Panic

Гэвин не может уснуть. На самом деле он никогда не может, но это не делает его менее расстроенным, когда он ворочается в своей постели. В конце концов, где—то около 4 часов утра, он сдается, смиряясь с тем фактом, что ему придется еще раз проспать всю ночь, хочет он того или нет. Он просто рад, что завтра у него нет работы. Гэвин вздыхает, выбираясь из постели. С таким же успехом он мог бы попытаться быть более продуктивным, начать свой день (смехотворно рано). Он запрыгивает в душ, и его разум повторяет ту же чушь, что и всегда — как сильно он ненавидит себя и какой он бесполезный — ну, знаете, как обычно. В какой-то момент Гэвин привык просто игнорировать это, позволяя некогда гнетущим мыслям работать на заднем плане. На данный момент это рутина. Пытается заснуть, не может, злится на себя за то, что не ложится спать так поздно, злится еще больше, потому что злится на себя за то, что выходит из себя (он уже не маленький ребенок, он должен уметь лучше контролировать свои эмоции), пока он не вымотается настолько, что либо упадет в обморок, либо будет страдать весь день, выезжая только на кофеине. Кстати, после того, как он выйдет из душа, он наливает себе чашку кофе, надеясь, что приятный теплый напиток поможет ему успокоиться, хотя бы на мгновение. Он держит кружку в руках и сопротивляется желанию сжать ее так сильно, как только может, позволяя керамике разбиться и порезать его пальцы, когда она со стуком упадет на пол. Гэвин отбрасывает эту мысль, довольствуясь тем, что делает еще один глоток. Вот тебе и своего рода передышка. Он думает о том, чтобы приготовить что-нибудь поесть, но, обыскав холодильник и кладовую, понимает, что у него не так уж много еды. Это ничего, Гэвин все равно еще не был голоден — хотя, честно говоря, в последние дни у него вообще не было особого аппетита. Он знал, что это проблема, все эти пропуски приемов пищи. Но эй, что будет от еще одной плохой привычки? Когда все плохо, это как бы становится новой нормой. Так что, неважно. Просто еще кое-что, что можно добавить к этой куче. Он уже давно смирился с тем, что счастье никогда не будет для него вариантом, так что на данный момент его цель - просто остаться в живых. В основном назло, больше назло, чем из-за чего-либо другого. Принимая во внимание все общие чувства Гэвина и его отношение к жизни, неудивительно, что все считают его озлобленным, жалким неудачником. Так оно и есть. Всю его ненависть и гнев трудно сдержать, и неважно, как сильно он пытается их контролировать, ярость переполняет его, поглощает до тех пор, пока он не сжигает все мосты с каждым, у кого хватило наглости попытаться сблизиться с ним. Черт, он устал. Может быть, ему стоит просто прилечь обратно. Вместо этого он включает телевизор, свое любимое шоу времен детства, чтобы отвлечь свой мозг от нескончаемого потока депрессивных мыслей, которые он всегда так настойчиво навязывал ему. Хотя к этому моменту он уже столько раз смотрел "Гравити Фолз", что, вероятно, мог бы процитировать его целиком, а знание всего, что будет дальше, означает, что это не самый эффективный способ заставить его мозг отключиться. Плюс, ностальгия по этому поводу заставляет его немного выпасть, хорошие воспоминания из его детства смешиваются с плохими, пока он полностью не поглощен мыслями, которые с таким трудом пытался похоронить. Он хочет какого-нибудь маленького милосердия, которое вытащило бы его из прошлого, чего-нибудь, что вернет его в настоящее и удержит там. Потому что, да — жизнь Гэвина была чертовски отстойной. Но, по крайней мере, он больше не учился в старшей школе. Или в средней школе, если уж на то пошло... круть. Добавьте к этому жестоких родителей и гениального брата, который всегда затмевал его, и вы получите историю происхождения Гэвина Рида. Ужасный опыт учебы в школе, сопровождающийся слишком большим количеством драк и дисквалификаций, плюс еще худшая семейная жизнь, когда его запирали в шкафах и он уходил с синяками, которые становилось все труднее скрывать. Он знает, что он ни в коем случае не особенный, у каждого свое дерьмо. Он знает, что лучше не пытаться выделяться, вот почему он позволяет себе отойти на второй план. Когда он умрет, он