного усталыми. Музыка смолкает. Тишина поглощает их двоих. Только Гермиона и Драко. Только два понимающих сердца в огромном мире, два верящих в этой глупой войне. О, господи, сколько в этой тишине висит мыслей и фраз, несказанных за шесть лет и не будучи сказанными никогда больше. Стук туфель больше не слышен. Это что-то сродни полëту, только какому-то приземлëнному. Ещë два шага и они приходят в финальный аккорд вернувшейся музыки. Малфой убирает руку с еë талии, Гермиона опускает руку с его плеча. Сцепленные руки ещë мгновения держатся друг за друга, словно спрашивая одними импульсами, а стоит ли расставаться, ведь неизвестно, встретятся ли вновь, но наконец рассоединяются, с пониманием прощания и робкой, неправильной надеждой на новый танец. Последние прикосновения его холодных пальцев, последние прикосновения еë тëплой кисти. Зал пропадает, а вместе с ним растворяется и лицо Драко. Ощущения затупляются, в неплотно закрытые глаза пробивается свет... *** Гермиона просыпается. Палатка, догорающий фонарь и спящий в кровати напротив Гарри. Так это был сон... Ах, ну точно... Они нашли медальон Рэдла, а вчера ушëл Рон, поругавшись с ними то ли из-за ревности, то ли из-за всë ещë целого медальона... Гермиона коснулась своей ладони. Странно, такая холодная, как будто ещë секунду назад сжимала руку Малфоя... Драко Малфоя...