take my soul

Говорят, что настоящую любовь трудно описать словами и объяснить. Но поэты, мыслители и великие люди всегда стремились хотя бы приблизиться словом к тому окрыляющему чувству, которое каждый из нас хочет почувствовать в своей жизни. Я не поет, а уж тем более не великий человек, но постараюсь объяснить, что же это за штука такая, любовь. Наверняка не для кого не секрет, что влюбленный человек смотрит на мир иначе. Даже обычные запахи, вкусы и цвета теперь кажутся иными. Запах влажной, от совсем недавнего дождя, травы, становиться сильнее, цветы приобретают еще большей краски в глазах, а вкус любимых фруктов становиться слаще. Душа влюбленного человека значительно отличается от невлюбленного. У такого человека сердце всегда в ожидании встречи с тем самым, а глаза горят словно рубины, стоит увидеть его. И тогда, человека на земле держит не гравитация, а он. Любимый. Любимая. Твой человек. Такой человек заменяет даже кислород. А если его перекроют хоть на мгновенье, станет дурно, плохо, и в конце концов наступает спасительное небытие. Смерть. 🍃 Поток прохладного, влажного ветра окутывают тело. Феликс подставляет лицо под спасительный ветерок и тяжело выдыхает. От жары голова идет кругом. Даже не смотря на то, что он сидит у холодного озера, опустив босые ноги в воду. Горные, или как их еще называют, ледяные феи подобные Феликсу никогда не привыкнут к тропическим, жарким лесам Изриона. Нежная, словно из хрусталя бледная кожа очень страдала на солнце. Феликс жалел, что не послушался подругу и сбежал сюда без какой-либо холодящей мази из ледяных цветов. Его щеки и белая словно бумага, кожа, в некоторых местах покрылись красными пятнами. Одно природного цвета волосы стали теплыми и влажными, в то время как в родной стихии они превращались чуть ли не в лед, покрываясь инеем. Но Феликс ни за что от сюда не уйдет. Хенджин ведь обещал. Обещал что придёт. Обещал что пламя войны не захлестнет пламя их любви. Несмотря на то, что Феликсу становилось уже дурно от столь длительного пребывания на солнце, он все равно не уйдет. Дождётся. Подождет. Будет ждать столько, сколько нужно. Хоть целую вечность. Потому что они связаны. И эту связь ощущают они лишь вдвоем. Ее нельзя потрогать, ощутить в руках. Но она есть. Где-то глубоко под ребрами. В самой отдаленной части сердца. Она была, есть и будет. Такие связи не рушимы, таким нельзя помешать, и даже после смерти их носителей, она и дальше буде существовать в виде неизведанного вида бабочки в лесу или самых красивых кристаллов в самой сердце гор, куда никто и никогда не доберётся. Феликс опускает руку в ледяную воду, после проводя по своему лбу и щекам в попытке освежиться. Грудь тяжело вибрирует от каждого нового вздоха, а абсолютно белые, словно облако, крылья, подрагивали за спиной. Он с тихим хныком ложиться на мокрую от недавнего дождя, траву, ощущая как невесомая ткань рубашки мгновенно становиться влажной, а крылья мокреют следом. Он так нуждается сейчас в своем Хенджине. До невозможности хочется что бы он всегда был рядом, и ихней и без того хрупкой любви, которую они берегли как самый редкий цветок несколько месяцев подряд, ничего не мешало. Звонкий смех и счастливая улыбка. Темные глаза которые всегда излучали тепло. Горячие, черные как смоль, волосы. Огненно-черные крылья под которыми всегда можно было укрыться словно под одеяло и забыть обо всем. Нежные губы которые хотелось вечно ощущать на своих. Теплые ладони которые каждый раз с трепетом дарили ласку, не пропуская не одного кусочка нежного тела. Таким был Хенджин. Нежным, любящим, чутким, осторожным. Любимым. Он был до бесконечности любим Феликсом. До беспамятства. До дрожи в ногах. От осознания того, что Хенджин чувствует все тоже самое, в груди разливалось тепло, которое мелкими покалываниями терзало тело, заставляя живот скручиваться в теплый узел. Феликс тоже был любимым. По шелковистой коже медленно потекла первая слеза, очерчивая ухо и растворяясь в волосах. Эти слезы не те, которые мы испытываем от обиды, гнева, или разочарования. Это слезы тоски, воспоминаний и вечной преданности к тому самому. Неожиданно слышится шелест крыльев и Феликс открывает глаза, ощущая большую тень которая загородила ему солнце. Сердце сделало кульбит, когда мокрые и мутные от слез, глаза, узнали родные очертания. – Хенджин…,– ели слышно слетает с сухих, треснувших губ. – Ты пришел. – Что случилось, душа моя? – две ладони ложатся на мягкие щеки. – Кто тебя обидел? – Просто рад тебя видеть, – Феликс улыбается сквозь слезы и тянеться к Хенджину ближе, обвивая его шею руками. Теплые губы сталкиваются в заботливом поцелуе. Хенджин