Опорный камень

      — Что вы делаете? — обеспокоено спросил Авантюрин, медленно отступая назад.       Сандей сидел в кресле, стуча подушечками пальцев по деревянной поверхности стола, в то время как Рацио шел к Авантюрину с неясными намерениями.       — Да брось, ты ведь предполагал, что этим кончится, — самодовольно бросил галовианец.       Рацио продолжал наступать, пока Авантюрин не упёрся бедрами в стол.       — Что вы задумали?! — он повысил голос, но это лишь раззадорило мужчин.       — Я ведь тебя предупреждал, не нужно быть излишне самоуверенным, — шепнул Рацио.       Авантюрин посмотрел в его, сверкающие будто два янтаря, глаза и затаил дыхание. Веритас упёр одну руку сбоку от парня, а второй толкнул его, заставляя упасть на овальный стол.       — Авантюрин, вы соврали и поплатитесь за это.       Сандей подошёл с противоположной стороны стола и, схватив мужчину за руки, подтянул к себе.       Авантюрин пытался вырваться, но хватка с двух сторон лишь усилилась.       — Вам не сойдёт это с рук!!       — Не волнуйся, расслабься и тебе может даже понравится, — лукаво шепнул Сандей, наклоняясь к самому уху парня.       — Иди к черту!       Авантюрин задергал ногами, но Рацио держал слишком крепко.       — Если вы не перестанете крутиться, будет только хуже, — спокойно сказал доктор и принялся снимать с коллеги обувь. Туфли со стуком упали на пол.       — Рацио… что ты… — Авантюрина прервали на полуслове.       — Молчи. Ты и сам знаешь ответ, так к чему эти вопросы?       Он снова смотрел прямо в испуганные глаза Авантюрина, а его руки поднимались всё выше, прямо к ширинке парня.       — Поторопить Веритас, иначе я займусь одной надоедливой частью его тела, быстрее чем это сделаешь ты, — раздраженно бросил Сандей.       — Тц, не забывай, о чём мы договаривались.       Щелкнула железная бляха ремня, и Авантюрин испуганно дёрнулся, машинально пытаясь уйти от неизбежного. Рацио не стал медлить, он сдернул брюки мужчины вместе с нижним бельём, Авантюрин зажмурился и весь покраснел, ситуация, что не говори, была патовая.       — Ууу, да у тебя уже наполовину встал, — присвистнул Сандей, — неужели ты так возбудился, только от того, что тебя обездвижили? Или дело в докторе?       Авантюрин отвернул голову, пытаясь абстрагироваться от этой ситуации хотя бы мысленно, но ему не дали этого сделать. Ещё один сильный рывок, но на этот раз со стороны Рацио. Его руки больше не держали, однако вырваться он всё равно не смог бы. Рацио развёл ему ноги и опустился на колени… От этой картины перехватило дыхание. Снова серьезный взгляд, но теперь снизу, как будто не Авантюрина сейчас принуждают, как будто Рацио хочет сделать ему хорошо. Но всю картину радостного события портил один крылатый тип.       — Подготовь его хорошенько, доктор, это будет тяжелая процедура…— загадочно ухмыльнувшись, сказал Сандей и вновь устроился в своём кресле, принявшись наблюдать.       Рацио тем временем делал действительно развратные вещи. Авантюрин, схватился за край стола, боясь пошевелиться, доктор провёл языком от яичек до кончика полувставшего члена.       — Рацио, не… не надо…— сквозь стон выдавил Авантюрин. Некоторое время назад при допросе Сандей использовал силу Эона Гармонии, от чего у Авантюрина жутко закружилась голова. Но сейчас к головокружению прибавилось сильнейшее возбуждение, как будто его напичкали афродизиаком.       Ноги разъезжались в стороны сами по себе, Рацио играл языком с его гениталиями лучше любой самой опытной проститутки. Конечно, как он мог быть не идеален даже в постели? Авантюрин выгнулся дугой, когда в него проник один палец, а Рацио самодовольно ухмыльнулся, потому что отверстие было растянуто.       — Не долго ты сопротивлялся, — подливал масла в огонь Сандей, он откровенно издевался, но, кажется, ему всё-таки нравилось наблюдать.       Авантюрин прикусил губу и, сдерживая через силу стоны, выговорил:       — А ты привык всё делать руками других, свои запачкать жалко?       — Язви пока можешь, потому что когда за дело возьмусь я, тебе станет не до шуток. А пока, наслаждайся компанией своего доктора.       