Не прёт

— Ты чего хочешь? — спросил Андрей шёпотом, поворачиваясь к Мише. — Воды. Миша хлопал заспанными глазами, щурился в рассветном полумраке. Вода стояла у Андрея на тумбочке, можно ж, сука, подойти и взять. Нет, Миша возился, вздыхал, разбудил Андрея и видимо, делал это совершенно осознанно. — Пять утра, Миш. — Пожалуйста, Андрюх, и я спать обратно. Нихуя он не ляжет, конечно, хмуро подумал Андрей. Потянулся за водой, передал Мише в руки, лёг на спину, слушал, как тот пьёт, а потом снова шумно ворочается в кровати. Андрей тоже полежал, но сон уже никак не шёл. Миша, еб твою мать, ну можно же по-человечески, да? За окном тлела ночная американская жизнь — гудели редко проезжающие тачки, светили в окно фарами и уматывали дальше в ночь. Андрей кое-как выбрался из кровати, подцепил сигарету с зажигалкой и поплёлся на балкон. Бросал, вроде, но тут чёт прижало — никак. То ли тоска какая брала, то ли досада. Миша, разумеется, себе не изменял, тоже вышел на балкон следом за Андреем, молча прикурил и сутуло опёрся на перила, всматриваясь в полумрак. — Амер-рика, блять, — глубокомысленно сказал он. — Ага. — Бесит всё. — Ага. Ты бы спать шёл. Миша хмыкнул, повернулся к Андрею, осмотрел его тусклым, неживым каким-то взглядом. Не хотел он спать — что ж ему там такое снится? На что уж Андрей был сонный, недовольный и вообще в каком-то хуёвом настроении, ему захотелось Мишу расшевелить, как раньше, чтоб хихикал вместе с ним, чтобы… улыбнулся. Что-нибудь. — Знаешь, Мишка, что там за дом? Андрей ткнул пальцем наугад в тёмную гряду гор. — Где? — Да вон там, прям у ебанутой вывески. — Не знаю, — Миша наморщился, затянулся сигаретой, безучастно покачал головой. Андрей принялся, как умел, выдумывать историю об урагане, который унёс дом вместе с бабкой, перебросил его через всю Америку, на середине понял, что похоже на волшебника изумрудного города, и сник слегка. Миша всё так же спокойно курил, щурясь перед собой. — Ниче меня не прёт, Андрюх, — перебил он спустя минуту, как всегда, вообще не вникая в суть разговора, когда ему это было не нужно. — Вот стою, всё бесит. — Да ну, тебя ж ну… на концерте когда. Поёшь, адреналин. Прёт же? — Нет. — Да я вижу, что прёт. Андрей уцепился за это, повернулся к Мише всем телом. Выбросил недокуренный бычок за балкон, принялся рассматривать Мишино лицо — брешет или нет. А тот всё рассказывал: — Да я так… выйду, спою, все дела, и всё… Не прёт. Я пока это, не восстановлюсь, ниче не будет. Вообще. Пару лет ещё, Андрюх, ты че. — И дрочить не прёт? — быстро спросил Андрей, стараясь улыбнуться. Миша фыркнул, смущенно засмеялся. Они редко такое обсуждали, но, конечно, много что видели, когда ездили вместе. Подрочить Миха был мастер — ему так спокойнее было, не с кем-то, а самому чтобы. В любимом темпе. Андрей иногда слушал, пока не мог уснуть, корил себя, потом отворачивался, чтобы дышать в такт ритмичным поскрипываниям Мишиной кровати. А потом, когда Миша засыпал… — Не прёт, — насупился Миха. — Я сто лет уже не… Да чё мы, Андрюх, я не буду с тобой это обсуждать. Чё ты хочешь от меня. — Да может тебе попробовать надо? Вдруг щас попрёт. — Прям при тебе, бля? Андрей, окончательно потеряв смысл слова «прёт», с вызовом уставился на Миху, упёр руки в бока. На улице, вроде, было прохладно, но они оба этого особо не замечали. — А хули, я проверю. Миша не выдержал, снова тихо засмеялся. Докурил сигарету, тоже выкинул её за балкон, похлопал себя по ляжкам и с неуверенной улыбкой посмотрел на Андрея. — Да ну чё ты, Андрюх. Андрей прищурился, покачал головой. Взгляд