And when you go away, I still see you The sunlight on your face in my rear view This always happens to me this way Recurring visions of such sweet days
— cigarettes after sex - sunsetz
***
Кадзуха собирает все свои немногочисленные пожитки: пара сменных вещей, несколько книг авторством Харуки Мураками, самодельная подарочная фенечка от нового друга из соседней палаты, да недоеденное яблоко. С широкой улыбкой кивает медсестре, с которой они успели найти общий язык, в последний раз. А вот той, более строгой, уже с легкой опаской. Есть в этом месте и вещи, по которым он точно уже не будет скучать. Поначалу больница казалась каким-то лимбом. Арафом, чистилищем — как вам угодно. Промежуточной остановкой, которую Кадзуха, вообще-то, не планировал. Однако, давайте будем честны: как часто хоть что-то в этой жизни вообще идет по плану? Меньше всего на свете ему хотелось здесь оказаться. Он уж надеялся, что раз — и всё. Хотя, откровенно — в процессе у него начали закрадываться сожаления о содеянном. Меньше всего на свете ему хотелось видеть столь испуганное лицо Хэйдзо. Меньше всего на свете ему хотелось, чтобы оно навсегда запечатлелось в памяти. Меньше всего на свете ему хотелось доставлять ему какие-либо неудобства вообще когда-либо. Как так вышло, что побег от ответственности повлек за собой еще больше ответственности? Когда он очнулся, больше всего на свете ему хотелось увидеть Хэйдзо рядом. Больше всего на свете ему хотелось, чтобы он улыбался и не сводил с него своих больших изумрудных глаз. Больше всего на свете ему хотелось вернуться в прошлое и никогда не давать ему запасные ключи от своей квартиры. Что ж, какие-то пункты действительно сбылись: Хэйдзо был рядом. На его лице был заметен проблеск слабой облегченной улыбки. Но остальная составляющая не шибко радовала — под изумрудными глазами вырисовывались заметные синяки от недосыпа, а машину времени еще не изобрели. Когда Кадзуха очнулся, Хэйдзо наконец-то отправился домой, но навещал все равно каждый день. Приносил фрукты, сам же их чистил, рассказывал какие-то забавные происшествия с его места работы. Иногда баловал цветами или сладостями. Но они никогда не обсуждали произошедшее. Кадзуха был ему за это благодарен.***
— Ну, наконец-то! Доброе утро! Утро действительно становится добрым, когда перед глазами мельтешит знакомая темно-бордовая макушка, в нос ударяет его вишневый парфюм, а улыбается он во все тридцать два и только тебе. — Доброе... — Кадзуха слегка неловко почесывает затылок, — ...Хэйдзо, а почему ты на своей машине? — Не рад меня видеть? — парень наигранно дует губы, забирая сумку из рук Кадзухи, хоть она и была совсем не тяжелой, и закидывает ее на заднее сидение. — Всегда рад, — блондин слегка посмеивается в кулак. На самом деле, это было вполне ожидаемо. Хэйдзо не пропустил ни дня без визита с момента попадания Кадзухи в больницу. — Просто мой дом не так уж и далеко, мы могли бы спокойно добраться на автобусе. — Верно, только мы не едем домой, — Хэйдзо быстро подмигивает, открывая дверь, ведущую к пассажирскому сидению, — Мы отправляемся в путешествие к морю! Запрыгивай. — ...вот так сразу, с корабля на бал? — Путешествие пойдет тебе на пользу, ровно, как и море. Самолет и заграницу, увы, мы себе пока что позволить не можем, зато на машине прокатимся с ветерком, обещаю. Кто Кадзуха такой, чтобы отказывать столь широкой и искренней улыбке? Конечно, он прыгает на пассажирское. Оказавшись внутри, на него обрушиваются смутные воспоминания. Как он, практически без сознания, лежит на заднем сидении, и все вокруг плывет. Кадзуха быстро отряхивается от них. Он и не думал, что снова окажется здесь. Это не может не радовать. И не только его. — Доверяю самое дорогое и позволяю управлять ауксом. Хэйдзо улыбается и заводит машину. — Почему бы нам просто не составить блэнд в спотифай? Не хочу чтобы только я наслаждался музыкой, чувствую себя нахлебником. Парни смеются. В каждой шутке — доля шутки. С того злополучного дня Кадзуха действительно только так себя и чувствовал — нахлебником. Паразитом. Он всегда хотел внимания от Хэйдзо, но не из-за того, что произошло. Не таким образом. Хэйдзо просто очень хороший парень. Он бы вел себя так с каждым. И это было бы чистосердечно, а не из-за чувства «долга». Своим поступком Кадзуха навсегда перечеркнул эту искренность и повесил на Хэйдзо лишнюю ответственность в лице неудачного самоубийцы-друга, за которым теперь нужен глаз да глаз. От осознания этого становилось тошно. Теперь Кадзуха не уверен, что может на полную наслаждаться его присутствием, ведь он знает правду. Но что, если он просто это надумал? С того дня Хэйдзо ни разу не обмолвился об этом происшествии. Может, он принял это как должное, и сейчас они действительно общаются так же, как общались до этого? — А...