Герои конца времён: сломленный паладин

Я – Джорек Бартарр, Хранитель сигила, левая рука правителя Эндерала, командующий особым корпусом храмовой гвардии, один из лучших воинов востока Вина. Я участвовал в кампании по уничтожению фоамвилльских сепаратистов, моими силами проводилось истребление еретических культов у столицы, на меня надеялись торговцы Дюнного при войне с пустынными налётчиками, меня боготворили жители Фермерского берега, когда я и мои люди перебили пиратские конклавы, Золотой серп благоволил мне, когда по моему приказу начали разработку серебряных месторождений на западе… и тем не менее я пал. Я пал на колени, мои руки связаны крепкими путами – верёвка крапивой впивается в окровавленные запястья. Лицо рассечено от ударов кулаками, спина болит, каждый вдох отражается болезненным огнём… пара рёбер явно сломлены. Меня лиши брони хранителя, сорвали знаки отличия и дали лишь серую невзрачную одежду арестанта. Таков конец истинного сына Эндерала. Всё вокруг сыро и холодно – камень апотекариона не отличается особым цветовым разнообразием. Тут жутко смердит формалином, трупными запахами разложения и прочими «прелестями». Хоть дверь плотно закрыта, но я чувствую, что за ней кто-то есть… злопыхатели, ненавистники или даже сочувствующе. Тьфу! Мне плевать на всех них, плевать на себя… скоро всё закончится, как я того и хотел. «Предательство – вот единственная награда за верность», - думаю я, вспоминая то, почему я сюда попал. Будь прокляты мёртвые боги, будь проклят «Путь» и все заветы Светорождённых… я пытался сделать всё, чтобы помочь Эндералу, но я сломался. Передо мной двое – старый друг, соратник и правитель всего континента. Я читаю презрение на его морщинистом лице, в глазах мелькают угольки безумия. В её же глазах я вижу бездну сожаления. Ох, если бы она знала, если бы только представила, источником какой страшной боли она стала... Но это лицо, суровое и холодное, что вырезано в моей памяти навсегда, именно это лицо стало самым желанным в моей жизни… но вскоре ни будет ни памяти, ни боли. «Так давайте же!». Пока они собираются с мыслями, пока их съедают сомнения и презрения, пока они думают, что сказать, я получаю удивительный шанс уйти в галереи воспоминаний о собственной жизни. Моя жизнь началась в Сердцеземье, когда в нём ещё тлели слабые угольки жизни, в одном из родовитых поместий. Моя родословная, происхождение, верная служба отца Святому ордену – вот причины почему я был взят на службу истинному богу Эндерала… как мне тогда казалось. В возрасте десяти лет я впервые одел кроваво-белую форму послушников Святого ордена, в одиннадцать я принял свой первый бой. Нас под командованием хранителя отправили уничтожить монстров, терзавших дальние деревни. Проклятые ватиры перебили половину нашей группы, но мы их вырезали. Всех до единого, даже козлят, что они взяли с собой, не думая, что им дадут достойный отпор. Я до сих пор помню козлинные глаза рогатого ублюдка, в которого вогнал меч по самую рукоять. Человеческую кровь я впервые пролил в пятнадцать лет. Меня одного отправили к Речному, чтобы усмирить трёх восставших крестьян, отвергнувших божественность Мальфаса. Эти твари убили верного Храму солнца зажиточного лендлорда, изнасиловали его жену и двух дочерей. К вечеру три головы украсили частокол Речного, а их крики и вопли о милосердии часами разносились по городищу перед жуткой смертью, ибо нет преступления страшнее, чем отвергнуть Светорождённых. Первое звание я получил в шестнадцать лет, в составе третьего боевого братства, когда их ещё формировали. Святой орден назначил меня «Магистром мирского благочестия», возвысив над всеми послушниками и полубратьями в Ордене. Ещё пять лет верной службы, послушнические звания и вот на меня надели рубиновый плащ хранителя. Я достойно и гордо прошёл своё испытание! Выпив горькое зелье, меня унесло в мир грёз, «Море возможностей» смеялось надо мной, показывая картины моего же предательства, того, как я отвергаю всё то, чему служил. Образы будущего, настоящего, страхи и надежды – всё явилось предо мной, чтобы сбить с истинного пути служению Мальфасу, но я нашёл выход из сновидений, не дал обмануть себя коварному врагу. Став