Dum spiro, spero

      Мгновение. Всё вокруг замирает. Всё вокруг словно замедляется, когда Алекс приставляет оружие к виску.       Его сердцебиение ускоряется. Всё внутри него кричит и корчится от боли. В ушах раздается только одно слово.       Нет. Нет. НЕТ!       — НЕ-Е-Е-Е-ЕТ!       Чарльз слышит чей-то голос, пробирающийся сквозь звон и вату в ушах. Кажется, этот крик его собственный.       Костыль падает на землю с громким стуком. А Чарльз, кажется, даже не чувствует собственной боли, пока бежит.       Ударная волна неожиданно подбрасывает его вперед. Чарльз порывается встать, когда чьи-то руки его отталкивают.       Он обнаруживает, что лежит на Алекс.       Её волосы растрепались, в глазах отчаянная безысходность.       Чарльз встает на раненые колени, зло пыхтя, прижимает руки доктора к полу. По щекам Алекс все еще текут слезы. Это делает ему больно.       Она до сих пор зажимает в руке мантис. Его мантис. Тот самый, который он отдал ей под предлогом защиты. Тот самый, который она использовала не по назначению.       Черт, черт, ЧЕРТ БЫ ЕЕ ПОБРАЛ!!       — Что ты, твою мать, такое творишь, дура! — он кричит ей в лицо. Кричит со всей силы, что есть в его легких. Кричит, чтобы не завыть белугой и не начать проклинать всё на свете.       Почему это снова происходит? Почему судьба, бог или кто-то свыше вновь хочет отобрать у него близкого человека?! Снова и снова, и снова, и снова, и снова, и снова!..       Кисть, сжимающая мантис, мелко подрагивает. Чарльз видит, как Алекс поворачивает дуло к виску. Палец, дрожа, пытается нажать на спусковой крючок...       Мгновение ока, и Чарльз резко выворачивает запястье Алекс в другую сторону. Доктор вскрикивает от боли, разжимая кисть, и мантис убирается обратно в механизм.       — Я повторю, что ты, черт тебя побери, такое творишь! — не выдерживая, Чарльз практически выплевывает слова.       — Отпустите... Чарльз... — всхлипнув, восклицает Алекс, пытаясь освободиться из его хватки. Она сильна, но боль от запястья, видимо, дает о себе знать. Он сильнее — его руки совершенно не пострадали в последней схватке. — Отпустите... прошу...       — Ага, чтобы вы от себя вновь попытались избавиться, док? — пытается разрядить обстановку Чарльз, что не особо выходит со стиснутыми зубами. — А как же клятва Гиппократа, которую вы дали? Не причинять намеренно или безнамеренно вреда любому живому существу и так далее? Или вы к таким себя не причисляете?       Позади слышатся паникующие голоса Саймона, Альфреда, Лео... всё как будто заглушается для него.       — В задницу я слала эту клятву и к черту на кулички!! — кричит Алекс сквозь слезы. — Не причинять вред живому существу?! Не убивать??! АХАХАХАХАХА, — она запрокидывает голову и смеется сухим, маниакальным, отчаянным смехом. — Не убивать?! Я уже убийца! Посмотрите, Чарльз, человек сбоку вас, профессор, я застрелила его прямо в живот! — говорит Алекс с широкой, безумной улыбкой и вновь смеется, почти задыхаясь. — А все эти люди! Все эти ни в чем неповинные люди, которые пострадали от моей руки!       — Люди? — недоуменно восклицает Чарльз.       — Да, люди, Чарльз! Сотни и тысячи людей, пострадавших от этих безумных экспериментов профессора! И я соучастница!! Я помогала ему в исследованиях, я была его ассистенткой, чёрт побери, я была его подопытной! — слезы вновь катятся по щекам Алекс, руки Чарльза всё еще прижимают ее кисти к полу. Ее бьет мелкой дрожью. — Я доверяла ему!! — с рыданьем восклицает доктор. — Я думала, мы пытаемся найти лекарство, помочь людям, вылечить пакт... Я, чёрт возьми, любила его!!       Её полный боли голос пробуждает в Чарльзе какую-то звериную ненависть к профессору. Алекс рыдает, не имея возможности вытереть слезы, и от этого всё внутри Чарльза сжимается в ком. Почему все люди, к которым он привязывается, всегда страдают? Почему у всех его когда-либо близких людей такая судьба? Почему?       — Отпустите меня, Чарльз, — после недолгого молчания между ними, охрипше просит Алекс. — Давайте покончим с этим, пожалуйста... пока еще не поздно.       — Нет, — твердо произносит тот, скалясь и крепче сжимая ее руки. Куда запропастился народ из ордена? Почему никто еще не прибежал на шум??       — Отпусти меня! — кричит Алекс, пытаясь вырваться. — Отпусти, твою мать!       — Нет! — почти рявкает Чарльз, его лицо искажается болезненной гримасой. — Не отпущу! Хочешь покончить с жизнью? Сначала разберись со мной, — он не может так долго стоять на этой ноге. Черт, ему следовало попросить кого-нибудь помочь. Но что если бы она была бы быстрее? Он не может так рисковать! Чарльз переходит на шепот. — Ты ни в чем не виновата! Ты доверилась человеку и полюбила того, кто оказался полным мерзавцем. Искренне доверять кому-то, заботиться, помогать в их работе, исходя из лучших побуждений, это ли не важная часть нашей человечности?! Мы все совершаем ошибки. Так уж мы устроены. И вот человек, которому я впервые доверился за столько лет, проникся дружескими чувствами, лежит передо мной, пытаясь застрелиться из оружия, которое я ей дал, чтобы она защищала себя! — Чарльз переходит на крик, чувствуя как намокают глаза. — Пожалуйста, док, покажите мне, что это не было ошибкой!       — Чарльз... — произносит Алекс дрожащим голосом. — Ч-чарльз, мне очень жаль... Я не могу... я не...       — Боритесь, Алекс! — вновь кричит тот, почти задыхаясь от кома в горле. — Борись, пожалуйста! Та сильная боль, которую ты испытываешь, она пройдет, я обещаю! Я знаю, каково это, я знаю, что ты чувствуешь. Этого всего не будет, только живи, прошу тебя!! Будь тем сильным и стойким человеком, которым я вижу тебя!       — Нет, Чарльз, — он видит, как она задыхается в собственных слезах, — отпусти меня, п-пожалуйста. М-мне очень жаль, мне правда очень жаль, но я должна это сделать! Я... в этом правда больше нет смысла... Чарльз, простите...       Он чувствует, как его губа подрагивает. Пряди, спустившиеся на лоб, мешают обзору. А может из-за влаги в глазах мир кажется таким затуманенным?       Чарльз отпускает её руки. Алекс тут же приподнимает их, стирая влагу со своего лица, потирая запястья. Чарльз достает из кобуры свой револьвер, снимая с предохранителя. Взводит курок.       Вкладывает оружие в обе руки Алекс, ставя её палец на спусковой крючок и накрывая её ладони своими.       Приставляет дуло револьвера себе ко лбу.       — Чарльз! — сзади раздаются изумленные голоса.       — Чарльз, что вы... — восклицает Алекс.       — Он полностью заряжен, — произносит тот с кривой улыбкой. — Стопроцентное попадание. Хочешь застрелиться? Х-хорошо, — он сухо сглатывает, часто дыша от волнения. — Пожалуйста. Только с-сначала я... выстрели... в меня. Забери меня с собой.       — Чарльз, чёрт возьми, что ты творишь?! — он слышит голос Саймона сзади. Альфред ошарашенно ругается себе под нос. — Алекс! Чёрт бы вас побрал...       — Отойдите... — бросает Чарльз остальным.       — Чарльз... зачем вы?.. Пожалуйста, не....       — Это всё равно произойдет, Алекс, — восклицает он дрожащими губами и снова сглатывает. — Я даю слово! Не сейчас, так позже, после... после твоей смерти... Хех... хе-хе... — Чарльз глухо смеется, облизывая губы. — Потому что если такому светлому и доброму существу как ты, которое не раз спасало жизнь и лечило нас и многих других... если такому сильному и стойкому человеку как ты, который единственный способен... найти лекарство... не суждено существовать на этой прогнившей и проклятой земле, — он делает вдох, — то что говорить о таком поганом и низшем отребье, как я? Стреляйте, доктор... Я не боюсь смерти. Мое бренное тело уже давно должно было болтаться на виселице.       Дуло его револьвера ходит ходуном около его лба.       — Стреляйте же, ну! — зло кричит он, крепче сжимая холодные как у трупа ладони.       — Нет...       — Стреляй!       — Не буду!.. — сквозь всхлипы восклицает Алекс, почти заикаясь. — З-зачем вы мучаете м-меня?.. Ч-чего вы хотите достичь?.. Это ничего не изменит... Всё уже кончено. Профессор мертв. Его наработки... его исследования... всё это было для того, чтобы еще больше распространить заразу, никак не вылечить. Лекарства нет и не может быть, Чарльз... этот мир обречен. Я обречена в любом случае, — Алекс болезненно улыбается. — Вы сами знаете, какое наказание следует за самосуд. А вы, Чарльз... в вас достаточно сил, чтобы...       — Ещё рано сдаваться, — говорит Чарльз более спокойно, отдышавшись, — лекарства нет, говорите? Кто вам это сказал, Престон? Вы только что больно обожглись, доверяя профессору, и теперь бросаетесь в такой же омут, доверяя абсолютному незнакомцу? Кто он такой, чёрт побери? Откуда он знает Сальмонти? Уж не работал ли он с ним? Вы говорите, что лекарства нет, однако тогда, в повозке этот подозрительный тип обещал излечить Лео от паразита, — он ненадолго останавливается, сдувая прядь волос со лба. Дуло его же револьвера уже перестает оказывать какой-либо эффект. — В истории известно много случаев, когда болезни считались неизлечимыми. Тысячелетия назад люди наверняка умирали от простого насморка. А сейчас обычными болезнями никого не удивить. Мы найдем лекарство. Не мы, так наши потомки. Но если сдаться сейчас, то ничего не выйдет. Совсем не выйдет.       Чарльз убирает револьвер у нее из рук и бросает рядом, а затем сжимает её пальцы в своих ладонях, глядя ей в глаза.       — Что насчет самосуда, мы все видели, что это была самооборона и ничего больше. Каждый здесь присутствующий без сомнения подтвердит это, — он коротко ей улыбается, — доверьтесь нам, Алекс. Каждый из нашей команды как минимум обязан вам жизнью. Мы все в неотплатном долгу перед вами. Прошу, позвольте вам помочь.       Он помогает ей сесть на пол. Сверху слышатся быстрые шаги.       — Чарльз... — Алекс прикрывает веки, по ее щекам вновь стекают слезы. Она прикрывает лицо руками.       — В вас слишком много жидкости, доктор, — Чарльз кладет ладони ей на плечи, слегка их массируя. Неожиданно голова доктора падает ему на плечо. Алекс всё никак не может успокоиться, хватаясь пальцами за его одежду. Неловко, смущенно Чарльз слегка вытягивает руки, приобнимая своего друга.       С его лба падает испарина. Она жива.       Если бог и существует в этом мире, сейчас он пошел на большую уступку.       Дверь распахивается.