***
Утром Гоголь просыпается в той же палате, но без смирительной рубашки. Солнце прорывается сквозь стекло, освещая комнату больного. Сейчас ему не понятно сколько сейчас времени, какой месяц и сколько дней он здесь провел. Недавно зашла медсестра, чтобы принести обед и таблетки. Вчера Николаю закололи успокоительного, и поэтому слабость в теле до сих пор так и не отступала. Прошло немного времени после прихода медсестры с едой, когда вновь открылась дверь палаты, а внутрь прошел юноша в белой рубашке, тёмных классических штанах, пальто черного цвета и неизменной в белой шапке-ушанке. — Привет, Коля, — поздоровался гость, после чего сразу же подошел к беловолосому пациенту и уселся рядом на кровати. — Федя! — вскрикнув вдруг Николай, наконец узнал в парне своего давнего друга и сразу кинулся на него с крепкими объятиями. — Я тоже скучал, — усмехнулся Достоевский, обнимая в ответ. — Как ты? — Очень плохо! — начал жаловаться блондин. — Я не хочу здесь быть! — с грустью в голосе разрывают объятья. — Федь, а как тебя пропустили? Я слышал, что сюда никого не пускают... — Это не важно, — ответили. — Главное, что меня к тебе пустили... — Федя! — позвали друга грустным и плачущим голосом. — Забери меня, пожалуйста! Мне страшно! Я хочу быть с тобой! — эти слова будто резали душу, от них становилось так больно и грустно не только Николаю, но и Федору. — Прости, я не смогу, но я обещаю, что всегда буду рядом... — на глазах Николая вмиг навернулись слёзы. — Пожалуйста, не оставляй меня тут! Я не смогу! — Гоголь вновь, пытаясь удержать, крепко сжимает Достоевского в объятьях, а тот лишь кладёт ладонь ему на голову и мягко поглаживает. — Я не оставлю тебя, Коль, — мягко и спокойно, даже почти шёпотом, произносит Федор. — Правда? — спрашивает беловолосый парень и отстранившись, смотрит прямо в глаза, будто выискивает в них подвох. — Самая настоящая правда, — гость смахивает большим пальцем небольшую слезинку с щеки Николая и улыбается, так искренне, как не улыбался никогда и никому. — А ты можешь остаться со мной? — вновь спрашивает Гоголь с надеждой в голосе и глазах. — Я не смогу, но буду навещать тебя всегда: завтра, послезавтра, после-послезавтра, хоть каждый божий день! — его взгляд такой искренний, а слова, наполненные заботой, успокаивают. Николай, вытирая слёзы о рукав, говорит: — Федь, я люблю тебя! — Я тоже люблю тебя, Коль...Достгоголи: не оставляй меня
22 апреля 2024 г. в 20:43
Примечания:
Автору просто нефиг делать......
Гоголь всегда был буйным пациентом: в игровой постоянно буянил, бил других, нарушал правила. В одну палату с кем-то его вообще нельзя было пускать, потому что кому-то был бы обеспечен перелом, ну или как минимум, ухудшение состояния.
Его лечащий врач каждый раз вдыхает, когда видит своего пациента в изоляторе, что сидит на кровати, безуспешно пытаясь снять с себя смирительную рубашку.
Парень замирает, услышав звук открывающейся двери, а после чего в комнату входит давно знакомый врач в белом халате.
— Ну как ты тут, Коля? — спрашивает врач и садится на край кровати.
— Никак, — отвечают. — Меня опять связали, как по-вашему, я должен себя чувствовать? — пациент явно был не в восторге, что оказался в таком месте, поэтому он был сильно раздражён.
— Скажи, — обратились к парню. — А ты помнишь, что ты делал? — спрашивает доктор, неотрывно глядя на свою шумную «беду», в лице юноши с длинными белыми волосами, и сканирует каждую крупинку его тела.
Пациент жмурится, вспоминая недавний инцидент:
— Она была сама виновата, — нехотя отвечает Николай.
— Почему ты так решил? — врач ставит ногу на ногу, всё также неотрывно наблюдая за поведением парня.
— Её мысли отвратительны! — повышают немного голос. — Она плохо думала обо мне! Все здесь плохо думают про меня! — Гоголь раздражался всё сильней.
— А ты уверен, что это были её мысли? — осторожно спрашивают. — Может тебе показалось? Быть может она стояла рядом с кем-то? И почему ты запрещаешь думать людям? — доктор спокойно рассуждал, пытаясь словами достучаться до пациента.
— Вы не понимаете! — парень снова пытается выбраться из смирительной рубашки, шевелясь то в одну сторону, то в другую. — Я точно видел и слышал всё! Это точно было!
— А ты уверен, что можешь это видеть и слышать? — поинтересовался мужчина. — Сам посуди, мы ведь ничем не отличаемся, у тебя тоже есть кровь и плоть, но видишь подобное только ты!Может это с тобой что-то не так? А мы пытаемся лишь помочь? — голос доктора всё еще спокоен, а вот Николай зло хмурится.
— НЕТ! — начинает кричать юноша. — ВЫ ПРОСТО НЕ ВИДИТЕ! ВЫ ПРОСТО НЕНАВИДИТЕ! ВЫ ХОТИТЕ УБИТЬ МЕНЯ! ОТПУСТИТЕ МЕНЯ! ВСЕ В ЭТОМ ЗДАНИИ НЕНАВИДЯТ МЕНЯ! ХОТЯТ ЛИШИТЬ МЕНЯ ТОГО, ЧТО ПО ПРАВУ МОЁ! — парень в смирительной рубашке рвётся вперёд к доктору, но тот быстро встаёт и отбегает от блондина подальше.
Мужчина вдыхает, что-то записывает в свой блокнот, пока Гоголь готовится снова сорвать свой голос, но не успевает этого сделать, так как врач выходит из палаты, не забыв порекомендовать какие-то препараты.
Один...
Он снова один...
Николай тяжело дышит, его длинные волосы растрёпаны от мотания головой из стороны в сторону.
Это тупик...
Свет луны озаряет мрачную тьму палаты.
Юноша неспешно возвращается на место, поджимает коленки под себя и уткнувшись в них лицом, беспомощно всхлипывает.
Его сердце быстро колотится, а страх накатывает новой волной.
Никто не придет...
Никто не поможет...
Он никому не нужен!
От него даже родители отказались, отправив в столь ужасное место.
От него отвернулся весь мир!
Его совершенно никто не понимает...
И не поймет...
Никто и никогда...
Ни-ког-да!
Примечания:
Я плакала пока писала ;_)
Стоит ли писать проду?