Свобода, коей неведомы границы, или Что такое «аутинг во благо»

КНИГА «СВОБОДА, КОЕЙ НЕВЕДОМЫ ГРАНИЦЫ, ИЛИ ЧТО ТАКОЕ „АУТИНГ ВО БЛАГО“»: ГЛАВА 1 — ВИНОВАТЫЙ БЕЗ ВИНЫ Честен, чист душой и мягок мальчик, На обиду не даёт отпора. Жизнь ведь его вся — сплошная ссора, Но теперь от страха он не плачет. Выпало на долю на его Не несчастье, данное с рожденья, Но с судьбою тяжкой обрученье, С коим не поделать ничего. Рано осознал себя иного, Но себе счастливчиком он стал, Ведь от мыслей этих не устал И не выдал выкрика немого От всех выдающих за дурных Себя, но естественных понятий. Окружён теплом своих объятий, Не боялся слов чужих он злых. Не боялся написать записку О своей любви — невинной, детской, Что казалась всем в округе мерзкой, Но на их агрессию не пискнет. Сложно другим честным быть с собою, Но тот понял всё в двенадцать лет И, сказав чужим запретам «нет», Отказался жизнью жить другою. «Коли любишь, ты себе не ври: Не зависит ведь любовь от пола. Очи не пускай пред собой долу, Даже если вслед кричат: „Умри!“» Но не ограничились все бранью, Грязным, жалким словом «пидорас». Слышал, видел, чувствовал Тарас Ненависть переступивших грань: «Чтоб ты сдох!», «Вали, вонючка-педик!», «Сам иди и зад себе лижи!», «Живо! Ну! Лови его! Держи!», «Он и после этого не съедет...» Избивали в тихом во дворе И травили дикою толпой, Подчиняясь фобии тупой: «Окончательно погряз в муре!» Не было спасенья в интернете, Ведь и там все гибели желают, Ни на час покой не оставляют, Будто интернет — и правда сети, КНИГА «СВОБОДА, КОЕЙ НЕВЕДОМЫ ГРАНИЦЫ, ИЛИ ЧТО ТАКОЕ „АУТИНГ ВО БЛАГО“»: ГЛАВА 2 — УГРОЗЫ РАСПРАВОЙ Что по всему миру растянуть Все неравнодушные успели, В них живьём невинных завертели, Чтобы задушить, как чернь и муть, Словно те — не люди и не звери, Коим вольно жить не разрешить, Коих, как микробов, порешить, Паразитов вышвырнуть за двери. Мало СМС-ок о расправе, Мало травли, ссадин, синяков. Власть над ними — как разящий ров, В коем люди тонут, как в канаве, За себя отчаянно борясь Иль пытаясь жить ничуть не хуже, Не барахтаться, как черви в луже, Но и слово высказать боясь. Пряча от родителей следы Грозного общественного мненья, Мальчик ожидает с нетерпением Урожая от своей гряды. Ведь не зря он добр, бескорыстен: Всякое добро даёт плоды. Добра не бывает без беды, Счастье никогда не будет чистым. «Не прибить, не сдать, не покорить, Не сломать, не выкорчевать с корнем, Обойдясь, как с кучкой травы сорной, Чтоб на корм жукам оставить гнить». И на сумке радужный значок Миротворцу смертным приговором Стать не смог — он прочным стал забором, Но не смекнул это дурачок, Что готов кидаться с кулаками, Бить, дразнить, гнобить и обзывать, В спину благим матом накричать, Будто бы святые они сами. Очень умным был этот мальчонка, Всей душой науку он любил. Ради знаний во дворе сгубил В травке молодого лягушонка, Чтобы изучить, что-как внутри, Как желудок варит, сердце бьётся, Ведь рука над кровью не трясётся. Он другим не скажет: «Не смотри!», КНИГА «СВОБОДА, КОЕЙ НЕВЕДОМЫ ГРАНИЦЫ, ИЛИ ЧТО ТАКОЕ „АУТИНГ ВО БЛАГО“»: ГЛАВА 3 — ЮНЕЦ-УЧЁНЫЙ А покажет всем свою работу, Объяснит подробно, что да как, А трудов-то плодотворный знак — В черновых записанных расчётах. Но брезгливо отмахнутся