у Миши стал жалобно-настороженный, серьёзный. Сверкнул интересом. Есть ещё, теплится! Андрей шагнул вперёд. — Миш… — позвал он, давненько так не звал. Они, будто вальсируя, отошли к стене: Миша прижался голой спиной к шершавой краске, поёжился от холода, несмело коснулся Андреевой груди раскрытой ладонью. — И так не прёт? — тихо спросил Андрей, поглаживая Мишин бок. — А если я… если я… Миш, поцелую? А? Он провёл носом по мягкой Мишиной щеке, прикрыл глаза. Тёплый, дышит быстро. Гладит по груди, смотрит. Андрей коснулся губами его губ, ожидая, что Миша будет делать дальше. — Так… не знаю, давно уже… — забормотал тот смущённо, — попробуй ещё, Андрюх, а? Андрей лизнул его на полуслове, раскрыл рот, припал к Мишиному, языком раздвинул губы. Кажется, сто лет назад это было, вот чтобы так. Миша любил целоваться невероятно страстно, стоило только его распалить. А сейчас пока — пробовал, примерялся, блять, прёт или нет. Андрей решительно углубил поцелуй, в ответ ему Миша укусил его за губу, вцепился руками в талию и потянул на себя. — А так?.. — торопливо спросил Андрей, побаиваясь лезть Мише в шорты. — Пока не понял, Андрюх, давай ещё… — замычал Миша, жадно отвечая на поцелуй. — Мих, ты не Мэрилин Монро, кончай придуриваться. Миша мягко рассмеялся в поцелуй, шаркнул ногой по ледяному кафелю, вдавливая колено в пах. Андрей сдавленно охнул, вздрогнул всем телом — его-то всё стопроцентно пёрло. Тоска куда-то подевалась, раз Миша рядом, целует его и даже смеётся. Они целовались ещё несколько минут, пока Миша не завозился беспокойно у Андрея под руками. — Мне… я… мне больше надо, — зашептал он, отстраняясь. — Меня будто выключило, нет ощущений, Андрюх, я… Надо чтобы прям. Ну, понимаешь? — Нет. — У-ударь меня? Андрей вытаращился на Мишу в полном недоумении. Тот стоял, тяжело дыша голой грудью, привалившись к стене. Смотрел, мол, хочешь делай, что я говорю, а хочешь я спать пойду, безучастный и ко всему равнодушный. — В смысле ударь… типа, как в драке? — Да не знаю. Чтоб почувствовать. Миша ссутулился больше, спрятал глаза. Андрей не удержался, глянул ему в пах — шорты слегка топорщились, выдавая Мишино «не прёт» во всей красе. Андрей поправил вставший член в своих трусах, не стесняясь — а чего уже? Миша медленно, легко покраснел. Андрей подумал, что сделает, в принципе, что угодно. — Почувствовать… Миш. Ладно. Развернись к стене лицом. — Зачем? — В глаза твои смотреть пока не могу. Миша пожал плечами, неловко развернулся, упёрся ладонью в стену, спрятал лицо. Андрей, словно во сне, протянул руку, погладил его по спине, царапнул ногтями светлую кожу, кое-где в следах-складках от одеяла. Взялся за резинку шорт и стянул их вниз, под ягодицы. Миша шумно задышал носом. — Бить, Андрей, не… — Давай-ка я решу, хорошо? Миша кивнул, алея ушами. Андрей встал близко-близко, помял его ягодицу одной рукой, обернулся зачем-то себе за спину — кто их тут вообще может увидеть? А если и да, то что? Он тряхнул башкой, повернулся обратно. Миша стоял согнувшись, чуть отставив зад, и мелко дрожал. — Холодно? — Нет. Стрёмно. — Всё будет хорошо, Миш. Кажется, он сказал это ещё и себе. Андрей размахнулся, ударил, по наитию, как умел — или думал, что умеет. Миша вздрогнул, но не издал ни звука. Андрей, примерившись, ударил снова, по другой ягодице, уже посильнее. Потом ещё и ещё, пока вся задница не покраснела. У Миши была светлая, тонкая кожа, на ней всё сразу проявлялось. Что они вообще делают?.. — Ну как? — нервно спросил Андрей, поглаживая места ударов кончиками пальцев. — Ещё, — ответил