Durst.

Его руки были до ужаса худы, на запястьях белыми молниями красовались шрамы — отголосок юношества, напоминающем не о тусовках и алкоголе, а о стопке таблеток и психических расстройствах. Что же изменилось в его неполные тридцать? Названия препаратов и новая жажда… Жажда… Не к собственнику членовредительству, а к железному запаху крови, тихому предсмертному скулежу… Несмотря на подобные схожести с остальными участниками «небольшой семейки маньяков», что контактировала меж собой крайне редко — компания не выделялась особой сплочённостью и минимальными подобием какого-либо взаимного уважения, тем более если дело касалось прокси. Да, хоть все они имеют общую связь с Безликим «предводителем» в строгом костюме и длинным галстуком, их всё-таки не воспринимали всерьёз — «слабые, порабощённые человеческие умы никогда не станут вровень с независимой нежитью». Оттого они будто разбились на кучки, держась поодаль от человеческих созданий. Но… Во всём так или иначе найдётся поблажка. Джек был наблюдательным. Хоть его сердце давно не бьётся, а кровь в жилах застыла — его чувства обострены донельзя, будто таким образом компенсируя его дефекты зрения. Он всегда отчётливо слышал лязг колёсика зажигалки, перед тем как вспыхивает тёплый огонёк для очередной сигареты, и, о боже мой, это вечно усталое и тяжёлое дыхание сквозь маску. Однако зелёные мутные радужки всегда смотрели куда угодно, но не в сторону Безглазого. Возможно, это опасение или отвращение?.. Даже сейчас Маски смотрит куда-то вдаль, вроде на деревья, но в то же время будто сквозь, его мутные глаза, что виднелись в прорезях маски, не выражают ничего. Ни усталости, ни безразличия. — Не думай, что я не ощущаю твоего присутствия, — голос Тима был абсолютно неприветлив, рука, свободная от тлеющий сигареты, машинально сильнее сжимает арматуру. Он не нежить, лишь обычный человек, соответственно смертен. А доверять каждой первой дряни… Такая себе затея. Но Джек лишь молчит, усмехаясь под маской, да с интересом склоняет голову вбок. Из тройки ныне известных ему прокси — именно этот мужчина вызвал сильное любопытство. Слишком уж наглый и своенравный. Его хотелось изучить, посмотреть в деле, но спугнуть объект наблюдений было куда проще, чем кажется. Безглазый делает пару медлительных шагов в сторону Тима, но шуршание листьев под ногами привлекало слишком явно. Зажженная сигарета теряется где-то средь однотипных сухих листьев, а резкий взмах руки стремительно сближает дистанцию с виском Джека, что стоял позади. Удар останавливает большая ладонь в чёрной, тканевой перчатке. — Строптивый мальчик, — единственное, что произносит Джек за долгое время, своим глубоким, хриплым голосом, заглушаемый плотно прилегающей к лицу маской. Тим лишь шумно дышит, пытаясь беглыми зрачки что-то разглядеть в бездонно тёмных окружностях в маске, все ещё крепко в руках держа железку. Маски не испытывал страх, лишь бескрайняя, такая родная и привычная тревога, доводящая до тремора рук. К слову, на них и смотрел Джек, стараясь насильно отнять арматуру. Да сколько же сил в этом чёртовом тощем теле?! Безглазый неожиданно своей ногой поддевает чужую худую, одним лишь резким движением поваливая, на первый взгляд хрупкую фигуру, прямиком на лопатки, всё же выхватывая железку, откидывая в сторону и заставляя с громким гулом стукнуться об основание дерева. Мужчина достаточно опасно расположил ноги в стороны от бёдер лежащего Тима, который в любой момент мог нанести ответный удар, однако, находясь в глубоком непонимании ситуации от позднее протянутой руки помощи Джека, всё же не делает этого. — Я не хотел, — Безглазый был весьма немногословен со своими новыми знакомыми. Маски то ли в силу собственной гордости, то ли недоверия — не оценил подобный жест, самостоятельно отползая в сторону и поднимаясь на свои две, попутно поправляя корпус маски и тугие ремешки на затылке. Он не понимал Джека — подозрительно тихие наблюдения, странное поведение, граничащее меж пассивной агрессией