лишь От боязни смерти или крови: Эти увлечения им новы, Ведь боятся сами убить мышь, Чтобы изучить её строенье, Разобрать по косточкам скелет, А потом, когда нужды в ней нет, Сдать бродячей кошке на съеденье. Никому из родственников он В этом до сих пор не признавался, Под сестры вопросов давкой сдался Изречений выдав эскадрон. Натиск выдержав всех мыслей прямо, Не моргнула девочка ни раз. «Пусть, кто тебя кличет „пидорас“, Там сгорят, куда тебя шлют рьяно, Чтоб не обижали моего Братика любимого нисколько. Для тебя храню сюрприз на полке, Жду я дня рождения твоего. День особенный, однако, нужно Нам отметить с радостной душой, Так что вот тебе сюрприз большой, Не было чтоб горестно и скучно». К шкафчику девчонка лет восьми, Пятками сверкая, побежала, По секции полкам поскакала, Расплескав причёской блеск сурьмы. Сорвала шкатулку с верхней полки И вернуться к братцу поспешила: «Я, Тарас, не заставляю силой, Но прошу: прими презент мой только. Любишь ли ты розовый столь яркий? Часики с браслетом подойдут. Вещи с Хэллоу Китти не идут Мне, так что молю об этом мягко». После долгих унижений парень Стал ранимым, тихим, беззащитным, И сестры намёк под сердцем щиплет, Хоть сдаваться бунтовщику рано. КНИГА «СВОБОДА, КОЕЙ НЕВЕДОМЫ ГРАНИЦЫ, ИЛИ ЧТО ТАКОЕ „АУТИНГ ВО БЛАГО“»: ГЛАВА 4 — ЧАСИКИ СЕСТРЫ — Раз я гей, то розовый люблю? Так ты мыслишь? Говори, не медли! — Братик мой, держусь я еле-еле, Чтоб не разреветься на краю, Ведь уверена я, что ты хочешь Свой принять подарок от сестры. Взгляд остёр, глаза твои хитры. На браслетик мой давно зуб точишь. Засмотрелся, глаз свой положил, Когда мне мамуля подарила. Мне сказал тогда: «Он очень милый». Сам о том неужто позабыл? Вспомнив все побои, униженья, Что в мозгах флешбеком пронеслись, Силы фобий внутренних сошлись И своё признали пораженье. — Хорошо, приму я этот дар, Но лишь от того, кто мне столь дорог. Не хватало мне от предков порок Хуже, чем расчёсанный загар. Хмыкнула сестрёнка, убежав. «На меня она обиду держит, Но не мог спроста я выбрать между Репутацией средь школьных глав И заслуженным у Бога счастьем. Хоть понравился её браслет, Я не прокричу „прости“ ей вслед». Брошен миром за «неясность» масти, Рискнул мальчик скромный дар Альбины На руке на правой нацепить. «Коль меня не вздумают убить, Я в Раю, где плавают дельфины В небесах, где ангел ходит с арфой, Льётся песня из неё вдали. Боже, хоть меня ты надели Властью проскользнуть в кущ райских арку». Жмурился при виде недалёких Бесов, что шныряют по углам В школе, где даже директор сам Еле как дышит клочками лёгких. Ждать недолго — на толпу нарвался Агрессивных, грубых старшаков. Им отпор он был давать готов, Но бандит сильнее оказался. КНИГА «СВОБОДА, КОЕЙ НЕВЕДОМЫ ГРАНИЦЫ, ИЛИ ЧТО ТАКОЕ „АУТИНГ ВО БЛАГО“»: ГЛАВА 5 — ИЗДЕВАТЕЛЬСТВА НАД СЛАБЫМ За запястье руку ухватил, Тыкнул в лица корешам браслетом, Гомерическим разнёсся смехом И мальчонки ручку так скрутил, Что перед глазами всё поплыло, Затрещала, показалось, кость, Как бабули деревенской трость, Правда, в теле нервы лишь заныли. «Пидор не меняется часами! Зырь, какие носит он часы! Или их в сортире обоссы, Или до смерти забьём ногами! Не пусты угрозы наши, так? Братаны, наваливай дружнее!» Подхалимы смирно