Миша, — мало. — Тебе всегда мало. На балконе, всё таки, было холодно. Андрей подлез под резинку Мишиных шорт спереди, огладил почти полностью вставший член, подразнил его, размазал по головке каплю смазки. Колотит аж, надо свалить. Может, и не от холода колотит, рассеянно подумал Андрей. — Иди в номер, — велел он, радуясь, что не видит Мишиного лица. — Ляг на кровать и жди меня. Миша снова поспешно кивнул. Подтянул шорты дрожащими руками, торопливо пошёл к двери, и зачем-то обернулся на Андрея, вглядываясь в его лицо беспокойными, жалобными глазами. — Всё хорошо, иди. Я сейчас приду, — тихо сказал Андрей, а, когда Миша вышел, закурил ещё одну, выдыхая дым пересохшим ртом. Миша ждал его, лёжа на животе. Он включил прикроватную лампу, от которой шёл тусклый желтоватый свет. Андрей закрыл балконную дверь, задёрнул шторы, подошёл к Мише со спины и погладил его по плечам, проверяя, не уснул ли. Миша глухо замычал, чуть повернул голову. — Сними шорты. Андрей походил по номеру, стараясь успокоиться, но у него по прежнему слегка подрагивали руки. Возбуждение не проходило, как он ни пытался сосредоточиться только на Мише, не на себе. Тот послушно снял шорты, и лежал теперь, раскинув длинные ноги в разные стороны и быстро, прерывисто дыша. — Встань на четвереньки. Миша вздохнул, поднялся на руки и колени, завозился, устраиваясь удобнее. Член шлёпнул его по бедру. Тоже всё ещё стоит, отстранённо, с удовольствием подумал Андрей и подошёл ближе. — Начнём с десяти, — сказал он, тоже думая, что так будет правильно. Миша кивнул, опустил голову, округлив плечи. Что ж они делают, что это вообще? Почему, почему Андрея это так заводит, что аж яйца поджимаются? Он нахмурился, легко ударил ладонью по Мишиной заднице, потом сразу — ещё раз, поверх первого. Миха шумно вдохнул, качнулся назад, чуть разводя колени. — Два, — сказал Андрей, — я хочу, чтобы ты не сдерживался. Хочешь быть громким, будь. Миша повёл плечами, будто злился. — Ты тоже не сдерживайся, — мягко огрызнулся он. Андрей подошёл ближе, взял Мишу за волосы и поднял его голову к свету. Всмотрелся в блестящие чёрным глаза. — Я не разрешал тебе говорить, — сказал он, и Миша вдруг тихо застонал, приоткрыв рот. Андрей ударил ещё, и ещё, каждый раз под разным углом, уже не сдерживая силу и въёбывая от души. Миша на каждый удар едва слышно скулил и жмурился — Андрей всё ещё держал его за волосы и иногда заглядывал в перекошенное лицо. — Ну, прёт тебя? — спрашивал он изредка. — Мало, — пьяно отвечал Миша. Когда десять шлепков закончились, Андрей снова поправил в трусах болезненно ноющий член, утёр со лба пот и оглядел Мишу с ног до головы. Посмотрел на свои шмотки, кучей сваленные на стул, выцепил взглядом ремень. Миша ждал, запрокинув голову, уже держал её сам, не опуская. Задница у него покраснела, кое-где виднелись красные отпечатки Андреевой пятерни. Это почему-то было невероятно красиво. — Миш. Я хочу сделать кое-что… никогда бы не подумал, что вдруг захочу, но что имеем, то имеем. Если будешь не особо согласен, дай знать, — сказал он медленно, щупая Михину тёплую спину ладонью. Потом спустился рукой на зад, помял его, горячий и мягкий, раздвинул половинки в стороны. Миша не выдержал, уронил голову вниз и глухо застонал, расставляя колени шире. — Я… сколько лет, с тобой, бок о бок… и даже если ничего не торкает, то ты, Андрюх, охуеть… Я… Блядь, я не могу, не могусказать… — бессвязно заговорил он, слепляя слова. — Я тебя понял, Миш. Андрей кивнул, прекрасно ощущая Михины слова где-то у себя внутри — спустя столько лет Миша