the sunset

Тëплый весенний ветер озорливо игрался с его волосами, разметая их из стороны в сторону и закрывая его глаза. Он уже даже не пытался убрать их, ведь видеть то, что находилось прямо перед его глазами с каждой секундой становилось все невыносимее. Было сложно поверить, что всё это взаправду, он правда стоит здесь с чертовой подвеской в руках, покачивающейся с порывами ветра. На небе ни облака, солнце ослепительно сияло, словно ничего и не произошло. Земля всё еще крутится, люди продолжают жить, не имея и понятия о том, как отвратительно горько ноет его сердце в эту самую минуту. *** – Что это? – Комаеда в неверии склонил голову, глядя на небольшой серебряный четырехлистный клевер на тонкой цепочке, протянутый ему. – Подарок, – просто ответил Хината, чувствуя как к шее приливает кровь. Может и правда глупая идея была? Зачем он только послушал Ибуки, которая убедила его, что такой презент выйдет очень забавным и символичным. После всего произошедшего в симуляции ребята старались ни коем образом не упоминать «игру», ибо раны потерь были еще слишком свежими и никак не могли перестать кровоточить, сколько бы они не пытались не касаться их. Они все выжили. Все, кроме Чиаки, чей образ был создан лишь внутри Программы Нового Мира и оказался убит там же. Это далеко не единственная, но самая тяжелая из потерь, которая понесла за собой эта «поездка». Первое время все они, включая Хаджиме, винили в её смерти Нагито, ведь именно его план привёл к такому итогу, несмотря на то, что он преследовал абсолютно противоположную цель. Но со временем боль притупилась: убитые внутри симуляции нашли в себе силы простить своих убийц, а вскоре все они смогли простить и Нагито за утрату Нанами. Так Хаджиме решился на первый шаг в сторону примирения с Комаедой, который долгие месяцы был изгоем в их коллективе и перестал уже даже пытаться как-то объясниться и вымолить у ребят прощение. – Слушай, я знаю как мы вели себя в последнее время и понимаю почему ты удивлён, и хочу извиниться за это. Нам правда не стоило реагировать так, как мы отреагировали, но ты нас тоже пойми, – Хината замялся, осознавая, что поднимать тему Чиаки сейчас не самый лучший путь к примирению. – В общем, мы все, и ты в том числе, жертвы произошедшего, и я считаю нам стоит держаться вместе, поэтому, – он вновь протянул небольшую бархатную коробочку с подвеской. – пусть это будет символом нашего сожаления, и надеюсь ты сможешь нам это простить. Комаеда всё ещё стоял неподвижно, будучи застанным врасплох. Он перекрутил в своей голове сотни тысяч сценариев того, что может произойти, когда Хината подозвал его в одном из коридоров во время обеденного перерыва. Он собирался как и всегда скрыться с глаз своих одноклассников, чтобы не видеть их отвращенных взглядов в свою сторону. Но происходящее сейчас он никак не мог предвидеть и ощущалось все это сюрреалистично. Наконец он нашел в себе смелость ответить: – О чем речь, Хаджиме, я прекрасно всё понимаю, и вы имели полное право расправиться со мной еще более жестоким способом. Игнорирование – не самое страшное, чего я заслуживаю на самом деле, – он с легкой опаской принял из рук бывшего резервника его подарок, чувствуя как внутри разливается сладкое облегчение. Он прощён. Он наконец-то прощён. – спасибо, это правда много для меня значит. Хаджиме лишь тепло улыбнулся, протягивая руку для рукопожатия, на которое он с удовольствием ответил. *** – Я так устал слышать его голос поверх своих собственных мыслей, – внезапно признался Хината, распластавшись на своей постели и пустым взглядом пиля потолок. Этот вечер изначально был запланирован для просмотра какого-нибудь фильма после долгой рабочей смены. Прошло больше года со дня, когда Комаеда был снова принят в команду, и теперь они вместе с Хаджиме часто собирались в его квартире, чтобы поговорить обо всём или просто расслабиться в компании друг друга. Они значительно сблизились за это время и, кажется, их взаимоотношения стали даже крепче, чем были в симуляции. Они не только смогли вернуть утраченное, но и прокачали это до абсолютно нового уровня. Хината все чаще стал позволять себе давать слабину, когда они оставались наедине. С другими он чувствовал будто не имеет на то права, ведь он буквально Надежда всей их организации. Ему нельзя быть слабым, он обязан вселять в них надежду на светлое будущее, но что если он сам в него не верит? Он был предан академией, которой он восхищался столько времени, его заставили стать частью того, к чему он явно не был готов в возрасте 17-ти лет. Они отняли у него юность и всучили в руки огромную ответственность, даже не спрашивая, нужно ли оно ему. – Изуру? – участливо уточнил Команда, здоровой рукой поглаживая плечо Хинаты, к чему тот давно привык и позволял ему делать это. – Ага, – наконец он оторвал глаза от потолка и взглянул в глаза