Исповедь

      Взгляд упёрся в потолок. Большой и высокий, украшенный изображениями святых и ангелов. На стенах множество икон, а в воздухе витает запах ладана… Тишина. Людей практически нет. «И когда я была здесь в последний раз?.. Уже и не вспомню.»       Я приняла сатанизм три года назад и отреклась от Бога. Перестала праздновать пасху, рождество, молиться и носить на себе крест. На то были… Веские причины. Надеюсь, мой новый бог простит мне это. А ежели нет — всё равно путь в рай мне был уже давно заказан. — Простите… — Было… Немного неловко. Так странно обращаться к священнику сейчас, когда уже столько всего сделано, так много сказано и ещё больше — обдумано в голове; да только именно это мне сейчас и необходимо. — Я… Могу исповедаться? Мужчина посмотрел на меня, нахмурив седые брови. — Что же ты такое натворила, дочь моя? Видно, большой крест на тебе висит. И действительно, он угадал. Как будто бы смотрел сейчас не на меня, а прямо в мою душу. Раненную, уставшую, местами — прогнившую. Потерявшую всякую веру… И всё равно вернувшуюся туда, откуда старалась уйти: дом божий. — Это… Будет долгий разговор. — Мне некуда торопиться. Говори. — Мне было… Кажется, 16 лет, когда я начала жить с парнем. Родители помогали нам и жили мы хотя и не богато, но достаточно спокойно. Не знаю, что тогда было в моей голове… Но я старалась изо всех сил: стирала, убирала, готовила и даже работала… В общем, была достаточно хорошей… Девушкой, женой? Уж даже и не знаю. — Вы не регистрировали свой союз? — Нет, батюшка… — Плохо. Коль начали жить вместе, то тогда уж лучше в браке… — Я понимаю, батюшка. Но дело не в этом… — Мысли о том, что мне ещё предстояло ему рассказать, тревожили. Впрочем… Я говорю сейчас не с ним, а со своей душой и, быть может, даже, Богом. — Мы были вместе 2 года и по достижении нами 18 лет родители помогали уже не столь охотно… И я могу их понять. Люди-то уже взрослые, должны и сами себя уметь обеспечить. Так мы и жили… Вернее, я жила. Работала и училась. Именно это, в конце-концов и стало «камнем преткновения»: мне надоело тянуть всё на себе. Я потерпела ещё три месяца… И ушла. Много кто нас отговаривал: и друзья, и родители, но всё уже было решено. Я вернулась домой. — И что же было дальше, дочь моя? — А дальше были алкоголь и слёзы. Я жалела о том, что похоронила целых два года своей жизни. Было… Больно и обидно. А после — я поняла, что устала быть хорошей. И начала «гулять по мужикам»: могла в течение недели каждый день просыпаться с кем-то новым в постели. — Боже мой… Распутство это грех, дочь моя. Нельзя же так. — Нельзя, батюшка… И все вокруг мне говорили точно так же. Я потеряла друзей и упала в глазах родителей, в глазах общества. Но наступал вечер и мне было уже плевать: опять алкоголь, гулянки, мужики… Потом возвращалась домой под утро и думала: зачем же мне всё это… Ответа я так и не нашла, зато — столкнулась с ужасным чувством вины. Я действительно не понимала, зачем делала всё это, но мне было так противно от себя самой. — Совесть грызла? Правильно, жива она у тебя ещё, значит. — Жива… А потом нашёлся другой. Говорит, давай попробуем отношения построить? Ну, я и согласилась… Пришлось поменять себя и свою жизнь практически под корень. — Ну и хорошо. Значит, ты осознала свои ошибки. — Осознала… Жаль только, ума мне от того не прибавилось. В один день, один из бывших позвал меня выпить. Я согласилась, но сразу сказала, что перестала спать с кем попало, начала новую жизнь и не хочу больше повторять своих старых ошибок… Он, вроде, согласился со мной. Мы были у него дома и, честно говоря, к тому моменту мне уже даже пить перехотелось, поэтому он делал это, скорее, в одиночку, нежели в моей компании. А после начал приставать… Я говорила, что не хочу, убирала от себя его руки, но меня уже никто не слушал. Ему действительно было плевать на мои чувства. — Ужасный поступок, ужасный. Непростительный… Не думаю, что в этом есть твоя вина. — Он даже не хотел признавать свою вину… Делал вид, что это нечто нормальное и ничего не случилось. В конце концов, мои отношения с тем парнем распались, друзей стало ещё меньше, ведь они встали на его сторону, а родители лишь развели руками. Сказали «сама виновата»… И я действительно поверила в это. Думала тогда, почему не попыталась ударить его, закричать, убежать? Мне было так страшно, что я не хотела даже лишний раз шевелиться. Священник молчал. Слушал внимательно, не отвлекаясь. И я не корила его — мало кто нашёл бы, что сказать, в такой ситуации. — В общем… Много дров я наломала. А потом… В моей жизни появился он. Человек, знающий о моём прошлом и тем не менее — единственный, кто после всего этого назвал меня не «шлюхой», не «вещью», не как-нибудь ещё… А человеком. Личностью. — Ну так цени его. Он принял тебя такой, какая ты есть, разве это плохо? — Нет, не то чтобы… Только теперь боюсь его ранить. Обидеть, задеть или, того хуже — предать. Я как никто знаю, какого это. — Дочь моя… Не бойся. Да, дел ты натворила много, да только вижу я — не очернили они твою душу. И совесть чиста у тебя и доброты в тебе много… Было и было. Забудь. Ты осознала все свои ошибки — так и не повторяй их. А за душу я твою помолюсь, уж думаю, сможет тебя Господь простить. Самое главное — чтобы ты сама себя простила. — Я?.. — Я стояла и смотрела прямо в пол, себе под ноги. Действительно, сколько раз я уже успела себя обвинить во всех бедах, сколько раз корила, сколько раз думала, что не найдется на этом свете тот, кто сможет полюбить меня такой… Но он нашёлся. И даже никогда не поднимает тему прошлого: не винит, не упрекает… Наоборот — заботится, ценит, любит… Достойна ли я такого человека? Не знаю. — Всё будет хорошо, дочь моя. Жизнь не стоит на месте: пройдет время и ты забудешь. Уж поверь мне. — Спасибо.

На том мы и распрощались…