надеется, что никто его не вспомнит. Не должно быть никого, кто оплакивал бы его, никого, кто стоял бы у его могилы и плакал. Он никто, и так даже лучше. Когда ты никого не любишь, и никто не любит тебя — у тебя ничего нельзя отнять. У него отняли достаточно для одной жизни, большое вам спасибо. Он покончил со всем этим дерьмом. Зависимость от других всегда приносила ему только боль. Боже, неужели уже действительно пять утра? Может быть, он мог бы попробовать уснуть еще раз. Надеясь на то, чтобы он был достаточно сонным, чтобы завалиться спать, и ему удалось бы немного отдохнуть, хотя бы, пару часов, Гэвин направляется к своей спальне, но внезапный, отчаянный стук в дверь останавливает его. Он замирает, но только на секунду. Он действует быстро, врываясь в свою комнату и вытаскивая пистолет из ящика прикроватной тумбочки. Здесь никого не должно быть, особенно в этот час. Его лучшая догадка - кто-то из дела, над которым он работал, узнал о нем и пришел, чтобы отомстить. Стук раздается снова, громче — с каждой секундой становясь все более нетерпеливым. Он засовывает пистолет за пояс, за спину. Он держит одну руку на пистолете, готовясь к драке, и открывает дверь. Гэвин мгновенно отпускает пистолет, когда видит, кто это. Это Найнс. Какого хера это Найнс? – Господи, Найнс. Я думал, тебя кто-то послал сюда, чтобы убить меня, – сказал Гэвин, дрожащий выдох облегчения вырвался из него без его разрешения. –Какого черта ты здесь делаешь? Только сейчас, после того, как первоначальный шок прошел, он по-настоящему хорошо разглядел Найнса. Или, точнее, то состояние, в котором он находится. Он в беспорядке, его обычно идеальные волосы растрепаны, пряди торчат в странных направлениях, как будто он их дергал. Его одежда тоже — если бы это был кто-то другой, Гэвин не увидел бы в ней ничего плохого, но Найнс был другим. Его бы не застали врасплох без отглаженных брюк и застегнутой на все пуговицы рубашки, этого претенциозного маленького говнюка. Но вот он здесь, в футболке без рукавов и мятых джинсах, и Гэвин понял, что что-то не так. А еще у него были широко раскрытые глаза, как у оленя в свете фар, и резкий, время от времени мигающий красный светодиод, который, возможно, прояснял для Гэвина немного больше, чем все остальное. – Я-я сожалею— Я не знаю... что-то– что-то н-не так, и я н-не могу это исправить, – его голос такой прерывистый, что Гэвин с трудом разбирает все это. Черт, он был сломан или что-то в этом роде? – П-помогите мне, пожалуйста. Найнс приподнимает ткань рубашки, хватаясь за то место, где, Гэвин уверен, был его тириумный насос. Он не был суперобразованным в анатомии андроидов, ясно? Дайте ему передохнуть. О Боже, он был не подготовлен к тому, чтобы справиться с этим. – Разве тебе не стоит обратиться в Киберлайф с этим дерьмом? Я действительно не уверен, как я должен тебе здесь помочь, Найнс. Найнс качает головой, а его глаза становятся невероятно широкими. – Это н-не... Я провел диа-диагностику и... Н-ничего! Она п-показала, что все в порядке, н-но это не так! Черт возьми, Гэвин хотел бы, чтобы сейчас он спал. – Ладно-ладно, ты должен перестать психовать и на самом деле объяснить, что с тобой происходит. Просто, блядь, подыши секунду. Кажется, это только еще больше погружает Найнса в его... что бы это ни было. Он чувствует себя виноватым из-за того, что усугубляет ситуацию, но в защиту Гэвина можно сказать, что он, черт возьми, не понимал, что происходит.  – Я НЕ ДЫШУ! – взвизгнул Найнс, и помехи в его голосе стали такими сильными, что Гэвин вздрогнул и рефлекторно прикрыл уши.  – Черт возьми, да... это полностью моя вина.   Гэвин знал это, конечно, он, блядь, знал, он же не полный идиот. Он просто был в таком стрессе из-за всей этой ситуации, и, серьезно, почему Найнс так сильно паниковал– Ох.  – Я думаю, у тебя приступ паники, – сказал Гэвин, когда до него дошло. Выражение лица Найнса меняется, замешательство смешивается со страхом. Гэвин протягивает руку, но останавливается, не дотрагиваясь до Найнса. Гэвин помнил, что, когда у него случаются приступы паники, он пугается, если кто-нибудь попытается дотронуться, поэтому он осторожен.  – Можно мне дотронуться до тебя? Я просто отведу тебя к дивану, чтобы ты мог сесть, – объяснил Гэвин.  Найнс замирает, прежде чем медленно кивнуть, все еще поглаживая то же самое место на груди. Гэвин нежно берет его руки в свои и пятится в свою квартиру, наконец позволяя Найнсу выйти из коридора. Он разворачивает их обоих и пинком закрывает дверь, прежде чем отвести к дивану, как и обещал, кладет одну руку на плечо Найнса и мягко нажимает, заставляя его сесть.  Как только тот оказывается на диване, Гэвин садится на кофейный столик напротив него и собирается отстраниться, но Найнс сжимает его руку, удерживая, так крепко, что Гэвин беспокоится, что, если он снова попытается отпустить его, Найнс сломает ему пальцы.  – Прежде всего, я знаю — кажется, что ты застрял в этом чувстве, но это все временно, ладно? Это пройдет, – сказал Гэвин.  –..Ты об-бещаешь? Боже, у него был такой чертовски испуганный голос. Найнс всегда казался таким неуязвимым, как будто ничто в мире не могло его задеть, и при виде его такого... у Гэвина щемит сердце, он чувствует такой зуд, который не смог бы описать словами.  – Я обещаю. – И хотя Гэвин, возможно, был хуже всех, он всегда выполнял свои обещания. Он чувствует себя таким глупым из-за того, что раньше не понимал, что это такое — в конце концов, у него был богатый личный опыт борьбы с приступами паники. Но обычно он впадал в гораздо большую истерику — безудержно рыдал, пытаясь глотнуть воздуха.  Хотя, если тебе не нужно дышать... Что ж. Он знает, что Найнс тоже не умеет плакать — были модели, которые умели, те, кто был создан, чтобы казаться более чуткими и "человечными". Но Найнс был создан, чтобы быть машиной для убийства, не более того, так что в Киберлайф, вероятно, не думали, что в слезах будет много необходимости.  Гэвин задается вопросом, не кажется ли это странным — не возникает ли у Найнса когда-нибудь ощущения, что он должен плакать, но не может. Как бы то ни было, сейчас есть гораздо более серьезная проблема, которую нужно решить. Обычно первым шагом было попытаться взять дыхание под контроль, но они, конечно же, выяснили, что в этом нет необходимости. Итак, если он не мог помочь ему с дыхательными техниками, что еще он мог сделать? – Назови пять вещей, которые ты видишь, – увидев, как Найнс нахмурился, Гэвин продолжил, – Это называется "заземление". Просто поверь мне. –Конечно, хорошо. Я могу это сделать...  Найнс замолчал, впервые как следует осмотревшись вокруг. Гэвину немного неуютно, что Найнс находится здесь, в его личном пространстве — он никогда никого не пускает к себе, но Найнс явно помогает это прямо сейчас, поэтому он считает, что можно сделать исключение хотя бы раз.  Даже если он до сих пор не имеет ни малейшего понятия, почему Найнс пришел за помощью именно сюда — к Гэвину. – Есть…Кружка Хэнка "Папа №1", которую ты определенно украл из комнаты отдыха, твоя любимая куртка, висящая у двери...– Найнс знал, что эта куртка была его любимой? – Ноутбук, переполненная корзина для белья, серьезно, займись стиркой, и-и... эм... – Взгляд Найнса еще раз скользит по квартире, прежде чем его взгляд возвращается к Гэвину. — И ты. Голос Найнса по-прежнему звучит странно и отрывисто, и, кажется, у него вообще проблемы с полными предложениями, но он становится лучше, и любой прогресс остается прогрессом. Это работает. Это сработает. – Это было действительно здорово, ты отлично справляешься. А теперь четыре вещи, которые ты можешь почувствовать. Он решает пока не обращать внимания на колкость по поводу стирки. Вероятно, не лучшее время затевать мелкий спор, по сути, из-за пустяков (даже если это и было специальностью Гэвина). Губы Найнса кривятся, на лице появляется выражение горького разочарования. – Я чувствую себя уж-жасно. Я думал, что это и так уже достаточно оч-чевидно. – Э-эм, нет, я имею в виду, да- Я знаю. Но... эм, предполагается, что это должны быть вещи, которые ты можешь, например, физически ощутить, – смущенно объяснил Гэвин.  – Ох, точно, – сказал Найнс, явно смущенный тем, что понял что-то не так. Гэвин знает, что Найнс стремится всегда быть правым. Это, должно быть, раздражает, когда все ожидают, что он будет знать все ответы на все вопросы. – П-позволь мне начать сначала. – Это не тест, Найнс. Позже я не буду оценивать, насколько хорошо ты справишься с приступом паники. Просто не торопись. – Я просто не х-хочу больше испытывать такую боль.  