единственного человека, который позволял ему обнажать свои раны, а не маскировать их и делать вид, что благодарен за такой «подарок» Пика Надежды. – он не умолкает ни на секунду, мне кажется я скоро сойду с ума, – его голос надломился, срываясь на шёпот. Он поднял руку, закрывая один глаз ладонью. Тот, что выдавал в нём присутствие кого-то еще в его сознании. – Хаджиме.., – всё, что он смог выдавить из себя. Было так больно видеть его таким. Разбитым и уставшим. Каждый день он носил маску того, кем все его хотели видеть, но сейчас она слетела, открывая его искалеченную душу. – мне правда жаль. Тот лишь натянул усталую улыбку, чувствуя как начинают подрагивать его веки, а по щеке скатилась одинокая слеза. Весь его образ дал глубокую трещину, рассыпаясь вдребезги. – Иди сюда, – тихо прошептал Комаеда, порывисто обнимая его. Хината мгновенно сдался ему, впервые за долгое время позволяя кому-то позаботиться о нём и увидеть всю ту саднящую боль, что он прятал изо дня в день. – Я просто хотел значить хоть что-то, но если бы я знал.., – теперь он не пытался сдержать свои слезы, пропитывая ими футболку Комаеды, который нежно гладил его спину, нашептывая что-то утешающее. – Я так устал, Нагито. *** Волны океана ласково поглаживали теплый песочный берег, а солнце уже начало постепенно скрываться за горизонтом, окрашивая небо в яркий оранжевый цвет. Вокруг ни души, стояла звенящая тишина, и лишь они вдвоём нарушали этот хрупкий момент всепоглощающего спокойствия на забытом Богом пляже у окраины города. – Почему ты не сказал мне раньше? – Хината в неверии распахнул глаза, резко замирая на месте. – Чëрт, Нагито, ты правда- Комаеда его перебил, выглядя всё также невозмутимо, словно говорил о погоде. – Я намекал тебе. И счёл твое игнорирование как отказ. Но, видимо, ты правда ничего не понял. Впрочем, – он пожал плечами, грустно улыбнувшись и опустив глаза. – какая уже разница. Я не хочу, чтобы мои какие-то неправильные чувства разрушили нашу дружбу. Ты мне очень дорог, Хаджиме, и я не готов потерять тебя по такой глупости. Хината по-прежнему стоял не шелохнувшись, чувствуя как сильно колотится его сердце. Буквально весь его мир перевернулся с ног на голову. Столько бредовых вещей, неосторожно брошенных счастливчиком резко обрели смысл. Как он мог игнорировать всё это, когда тот буквально кричал ему о своих чувствах? – Нет, стой, – Хаджиме притянул его к себе, схватившись за рукав его ветровки, и крепко обнял. Время встало. Кажется, даже ветер замер, и в воздухе повисла густая тишина. В горле застряли слова, которые должны быть сказаны, но никто не отваживался нарушить молчание и заговорить первым, и они просто продолжали стоять на побережье, прижимаясь друг к другу. – Ничто не заставит меня бросить тебя, – едва слышно прошептал Хината, чувствуя как руки Нагито осторожно обвивают его спину. *** И сейчас он стоял здесь, совсем один, все ещё кожей чувствуя его нежные руки, будто это было только вчера. Они обещали друг другу справиться со всем вместе, и у них это даже получалось. По крайней мере так он думал, но, как оказалось, просто быть рядом не всегда достаточно. Они съехались вскоре после того вечера на пляже. И, казалось, всё стало налаживаться, эти годы были просто сказкой: засыпать и просыпаться в руках человека, которого любишь ты и который также сильно любит тебя было так хорошо. Слишком хорошо, чтобы это продлилось долго. Хоть и казалось, что это навсегда. *** – Да замолчи ты, – роняя голову на сложенные на столе руки, сквозь зубы прошипел Хаджиме. Его уже буквально начинало тошнить от этого бесцветного вечно скучающего голоса в его голове. Он правда надеялся, что однажды научится игнорировать его, но прошло уже столько времени, а легче ничуть не стало. Он все еще звучал слишком громко, заглушая его собственные мысли. – Извини? – застыв с вилкой у рта, переспросил Комаеда. Сегодня им наконец выделили полноценный совместный выходной, коим они планировали воспользоваться в полной мере, но с самого утра Хината пребывал не в духе по непонятной ему причине. – Камакура, – коротко пояснил он, держась за голову, словно от страшной мигрени. – снова разговорился. Такие ситуации участились за последние два месяца. Хаджиме постоянно был словно на иголках и порой даже срывался на кого-то из одноклассников, когда те заявлялись к нему в неподходящее время. Эти изменения в его поведении заметили все, но предпочли их игнорировать. Нагито же хоть и хотел как-то облегчить страдания парня, чувствовал себя абсолютно беспомощным и бесполезным, ведь было сложно даже представить, каким образом он сможет тут помочь. *** Вскоре всё ухудшилось. В организации лишь пожимали плечами и говорили игнорировать Изуру, когда Хаджиме в очередной раз пришёл к ним с жалобами. Со временем плюсом ко всему его стала мучить бессонница, Хинате приходилось закидывать в себя