Не сей любовь

я пью гранатовый швепс, запивая боль затяну кеды поуже, пафосно жую дирол.       Вечеринка в честь дня рождения Антона Шастуна — самого выдающегося баскетболиста России — проходит в самом разгаре: сокомандники разливают алкоголь в любые тары, девчонки из чирлидинга поют песни инстасамки, а важные шишки из спорта потягивают виски где-то в углу помещения. Было шумно. Голова разболелась из-за того, что бас из колонок раздается прямо в сердце, отстукивая четкий ритм хлесткими ударами. Нужно срочно подышать.       Вообще, если так посмотреть, то сам Антон далеко не фанат подобных тусовок. Это так, лишний фарс, чтобы все подумали, что жизнь у него отвязная, известный баскетболист же. Тьфу, блять.       Вся его жизнь состоит из долгих, изнуряющих тренировок, отработок трехочковых бросков и спортивного зала, но никак не из алкоголя, музыки и танцев. Это вообще не про него. В интернете много писали, мол, «Антон Шастун — самый популярный баскетболист в России, на его счету шестнадцать побед за пару-тройку лет» и бла-бла-бла. Противно.       Благо, на балконе есть кислород, который так необходим — аж жить легче стало. Его тренер — Арсений Попов — часто говорил, что нужно больше дышать свежим воздухом и заниматься прокачкой лёгких, правда это Антону никак не мешало сейчас взять сигарету в руки и закурить, выдыхая дым в ночное небо. Абсолютно похуй. я готов к этому дню, я готов терпеть боль я готов ко всему, но не готов быть с тобой.       Сказать, что Антон не влюблен в своего тренера — стать самым известным пиздаболом на планете. Ну а кто в такого не влюбится? Красивый, высокий (не такой, конечно, как Шастун, на пару сантиметров пониже), стройный, а главное — от него прям так и прёт вайбом власти. Антон давно понял, что ему нужен рядом человек, который будет сильнее его раза в два, а то и в три, из-за особенностей своего характера он часто не мог вовремя заткнуться, раз за разом нарываясь на конфликт. Это отражалось и на играх. Кто разнимал очередные драки? Правильно, Арсений Сергеевич, который заставлял одним только взглядом Антона замолчать и сидеть смирно.       Чирлидерши давно текут по Арсению, уже раздумывая, как он будет брать их на столе или водить на свидания, вот только они все меркнут. Всё свое внимание Попов направлял только на Антона — лучший игрок, как-никак. Остальные думали, что они встречаются или там что-то большее, но, к огромному сожалению для Шастуна, у них не больше, чем рабочие отношения, которые иногда переходят все рамки, превращаясь в недо-флирт. «Ой, Шастун, ты чего так нагнулся? Мяч же рядом» — и куча подобных фраз от Попова слышать было странно и неловко, потому что в животе сворачивался тугой узел из чувств. Зачем же так мучить?       — Я вроде говорил, что курить вредно, — Антон вздрагивает от низкого голоса, который он точно не ожидал услышать. Вспомнишь про солнышко, вот и лучик, блять.       — А я говорил, что мне похуй, — Попов на это только усмехается, встав рядом и также взяв сигарету в руку. Вот чья бы корова мычала, да, Арсений Сергеевич?       — Ты чего не веселишься? Твой же праздник, — ох, знали бы вы, кто ему веселиться на дает, ни на кого не буду показывать пальцем, но этот человек сейчас стоит рядом с Антоном и задает этот вопрос. Опять же, намека не имеется. глаза ладонями закрою, чтоб не видеть всех попыток можешь не искать любовь, не помню, куда все заныкал.       — Да так, что-то не веселится, — Антон делает долгую затяжку и уже даже не кашляет, привыкший.       Звезды на небе выстраивались во всем известные созвездия, только солнце скрылось за горизонтом и начались сумерки. Апрельский ветер, тёплый и легкий, развивает кудри на голове, а в груди бьется тревога: негоже так со своим тренером общаться, он вообще-то, всему Шастуна учил и тот, за свои уже 24 года, познал достаточно, чтобы понимать, какой Арсений Сергеевич на самом деле. Холодный, в какой-то степени равнодушен к происходящему вокруг, только если это не касается команды и, наверное, самого Антона, у них не было каких-то личных счетов или конфликтов, просто с самого первого появления Шастуна в составе команды Арсений обратил на него внимание.       — Странно, — Арсений поворачивает голову к баскетболисту, — сезон взял, ещё и день рождения, тебя что-то тревожит?       Сука, умеет же надавить на больное, знает все сенсорные точки Антона, не первый год уже вместе работают. Только либо Попов слепой и не понимает, что происходит, либо все прекрасно понимает, но делает вид, что он в неведении. ну куда же ты заныкал? я сложнее парадигмы растворяюсь, когда вижу твою белую улыбку.       Антон не отвечает, лишь цепляясь взглядом за проезжающими на дороге машины, смотрит на свет фонарей, яркие вывески магазинов. Пожалуйста, можно сейчас просто помолчать в убаюкивающей тишине? Не задумываться о своих чувствах, об Арсении и как он завтра проснется.       — Эх ты, Шастун, — спустя минуту говорит Попов, выкидывая окурок, — думал, не замечу? Я не слепой, всё вижу.       Как все перетекло к поцелуям на балконе и почему это произошло — доподлинно неизвестно, ну, или Антон просто не помнит. Помнит лишь горячие касания и дыхание на своей шее, как кожа пылает от чужих рук и от того, что они с ним делали. В какой-то момент Арсений отстраняется, видимо, вдоволь накусав губы Шастуна. Дышит тяжело, пытается придти в себя.       — Ты если начал, то продолжай, — ого, у Антона даже есть силы что-то сказать. Взгляд игривый, готовый на продолжение сразу читает. Сейчас все пьяные в хлам и точно не заметят пропажи баскетболиста и тренера. я брожу, вдыхая холод, во всех вижу я тебя по замерзшему асфальту, все дела поотменял.       Незаметно прошмыгнув между чужими телами они оказываются в комнате: квартира у Антона большая, просторная, уединиться можно везде, где только захочется. Арсений тащит его за руку, и сразу закрывает дверь на замок, прижимая Шастуна к стене. Опять целует грубо и напористо, не давая и вдоха сделать. Голова пустая, мыслей нет никаких, лишь одно сплошное желание и не более.       Приходит время и Попов не сдерживается, валит Антона на кровать, его тут же обвивают ногами, он успевает лишь снять футболку с себя и рубашку с Шастуна. Они снова целуются, Арсений переплетает пальцы с руками Антоном и вжимает их в кровать, проводит дорожки поцелуев по молочным бо, в ответ в его волосы зарываются руки парня вместе с просьбами прекратить, потому что нежная кожа чувствительна и боится щекотки.       — Блять, Арс… — слов больше нет. «Пиздец» — думает Антон, когда чужие ладони добираются до сокровенного и тайного. Антон не блядь какая-нибудь, мужиков не менял так часто, да и из-за баскетбола отношений было не так много. Всегда делал выбор в сторону карьеры. дальше кружится планета, ничего не поменять ничего не поменять, что для тебя я сочинял.       — Расслабься, для твоего же блага, — голос, в котором теперь проявилась хрипотца, капитально сводил с ума. Антон готов поднять белый флаг и сдаться в этой «войне», влюбляясь все сильнее.       Но какова гарантия, что это не на одну ночь?       Арсений растягивает его двумя пальцами, найдя смазку в комоде по указанию Антона. Несмотря на то, что народ уже по-немного расходится, не найдя хозяина вечера, кто-то все же остался, нельзя быть громким. Закусив губу, Шастун откидывает губу на подушку, пока внутри все смешивается от чувств.       Тело кидает то в жар, то в холод и Шастун готов выть как волк от удовольствия, когда член входит наполовину. Сжимает пальцами уже давно мятую простынь, прося большего, для него это слишком мало, недостаточно.       Но Арсений мучает и издевается над ним, двигаясь медленно, плавно, сразу видно, хочет подразнить. Антону это не нравится совершенно, но ничего сделать не может, заложник обстоятельств.       — Дриблинг* делаешь? — он хватает ртом остатки воздуха, зажмуриваясь от накатившего удовольствия, когда член попадает по простате, находит то самое, что может перевернуть всё с ног на голову.       — А ты хочешь передачу**? — Арсений останавливается и улыбается нарочито невинно, блять.       — Скорее перехват***, — Шастун-то не пальцем деланный, с Поповым местами меняется, присаживаясь на его бедра и руками упирается на чужую грудь. Эта смена ролей как никак кстати, они реально как в баскетболе, только играют один на один и применяют свои правила.       Вымышленный мяч умело лавирует из рук в руки, пока две «команды» пытаются перетянуть на себя одеяло инициативы, Попов уже показал, что умеет (Антон уверен, что это далеко не весь спектр его возможностей), но пришла очередь Шастуна управлять процессом. Он насаживается на всю длину, издав слишком громкий стон, осознание бьёт как об стену головой, поэтому резко замолкает, пытаясь сдержать свои порывы удовольствия.       — Не молчи, — Арсений хватается за чужие бедра, — я хочу слышать тебя.       И у Антона срывает все тормоза, как он ещё не въебался в столб? Ой, точно, влип по полной, пока скачет на Арсении так, будто куда-то бежит. Темп становится бешеным и ему хватает пары фрикций, чтобы кончить себе и на живот Попову. Какой же пиздец.       Арсений кончает спустя минуту в презерватив, прорычав что-то нечленораздельное на ухо. Шея болела от укусов, которые придётся потом скрывать, на боках точно будут синяки, но сейчас это так не важно, знали бы вы, как Антону похуй — заплакали.       — Хороший мальчик, — Тренер целует почти каждый сантиметр кожи, из-за чего она покрывается мурашками. Приятно до одури, до дрожащих коленок и тремора в кистях рук.       Уже все люди ушли с этой вечеринки, и Антон точно знает, что Арсений тоже уйдёт. Как бы хорошо ни было. Возможно сегодня ничего не будет, но завтра — появится новое полотно для художника, чтобы раскрасить его в ярких тонах. я больше не вспомню о тебе, нет не пиши мне даже в своём сне я хочу дождаться, пока будет новый день это все, что я хочу.