Голос Найнса звучит так надломленно, что Гэвин чуть не ломается тоже. – Ты и не будешь. Я обещал, помнишь? Если мы не будем торопиться, то все равно добьемся своего, да? –Найнс кивнул. – Хорошо. Четыре вещи, которые ты можешь почувствовать. – Д-диван. Ам, моя рубашка, брюки и т-туфли. Это все считается отдельными вещами? – Гэвин просто бросает на него взгляд. – Точно, это не тест, п-прости. Глюки почти полностью исчезли, остались только легкие помехи. – Тебе не за что извиняться. Ты можешь назвать мне три вещи, которые ты слышишь? – спросил Гэвин.  – Жужжание холодильника и передача по телевизору, которую т-ты, очевидно, по какой-то причине смотрел на самой низкой громкости? – О, да, Гэвин забыл, что она все еще играет. Он больше не мог этого слышать, но у Найнса был супер-странный слух. – Твое сердцебиение. Кстати, о супер-странном. – Мое что? Только тогда Найнс, кажется, осознает, что он сказал, и делает все возможное, чтобы исправить ситуацию. – Ч-черт, я не хотел- Извини меня. – Гэвину кажется, что он впервые слышит, как Найнс матерится. – Я-я знаю, т-ты думаешь, что это с-странно, но я слушал это только потому, что т-твой пульс в норме, а мой - нет. Я п-перестану. Он пытался выровнять свой пульс. Гэвин помнит, как сильно он орал на Найнса, когда тот однажды просканировал его, и потребовал, чтобы тот никогда больше не использовал на нем свои "ебанутые андроидские способности". На этот раз он не стал возражать. –Это помогает? Найнс смотрит на него с любопытством, но кивает. Если бы это был любой другой день, когда Гэвину действительно удалось немного поспать, в любое другое время он, возможно, остановился бы, чтобы по-настоящему обдумать, что он делает. Вместо этого он решает, что к черту все это, помогать Найнсу важнее, чем заставлять себя не думать. Он берет их соединенные руки и подносит к своей груди, прижимая ладонь Найнса к своему сердцу. Это... странно, но вся эта ситуация была странной. Найнс не отстраняется, но смотрит на Гэвина так, словно у него выросла вторая голова. Что справедливо. Как бы неловко это ни было признавать, но это самая интимная близость, которая была у него с кем-либо за последние буквально годы. – Если это помогает, то сосредоточься на этом. Продолжай пытаться соответствовать мне, хорошо? – Хорошо, – Найнс, кажется, колеблется, – ...Ты уверен? – Не превращай все это во всю эту херню. Сосредоточься, – сказал Гэвин, возвращая его в нужное русло. Найнс кивает и закрывает глаза, на мгновение опуская голову. Тишина, повисшая в воздухе, как он надеется, успокаивает Найнса, но для Гэвина она мучительна. Ему не на что отвлечься, и он просто должен сидеть в этом моменте, положив руку поверх руки Найнса, прижав ее прямо к своему сердцу.  Он изо всех сил старается, чтобы его сердцебиение оставалось ровным, но, черт возьми, это не совсем то, что можно контролировать, не так ли? Он чертовски боится, что его сердцебиение участится, боится того, как Найнс это воспримет. Это ерунда, это ничего не значит, но если Найнс заметит, что его сердце учащенно бьется, он может неправильно это понять, а отношения Гэвина и Найнса и без того были достаточно сложными. Гэвин делает несколько глубоких вдохов, потому что, в отличие от Найнса, это поможет ему сохранять спокойствие. – Каков следующий шаг? – спросил Найнс, отвлекая Гэвина от его мыслей.  – Чего?  – Ты, кажется, вел обратный отсчет — сначала было пять, потом четыре и три. Я полагаю, что там будет два и один. Гэвин почесал затылок свободной рукой. – Хм, ну вообще да... да, есть. Но, похоже, ты уже оправился от этого, не думаю, что тебе нужно что-то еще. Найнс хмурится. – Я не люблю оставлять что-то незавершенным. Черт, Гэвин жалеет, что не подумал об этом как следует, когда предлагал заземление. Следующими двумя были запах и вкус — две вещи, которые, как уверен Гэвин, на 90% не под силу Найнсу.  – Хех, ну конечно, ты не любишь. Но... эм, это две вещи, которые ты можешь почувствовать по запаху, и одну вещь, которую ты можешь попробовать на вкус, что... ну, типа знаешь... – Гэвин неопределенно указывает на Найнса, – Прости, я не подумал как следует, я должен был... – Ты можешь сделать это для меня? Гэвин удивленно моргает, застигнутый врасплох его внезапным вмешательством. – Что ты имеешь в виду? Найнс слегка наклоняется к нему, ровно настолько, чтобы Гэвин заволновался, но не настолько, чтобы отодвинуться. – Назови мне две вещи, которые ты чувствуешь по запаху, – взгляд Найнса такой пронзительный, что это почти напоминает допрос, – Я не смогу полностью расслабиться, пока не выполню каждый шаг. "Найнс все еще слушает твое сердцебиение, – напоминает он себе, – Держи себя в руках." Гэвин делает еще один глубокий вдох, на этот раз обращая внимание на аромат, витающий в воздухе. Это тоже помогает "держать себя в руках".  – Честно? Кофе и сигареты, – сказал Гэвин.   – И вкус? – спросил Найнс, не отводя взгляда.  – Э-э-э... не хочу повторяться, но... в общем, только кофе. – У тебя еще осталось? Гэвин нахмурил брови. – Кажется, я не допил свой раньше, так что... немного. Зачем? – Можно мне немного? Черт, неужели Гэвин что-то не так понял? А Найнс вообще может пробовать что-то на вкус? – Я не ощущаю вкуса в традиционном смысле, – пояснил Найнс, прочитав его мысли, – Но я могу разложить компоненты и ингридиенты, проглотив что-нибудь. Я бы хотел попытаться понять, хотя бы немного. Мысли Гэвина блуждают без его разрешения, он думает о том, как Найнс мог бы добиться такого же эффекта от глотка кофе, попробовав его на вкус в глотке Гэвина. Он старается не задерживаться на этой мысли слишком долго, потому что, серьезно, откуда, черт возьми, она взялась? – Хорошо, конечно. Я сейчас вернусь, – сказал Гэвин, поднимаясь.  Найнс протягивает к нему руку, которая лежала на сердце Гэвина, и переплетает их пальцы, держась за него так, словно он – единственный спасательный круг для Найнса. – Моя кружка стоит возле раковины, – объяснил Гэвин.  Найнс просто уставился на него, сжимая его руку чуть крепче. Это было не так грубо, как раньше. На этот раз мягче, умоляюще. Гэвин чувствует слова, которые, как он знает, Найнс не скажет. "Пожалуйста, не отпускай." Ему приходится бороться с инстинктивным желанием отстраниться, отмахнуться от Найнса и держаться на расстоянии. Он не сближается с людьми, ни с кем, так он защищает себя. Найнс не может быть исключением, Гэвин ему этого не позволит.  И все же он не отпускает ее. – Ты можешь пойти со мной, если хочешь, – сказал Гэвин. Мы просто будем держаться за руки, черт возьми, это ничего не изменит. После сегодняшнего вечера все вернется на круги своя, и они смогут просто забыть обо всем этом. Это к лучшему для них обоих. Найнс улыбается едва заметной улыбкой и кивает, стоя всего в нескольких дюймах от лица Гэвина, и, черт возьми, он был рад, что Найнс больше не слушает его сердцебиение.  Боже. Что, черт возьми, с ним было не так? – Я бы с удовольствием, если ты не возражаешь. О, он чертовски против. Он очень, очень против.  Гэвин пожимает плечами. – Неважно. Он ведет Найнса на кухню и свободной рукой берет с кухонного стола свою кружку, передавая ему. – Извини, он, наверное, остыл.  – Все в порядке, спасибо, – искренне ответил Найнс.  Гэвин лишь вяло пожал плечами и неловко постучал пальцами по столешнице, в то время как Найнс уставился в кофейную чашку. Гэвин задается вопросом, что, черт возьми, он ищет, но через некоторое время понимает, что, вероятно, просто просматривает содержимое или что-то в этом роде. Но тут от кружки начинает идти пар, и брови Гэвина удивленно поднимаются. – Т-ты...? Найнс слегка улыбается ему. – Я могу контролировать температуру своего тела, а это значит, что я могу нагревать или охлаждать предметы, если захочу. Это может быть весьма полезно. Гэвин восхищенно усмехается. – И правда. Как я мог не знать этого о тебе? Найнс наклоняет голову и бросает на него смущенный, но пытливый взгляд. – Тебя никогда особенно не интересовало то, что я хотел сказать. Обычно ты предпочитаешь перекричать меня, чем выслушать. Гэвин съеживается, понимая, что Найнс прав. У него нет ни защиты, ни оправдания.  Ого, он действительно был мудаком. Гэвин знает, что слишком опасно впускать людей в свою жизнь, но он также знает, скольким людям он причинил боль, когда отверг их. Как он ранил Найнса.  