Рацио спускался всё ниже, увлажняя языком анус и толкаясь уже двумя пальцами. Вторая рука скользнула вверх по груди, лаская соски парня. Авантюрин держался за край стола, но когда доктор перешел к более активным действиям, он не выдержал и схватил его за волосы.       Сандей снова привлек внимание Авантюрина, заставляя того, посмотреть в свою сторону.       — Узнаёшь камушки?       На столе под тканью покоились опорные камни топаз и «авантюрин», так считал Сандей, но любому разбирающемуся с первого взгляда стало бы ясно, что авантюрина там не было.       — Если они уже у тебя, к чему был весь этот спектакль? — от частого дыхания, Авантюрин не мог громко говорить, но в помещении было достаточно тихо, чтобы его расслышали.       — Таких как ты – выскочек, нужно учить хорошим манерам! — рыкнул Сандей и встал позади Рацио.       Доктор почувствовал давление второй чужой руки на голове. Сандей накрыл своей ладонью ладонь Авантюрина и надавил, вынуждая Рацио взять глубже. Авантюрин сощурился и свёл брови, проглатывая громкий стон. В то время как Сандей самодовольно улыбался, его крылья трепетали, будто он получал удовольствие от доминирования сразу над двумя мужчинами.       Авантюрин жалобно простонал:       — Хватит…я сейчас…       — Ничего, сделай это. Рацио ведь не против? Ах, да, ты мне не ответишь, пока твой рот занят.       Галовианец надавил сильнее, фиксируя голову доктора и крепко держал того до тех пор, пока Авантюрин не кончил. Это было настоящее сумасшествие, Рацио отстранился и тут же зашелся кашлем. Авантюрин видел, как доктор пытается стереть стекающую с губ слюну, как его щеки покрылись пятнами, как соблазнительно двигался его кадык. От этой картины действительно перехватывало дыхание, и любые приличные мысли улетучивались. Он не сомневался, что после этой сделки с Сандеем их с Рацио отношения никогда не станут прежними.       — Думаю, ты готов к следующей фазе наказания.       — Так это было моё наказание? — усмехнулся ещё не вполне пришедший в себя Авантюрин. — По моему единственный, кому сейчас плохо — это Рацио.       — Заткнись, картёжник! — хрипловатым голосом прикрикнул Веритас.       — Док, а вообще-то ваш минет это лучшее, что со мной случалось.       Рацио посмотрел на него недовольным взглядом и, встав наконец с колен, потянул расслабленного мужчину, заставив перевернуться на живот. Лишенный возможности наблюдать за тем, что происходит, Авантюрин чувствовал себя беззащитным. Его ведь даже никто не держал, руки не были связаны, так почему он продолжал подчиняться? Будто прочитав его мысли, доктор стянул с себя белую накидку и, сложив её несколько раз, завязал Авантюрину руки. Рацио будто нарочно не стал обходить стол, он сделал это, перегнувшись через лежащего парня, и на протяжении всего процесса связывания тёрся бугорком своего вставшего члена между ягодиц Авантюрина.       Чем занимался в это время Сандей не имело значения, для Авантюрина сейчас существовал лишь один мужчина, которого он хотел до стёртых ладоней, и который был всегда равнодушен к его намёкам, так что же поменялось?       Руки не просто связали, один из концов импровизированной верёвки оказался у Веритаса, и, когда он потянул назад, Авантюрин был вынужден прогнуться в спине, из-за чего ноги разъехались в стороны, являя его во всей красе. Он стыдливо закрыл глаза, будто это могло помочь избавиться от чувства беззащитности и полной открытости перед двумя мужчинами. Когда ему становилось ужасно неловко, он старался отшучиваться или язвить, и эта ситуация не стала исключением.       — И что же, Сандей? Будешь и дальше заставлять доктора исполнять свои извращенные фантазии?       — Почему же сразу заставлять? Я думаю, он и сам не прочь, поиграть с тобой прежде, чем мы приступим к основному действию, — ехидно ответил мужчина.       