и какой-то наигранный любезностью. — В следующий раз я не буду медлить, — Тим всё также настроен с опаской, недружелюбно, наблюдая как в беззвучном смешке вздрагивают плечи напротив, а высокая фигура удаляется. Прекратит ли он небольшую игру? Определённо нет. Лишь впредь будет аккуратен в своих движениях, сохраняя приличную дистанцию. Лязг ножа об кафельную плиту с эхом раздаётся по маленькой квартире. Кухня едва освещена блёклым светом луны, проливая его на две фигуры, которые будто прилипли друг к другу. Запястья Тима в крепкой хватке хозяина дома, кажется, его звали Джереми? По крайней мере так гласил рабочий бейджик, забытый на тумбе полной хлама и различных бумажек, счетов за жилую площадь. Тихий, кажется нервно-психический смех Тима смешивается с громким матом мужчины, в чей дом бесцеремонно ворвались через открытое окно, перевернув половину квартиры. Нет, Маски не нужны ни ценности, ни деньги, тем более вряд ли у мужчины было хоть что-то из перечисленного. Руки Джереми пытались пересилить маньяка, преграждая возможность завладеть хоть каким-то оружием… По крайней мере так было пару моментов назад, пока с приложенной силой тарелка не разбивается об висок Тима, заставляя его наконец заткнуться. Маски, шатаясь, лопаткой ударяется об дверной косяк, машинально приложив ладонь к месту удара. Участок волос влажен из-за крови, а с губ слетает болезненный стон... Вот только не Тима, а Джереми. Широко раскрытые глаза смотрят на Маски, кажется пытаясь что-то сказать, но после сдавленного: «Чтоб тебя…» — тело рухнуло, Тим едва успел отскочить, чтоб туша не придавила его. Как только тело падает, взору открывается фигура, вальяжно сидящая на кресле, закинув ногу на ногу. Знакомая маска с бездушно черными кругами на месте глаз, держащая в руках потрёпанную рамку. Из спины Джереми торчал нож, который при неудачном броске мог угодить в лоб Тима. — Метко… — шепчет Тим, лишь немного приподнимая маску, оголяя небольшую небрежную щетинку и тонкие губы, меж которыми позднее оказывается сигарета. Вверху маски красовался скол, на которые попали небольшие капли собственной крови, адреналин сильно притуплял боль, из-за чего он так спокойно и равнодушно садится рядом с бездыханным телом, закуривая. — Не сжалилось твое каменное сердце над бедолагой? — Джек поворачивает рамку с потрёпанной фотографией, где был счастливый Джереми с женой и ребёнком. — Я благодать для этой души. Жена наверняка бросила его за алкогольные запои, — Тим кивает в сторону, по виду совсем недавно выпитых бутылок, — Что бы ты выбрал, вечную зияющую дыру в груди от пустоты, или смерть? Хотя вряд-ли ты можешь хоть что-то чувствовать в этом спектре. Плечи массивного мужчины вновь вздрагивают в лёгкой насмешке, а указательный палец театрально стучит по синей маске, где предположительно находились губы, делая вид усиленных раздумий, вызывав тем самым громкое цоканье языком от собеседника. — Я не буду играть в благородность. Что ты хочешь за помощь? — Тим кидает тлеющий окурок на пол, вновь натягивая маску на привычное место. — Тело. — Безглазый краток, из-за чего очень неккоректен, за что в ответ получает недовольный, озадаченый взор, — Тело Джереми. Я голоден. Маски жмёт плечами. Конечно, он едва наслышан о Джеке, но кажется воровать органы людей, не убивая их и тем самым бросая на медленную гибель — даже звучит отвратительно. Тим не знает кто (или что?) спрятан за маской, не знает его происхождения и истинную цель помощи, отчего всё ещё относится с опаской, не понимая, что тот правда поступает так «чисто из интереса». Джек медленно встаёт и подходит к трупу, присаживается на корточки и переворачивает на спину, предварительно вынув нож. Руки по телу не блуждали, а сразу же когтями впивались куда-то в область бока, разрывая мягкие ткани и копошась. Тим машинально отводит взгляд, хотя что он там не видел? — Строптивый, так ещё и нежный? — Безглазый хмыкает, не сводя взора с лица Маски, на котором виднелось лёгкое отвращение, читаемое