поскорее Подчиненья поспешили знак Показать тому, кто их главнее, Бросившись на бедного юнца, Истерзав до синяков мальца, Лишь горазды тех бить, кто слабее. Сломлен был открытый в тот момент Этот беззащитный робкий мальчик, Для них как для футболиста мячик, Пошумней которых в мире нет. Плакал, надрывался, но стал тише, Когда кроссом горло придавил, Тот, что подкупных постарше был, Ведь сопротивляться счёл он лишним. Не дышал почти, не плакал уж, Не глотал он крокодильи слёзы. Кровь лилась из ран алее розы. — Не борзей, коль сам рукой не дюж, Чтобы вмазать мне на перемене. Выглядишь сам, как пассивчик хилый, Что не держит крепко в душе мыло И в тюрьме позорится отменно. — Кто такой пассивчик? Что несёшь ты? И при чём тут мыло и тюрьма? — Не дырява коль твоя корма, Задом не верти ты, кот ты Ёжкин! — Вовсе ни пред кем я не верчу Задом! О корме с чего я слышу? — «Эта тут пьи тём?!» При всём, как видишь! Ещё раз увижу — не шучу, КНИГА «СВОБОДА, КОЕЙ НЕВЕДОМЫ ГРАНИЦЫ, ИЛИ ЧТО ТАКОЕ „АУТИНГ ВО БЛАГО“»: ГЛАВА 6 — КОНЧИНА В ПОМОЯХ Враз прибью, как раненую муху, В первый раз что не сумел добить. Мчись от своей крови ручки мыть, Нежный белоручка, да не рухни! Получив под зад пинок, помчался Кровь теряя в каплях на ходу. «В жизни больше к ним не подойду!» — В мыслях сам себе мальчишка клялся. Смрад кабинки душной туалета Разум битой жертвы обдурил. Долго, горько, тихо, слабо ныл От ран, что нанёс под сердцем где-то Мальчика кроссовок «Nike» подошвой, Что по шее, по груди прошёлся И с лицом нещадно обошёлся. Не оставить опыт этот в прошлом. В ярости сорвал и кинул в стену Розовый браслет сестры с часами. «Нечего мне красоваться вами!» — Прокричал, у рта глотая пену. Треснуло стекло с котёнком белым, Что мальцу наивно улыбался, Ободок с цветками ободрался, Словно он покрылся пылью мела. Швырнул в гневе в урну он часы, Что пустой была в углу кабинки. Ни единой мусорной крапи́нки В ней, ни капли «жёлтенькой росы». Захлестнула мальчика обида, Вытряхнул в сортир браслет и смыл. На рычаг тугой он надавил — В унитазе мордочки не видно Хэллоу Китти, что везде жила На Альбины полках: и игрушки, И часы, даже для птиц кормушка. Героиня для сестры была Всем, и этим всем, его частичкой Поделиться с братом захотелось, Но стереотипы с ней не спелись, И теперь плывёт браслет в водичке По вонючим трубам сквозь помои, Задевая стены и дробясь На куски на мелкие: «Хрум! Хрясь!» Ходы эти ведь никто не моет. КНИГА «СВОБОДА, КОЕЙ НЕВЕДОМЫ ГРАНИЦЫ, ИЛИ ЧТО ТАКОЕ „АУТИНГ ВО БЛАГО“»: ГЛАВА 7 — ЛАСКА В НЕЗНАКОМОМ ГОЛОСЕ Безысходно на полу Тарас, Слёзы лья в ладони, растянулся И тугим калачиком свернулся, Чтоб себя не выдать в этот раз. Громко ляпнула входная дверь, И в комок трусливый Тарас сжался. Извергом вошедший показался. «С недобитой жертвой этот зверь Хочет в кошки-мышки поиграться И кроссовком ещё что пробить? Не хватило в кровь лицо обмыть? Нужно снова в руки им не даться». Долго ждал, пока раздались скрипы. «Наконец ушли эти гондоны». Выпуская жалобные стоны, Вновь свои возобновляя хрипы, Не подумал мальчик, что тот «пи-и-ил!» Означал, что кто-то по ошибке Заглянул да хлопнул дверью хлипкой, А вошедший и не уходил, Ведь он это в стенку щас стучится, Услыхав в в соседней плач в кабинке. От