Краем уха Авантюрин уловил звук молнии, которую нарочито медленно расстегивали прямо за его спиной. Он чувствовал себя животным, потому что несмотря на все свои бравые речи и убеждения, готов был отдаться Рацио без всяких связываний прямо на этом столе, даже в присутствии Сандея. Голова совсем отяжелела, он застонал от возникшей боли, пронзившей всё тело, и попытался не двигаться, потому что любое прикосновение горячей кожи к ледяному дереву стола пускало по телу сильнейшие импульсы возбуждения. Он бы ни за что не опустился до того, чтобы умолять кого-то присунуть ему, да и никого просить не пришлось. Авантюрин почувствовал, что там внизу уже не рука скользит по самым чувствительным точкам, а горячая твёрдая головка чужого члена. Холодная струйка смазки полилась в ложбинку между ягодиц, он ощущал затылком самодовольный взгляд Сандея и напрягся ещё сильнее, когда его ягодицы развели в стороны, потому что это явно не мог быть Рацио, ведь он держал ткань, а значит прямо сейчас тем, кто лишал его последней капли достоинство был этот крылатый тип.       И без того беспокойное сердце ускорило ритм, Авантюрин выгнулся в попытке ослабить особенно сильный спазм, пронзивший тело. Он прошипел через крепко сжатые зубы:       — Что со мной происходит?       — Это последствия твоей лжи,.. — игриво парировал Сандей, а затем добавил, —...но не волнуйся, как только мы закончим, я дам тебе время, чтобы ты смог загладить свою вину.       — Ты, псих.       — Не нужно, считать меня несправедливым, я лишь делаю то, что должно, наказываю за ложь.       Рацио толкнулся в Авантюрина, его член вошел, не встретив препятствий, колечко мышц сжалось вокруг возбуждённой плоти. Сигониец застонал, а когда доктор несдержанно толкнулся ещё раз, он готов был поклясться, что проглотил язык. Воздух будто вытолкнули из лёгких, но он не вырвался, встретив препятствие в районе глотки, рот открылся и замер в немом крике, и только через несколько секунд Авантюрин смог издать какие-то надрывные звуки. Ему не было больно, напротив, сам того не осознавая, он готов был насаживаться на горячий член ещё и ещё, пока из него не вытрахают всё рациональное, пока не останется лишь оболочка требующая только чувственного наслаждения.       Все слова, которые он так хотел высказать Сандею, перемешались в голове и превратились в кашу. Доктор потянул за ткань, возвращая мужчину в реальность, он ускорил ритм, стал сильнее вбивался в податливое тело. Авантюрин чувствовал каждый его толчок, разрядами тока пробивающий согнутые в коленях ноги. А потом Рацио потянул его наверх, и связанные руки оказались заведены за голову доктора. Спина прижалась к наполовину оголенной мускулистой груди. Ягодицы вжались в чужой пах, член вошёл ещё глубже. Глаза Авантюрина поймали такие же возбуждённые красновато-карие Веритаса и, надавив руками на затылок мужчины, Авантюрин вовлёк Рацио в мокрый, развратный поцелуй, перемешанный с частым дыханием и срывающимися при каждом движении бёдер стонами. Чёлка сбилась и пристала к мокрому от пота лбу. По внутренней стороне бёдер стекала смазка, перемешанная с телесными жидкостями, а живот и стол были перепачканы густой спермой уже несколько раз кончившего Авантюрина. Усталость накатывала волнами, и он ощущал, как постепенно расслабляется его тело. Единственной опорой сейчас служил Рацио, отпустив ткань фиксирующую руки, он наконец смог прикоснуться к Авантюрину. Его широкие, мягкие ладони, с небольшой мозолью на среднем пальце правой руки, в которой он по обыкновению держал ручку, сминали зардевшиеся, будто спелые персики, соски парня.       Сандей удовлетворённо облизал свои губы, продолжая натирать опорные камни, будто замышляя что-то недоброе. Взгляд его золотых глаз начал пугать Авантюрина, и он напрягся, вжавшись ещё сильнее в Рацио. Доктор сделал последние пару толчков и, сведя брови на переносице, с гортанным выдохом кончил, выплёскивая семя внутрь. Рука потянулась к истекающему смазкой члену Авантюрина и, подразнивающе поводив пару раз от основания до головки, отпустила. Авантюрин, готовый вот-вот кончить, издал разочарованный стон, а Рацио лишь усмехнулся, подхватив языком серьгу, маячившую у его глаз. Он прикусил мочку уха и Авантюрин кончил, когда поймал едва слышное, сказанное на выдохе и адресованное только ему: “Не бойся”.       