что насчет Куки? Она знает, что ты уезжаешь со мной? Хэйдзо кивает. — Ага. Помимо нахлебника, Кадзуха иногда чувствовал себя еще и вором. У Хэйдзо есть девушка, и после того, как Кадзуха попал в больницу — кажется, Хэйдзо стал проводить с ней куда меньше времени, чем до этого. Всё не должно было закончиться так.***
Это был теплый летний день. Хэйдзо может казаться спонтанным, но на самом деле, он очень внимателен к деталям. Он все просчитал и специально проверил метеосводки перед путешествием, так что все шло гладко. Они начали путь. Ехали с открытыми окнами, музыка валила из динамиков на полную. Пели, нет, кричали любимые песни. Иногда останавливались в придорожных кафе и заказывали большое блюдо, которое делили на двоих. Играли в словесные игры, типа городов или шпиона. Иногда Кадзуха подкармливал Хэйдзо картошкой фри, пока тот был у руля. Много смеялись и обсуждали все на свете. Пейзажи сменялись с зелёных густых лесов на просторные поля. — О, подсолнухи! Проезжая мимо армии наземных солнышек, Кадзуха расплывается в улыбке. — Хочешь, остановимся? — А можно? Без лишних слов, съезжают и бросают машину рядом, ныряя в цветы. Их смех раздается эхом в этом желтом лабиринте. — Огромные! — А может, это просто ты слишком маленький? — Эй! — Кадзуха, посмеиваясь, слегка ударяет кулачком по плечу Хэйдзо, — Ты со мной почти одного роста! Блондин достает телефон, чтобы запечатлеть закатное солнце над полем подсолнухов, но слышит щелчок позади себя. — Ты что, только что меня сфоткал? — Ага, — Хэйдзо с широкой улыбкой хвастается кадром, — Смотри, как красиво вышло. Почему-то от осознания, что теперь у Хэйдзо будет храниться его фото, на сердце Кадзухи разлилось какое-то теплое чувство. Чувство, на которое он не имел права. Чувство, которым он не мог наслаждаться на полную. Сладкое чувство, полностью омраченное еще одним — виной.***
Смеркалось. Настало время первой большой остановки на ночлег. Крохотный, но уютный мотель. Хэйдзо и об этом позаботился. Еще на стойке их предупреждают, что остались номера только с двуспальными кроватями. Парней ничего не смущает и они берут один из таких. Войдя внутрь, бросают сумки и абсолютно вымотанный от вождения Хэйдзо падает на кровать. — О, нет… — театрально начинает он, но сонный зевок немного портит картину, — В номере была только одна кровать! — Историки назовут их «просто соседями по комнате», — смеется моющий руки Кадзуха. — Ну, я уверен, ты не смутишься, если нам придется спать на одной кровати. — Я никогда не против разделить с тобой ложе, — возвращается Кадзуха, падая рядом, — Но с условием, что ты перед сном все же почистишь зубы… Хэйдзо громко цокает языком под смешки от Кадзухи. — Ну, естественно! Я просто прилег, потому что очень устал. Можно хоть каплю сострадания к водителю?! — он широко улыбается и слегка ударяет блондина подушкой, а затем удаляется в ванну. А действительно, смутится ли Кадзуха спать с ним в одной постели? Ну, конечно нет. Это не первый раз, когда они ночуют вместе. И не первый день, когда у Кадзухи замирает сердце в легкой неге, когда изумрудные глаза смотрят ему куда-то в глубины души. И не первый день, когда Кадзуха пытается душить эти чувства еще в зародыше.***
