Музы не умирают

Что я могу вам рассказать про это? - " Взрыв. Был ли Икар влюблен в музу? О нет. Это была всего лишь симпатия. Интерес. Разве не хочется узнать юноше, что выращен в тепличных условиях полиса, кто такие, эти изгои? Муза была смешная... интересная... Муза была не такая как все. И вот, от нее летит только порох, куски разорванного платья, и глыба металла, издающая приятный звук тока, напоминающий летний редкий дождь, бьющийся о тент на лагерных палатках. О ее смерти теперь знают только трое. Лишь трое друзей знали кто это был, и для каждого из них она была разным человеком. Но была ли она вообще "человеком"? Икар сможет это простить. Он простит Лию, он простит Брута. Но как простить себя!? Это он не уследил за ней. Как тяжело без браслета... Ничто не остановит твой срыв, лишь только ты сам. И Икар держался. Держался не подавая виду, подавляя в себе эмоции показывая смелость и отвагу. Настоящий гений! Радость! Смех! Победа! Крылатые люди вырывались из лап купола. Бесконечные пустоши, но какие неизвестные... какие затягивающие... Горожане с улыбкой пролетали мимо неизведанных мест, а виновник сего торжества вернулся на площадь. Вернулся туда - где уже нет никого. Такой знакомый... Такой родной... Такой небезопасный Полис... Он приземлился и медленно подошел к обугленным частям тела. От Музы осталось не много. Обоженные ткани покрытые порохом, в перемешку с волосами и костями. Ведь этот кошмар был когда то миловидной, смелой девушкой, засыпающий под светом звезд, мечтающей о полете. Что сейчас лежит перед юношей... Эту кашу, и не назвать даже трупом. В радиусе двух метров лежали бусины, ремешки, клочки платья. То - что раньше было гармоничным, выглядит как хаос. Крылья. Пожалуй, металлический корпус с гравировкой "i.carus" остался единственным невредимым объектом. Нет, пару царапин, конечно, там было. Но сравнив с лопастями, все еще прикрепленным к основанию, точно не скажешь что они совсем ничего не пережили. Осторожно Икар сгибается в коленях, разгребая руками части тела, не жалея уже ни свою чистую кожу, ни аккуратный маникюр. Мальчик бережно берет крылья на руки и подносит к себе. Обнимает крепко. Он никогда никого так не обнимал. Он не плакал. Даже не грустил. Он был пуст. Кажется еще немного, и он оторвет эту чертову лопасть, и испустит дух. Но надо терпеть. Надо стараться. Надо пережить. Мучительная земная тишина. Мучительная небесная какофония. Мучительный голос внутри... Он победил. Он отстоял свое. Но эти навязчивые мысли... Эти крылья похожи на Музу... Такие же сломанные, но рабочие. Такие же отвергнутые обществом, но такие невиновные... Обнимая крылья, он чувствовал то самое тепло, что издавала Муза. Кто то подошел сзади. Кто то знакомый... Кто то, чья энергетика была слышна за огромные расстояния. Он положил свою ладонь на макушку Икара. - Лия смогла, А я не смог. - Лучший друг гения склонил голову и скривился сдерживая слезы. - Что не смог, Брут? Всё же хорошо! Мы победили! - Улыбнулся длинноволосый, не смотря на на своего товарища. Не опуская крылья ни на мгновение, он поднял голову. - Мы достигли своей цели! - Это ты победил, Икар. - Ответил собрат, осторожно снимая неактивированное взрывное устройство, тихо всхлипывая и улыбаясь. Улыбаясь по доброму. По детски. Молодой гений бросил взгляд на своего собеседника, выразительно задавая вопрос глазами. - Ты не останешься?.. - Щенячьи глазки. Так знакомые для Брута, такие родные. - Я при тебе всегда второй. - Прозвучал этот ответ без упреков или гнева. Он наклонился и обнял друга, глядя ему в глаза, улыбнулся добродушно и положил подбородок на его голову. - Пора мне открывать новые миры. Свои собственные миры. Больше слов не последовало. Он выпрямился, погладил товарища по голове, отошел на шаг, молча кивнул Икару, повернулся, убрал руки в карманы, и ушел. Он ушел навсегда. Вряд ли он вернется. Этот этап он пережил. Вот икар остался один. Один во всем мире. Что может спасти его, если только не чашечка чая, и