по глазам. Мужчина лишь пальцами поправляет белую маску, устало выдыхая, попутно слыша мерзкое хлюпанье, когда пальцы с длинными когтями перебирали внутренности, в поисках нужного ему органа. — Отвратительно. — Тим цедит сквозь зубы, отворачивая свой корпус от двух фигур. Джек сквозь маску улыбается, взором следя за собеседником. На удивление у него не было никакой неприязни и предвзятости к прокси, не считал низшей прослойкой общества и даже выражал огромный интерес. Он хотел залезть к нему в душу, метафорично просунуть руку меж ребер и дотронуться до сердца лишь слегка, кончиками пальцев. Вот только интересно ли было это Тиму? Как минимум то, что он все ещё рядом и не набросился с ножом — многого стоит. Тихое склизкое чавканье вновь заставляет Маски скривиться в лице, наконец поднявшись на ноги. Однако, после небольшого церемониального обеда Джек вновь находит его, сидящего на крыльце, кажется, в агониях хватающегося за свою голову. Тим постоянно страдал сильной болью в своей черепушке, периодически его навещали воспоминания «прошлой» жизни, когда он не был собакой на поводке. Это невыносимо больно. — Знаешь, я работал бы с тобой. — Джек скрещивает руки на груди и спиной опирается об стену, — С меня охрана, с тебя лишь оставить тело нетронутым. Но Тим не отвечает. Он бы завыл от невыносимой боли в висках, не выслушивая выгодное предложение, лишь кратко кивает, чтобы тот оставил его одного. И так правда происходит, ведь обернувшись через приличное время — там никого не окажется… Безглазый так просто не спускал с рук его тот случайный краткий кивок, ведь каждый раз, когда была возможность, он плёлся сзади. Хоть на свою редкую болтовню он получал молчание… Его это устраивало. Маски же старался не замечать его, делать вид, что работает один, засучив рукава и нехотя. Джек зачастую оставался в стороне, лишь изредка помогал, чтоб тот не получил лишних ссадин, ведь не может адекватно представить (если быть точнее, то вспомнить) какова по силе для человека физическая боль, особенно режущими предметами, ведь не все люди сдаются в руки маньяка без боя. Очередное тело, Тим вновь привычно сидит около трупа с сигаретой, пусто сверля взглядом ближайшую стенку. Он хорт, его обязанности просты — выполни приказ или прими наказание. Все убийства, что некогда приносили хоть долю эмоций — стали рутиной, что износит не только тело, но и внутреннее составляющее, чем дальше это заходит, тем все труднее поддерживать своё существование. И, кажется, всего после полгода сотрудничества это замечает даже Джек. — Хочешь сбежать? Как только Тим слышит этот вопрос, он прекращает дышать. Он не осмеливался сказать вслух свой честный ответ, и дело даже не в его спутнике, к которому он успел смиренно привыкнуть, частично отбросив неприязнь и предвзятости. Наглое поведение в сторону Безликого, а уж тем более протесты и попытки выйти из-под власти… Каралось. Бесщадно и больно, из-за чего на его верхней губе небольшой помаркой осталось напоминание об этом жестоком кодексе — маленький шрам. — У меня был револьвер, — голос Тима более тихий, чем обычно, из-за чего Джек садится на корточки перед ним, внимательно слушая, — но его изъяли после попытки застрелиться. Взгляд Маски вновь бездушен, а Безглазому впервые не хочется ехидничать, поддергивать его. Тяжёлая рука грузом оседает на острое плечо Тима. Игра ради интереса давно зашла слишком далеко, раз пару фраз заставляют Джека ощущать что-то на подобии сочувствия, а желание защитить становилось сильнее. Они оба понимали, что в этой ситуации бессильны, а единственный выход — смерть. Попытка лишь одна, иначе вновь будет запущен этот бесконечный круг, из наказание-побег-наказание. — В прочем, быть на поводке… Наверное не так плохо. По крайней мере когда не помнишь ничего, кроме настоящего. И вновь внутри Безглазого что-то разбивается. Тим выдаёт краткое, такое тихое: «Отстань, мне не нужно сострадание», и отворачивает голову, но это заставляет лишь приблизиться к нему. Кажется, в