бессилья выгибая спинку, С жизнью уж хотел Тарас проститься. «Я ужасен, я пропал, погиб», — Пролепетал мальчик, закрыв глазки, Мысленно прощаясь с жизни сказкой, Что летела прочь, как цвет от лип. «Что же плачешь? Что же так сопишь? Страшно? Тебя тоже обижают?» Тот в мальчишки ушках голос тает, В тень покоя укрывая лишь. Потеплело в грудке от томленья, Что по телу нежно разлилось, Гладя по́прек, вдоль и наиско́сь. — Странно, что меня не уважают. Я молчу, не трогаю я их, Но те бесконечно задевают. Я на чудо уж не уповаю, Бога лишь молю, чтоб быть в живых. Меня дразнят, бьют и обзывают, Беспрестанно травят и гнобят. Синяки на шее уж знобят, Но размеров прежних не теряют. КНИГА «СВОБОДА, КОЕЙ НЕВЕДОМЫ ГРАНИЦЫ, ИЛИ ЧТО ТАКОЕ „АУТИНГ ВО БЛАГО“»: ГЛАВА 8 — «ЗАПРЕТНОЕ» УКРЫТИЕ За стеной замолк владельца голос: О дурном задумался, наверно. — Всех нас так не любят непременно, Но ведь не сдадимся мы в бою?» — Что? В бою? Но наша жизнь — не бойня! — Ошибаешься, она и есть. Всё, что творят с нами, просто жесть. Но приходится нам жить безвольно. Но ведь где-то есть иная жизнь, Кто-то есть, кто нас да не накажет, Кто-то, кто нам мир другой покажет. Рассказать тебе? Так руку вынь. Взял за руку, вывел тот за дверь Кареглазый бледненький худышка. — Не обижу, не пугайся слишком, Пускай в мире в этом каждый — зверь. — Первый ты, кто, только лишь увидев, Гадости не стал мне говорить, В унижения котле варить, Не задев, не плюнув, не обидев. — Может, будем мы с тобой дружить? Ведь друзей у нас с тобою нету, Хоть вокруг ты обойди планету. Так ведь правда будет легче жить! — Правда, что ли? Ты меня не тронешь? — Нет, я не ударю никогда. — Будут нам обиды — едунда, Я тебя, а ты меня прикроешь. Ведомо читателю, что дальше За казнь-пытка за собой вела Двух бедняжек тихих из села, Как признался во любви однажды Эдгару Тарас по зову сердца, Что выстукивало имя «Эдгар» Ночь и день, боль делая всех нервов Незначительной, как щепка перца, Как любовь таили, словно грех, Хоть чиста Земле любовь любая, Хоть от края обойди до края. Слышали везде собачий брех В сторону невинных обнимашек, В коих Эдгар с милым томно млеют, И того, что Эдгар руку греет, Ладонь к парню положив в кармашек. КНИГА «СВОБОДА, КОЕЙ НЕВЕДОМЫ ГРАНИЦЫ, ИЛИ ЧТО ТАКОЕ „АУТИНГ ВО БЛАГО“»: ГЛАВА 9 — ВЫХОД ПРОТИВ ВОЛИ Потому скрывались ото всех, Girl in red в заброшке распевая И друг в друге душеньки не чая, Разливая счастья детский смех. По макушке гладить — только дома, В щёчку чмокнуть — строго у себя, Чтобы злые сверстники, гнобя, Не внесли на шею гематому. Проходили долгие часы, Но неведомо Тарасу было, Отчего он, его спутник милый Вынуждены отдавать концы За любовь, что греет душу, тело, И их чувства от других скрывать, Будто их убьёт родная мать. Хоть кому признаться нужно смело! Лишь одна подруженька была — Софа, что Тараса принимала. Одного субъекта хоть и мало, Быть любовь открытой начала. Сообщил о радости великой, Что встречается с соседом он, Что за партой в школе миллион Дней сидит с её подружкой Милкой. С Софой, с Милкой крепко он дружил И не мог от них хранить секреты. Как же так? Ведь всё нечестно это. Никаких ему не хватит сил, Чтоб им врать в глаза: «Друзья мы просто». Неспроста друзьями их зовёт. Эдгара ведь