будоражил, как в первый раз, и в том смысле, который даже не подразумевал под собой секс. Андрей подумал — пройдёт ещё двадцать лет, и ничего не поменяется. Тридцать пускай пройдёт, да хоть сто. У него так же встанет на Мишу в любой момент, и так же тоскливо сожмётся сердце, если Мише будет хуёво. Он погладил сухими пальцами его дырку, слегка надавил. Миха глухо застонал, качнулся бёдрами навстречу. — Погоди. Андрей прошёл к своим шмоткам, вытащил ремень из штанов. Пряжка жалобно звякнула в тишине. Миша тут же завозился, шумно втянул носом воздух и тихо, жадно замычал. — Хочешь? — на всякий случай уточнил Андрей. Миша согласно тряхнул башкой, шире разводя ноги. С члена на кровать упала прозрачная капля: Андрей как-то успел это углядеть и облизнулся, так сильно захотелось слизать следующую самому. Он моргнул, подошёл ближе, зажав ремень петлёй. Погладил Мишу им по спине, приласкал ягодицы, с наслаждением глядя, как тот вздрагивает и слегка каменеет, думая, что за этим вот-вот последует удар. Андрей решил, что в целом пора — размахнулся, ударил слегка, примеряя силу и пытаясь понять, что чувствует сам. Миша тонко всхлипнул, дёрнулся всем телом, но смолчал. Андрей ударил снова, протянул ремнём по спине, с захлёстом на ягодицы. На коже вспыхнула, налилась красным полоса. Миша тонко заскулил. — Нет, — быстро сказал Андрей, шагнул вплотную, прижал к себе его взмокшую, лохматую голову, покатал по животу, — нет, хочу… Я тоже хочу чувствовать больше, Миш, мне мало. Мне хочется… хочется… Он взял Миху за волосы потянул от себя, потом на себя, покачивая за затылок. Отстранился, сел на соседнюю кровать, пошире расставляя ноги. — Ложись мне на колени. Иди сюда. Миша неуклюже сполз с кровати, встал на ноги, стыдливо прикрыл ладонями пах, едва прикрывая стояк. — Прям так? — зачем-то спросил он. — А как? Стесняешься меня? — Н-нет. Андрей улыбнулся, похлопал себя по коленям. — Ложись. Миша неловко устроился, упёрся ему в ногу хером, спрятал красное лицо в локте. Андрей взял в горсть его зад, помял пальцами, пришлёпнул, чуть раздвинул Мише ноги и снова погладил между ягодиц. — Нравится, когда так? Миша глухо угукнул. — Что больно? Он беззвучно кивнул, вздрагивая на Андреевых коленях. — Почему я раньше не знал? — Я и сам не знал, — пробормотал Миша едва слышно, толкнулся членом в ногу, приподнимая зад. Андрей ударил его ремнём поперёк ягодиц. Потом, внахлёст, наискосок, уже сильнее, потом ещё несколько раз, давая Мише пару секунд, чтобы отдышаться. Тот тихо, безостановочно стонал, распластавшись по Андрею всем телом, и тёрся о ногу членом. — Ещё, Миш? Пока вообще не улетишь, да? — спросил Андрей. — Давай я тебя каждый раз бить буду, когда накроет, а? Чтоб полегче было. Он, конечно, шутил, но сам уже наполовину в это верил. Что Миша вместо наркоты или бухла придёт к нему, чтобы снова «пёрло». Если Андрей будет делать всё так. — Хороший, хороший, — заговорил он тише, вплел руку в мокрые от пота Мишины волосы, приласкал затылок, огладил виски. — Я сделаю для тебя, что нужно. Миха заскулил, боднул ладонь головой. Андрей снова ударил, захватывая и спину тоже, потом — ниже, по ляжкам, чуть по ягодицам. Они стали тёмно-красными, налились будущими синяками Миша изогнулся всем телом, плотнее притёрся хером к Андреевой ноге, толкался в неё беспорядочно, будто трахал. Андрей от души врезал ему ещё несколько раз, методично считая про себя и игнорируя стояк каким-то нечеловеческим усилием. Потом отложил ремень, вернулся к порке ладонью, и бил, пока Миша не обмяк всем телом, не заскулил глухо в