Кадзуха почти провалился в сон, как услышал, что его зовут. — Кадзу, ты спишь? Блондин слегка посмеивается и поворачивается лицом к Хэйдзо. — Ну, уже нет. — Прости. Голос друга звучит немного обеспокоенно, что заставляет Кадзуху раскрыть глаза. Толку от этого, правда, было мало. В комнате темно, и она едва озаряется светом луны, который проскальзывает сквозь небольшую расщелину в шторах. — В чем дело? — Хм...— Хэйдзо мешкается, — Давай поговорим? — Конечно. Хоть в комнате и было жутко темно, общие очертания Кадзуха мог разглядеть. Но этого было нещадно мало, чтобы понять, какое выражение лица сейчас у Хэйдзо. Кадзуха был готов прямо сейчас отдать все, лишь бы штора дернулась от внезапного ветра и убрала эту некую обезличенность. — В тот день...— слышно, как Хэйдзо нервно сглатывает, — ...я безумно испугался… О, нет. — ...за тебя. Я не буду расспрашивать, почему ты решился на такой поступок. И как-либо ругать или стыдить тебя тоже не буду. Видимо, на это были причины. И я, кажется, даже догадываюсь, какие. — он громко вздыхает, — Мне лишь правда жаль, что я не заметил предпосылок этому раньше. Я рад, что успел вовремя. Даже, если ты, скорее всего, испытываешь противоположные чувства. — Хэйдзо, я- — Я прошу лишь об одном, — Хэйдзо перебивает его и выдерживает небольшую паузу. Их лица сейчас действительно близко. Настолько, что Кадзуха почти чувствует его сбивчивое дыхание, — Это очень эгоистичная просьба, но...пожалуйста, не делай так больше. Его голос дрожит. — Мой самый большой страх — говорить о тебе в прошедшем времени. Кадзуха готов поклясться, что сейчас его сердце упало на дно желудка. По спине начал бежать холодный пот. Липкое чувство вины, в котором он топтался с самого момента, как очнулся тогда — теперь полностью его поглотило. Кто из них более эгоистичен? Кадзуха, полностью наплевавший на кого-либо кроме себя, не ставящий больше ничьи чувства в приоритет тогда, или Хэйдзо, просящий впредь так не поступать, потому что хочет присутствия Кадзухи в своей жизни? Блондин отмахивается от этих мыслей. Он нащупывает слегка трясущуюся руку Хэйдзо и сжимает её в своей. — Прости. Прости, что напугал тебя тогда. — Лучшим извинением будет, если ты пообещаешь никогда больше так не делать и сдержишь это обещание. Кадзуха отпускает его руку, но сцепляет их мизинцы.***
После этого разговора на сердце Кадзухи остались смешанные чувства. С одной стороны — он был рад, что они обсудили это, потому что эта тема постоянно висела в воздухе, и казалось, что они игнорируют слона в комнате. А с другой — чувство вины лишь окрепло. Однако, утром тяжесть обсуждения словно исчезла. Как будто никто из них и не упоминал этого вслух. Все снова стало легким и беззаботным. Примерно с такими настроениями они и добрались наконец-то до моря. Стояла замечательная погода. Легкий бриз, шум волн. А Хэйдзо еще и нашел какую-то отдаленную часть пляжа, где почти не было людей. Казалось, ничто не может испортить эту картину. — Мы так заплавались, что я пропустил два звонка от Куки, — сообщил Хэйдзо, как только они в очередной раз вернулись на место к их лежакам. — Надеюсь, ничего серьезного...— Кадзуха принялся вытирать свои волосы полотенцем, из-за чего они взлохматились и он стал больше походить на шпица. — Наверняка снова не может пройти очередную головоломку в компьютерной игре, вот и звонит мне. — Хэйдзо слегка похихикал, отходя в сторону, чтобы перезвонить. Кадзуха провожает удаляющуюся спину взглядом, а затем отворачивается к морю. Хэйдзо и Куки уже давно встречаются. Кажется, со старшей школы. Кадзуха задумывается, каково это — знать Хэйдзо так долго? Каким он был в классе? Наверняка задачки на логику решал быстрее всех, да и был просто рубаха-парнем. Ну, в этом весь Хэйдзо. Кадзуха познакомился с ним гораздо позже, когда тот уже был студентом университета и подрабатывал в кофейне. Признаться честно — Кадзуха всегда ненавидел кофе. Но, завидев такого красавчика-бариста с глубокими зелеными глазами и заразительной улыбкой, не сдержался и начал строить из себя кофейного эстета. Приходил каждый день, заказывал американо или эспрессо, и тихонько им давился. Из сладкого — только улыбка симпатичного парня вприкуску к этому горькому безобразию. Эх, на что только не пойдешь ради любви. Этому спектаклю, правда, пришлось просуществовать недолго. В скором времени в кофейню заглянула очаровательная девушка с зелеными волосами, и выяснилось, что бариста уже в отношениях. С тех пор Кадзуха давится не только кофе, но и своими абсолютно