полноправным хранителем Святого ордена я взялся за свою работу. Молодой и полный энергии я множество раз обнажал клинок против еретиков, отступников и преступников. Меня часто откомандировывали в Киру, Нерим и Киле, чтобы в составе малых групп я наводил порядок, приводил немногочисленных восставших к согласию. Но вот меня назначили быть Хранителем сигила, Владыкой милитария. Я стал левой рукой правителя края благочестия и праведности, я командовал войсками континента, мне суждено было стать тем, кто очистит Эндерал от отступников, сепаратистов и еретиков. Но я сломался… и это была любовь, будь она тысячу раз проклята! Натара Даль’Верам, молодая Натара Даль’Верам столь красивая и холодная, желанная и статная, отважная и решительная – она всецело завладела моим сердцем. Чувства пожирали меня, и я не мог справиться с ними. Это стало фатальностью. Все мои будущие сражения, все мои победы и свершения стали ради неё… комплементы и ухаживания, подарки и похвала… я даже льстил и боготворил её в своих стихах… я сделал всё, чтобы ей понравится. С тех пор моей единственной мечтой было стать подле неё, вместе вкусить сладкий плод любви. Только в её присутствии мне казалось, что я жив. Весь остальной мир без неё представлялся сном, теми самыми безумными грёзами, которые я видел во время испытания. Но она отвергла меня! Она предпочла меня паладину Теалору Арантеалю. Этот ублюдок украл у меня не просто любовь, но… саму душу, смысл моего существования. Клянусь всеми известными богами я был готов проклясть самих Светорождённых, был готов продать душу Тел’Имальтату, был готов сгинуть в скальных отравленных пустошах Тальгаарда, лишь бы не чувствовать дикую боль. Но вот усмешка лживых богов, я сдружился с Арантеалем… вечная тень легла на моё сердце, его оплела тернистая лоза боли и обиды. Тогда светопыль и бордель приняли меня, они убаюкали мою душу, дали долгожданный и блаженный покой. Руки опустились сами собой. Я ничего больше не желал. Официоз, формальности, сопровождение послушников на испытания, немногочисленные боевые выходы и бордели Подгорода стали убежищем всей моей жизни. Но ни страстные поцелуи крашенных губ, ни мягкие и мясистые груди шлюх из Подгорода и их касания приятной гладкой кожи, ни их фантастический опыт владения телом, ни дешёвое вино и ни светопыль не могли надолго избавить меня от боли. Я сломался… тысяча проклятий, но я сломался… В один прекрасный день Теалор пропал в Нериме, оставив меня и Натару вместе на несколько долгих лет. Я надеялся, что когда Арантеаль делил постель с Ирландой у меня будет шанс, надеялся, что когда он пропал, у меня будет возможность взять реванш и доказать Натаре, что я не хуже этого напыщенного петуха. И вновь я взялся за старое дело. Я вступил в бой на полях умирающего Эндерала, с холодной яростью и гневом карал ублюдков, посмевших осквернить мою землю. Храмовая гвардия под моим командованием громила опорники повстанцев, разбила нашествие солнцерождённых, в неистовом и кровопролитном сражении рассеяв пятитысячную орду, сокрушила неисчислимое количество восставших мертвецов. Но всё было тщетно! Ни славные победы, ни ухаживания не могли обратить на меня её холодный взгляд. Она словно бы не видела больше мужчину ни в ком кроме Теалора. Своего Теалора, будь он десять тысяч раз неладен. Смерть… вот того, что я хотел. Умереть от «подарка» проститутки, или же от меча неверного – не имеет разницы. Трижды я сходился с легендареым Крокко в жестоком бою, и трижды я его повергал, но каждый раз он от меня ускользал… и каждый раз я надеялся, что в следующий раз он меня убьёт. И несмотря ни на что Эндерал умирал, как и я. Безучастно и холодно я смотрел на то, как он загибается. Торговая блокада, запустение, десятки тысяч мертвецов, магические аномалии, бандиты, сепаратисты, пираты и ещё многое другое обращало древнюю страну во прах. Какая разница!? Всё это было чёртовым фарсом, усмешкой коварного Тель’Имальтата. Но он вернулся. Арантеаль Теалор. Искренне говорю, но я тогда был рад, что он вернулся. Мне было больно взирать на то, как умирает мой родной Эндерал и я наделся, что он вдохнёт в него жизнь. И Натара… она была тенью самой себя без него, и я был