Заставить людей ненавидеть тебя легко. Жить с чувством вины, которое следует за этим, конечно, не так.  Гэвин безуспешно пытается придумать, что сказать, но, к счастью для него, Найнс не утруждает себя ожиданием ответа и полностью меняет тему.  – Хочешь, я покажу тебе? – Хм? Найнс слегка покачал соединенными ладонями взад-вперед, и Гэвин, наконец, понял, что он имел в виду. – О, конечно, – сказал Гэвин, его любопытство взяло верх над всем остальным. – Ты можешь сделать одну руку холодной, а другую горячей? Найнс ничего не ответил, но через мгновение его рука превратилась в лед, от чего у Гэвина по спине пробежал холодок. От кружки в другой руке все еще шел пар. – Ладно, это действительно круто, но, пожалуйста, вернись к нормальной температуре. Ты просто ледышка! – воскликнул Гэвин.  Это занимает секунду, но довольно скоро озноб проходит. Гэвин не может оторвать взгляда от своей руки. Он наконец отводит взгляд, когда краем глаза замечает, что Найнс делает глоток кофе. Он медленно подносит кружку к губам, и Гэвин на мгновение задумывается, пьет ли он с того же места, с которого только что пил он сам, ощущает ли он вкус Гэвина вместе с кофе. Он отбрасывает эту мысль, он не собирался волноваться из-за непрямого поцелуя. Он не был настолько инфантильным. Черт возьми, он изголодался по вниманию, не так ли? Ему действительно нужно было покончить с этим, меньше всего ему хотелось думать о Найнсе в таком состоянии, особенно учитывая ту уязвимость, в которой он сейчас находился. Они оба были в состоянии принять несколько по-настоящему плохих решений, и Гэвин предпочел бы не идти по этому пути.   – Ты не кладешь в свой кофе ни сливки, ни сахар? – спросил Найнс после того, как сделал глоток и проанализировал его содержимое, отвлекая Гэвина от его мыслей.  Гэвин молча поблагодарил его за то, что отвлек. – Нет, обычно нет, – сказал он, – Ну как тебе? Найнс нахмурился. – Я... не знаю. Но я рад, что попробовал. Я ценю, что ты мне потакаешь – Не беспокойся. Можешь оставить его себе, если хочешь. – Правда? Гэвин пожал плечами. – Это всего лишь кофе. Кроме того, я все равно не собирался допивать эту чашку. Иначе она просто выльется в раковину. Найнс благодарно кивнул ему и продолжил пить маленькими глотками, а диод на его виске все это время светился желтым.  –...Найнс? – осторожно спросил Гэвин.  – Да? Гэвин кусает ноготь, размышляя, стоит ли ему задавать вопрос, который не дает ему покоя с тех пор, как здесь появился Найнс. Найнс, наконец, успокоился и он не хотел начинать все сначала только для того, чтобы удовлетворить свое любопытство. Найнс, должно быть, заметил его нерешительность, поставив пустую кружку в раковину и обратив все свое внимание на Гэвина.  – Что такое? – Почему... и, пожалуйста, не пойми меня неправильно, но... почему ты пришел сюда? Наверняка есть люди получше, к которым ты можешь обратиться в трудную минуту.  Найнс хмурится и смотрит на свои ботинки, как будто и сам не знает ответа. Либо так, либо он не хочет отвечать. Гэвин сжимает его руку, пытаясь подбодрить, но, должно быть, это неверный шаг, потому что Найнс неохотно высвобождается из его хватки, скрещивает руки на груди и обхватывает себя руками. Рука Гэвина почему-то кажется холоднее, чем тогда, когда Найнс намеренно холодил ее. В конце концов, он заговорил. – Я думал, что умираю. Вот на что это было похоже, – прошептал Найнс, – И какая-то горькая, сердитая часть меня хотела отомстить тебе за все, что ты со мной сделал. Даже если это было сделано для того, чтобы просто послать тебя на хуй, я решил, что оно того стоило. Я хотел, чтобы ты испытал хотя бы часть тех страданий, которые причинил мне.. Гэвин опускает голову, стыдясь самого себя. Он всегда ценил честность Найнса, но сейчас он не может этого вынести. Правда слишком болезненна, чтобы ее вынести.  – ...Я- – Но, – сказал Найнс, обрывая Гэвина, – Я также подумал... Если бы у меня был хоть какой-то шанс выжить, если бы кто-то мог спасти меня, то это был бы ты. Гэвин вскидывает голову, чтобы в замешательстве посмотреть на Найнса, но обнаруживает, что тот смотрит прямо на него.  – И я был прав. Гэвин фыркает, качая головой. – На самом деле ты и не собирался умирать. В конце концов, это прошло бы само по себе. – Но я этого не знал, – прямо заявил Найнс. – Ты сделал все это... проще. Без тебя я бы не понял, что у меня была паническая атака, и не знал бы, как с этим справиться. Гэвин почесывает щеку, не находя слов. – Да, что ж... Теперь ты понимаешь, – сказал он. – На случай, если это повторится. Найнс вытаращил глаза. – Это случится снова?! О, черт. Гэвин осознает свою ошибку и быстро идет на попятную. – Я этого не говорил. Может быть, и нет. – Может быть?! Гэвин примиряюще поднимает руки. – Послушай, я не собираюсь тебе врать, ладно? У тебя может начаться еще одна паническая атака, но как только ты научишься с ней справляться, все будет, как ты и говорил. Станет легче. Найнс все еще выглядит измотанным, поэтому Гэвин просто продолжает говорить, надеясь, что его слова окажутся полезными. – Было бы полезно, если бы ты смог точно определить, что привело к этому в первую очередь, если не возражаешь, расскажи мне. Кажется, Найнс некоторое время обдумывает это, что имеет смысл. Он не дал Найнсу много причин доверять ему. – Я думаю, что хочу уволиться с работы, – торопливо произнес он. Гэвин моргнул, застигнутый врасплох. – О... – сказал он, ошарашенно, – Не... это ведь не из-за меня, не так ли? Найнс ухмыляется, качая головой. – Не все зависит от тебя, Рид. Гэвин закатывает глаза, но втайне испытывает облегчение от того, что это не только его вина.  – Просто... Как бы это сказать? - пробормотал Найнс, глядя в потолок, как будто там каким-то образом были ответы на все вопросы, которые он искал, – Я стал детективом только потому, что Коннор попросил меня об этом. В то время было разумно пойти по стопам моего предшественника, но сейчас? Я в этом не уверен. – Тебе кажется, что ты слишком похож на Коннора? – просил Гэвин.  – Нет, не особенно. Я думаю, проблема скорее в том, что мы оба просто делаем то, на что нас запрограммировали, по большей части. Похоже, у Коннора это получается, и я думаю, это здорово. Но, похоже, у него есть и другая личность, кроме детектива. Он знает, кто он такой. Я же понятия не имею, кем являюсь я, но думаю, что хотел бы это выяснить. Классический кризис самоидентификации. Гэвин был с этим знаком.  – Так ты думаешь, работа детективом мешает тебе понять, кто ты на самом деле? Губы Найнса неуверенно кривятся. – Может быть? Но работа дает мне ощущение стабильности, поэтому мысль о том, чтобы уйти с нее... Я не знаю, как заниматься чем-то другим, и хочу ли я вообще заниматься чем-то другим. Быть детективом для меня наиболее логично, и мне это нравится, ну по большей части. Это то, в чем я совершенен, но от меня также ожидают, что я всегда буду в этом совершенен. И... это давит на меня. Я думаю, это выводит меня из себя. Гэвин вздыхает, облокачиваясь на кухонную стойку. – Послушай, как бы мне ни было больно это признавать, но без тебя полицейскому управлению было бы намного хуже. Но ты не можешь прожить свою жизнь ради других людей, ты должен прожить ее для себя. Я не могу сделать этот выбор за тебя, но что бы ты ни решил, я тебя поддержу. Даже если Фаулер, или Коннор, или кто там еще попытается тебя за это отчитать. Найнс медленно кивает, но между его бровями все еще пролегает морщинка. –..Что, если я просто так выброшу единственную хорошую вещь, которая у меня есть? – Это было бы не просто так. Независимо от того, найдешь ты то, что ищешь, или нет, ты останешься жив, – сказал Гэвин. – Тебе не обязательно быть идеальным, Найнс. Ты просто должен быть самим собой. Найнс смотрит на него с благоговением, но затем выражение его лица быстро меняется. Похоже, Гэвин был не единственным, кто скрывал свои эмоции.  – Может быть, ты наконец избавишься от меня, как всегда хотел. – Я этого не хочу. Найнс удивленно приподнял бровь. – Ты не сможешь одурачить меня. Гэвин поморщился. – Это... справедливо. Но я имел в виду то, что сказал о том, что ты помогаешь полиции стать лучше. Я бы скучал по тебе. – Гэвин чувствует, как его лицо вспыхивает от собственных слов, и он неловко откашливается, пытаясь снова. – Я имею в виду, мы все будем скучать по тебе. Найнс одаривает его улыбкой, которая почти не касается его глаз. Может быть, он просто устал, а может быть, не верит ему. Гэвин не знает, как показать ему, что он правда имеет это ввиду. Он решает, что лучше не зацикливаться на этом. – Знаешь, тебе не обязательно просчитывать все свое будущее за одну ночь. Дай этому немного времени, чувак. У тебя все получится. – Верно. Я полагаю, что, в первую очередь, из-за того, что я слишком много на себя давлю, я и попал в эту ситуацию, - сказал Найнс. – Спасибо за все. – Без проблем. Найнс нерешительно теребит подол своей рубашки. В воздухе повисает неловкое молчание.  – Ты хотел.. Слова застревают у Гэвина в горле, когда Найнс бросается вперед и крепко обнимает его. Он замирает, когда Найнс утыкается лицом в изгиб шеи Гэвина.    Это странно, действительно странно, и он хочет сказать Найнсу, чтобы тот отвалил от него, но не может себя заставить. Вместо этого он обнимает Найнса в ответ, кладет руку ему на шею и нежно проводит большим пальцем по коже. Они не разговаривают, оба зная, что это, вероятно, разрушит хрупкий мир, установившийся между ними. Они просто стоят, вжимаясь друг в друга, какое-то неопределенное время. Найнсу это явно нужно, но Гэвин понимает, что ему это тоже на самом деле нужно.  Руки Найнса опускаются ниже, и Гэвин уже собирается оттолкнуть его, когда понимает, что тот просто тянется к чему-то. Найнс отстраняется с пистолетом Гэвина в руке и озадаченным выражением на лице.  – У тебя все это время был при себе пистолет? Гэвин, честно говоря, забыл, что он там был. – Я же говорил, что думал, что тебя прислали убить меня! Найнс смеется, весело и непринужденно. Гэвин думает, что хотел бы привыкнуть к этому звуку.  – Ты действительно думал, что киллер будет стучать в твою дверь в пять утра? – спросил Найнс, поддразнивая, – И что они будут стучать? — Кто еще может быть у моей двери в пять утра?! – раздраженно спросил Гэвин, – Никогда бы не подумал, что ты здесь появишься! Найнс ухмыльнулся, протягивая Гэвину рукоятку пистолета. Гэвин хватает пистолет и кладет его в один из своих кухонных ящиков. Возможно, это был не самый безопасный способ хранить огнестрельное оружие, но он действительно не хотел расставаться с Найнсом в данный момент. В любом случае, он живет один, кто мог бы прибрать его к рукам.  – Мне пора, – сказал Найнс, когда Гэвин повернулся к нему. – Я отнял у тебя достаточно времени. "Хорошо, – думает Гэвин, – Отпусти его. Не впускай его." Найнс отступает на шаг.  "Ты больше не можешь ему помочь. И он, конечно, не может помочь тебе." Гэвин делает шаг вперед. "Ты только погубишь его." Найнс выжидающе смотрит на него, в его глазах светится надежда.  "Замолчи!" – Ты можешь остаться, если хочешь, – сказал Гэвин, собрав все свое мужество, которое у него было.  Это стоит того, чтобы увидеть, как Найнс улыбается ему в ответ.  – Я бы не хотел навязываться.. – О, мы уже давно прошли этот этап, – шутит Гэвин. – Серьезно, останься. И он остается. К тому времени уже около 6 утра, и они оба явно устали, но бодрствуют вместе, наслаждаясь обществом друг друга.  Гэвин показывает Найнсу "Гравити Фолз", и, хотя они в основном смотрят в тишине, неловкости больше нет. Он может откинуться на спинку дивана и расслабиться, его разум, наконец, обретает покой. Когда солнце начинает подниматься, веки Гэвина начинают опускаться, и он, сам того не желая, кладет голову Найнсу на плечо. Найнс, кажется, не возражает.  – Гэвин? – тихо спросил он. Гэвин что-то сонно промычал, слишком уставший, чтобы ответить как следует.  –...Если мы перестанем работать вместе, сможем ли мы продолжать общаться? Гэвин зевает, устраиваясь поудобнее в кресле. – Конечно, можем, пластик. Мы можем делать все, что захотим. Гэвин чувствует, как напряжение покидает плечи Найнса, и это все, что ему нужно, чтобы понять, что он принял правильное решение. Возможно, пришло время ему, наконец, последовать собственному совету и действительно жить своей жизнью, а не просто пропускать ее мимо ушей.  Он и так был недостаточно хорош для Найнса, и он это знал. Но со временем он мог бы стать достойным, если бы захотел приложить все усилия.  "И я хочу." Гэвин засыпает спокойно и непринужденно, впервые за то время, что кажется вечностью.