этот момент Джек на ментальном уровне раздвинул его рёбра, рука уже тянулась к сердцу. Конечно, им никогда не понять друг друга, ведь мальчик с колокольчиком и независимая нежить, можно сказать, совершенно из разных миров. Но, взамен этого, питался общий интерес, ведь рука в перчатке уже касалась белой маски, проводя по скуле. — Ты её хоть снимаешь? — старательные попытки сменить тему, дабы дальше не лезть в эту грязь. — Предпочту лишний раз не смотреть в зеркало, в глаза чужака. Тим старается не говорить лишнего, вечная паранойя что ОН видит и слышит его — периодически сводит с ума, лишь таблетки, временно позволяющие освободить мысли, спасали его. Нет, это не были наркотики, лишь сильные препараты от шизофрении, конечно, доблестно украдены, а не куплены по рецепту. Джек замолкает, поправляя собственную маску, что с первого взгляда казалась его полноценным лицом, в которой едва можно увидеть маленькие прорези для глаз. Частично он находил себя в собеседнике, остатки воспоминаний, отпечатавшиеся в подкорке, что вырисовывали его новую личность — также нанесли непоправимые последствия для его ментального состояния. Безглазый замечает, как руки Тима нервно пытаются прикрыть маску, обнять себя за голову. Когда он длительное время не принимал препараты, его настигала жуткая тревога, сравнимая с предсмертным бредом. Дыхание сквозь маску становилось тяжелее, глаза машинально зажмурились и этот мерзкий тремор вновь в запястьях. — Тише… — Джек тихо шепчет, сев к нему вплотную. Он понимал предпосылки таких своеобразных панических атак, поэтому единственное что ему остаётся — крепко хватать его, держа за руки. Он старается закрыть взор Тима всем своим телом, практически зажимая его между собой и стенкой, в попытках успокоить. , — Подними голову, смотри на меня. И Тим, что удивительно, даже не перечит. Он поднимает взор, все таких же мутных глаз на Джека, даже не устраивая показательное недовольство, что его руки так беспардонно сжимают. Его тело малость подрагивает, от невыносимой паники, но все что он видит — лишь тело перед собой, что пытается закрыть его от внешнего мира. Это правда помогает, далеко не сразу, но все равно не оставляет его равнодушным. Позднее они не захотят поднимать эту тему вновь, лишь выйдут из очередного дома, в полной тишине. Джек, после случившегося, вряд ли захочет вновь пускать шутки даже для разбавления обстановки, ведь «строптивый мальчик», что показала эта ночь, нуждается правда в защите. Скорее всего это пошло именно с начала его детства, когда Тим не ладил со сверстниками, постоянно находясь поодаль от социальности… В некоторой степени этот разговора влияет на их взаимоотношения, ведь относиться друг к другу они станут намного терпимее. Безглазый не представляет никакой опасности, а Маски больше не кидается с арматурой или ножом. Безликий, явно замечая их взаимосвязь и вечные походы в дуэте, на первый взгляд не возражает, даже не упоминая и не заводя разговор об этом со своим прокси. Возможно, для этого была собственная выгода, к тому же незримая удавка на шее Тима была затянута достаточно туго, чтоб он не смог даже лишний раз вздохнуть. Одновременно это вызывало подозрение, но также на душе было так спокойно, от одного лишь присутствия Джека, что Маски старался хотя бы ухватиться за этот положительный момент, чтоб не сойти с ума. Безглазый также продолжал успокаивать Тима, когда тот остро нуждался в этом, ловя очередной приступ. Они оба уже потерялись в счёту времени, сколько дней они провели рука об руку, к тому же Джек не имел постоянной возможности ходить с ним на миссии, на которых они и встречались. Кроме этого дня. Джек застает Тима в маленьком доме, в глубинах леса. Можно сказать Маски тут и жил, судя по времени, сколько он тут проводил. Скрип досок под тяжёлой обувью Джека с каждым шагом, по мере продвижения, ощущается все громче и громче, однако Тим сидел за столом неподвижно, держа в руках зеркало. Безглазый замечает, что маска, которая постоянно