пачками таблетки, чтобы поспать хотя бы пару часов. *** – Опять не спишь? – проснувшись среди ночи, Комаеда в очередной раз не обнаружил Хаджиме в постели и медленно поплелся на балкон, где тот часто пропадал, когда не получалось уснуть. – Скоро пойду. Не жди меня, иди спи, тебе нужно выспаться, – тепло улыбнувшись, проговорил Хината, подходя к нему ближе. – Ты ведь не пойдёшь, – Комаеда скрестил руки на груди, хмуря брови. Не первый раз он уже кормил его своими "скоро пойду" и спустя пару десятков таких обещаний он просто перестал ему верить. – пожалуйста, прекрати мне врать. Внезапно Хаджиме расправил плечи, с вызовом взглянув на него. Снова натура Изуру рвётся наружу. – Я пойду тогда, когда посчитаю нужным, – ощетенившись, огрызнулся он. – не нужно меня опекать, – потом, видимо осознав, что опять грубит, сменил тон. – Прости. *** Таких эпизодов с каждым месяцем становилось всё больше и больше, но Нагито никогда не злился на него за это и лишь давал то пространство, в котором тот нуждался. Это единственное, что он мог для него сделать, и единственное о чем Хаджиме когда-либо просил его. Но ощущалось это слишком неправильно, вот так оставлять его бороться с этим в одиночку из раза в раз, но он не смел ему перечить. Со временем Хината стал всё чаще задерживаться на работе и все позже приходить домой. Спустя какое-то время для него стало нормой вообще не появляться дома. Он так боялся навредить Комаеде, ранить его или хотя бы обидеть словом, что начал избегать оставаться с ним наедине. Таблетки давно перестали действовать для него, и в очередную ночь, которую он решил провести в своём кабинете в одиночестве, его голову стали посещать страшные мысли, которые становились всё навязчивее и навязчивее, чего Камакура никак не одобрял. «Я хочу закончить всё это. Я устал.» «Ты не посмеешь убить нас, Хаджиме. Прекрати вести себя как трус.» *** – Хаджиме! – пронзительно прокричала зашедшая в его кабинет Сония. Все сразу же сбежались на её крик, не понимая, что происходит. Комаеда, сидевший в этот момент в буфете неподалёку, первым подлетел к рабочему столу Хинаты, расталкивая скопившихся одноклассников локтями. Хаджиме сидел за своим рабочим столом, опустив голову на согнутые в локтях руки. Могло создаться впечатление, что тот просто задремал, но четыре пустые упаковки от его таблеток нагоняли жуткое предположение. – Где Микан!? Позовите Микан! – дрожащими руками счастливчик попытался нащупать пульс на шее парня, чувствуя как слабеют его ноги. Он судорожно поднес палец к его носу и.. – Он не дышит.., – он рухнул перед ним на колени, хватая его холодные руки. Комаеда побледнел ещё сильнее, что, казалось бы, не представлялось возможным, чьи-то руки потащили его прочь от тела, он отдалённо слышал чьи-то голоса: кто-то пытался с ним говорить, где-то позади слышался приглушённый плач, но он не слышал ничего – в его ушах стоял лишь громкий звон, будто где-то включилась пожарная сигнализация. *** Он заботливо провёл рукой по холодному мрамору, чувствуя как по щекам вновь начинают скатываться горячие слезы. Весь его мир треснул в тот самый день, и ничто теперь не способно вновь склеить его осколки во что-то единое. Перед глазами всё плыло, но он четко видел красиво выгравированные на камне надгробия буквы. «Хаджиме Хината» Вот и наступил закат его юности. Они отняли у него беззаботную молодость и ожидали, что он будет благодарен им за это, ведь он в итоге получил то, чего так желал, но никто не позаботился о том, чтобы сообщить ему о всех последствиях, которые это за собой понесёт. Ему было всего 17, когда его личность оказалась стёрта во имя высшей цели. Ему было всего 17, когда на его плечи взвалили груз ответственности за будущее всего мира. И ему было едва за 20, когда он осознал, что больше не способен нести эту ношу ни днём более. Ему было всего 22, когда его тело поместили в гроб, забивая над ним крышку. Теперь ему навечно останется лишь 22. Для общественности он погибнет на одной из опасных миссий, с которой вернется почетным победителем посмертно. Такое решение было принято, чтобы не посеять отчаяние в людях, для которых он стал символом светлой надежды на лучшее будущее. И лишь самые близкие будут знать, что именно эта роль и сломала его. – Ты лжец, Хаджиме, – после нескольких дней молчания, голос Нагито звучал очень хрипло, будто это и не он говорит вовсе. – ты обещал мне, что не бросишь. Но я не злюсь на тебя. Я надеюсь теперь ты обрел свой покой, а что до меня.. Подожди меня немного, ладно? – опустившись на колени, он с трепетом положил серебряную подвеску рядом с еще горящими свечами и, поднявшись, ушёл прочь от этого места. Скоро они вновь воссоединятся и может тогда у них появится шанс на своё собственное будущее, в котором они смогут наверстать упущенные в этом ужасе годы. Они еще обязательно встретят свой закат вместе.