одеяло, высоко приподняв зад. — Миш, я бы тебя сейчас трахнул, — сообщил севшим голосом Андрей, трогая пальцами тугую дырку, — хочу… хочу, чтобы ты завтра подготовился. Как хочешь. Понял? Миха закивал, не поднимая головы. Андрей ущипнул его за измученный зад, хлопнул снизу под ягодицами, так, что они аж подпрыгнули. Вот бы… вот бы укусить, прижаться к ним лицом, вылизать его между, пока не начнёт выть в голос и трахать матрас… Андрей быстро вылез из-под Миши, упал на колени рядом с кроватью, достал член и прижался им к красному Михиному заду. Провёл по стволу буквально пару раз, обессиленно взвыл и кончил Мише на выпоротые ягодицы — от этого осознания Андрея нехило тряхнуло ещё разок, он буквально упал лицом Мише между лопаток и глухо застонал. — Мишка, Миш, — тихо позвал он, всё ещё оглушённый оргазмом, — Миш. Миха понятливо раздвинул ноги, снова чуть приподнял зад. Андрей прижался щекой к его спине, завёл руку Мише под живот, погладил пальцами мокрую, горячую головку. — Толкайся, — велел он, сложив пальцы в кольцо. — Сам. Миша, постанывая, двинул бёдрами, ещё и ещё, глухо прошептал «я сейчас», и тогда Андрей убрал руку и снова с силой ударил его по заднице. Услышал, как Миша вскрикнул, почувствовал, как он прижался к кровати и крупно вздрогнул, вдавливая бёдра в матрас. Ничего, постирают америкосы. Похуй. И в номере стало тихо так, спокойно. За окном уже вовсю начинало светать. Миша шумно задышал, приподнялся на локтях, убрал налипшие на лицо мокрые волосы и сел, поджав под себя ноги. Прижмурил сонные, спокойные глаза. Андрей остался на полу, как был — с приспущенными испачканными трусами и рукой в сперме. — Ну как ты? — спросил он, не в силах молчать. Казалось, что от Мишиного ответа сейчас зависит вообще всё — его рассудок, группа, че там нахуй ещё есть? Андрей с неясной тревогой уставился Михе в глаза — расслабленные, с каким-то ласковым прищуром. — Мих, — позвал Андрей в недоумении. — Прёт, — несмело улыбнулся Миха. Микро бонус — Андрюх, а че Горшок постоянно с ебалом таким кислым ходит? — Я ему мамка? Иди да спроси, Сань. Поручик недоверчиво глянул вслед широкой Мишиной спине. Ага, щас, спроси тупой вопрос, получишь тупой ответ. Он постучал пальцами по эмалированной кружке, отпил ещё кофе и принялся просто следить за Михой взглядом. Тот прошёлся до стойки, попытался, кажется, заговорить на английском с официанткой. Нахмурился, когда нихуя не вышло. Присел за барную стойку, снова поморщился, будто его что-то всё время нереально бесило. — Может его ты и Реник раздражаете, а? Голубки ебаные, — весело хмыкнул Саня, легко уворачиваясь от княжеского захвата. — Точно нет, он из голубков только тебя, идиота, каждый день видит, —быстро ответил Андрюха, и, не дожидаясь от Поручика других ценных комментариев, свалил в закат. Ну, точнее, за Мишей в сортир. Там поймал его за руку, внимательно вгляделся в глаза и быстро поцеловал. — Андрюх, спалят! — яростно зашептал Миша, прицеловывая в ответ. — Тебе больно там? Может, пореже надо? — Да нормально. Кайф, на самом деле. — Пор уже спрашивает, че ты такой кислый. Реник тоже. — Да и хуй с ними. — Миш… Андрей отстранился, уже серьёзно заглянул в глаза ещё раз, моргнул, собираясь с мыслями. — Миш, а тебе не надоест? Вдруг это щас прёт, а потом… не будет? Как мы тогда? — Ты че вдруг? — Сам не знаю. Миша улыбнулся, смущённо погладил Андрея по плечу, будто не зная, как вообще выразить то, что на душе. — Андрюх, мне давно не было так. С тобой… не знаю, да чё хочешь делай, реально. Андрей взглянул на него исподлобья. — Договорились, Миш.