Но чего ему не стоило бояться? Что Рацио имел ввиду? Член выскользнул из податливого тела, и Авантюрина мягко опустили на стол. Учащенное дыхание вздымало грудную клетку, парень не мог пошевелить ногами, он чувствовал, как теплая струйка стекает из его сведённых ягодиц, и боялся представить насколько развратно выглядел сейчас, такой откровенный, беззащитный, грязный и требующий большего раб.       Сандей поднялся с кресла и, взяв один из опорных камней, приблизился к Авантюрину. Он ждал этого момента, и торжество его желания вот-вот должно было наступить. Влияние Гармонии усилилось, мужчина на столе больше не сдерживал стоны, спазм сжал в тугой узел всё внизу живота, и первая мольба сорвалась с губ обречённого.       — Пожалуйста, хватит…       Авантюрин из последних сил пытался уползти, но тело не слушалось. Он прекрасно понимал, что хочет сделать Сандей, и было действительно страшно, а слова Рацио приобрели смысл, но совершенно не успокаивали.       — Доктор, придержи его, иначе ничего не получится, — скомандовал Сандей. Рацио обошел стол и, обхватив конец ткани, связывающей руки, притянул Авантюрина. Он наклонился к самому лицу мужчины и, смахнув второй ладонью выступившие слёзы, погладил его большим пальцем по скуле. Действия доктора были пропитаны такой нежностью, что она казалась неестественной, но Авантюрин не хотел, чтобы это кончалось.       — Будь хорошим мальчиком, подними свой зад.       Грубая ладонь в перчатке щлёпнула Авантюрина по ягодице, и невольный вскрик слетел с припухших губ.       — Слушайся его, картёжник, — подхватил Рацио, и только его словам Авантюрин готов был довериться. Если доктор говорит, что ему нечего бояться, значит так оно и есть.       Сигониец развёл ноги в стороны и выпятил свой зад так, чтобы Сандею было хорошо видно. Он смотрел через плечо на опорный камень Яшмы и думал только о том, как ему будет больно. Но когда Сандей начал свою мерзкую процедуру, этот холодный кусок кристалла вошёл так легко, будто в Авантюрине подобные вещи бывали не раз. И несмотря на то, что ему становилось приятно, он всё ещё с силой сжимал ладонь Рацио и до крови закусывал нижнюю губу. Наружу рвались ругательства, а внутри с большей силой разгоралось пламя стыда. Сандей шелёпнул его по ягодице и сказал, что он может одеваться и уходить. Но Авантюрин не мог, он хватался за Рацио в отчаянной надежде на помощь, но наткнулся лишь на безразличный взгляд, отведённый в сторону. Это рвало сердце на курски, он с болью отпустил руку доктора и сполз со стола. Трясущиеся пальцы не слушались, мужчина несколько минут пытался застегнуть одну пуговицу. Взгляд лихорадочно блуждал по комнате в поисках остальных вещей, а голос Сандея прозвучал как приговор:       — Хватит мешкать, у вас есть семнадцать системных часов, если вы не поторопитесь — умрёте.       Авантюрин горько усмехнулся, ему было противно общество головианца. Так и не справившись с рубашкой, он накинул на плечи пальто и вышел из кабинета Сандея, бросив напоследок:       — Эта встреча… не допрос и даже не переговоры… это просто казнь. Надеюсь когда-нибудь вас так же жестоко трахнут.

***

      Оживлённая улица ужасное место для того, кто прямо сейчас готов свалиться от переутомления. Авантюрин схватился за голову, издав протяжный стон боли. Но внезапно почувствовал присутствие кого-то знакомого позади. Он обернулся и встретился взглядом с Рацио.       — Зачем ты последовал за мной?       — Пошли.       Доктор схватил его за руку и без лишних слов увёл в укромное место, где их никто не смел бы побеспокоить - номер отеля.       От быстрой ходьбы у Авантюрина выступила испарина, он был достаточно спортивным парнем, но наличие инородного тела в заднем проходе «слегка» затрудняло передвижения. Рацио подхватил его на руки и заботливо уложил на диван, давая отдышаться. Кровати в номере не было предусмотрено, конечно, кому захочется спать во сне? Это даже звучит абсурдно, но Авантюрину очень хотелось. С того самого момента, как на него подействовала сила Сандея, он чувствовал, что слабеет с каждой минутой, и любая нагрузка даётся в тысячу раз труднее, чем обычно.       — Прости, мне казалось тебе это нужно было.       — Да, док, ты всё сделал верно. Но теперь, пожалуйста, вытащи из меня этот камень, я больше не могу.