находилась на его лице, сейчас покоится на столе. — Мне отвернуться? — Джек говорит с некой неловкостью, прикрывая небольшие щели на маске ладонью. Оттого, что Тим никогда не открывал своё лицо, вероятно, на то есть причины? Но Маски лишь отрицательно мотает головой. Безглазый аккуратно подходит ближе, будто бы машинально смотря в пол, дабы не смутить собеседника. Но он засматривается. Засматривается на это отражение, бегая взором по его чертам. Острые скулы, густые брови и тонкие губы… Синяки под его мутными, зелёными глазами лишь придавали шарм, делая акцент на этом светлом, чистом цвете. Джек с силой разворачивает стул, поворачивая того лицом к себе. Безглазый встаёт пред ним на колени, придерживая его бедра и смотря в глаза. — Привыкаю к своему отражению, после нашего последнего разговора… — мужчина неловко усмехается, пытаясь спрятать собственный взор. Тим будто бы чувствует себя обнажённым, однако правда старается привыкать к новым ощущениям. В прошлый раз у них состоялся серьёзный диалог, в ходе которого Безглазый вновь вставлял здравый разум обратно в черепушку собеседника. И Джек вспоминает, улыбаясь этому. — Расстегни мои ремешки, Тим. Руки Безглазого убирают собственный капюшон, открывая взору густые, отросшие и по-своему очаровательно неопрятные волосы, кажется, которые он стрижёт сам себе, судя по неровностям. Маски в замешательстве смотрит вниз на Джека, а тот лишь кивает. Он хотел своеобразно поддержать своего собеседника, снять с него эту неловкость, взамен на смелый шаг точно также приоткрыть тайну, что у него за маской. — Не пугайся. Ну же. И Маски слушается. Его тонкие руки в районе затылка Джека, он с трудом находит застёжку в этих густых волосах, а после раздаётся звон и гулкий стук пластика об пол. Они впервые молча смотрят друг другу в глаза, практически не дыша. — Эта причина твоего плохого зрения? — Тим намекает ему на чёрные, как смола глаза. Он прекрасно помнил о том, что мимолётно и единожды об этом упомянул ему Безглазый. — Да. Я неплохо ориентируюсь в темноте, но от солнечного света мне невероятно больно. Они одновременно поднимаются на ноги, все также продолжая с интересом разглядывать друг друга. Серая кожа гармонично сочеталась с такой бледной, холодной. Бедра Тима теперь упирались в стол, ведь расстояние между их телами незаметно сократилось. Большой палец Джека аккуратно проводит по верхней губе Маски, по месту, на котором и был тот самый шрам. Их разница в росте была достаточно впечатляющей, Тим был ему по грудь, что неудивительно для тандема человека и нежити... Одна из рук Безглазого опирается об край стола, заставляя сгибаться в спине и склониться над Тимом. — Это неправильно… — Маски тихо говорит, и ладонью накрывает губы Джека, когда тот придвинулся чуть ближе к лицу. Безглазый практически игнорирует сказанное, не понимая внезапную поступь морали, отчего берет Тима за запястье, целуя тыльную сторону руки, сохраняя зрительный контакт. Уже чуть более, чем за год их совместной работы (что правда удивительный срок для них!), они ни разу в открытую не флиртовали, но понимали все без слов. Питание взаимной симпатии наверняка произошло из-за того, что в принципе с другими живыми существами они не контактируют, отчего привязанность плавно перетекала в жажду внимания и касаний. Люди называют это любовью, но… Вряд ли это ею было. Возможно, чуть больше, чем примитивное человеческое чувство. — А что правильного в наших жизнях? — Джек говорит спокойно, немного хрипло. Тим шумно выдыхает, понимая что тот прав, но в голове все пытался отрицать это. Маски будто виновато отводит свой взгляд в сторону, свободная рука, что была расположена где-то в районе торса Джека, серая ладонь закидывает на своё плечо. И вот кажется, он больше не сопротивляется и не противится. — Без маски тебе гораздо лучше. — Джек тихо усмехается, немного отступая назад и поворачивая тело Тима вновь к зеркалу. Безглазый стоит за его плечом буквально вплотную, в подтверждение своих слов