работа, которая приносит ему радость. Совместить приятное с полезным Икар любил. Он вернулся домой, и вот, сидит в своем кабинете рассматривая обломки когда то подаренного изобретения. Что было на них - непонятно. Была ли это кровь, уголь, или коррозия - Икар сказать точно не мог. Он то и делал, что расправлял и заправлял лопасти. Им точно нужен ремонт. Хотя бы, чисто, для презентабельного вида. И вот он уже в мастерской, окруженной тишиной и одиночеством, которые можно разбить только музыкой. Альтернатива была лучшим решением - возможно, единственным спасением после всех ужасов этого дня. Окруженный разбросанными деталями сломанных механических крыльев, он буквально скреплял их по частям. Собирая и восстанавливая поврежденные части, он потянулся за чашкой чая, но сделав глоток, он засмотрелся на крылья. Разложенные на столе детали стали обретать другой вид... Другие эмоции... Пыл в глазах мгновенно остыл, и загорелся еще ярче, словно только что чиркнутая о короб спичка. Икару стало казаться, что крылья - это сама Муза, что она живая, и дышит под его руками. Такая хрупкая... Нет. Это неправильно. Икар встряхнул головой. Он чувствует, что теряет рассудок, но не повинуется мыслям. Повернувшись спиной к столу, он облокачивается на него, хватается руками за голову и издает тошный крик, словно выплескивая все накипевшие за сегодня эмоции. Нельзя поддаваться соблазну, это ужасно, отвратно, и совсем не... Но как убедить в это свой рассудок... Стоя спиной, он медленно поворачивает взгляд, краем глаза смотря на разложенные крылья. Музыка перестала расслаблять, а начала лишь нагнетать обстановку. Тусклый свет и закрытые окна доводили до греха. Однако, что же ему за это будет? Кто теперь вспомнит о ней? А эти крылья совсем больше никому не нужны... Точка кипения. Всплеск эмоций, и неаккуратный разворот опрокидывает кружки на пол, некоторые из деталей летят вниз, и с громким ударом оказываются под ногами. Невозможно терпеть, этот день его медленно убивает. Икар делает такие резкие движения, что все чего он касается, издает громкий стук и звон. Кажется, что упускать момент - будет самым худшим решением в его короткой, достойной жизни. Тяжело тактильно ощущать свои галлюцинации неподготовленному к таким обстоятельствам молодому ученому, поэтому он жмуриться, и снимая свой комбинезон по колени, нависает над столом. Последний момент чтобы передумать, одеться, и пойти лечь спать, чтобы сбросить свой груз, но менять что-то уже поздно. Началась кривая дорожка. Икар тяжело вздыхает, открывает глаза, и видит перед собой Музу. Его уже не остановить. Насильно закрыв глаза, одной рукой он приспускает трусы, и сразу же возвращает руку в то же положение, где он держится за стол, как на планке, лишь бы не упасть под тяжестью собственных мыслей. Тяжелое дыхание, и он пододвигает корпус крыльев ближе к паховой области, начиная тереться о него, и всячески ища отверстия, чтобы просто утолить свою жажду. Найдя щель, сделанную для регулировки размера, выглядящая как простая завязка для мешочков, он всячески пытается попасть в нее членом. Это получается. Облегчение, и юный гений, поборов, открывает свои глаза. Муза не пропала, а наоборот, стала четче. Такая живая... На ее лице видны эмоции, и, видно, она тоже в восторге. Икар улыбается, выдыхает, и снова набирает полную грудь воздуха. Из медленных движений таза в такт дыхания, он разгоняется до такта музыки, что все так же продолжает выводить из себя, до состояния полного опьянения своими мыслями. Ждать долго не пришлось. Он резко достает член, и белая консистенция брызгает на стол, руки, и собственно, сами крылья. Выдохнув, он поднимается, выпрямляя спину. встряхнув головой, он начинает смотреть на всю картину трезво. Тот, кем восхищается полис - только что трахнул крылья, покрытые засохшей кровью, стоит голый, и вытирает салфеткой сперму с рук. Глухо играет музыка, а под столом лежат разбитые чашки, и металлические детали. Чувство вины. Ужасное чувство вины.