неуместными чувствами. Кадзуха настолько утопает в своих воспоминаниях, что не сразу замечает, как Хэйдзо уже возвращается и присаживается рядом. Они сидят в тишине пару минут, пока Хэйдзо не нарушает её: — Мы с Куки расстались. Кадзуху словно бьет током. А Хэйдзо, кажется, это не особо шокирует. — В смысле?! У вас же такие прекрасные отношения, вы давно не ссоритесь, в чем дело? — Ну, может, в этом и дело… — Хэйдзо открывает банку содовой, раздается характерный шипящий звук. Даже в этом звуке эмоций больше, чем в ответах него самого. — Ты словно совсем не удивлен или расстроен. — Возможно, я просто предчувствовал, что все идет к этому… — он осушает половину банки за пару быстрых глотков. — ...тебе все равно? — Нет, — Хэйдзо пожимает плечами, — Все не так просто, но мне кажется, это было неизбежным и логичным завершением. Как Хэйдзо не лез с ненужными расспросами в душу Кадзухи лишний раз, так и он решил последовать его примеру и не надоедать. — Когда ты высушиваешь волосы полотенцем, то похож на шпица.***
Остаток дня Хэйдзо вел себя так, словно ничего не случилось. Такое впечатление он создавал, но стоило глянуть на него, когда он думал, что на него никто не смотрит — в нем читалась легкая печаль. Играясь пальцами в песке, Хэйдзо тихо напевает себе под нос. Они встречают закат на пляже. Легкий ветерок взъерошивает их волосы, а Кадзуха краем глаза цепляется за друга, пока шум волн ласкает их слух. Кадзуха хочет запомнить это мгновение надолго.***
На обратном пути снова приходится остановиться в мотеле. Да, путешествие на машине в ночи — звучит, конечно, романтично и здорово, но точно не для водителя. Кадзуха направляется в ванну, оставаясь наедине со своими мыслями. Он все еще не может поверить, что Куки и Хэйдзо расстались, а у второго это не вызвало особо бурной реакции. Честное слово, создавалось впечатление, что это самого Кадзуху бросили, а не его друга. Хэйдзо был ему дорог, и Кадзуха хотел его поддержать, но совсем не знал, как. В попытке правильно подобрать слова, он не замечает, как много времени проводит в ванной. Из тумана рассуждений его выводит лишь стук по двери. — Кадзу, все в порядке? — В полном! Кадзуха тут же выскакивает из ванны с виноватой улыбкой. — Прости, задержал. Парни еще какое-то время болтают, прежде чем начать отходить ко сну. Хэйдзо слегка удивленно вскидывает бровь. — Ты так и будешь спать в кофте? — Да, ночью как-то прохладно. Зеленоглазый как-то подозрительно щурится и просит Кадзуху передать ему стакан воды. Тот выполняет просьбу, но Хэйдзо неосторожно принимает кружку и вся вода выплескивается на его на друга. — Ой, какой я неуклюжий...прости, Кадзу. Кадзуха с этого тихо посмеивается и приносит ему другой стакан с водой, а затем снимает кофту. Хэйдзо внимательно изучает чужие руки и это не остается незамеченным. Теперь он обо всем догадался. Хэйдзо специально пролил на него воду, чтобы тот снял кофту и показал свои руки, вдруг Кадзуха что-то с ними сделал, пока так долго был в ванной. Это расстраивает. Кадзухе только показалось, что они отпустили эту тему, но, кажется, теперь она будет преследовать их вечно. Этого-то он и боялся. — Хэйдзо, я же пообещал… — Нет-нет-нет, ты не так понял…- начинает попытки в оправдание Хэйдзо, - ...чёрт, Кадзу, прости. Кадзуха отсаживается слегка поодаль. Осознание, что ты больше не будешь для него другом, а лишь тем, за кем нужен вечный присмотр — не может не ранить. Теперь он знает, что за каждым теплым взглядом будут скрываться беспокойство и жалость, только и всего. — Кадзу...прости. Я верю тебе, и я знаю, что ты так больше не поступишь. Просто...мне пока что все еще страшно. Кадзуха поднимает на него взгляд. Хэйдзо некоторое время колеблется, а затем прижимает Кадзуху к себе. Тон его голоса снижается до уровня шепота. — Не уходи туда, откуда нет выхода. Он утыкается носом ему в плечо. Сердце бешено колотится, и Кадзуха боится, что Хэйдзо это услышит. А еще он боится, что будет всю жизнь себя ненавидеть, если сейчас не обнимет его в ответ. Кадзуха запускает руку в волосы Хэйдзо и вдыхает аромат его мятного шампуня. Как он может его покинуть теперь? — Я больше никуда не уйду. Я же обещал.