прибирается ладонью под мокрую ткань, бережно оглаживает живот, чувствуя солоноватый вкус на губах от пролитых слез. Он ненавидел эти слезы. Феликсу никогда не ишло плакать. Феликс едва не задыхается, ощутив теплую ладонь под своей одеждой. Хенджин выжигает абсолютно все лишь своим присутствием, вынуждая дышать чаще и трепетать под каждым прикосновением. Секунду назад Феликс плакал, а теперь для него не существует больше ничего кроме Хенджина и его сладких губ. – Дурашка,– беззлобно говорит Хенджин, сцеловывая остатки влаги с нежных щек. – Я же обещал, что прийду. Я очень скучал по тебе. Они больше не говорят. Хенджин прислоняется лбом к лбу Феликса, и затихает. Когда они говорят что скучают по друг другу, обычные слова не могут передать даже часть тех чувств, которые они испытывают и оба это знают. Они научились выражать свои чувства по другому. Это могло быть невесомое прикосновение, поцелуи не требующие повода, отданный последний кусочек фрукта, и долгие объятия. Слов не требовалось в такие моменты, потому что они просто не нужны. Удивительно, но даже удушающая жара больше не казалась такой значимой. Только от одного присутствия Хенджина становилось легче. Безопасно. Он рядом, значит, все хорошо. Раньше они звали домом горы и лес , но теперь глядя на друг друга, на ум приходит одно: «Ну вот я и дома». Крылья Хенджина подрагивали, время от времени плавно развиваясь, тем самым создавая ветерок который дополнительно освежал Феликса. Крылья Хенджина огромные, кроваво-черные, мощные. Они намного сильнее, чем могло бы показаться. Годы тренировок, испытаний и сил было вложено в них. Иногда Феликсу сложно представить, что это прекрасное нечто может за долю секунды превратиться в смертоносное оружие для боя в воздухе. Феликс, дабы убедиться, приоткрывает глаза и тянется рукой к левому крылу Хенджина. Проводит рукой по жестким, но в тоже время мягким перьям, ласково прочесывает пальцами. Хенджин встрепенулся и выпрямил крыло во всю длину, словно демонстрируя их скрытую силу, позволяя Феликсу делать все что его душа желает. Феликс доходит до нижней части крыла, где росли перья более иного вида. Длинные и самые острые. Вот они. У Феликса есть точно такие же, но крылья Хенджина его всегда притягивали. Полюбоваться. Потрогать. Погладить. Укрыться в них. Хенджин перехватывает ладонь Феликса, целует тыльную сторону и прижимает к своей щеке, смотря тому в глаза. Хенджин смотрел с лаской, нежностью и любовью. Он только с Феликсом так умеет. Для других он всегда будет одевать маску холодного, строгого принца. Феликс ему улыбается. Мягко, чарующе. Счастливо. Хенджин, несмотря на его довольно сложный характер умел чувствовать то, что другим не по силам. Умел быть тем, что другие называют искусством. Личное искусство Феликса. – Иди сюда, – Хенджин сгреб Феликса в охапку, прижимая к себе ближе, но задержался, дразня лишь горячим дыханием. – Поцелуй меня. Феликс усмехнулся. – С радостью, – Феликс обхватил его голову руками и примкнул к его губам. Хенджин мгновенно ответил, словно только этого и ждал. Его крепкие руки обвились вокруг хрупкой талии. Феликс обхватил ногами бедра Хенджина, и так они, не останавливаясь, начали снимать с друг друга одежду. Когда Хенджин отбросил последний элемент ткани куда то в сторону, он замер, разглядывая Феликса под собой. В его взгляде не было похоти, скорее интерес, словно впервые видев Феликса таким. – Ты так красив, что я просто не могу отвести взгляд, – с придыханием говорит Хенджин не отводя взгляд. – Нежный, –руки скользят по стройной талии и спускаются ниже. – Изящный, – пальцы оглаживают тазовые косточки. – Сладкий.., – Хенджин перехватывает ногу Феликса, целуя щиколотку. Феликс резко выдохнул от переполняющих его эмоций. Хенджин начал покрывать нежными поцелуями живот, вызывая трепет, поднимаясь вверх, затем еще выше. Первый сладкий стон разнесся эхом, когда сосок Феликса оказался в капкане мягких губ. Хенджин делал то, что никогда прежде не делал. Феликс ощущал его стремление сделать ему приятно. Все тело горело от поцелуев. Тело Феликса раз за разом содрогалось от действий Хенджина, а голова шла кругом, стоит их губам столкнуться в новом поцелуе. Хенджин раскрыл огненно-черные крылья за спиной, а его глаза сверкнули огоньками. Феликс провел рукой по его прессу, обводя пальцами каждый изгиб. Хенджин склонился над ним, щекоча волосами лицо, произнес то, от чего у Феликса побежали мурашки. – Феликс, ты только мой, – шепот, такой соблазнительный и хрипящий от желания, напоминал искушение самого дьявола, который стремительно сводил с ума, а в животе скручивался раскалённый, теплый узел. И Феликс охотно поддался этому искушению. Еще бы. 