заставляет Маски заглянуть в отражение. Его мутно-желтая ветровка расстегнута, чем и пользуется Джек, аккуратно взяв его водолазку за края и так нагло задирая, полностью обнажая живот и грудь. Тим следит за этим в отражении, удивительно не сопротивляясь. Ледяные ладони нежити ведут по животу вверх по торсу, останавливаясь на груди и заостряя внимание. Безглазый так долго прятал в себе «постыдные» чувства в сторону его новой зависимости, что будто сорвался с цепи, с трудом сохраняя остатки самообладания… Рука аккуратно сжимает грудь, а глаза смотрят в зеркало, в поисках отклика в лице Тима. И он получает — брови сведены к переносице, тонкие губы приоткрыты. Маски немного отворачивает голову, пытаясь не смотреть в зеркало. — Не своди взгляд. — Джек склоняется к самому уху, поворачивая голову Тима в нужное положение. Длинный, заостренный язык Безглазого проходил по всей шее Маски, одновременно делая вопрошающий взгляд, приличия ради, для понятия можно ли ему продолжить. Краткий кивок и Джек больше не сдерживается. Одна рука продолжала сминать грудь, вторая же глубоко заползала в чужие джинсы, вызывая тихий скулеж. Острые зубы на шее причиняли приятную боль, от которой Тим вздрагивал, самую малость выгибая спину, навстречу бедрами к спутнику, пока рука дразнила снизу лёгкими поглаживаниями. Маски тихо ругается себе под нос, опираясь руками об поверхность стола, наблюдая, как чужие пальцы расстегивают ремень и едва приспускают джинсы. — Боже, Тимми, я бы выжрал всё твоё нутро… — Джек тихо скулит на ухо, сильнее сжимая чужую грудь, вновь длинным языком лаская тонкую кожу шеи. Маски лишь тихо усмехается, смотря на своего спутника в отражении зеркала, спиной пытаясь прогнуться лишь сильнее, в ответ получая игривые и поддразнивающие движения бёдрами навстречу. Вероятно, после этого они оба будут ощущать неловкость, но в данный момент, находясь лишь под властью эмоций, они полностью забываются. Джек рад был бы напросто разорвать всю одежду на этом худощавом теле, но он хотел все сделать мучительно медленно, сильнее подогрев желания. И это получается, судя по тому как ноги Тима дрожали, из-за чего Безглазому пришлось наплевать на маленькую игру с зеркалом, вновь развернуть податливое тело и посадить на поверхность стола. Маски разводит ноги и обнимает того бёдрами, прижимаясь ближе, пока Джек решается самовольно поцеловать, проталкивая язык в чужой рот. Отчасти его беспокоило то, что Тим, грубо говоря, был ведомым, а его тело так спокойно реагировало на манипуляции, но когда он лег лопатками на поверхность стола, ухватившись за ткань худи и утягивая за собой Джека — его сомнения о том, что он делает что-то неправильно, рассеялись. Во рту Тима слегка неприятный, горьковатый вкус, а когда Безглазый отстраняется — губы слегка запачканы чёрной жидкостью. Джек аккуратно, с нежностью протирает пальцем грязные следы, после резко хватая за бедра Маски, чуть ли не сдирая остатки ненужной одежды и закидывая ноги себе на плечи. Он с улыбкой любуется этой картиной, придерживая Тима за лодыжки, чтоб тот и не вздумал поменять их положение. — Не смотри на меня так, — Маски хрипит, замечая такой голодный взор. Джек лишь хмыкает, на такое упрямство аккуратно размазывает предварительную смазку по головке эрегированного члена Тима, вызывая тихий выдох. Рука делает пару уверенных, движений вверх-вниз и Маски уже тяжелее сохранять зрительный контакт без стеснения. Безглазый ещё пару моментов дразнит его, пока не слышится лязг второго ремня, конечно, ему трудно было терпеть, но некая обеспокоенность и забота о партнере было сильнее. Именно поэтому он с тихим: «Потерпи…» — пускает в ход первый палец, двигаясь аккуратно и медленно, замечая, как тот кусает нижнюю губу от неприятных ощущений. Джек старается отвлечь его лёгким поглаживанием по щеке и мелкими поцелуями в шею, постепенно добавляя второй и третий палец, продолжая медлительные поступательные движения, пока они не проскальзывают достаточно свободно. — Ну