Милка не убьёт, Да и Софа с очень быстрым ростом Знаний о нормальности любых Многим непривычных отношений Не вонзит им с Эдгаром нож в шею, Как совковый гомофобный псих. Он спросить боялся разрешенья: Знал ведь он, что слишком тот пуглив, Чтоб понять благой его мотив, Что вершит из добрых побуждений. Только не прознал вовре́мя он, Что нежданно встрепенулась Софа И, тряхнув пушистой синей кофтой, Искать побежала свой смартфон, КНИГА «СВОБОДА, КОЕЙ НЕВЕДОМЫ ГРАНИЦЫ, ИЛИ ЧТО ТАКОЕ „АУТИНГ ВО БЛАГО“»: ГЛАВА 10 — ВЫЯСНЕНИЕ ОБМАНА Сообщить чтоб мальчику о парне, Что раскрыл их тайну в этот день. Зная, что падёт на любовь тень, Всё равно не побоялась рану Горькой правды посолить ему. За судьбинушку его боялась. К этому юнцу проснулась жалость, Хоть вредила другу своему. Зная, что открыт и честен друг, Понимала та его поступок, Но предать любовь — дурной проступок. Если новую узнает вдруг Тайну от закрытого ребёнка, Налегке её растреплет всем. Придёт юнца психике совсем Горестный конец бесповоротный. Эдгара нашла она контакт, Пишет, хоть испугана отчаянно: «Хоть Тарас в тебе души не чает, Я об этом знаю неспроста: Рассказал он мне, что вы с ним пара, Но, однако, я не осуждаю. Я тебя ведь лишь предупреждаю: Рокового ты не жди удара, Когда трус Тарас мой тебя сдаст. Он ведь очень честный и открытый, С ранних лет от буллинга привитый, Повидал такое, что не раз В ужасе ты б, мальчик, содрогнулся. Для него аж с детства мир как зверь. Но столь ненадёжен он, поверь... Лучше от него ты б отвернулся». Не подозревая ничего, Открывает с парнем переписку Тарас и подносит к глазам близко Экран телефона своего, Ведь не верит, что разбито сердце Паренька, что честно он любил, Чью любовь нечаянно погубил, В душеньку к нему захлопнув дверцу. Без обыкновенного желанья Продолжал его слова читать, Ими себе сердце раздирать В комнаты удушливом молчанье. КНИГА «СВОБОДА, КОЕЙ НЕВЕДОМЫ ГРАНИЦЫ, ИЛИ ЧТО ТАКОЕ „АУТИНГ ВО БЛАГО“»: ГЛАВА 11 — ВОЗВРАЩЕНИЕ К ОДИНОЧЕСТВУ Грудью глубоко вдыхает он, Видя в словах парня лом мечтаний: «С тобой больше никаких свиданий, Лживый, мерзкий, подлый ты гондон! Умолял я честным быть со мною И меня чужим не выдавать. Коли так умеешь предавать, Между нами, рознь, расти стеною». Написать не поднялась рука. В пылу горя стёр всю переписку И, над шоколадных хлопьев миской Сидя утром, есть не мог никак. Жизни свет утратив, он давился, Лакомство своё не мог глотать, Как ни подгоняла его мать. Мысленно судьбинке он просился, Чтоб дала вспять время повернуть И в объятьях парня вновь согреться, О грудную клетку потереться И к биенью сердца вновь прильнуть. Ямка под ключицами худышки Так манила вновь поцеловать В комнате, пока не видит мать И от страха не дрожат лодышки. За предательство пора платить: Ведь борьба борьбой да дружба дружбой, Но словам своим знать меру нужно, Вместо правды ложью не кормить. Мчался этот мальчик лишь за правдой — Половинке ложью отплатил. Немудрё́но, что тот не простил, Ведь из шкафа доставать не надо Человека скрытного без спросу Да без задней мысли, без опаски. От того не будет тебе ласки, Будет лишь мученье на морозе Собственных сомнений и утрат. А сестрёнка так и не узнает, Братца хоть вопросами достанет, Где браслет её утратил брат...