🍃 Первые лучи рассвета окутывают дикие лиса Изриона, пробиваясь своим теплым светом сквозь огромные кроны непроглядных деревьев. В лесу тихо, не слышно ничего кроме шелеста листвы и раннего пения птиц. И лишь в высокой траве, покрытой туманом, у озера лежат двое. Хенджин и Феликс провели всю ночь вместе. Несмотря на то, что Хенджин был нежен всю ночь, он довел своей нежностью до исступления, до приятного бессилия, когда Феликс даже не смог бы нормально встать на ноги. Хенджин проснулся задолго до рассвета, подперев голову рукой, он просто смотрел на спокойно спящего Феликса под ним, изредка поглаживая влажные волосы. Нечто под ним это что то прекрасное, с россыпью веснушек и пушистыми белыми ресницами, мягкими губами и шелковистыми волосами. Хенджин смотрит, и не как не может налюбоваться. Утром в Изрионе всегда зябко и туманно. И если Хенджин время от времени покрывался мурашками и прижимал крылья в попытке согреться, то Феликс чувствовал себя просто замечательно и не разу не вздрогнул от утренней прохлады. Хенджин с выдохом ложит голову Феликсу на груди и прикрывает веки. Что-то не так. В груди разливается липкое чувство тревожности, сменяя всю расслабленность с ночи. Но все же хорошо. Феликс рядом, они в безопасности, сюда в такую рань и даль никто не сунется. Но противное шестое чувство кричит об опасности, и, в попытке от него избавиться Хенджин теснее прижимает к себе своего возлюбленного. Он внутренне обещает себе, что что бы не случилось, он защитит Феликса, чего бы ему этого не стоило. Что бы его защитить, ему и жизни не жалко. Потому-что он по настоящему любит Феликса. В районе макушки чувствуется нежное широкое прикосновение, а после и рука в волосах. Хенджин поднимает голову, что бы встретиться с заспанными глазами. – Что-то случилось? – Феликс пару раз моргает, его голос хриплый спросонья. Он гладит Хенджина по волосам, убирая пряди которые упали на лицо. – Все хорошо, – Хенджин успокаивающе целует Феликса в подбородок, приподнимаясь и опираясь на локти, что бы Феликсу не было так тяжело. – Спи, душа моя, еще рано. Феликс чуть сдвигает брови, поглаживая возлюбленного по спине. – Ты напряжен, – говорит Феликс, тактильно ощущая как накаляются крепкие мышцы. – В чем дело, огонек мой? – Я не знаю, – вздыхает Хенджин, сдаваясь. От Феликса ничего не скроешь, он всегда был таким. Чутким, внимательным. – Просто проснулся и не могу больше уснуть. – Иди ко мне, – Феликс улыбнулся, и притянул Хенджина за затылок, сминая любимые губы в поцелуе. Отдаваясь влажному языку Феликса, неприятное чувство тревожности на мгновенье пропало. Вдруг со стороны леса слышится топот, лязганье доспехов и приглушенные голоса. Хенджин резко отпрянул от Феликса, посмотрев в напуганные глаза. Он все понял. – Хенджин, – дрожащим голосом начал Феликс, но Хван прислонил палец к губам, мол «молчи». Хенджин аккуратно выглядывает и-за травы. Вдалеке видны другие феи, в красных доспехах которые постепенно выходят из леса. Стража Изриона. Господи, сколько их? Двое. Пятеро. Десять. Нет. Пожалуйста, пусть это будет всего лишь сон. Стук учащенного сердца стоит в горле, а в животе скрутило ужасной судорогой. Нужно немедленно убираться отсюда. Если их заметят, с Феликсом сделают то, о чем Хенджин боялся даже думать. Спокойно. Главное в таких ситуациях – сохранить умение мыслить трезво. И быстро. – Они пришли за мной, да?.. В глазах Ли стоят слезы, которые медленными дорожками текут по лицу. В этот момент Хенджину захотелось просто разреветься и скрутиться в жалобный комочек. Нельзя. Сейчас – нельзя. Главное сейчас не сломаться. Не показать слабость. Вот вообще. Никак. Нельзя. – Нет. Нет, душа моя, конечно нет, – Хенджин примкнул к Феликсу, целуя мокрые щеки. Своей дрожащей рукой он находит руку Феликса, переплетая с ним пальцы в плотный замок. Его рука тоже дрожит. – Все будет хорошо, слышишь? Мы просто сейчас отсюда тихо уйдем, и я провожу тебя до Айсфилда. А дальше… – Я без тебя не хочу, – Феликс сморгнул слезу, и повторил фразу уверенней, пытаясь сделать так, что бы голос не дрожал. – Я без тебя не хочу. Слышишь? Не хочу. – Я без тебя и не смогу, – Хенджин улыбается, а глаза предательски застилают слезы. – Я приду за тобой на рассвете и мы убежим. Неважно куда. Дождешься меня? – Дождусь. – Я защищу тебя во что бы то не стало. – Обещаешь? – Обещаю. 🍃 – Что такое любовь? – Что? Это что-то вроде тумана утром. Когда вы просыпаетесь задолго до рассвета. Он исчезает быстро. Так и чувства сгорают. – Чувства сгорают? – Да, очень быстро. Любовь — это просто туман, который рассеивается с первым же лучом реальности.