же, мне нравится когда ты смотришь на меня, Тим… Безглазый шепчет, улыбаясь, оголяя острые зубы и пока ноги Маски медленно перемещаются с плеч на торс, он неторопливо приставляет головку к кольцу мышц. Джек входит медленно, стараясь не причинять лишней боли, но слыша тихий скулеж — становится ещё более аккуратным. Вероятно, он был первым его мужчиной, возможно даже и партнёром, отчего старался обходиться с ним как с фарфоровой, антикварной посудой, хотя это было невероятно сложно, когда он смотрел на его умоляющее лицо и привлекательное (на его взгляд) тело, которое так и просится на касания. — Всё в порядке? Я могу продолжать? — и Джек понимает всё без слов, по одному лишь взгляду и кивку. Безглазый хватает его за бедра, стараясь сохранять всю нежность в своих движениях. Тим дышит тяжело, закидывая голову назад и это чертовски сводит с ума, заставляя сильнее сжать его худые ноги, делая более смелые толчки. Одна из рук укладывается на горло, аккуратно надавливая, тем самым пытаясь нащупать реакцию. Маски лишь придерживает его руку, кусая нижнюю губу и тихо хныча от смешанных чувств при наборе темпа. Каждый раз когда Джек задевал комочек нервов — Тим одной из рук с силой хватается за угол стола, громко постанывая, в ответ получая голодный рык на самое ухо, а тихое: «Ещё…» — заставляет окончательно сойти с ума. Когти впиваются в нежную кожу бедра, образовывая совсем маленькие ранки, а толчки с каждым разом становились более грубыми. Маски громкий, а Безглазому это до одури нравится. — Не представляешь, как я хочу тебя, даже когда твоё тело полностью в моих руках, — Джек скулит в губы Тима, пытаясь ускорить темп. Шлепки кожа об кожу, тихое хлюпанье и стоны стали заметно громче, Безглазый больше не сдерживался, со всей собственной силой и дикостью буквально втрахивая поддталивое тело в стол и совсем слегка придушивая, в ответ получая неумелые встречные движения бедрами в ритм. Они смотрят друг другу в глаза с огромной нежностью, обмениваясь тяжким дыханием и мимолетными касаниями. Безглазый замечает, что тело Маски малость дрожит, про себя усмехаясь от того, на какое же краткое время его хватило. Конечно, это хоть их первый секс, но явно не последний, от этих мыслей Джек сильнее впивается когтями в бедро, стараясь сохранять стабильный темп. По, практически, мертвенно бледной коже ноги стекали небольшие капли крови, и будет ложью сказать, что нежить это не возбуждало. Финальные толчки становятся более медленными, благодаря которым оба достигают разрядки практически одновременно, пачкая впалый живот Тима. Джек нежно гладит небольшие вкрапления ран на ноге, стараясь унять боль, от этого лишь сильнее размазывая кровь, вновь склоняясь для очередного поцелуя… Невероятно нежного и спокойного, на фоне того, что только произошло. Позднее, когда Тим старательно переводит дыхание, Безглазый аккуратно вытирает сперму с кожи Маски, первой под руку подвернувшейся тканью. С уст слетает краткое, такое тихое «Люблю…», что Тим неловко отводит взгляд, смущаясь слов спутника. Можно сказать, после пройденных месяцев вместе, после некого робкого признания и секса их связь заметно укрепилась. Не сказать, что они вели себя как счастливая пара, язык любви у них другой, да и слов практически не надо, чтоб выразить содержимое в голове. Одно лишь нахождение рядом будто излечивало все возможные раны — душевные, и физическая боль ощущалась не такой режущей. Безглазый, кажется готов ради него на всё, а вскоре вовсе возненавидит мир, себя и Безликого. Но вместе с тем Джек будет любить Тима всегда. Будет любить, когда тот дерзит и хамит в силу железного характера. Будет любить, обнимая и успокаивая после очередного приступа. Будет любить, даже когда найдёт его, с изрезанными в мясо руками, запястья которых он сжимал невероятно сильно, стараясь остановить кровь. Будет любить, когда в последний раз поцелует его холодные губы, заглядывая в мёртвые глаза. Он… Будет любить, хоть это больно… Любить, до остатка собственных дней.