готов отдать душу, чтобы увидеть улыбку на её лице. Я думал, что Арантеаль сможет возродить страну, сможет вырвать её из лап многочисленных врагов, сможет сделать её вновь великой и славной. Но он принёс то, что сломало нас окончательно. Боги мертвы, восстание победило в Нериме. Всё то, чему я служил – было уничтожено. Апокалипсис невиданных масштабов – «конец времён», конец долбанного Цикла, когда погибнет всё сущее по воле безжалостных инфернальных существ. И вдобавок он привёл с собой магов из Ордена магов – опальные нечестивые колдуны, отступники от сотен заветов, попиратели наших традиций и устоев, беспутные ступили на святую благословенную землю. Однако Теалор принёс и надежду, он сказал, что ещё не всё потеряно, есть ещё надежда спастись. Я работал. Вновь я взялся за меч, вновь я лил кровь врагов по всему Эндералу. И как оказалось, это было в последний раз. Моя жажда боя была развеяна, когда я увидел, что все силы Святого ордена были брошены в погоню за мифами и легендами, вместо наступления на все известные мерзости мы стали археологами и теософами. Всё дальше мы уходили от истинной битвы, всё больше погружаясь в какой-то бред Арантеаля. Эндерал умирал, как и я. Насмешкой над всеми нашими устоями, последний гвоздь во всё то, что я верил стало посвящение неримлянина, беспутного еретика, в ранг хранителя Святого ордена. Тьфу! Арантеаль совершенно полностью сошёл с ума, он благоволил этому «Пророку», он полностью доверял его видениям. Это был самый настоящий бред! Мы только и занимались тем, что пытались остановить неведомое «очищение», полагаясь на пыль в склепах, древнейшие нечитаемые рукописи и видения, сны. Это бред! Так могло бы длиться целую вечность, но пришёл Таранор Коарек. Два неримских корпуса угрожали хрупкой армии Эндерала тотальным разгромом. То, во что Арантеаль превратил войска, нельзя было дать настоящий бой, это была бы бойня. Предводитель неримской своры, гончий пёс революции и идеи «вознесения», пророк загадочных «высших». Я ненавидел его, и клянусь жизнью, задушил бы этого урода, но он сделал предложение, от которого нельзя отказаться, стоило только к нему обратиться… Он не хотел захватывать Эндерал. Он всего лишь желал разрушить адскую машину, что именовали «светочем». Светоч… на ней помешался Арантеаль, вокруг неё плясал Святой орден. Если бы её не стало, если бы она рухнула в бездну, если бы её снёс мирад, Святой орден бы обратил свой взор на окровавленную родную землю. Арантеаль бы посмотрел на ту израненную, умирающую и агонизирующую землю Эндерала. И эта мысль сломила во мне все клятвы верности, я решился, что быстрый удар по шизофреническим идеям Арантеаля куда лучше, чем медленная смерть Эндерала от неисчислимого множества ран. Я связался с Коареком, я стал работать с ним с холодной решимостью и надеждой, что всё ради света, что это моё последнее свершение ради Эндерала и Арка, ибо наградой за мою любовь к родной земле будет смерть. Я предал своих братьев и сестёр, помогал Коареку окружить Арк, лишь бы он остановил Теалора, лишь бы сохранил жизнь десяткам тысяч жителей моей родины. Я отступился от священных клятв ради спасения Арка… ради спасения практический мёртвой, залитой кровью страны. Но это не удалось. «Пророк» остановил первую атаку, отбросив со стражей Храма солнца десантно-штурмовые группы, а Велисарий в порту смог встретить и опрокинуть первый натиск великого неримского флота. Агенты и внутренняя разведка вышли на меня. Ха, вот тут Арантеаль быстро сработал! Ещё не успело погаснуть пламя в Арке, как меня повязали, избили и приволокли на допрос. И вот я поставлен на колени перед безумным правителем Эндерала и той, кого любил… и люблю. Я прекрасно понимаю, чем всё кончится, знаю, что рассвета я не встречу. Я умру, так же как и умрёт Эндерал и обоих нас убьёт Арантеаль. Я – Джорек Бартарр, и я был сломлен отчаянием и любовью. Трижды сломлен. И я не стыжусь ничего, что сделал. - Ещё раз: зачем ты покушался на Пегаст? – с наигранным бесстрастием, сдерживая ледяной гнев, спрашивает Арантеаль, холодное острое и гладкое лезвие его клинка опасно приставлено к моему горлу. Но мне плевать. Я принял решение – я приму эту смертельную монету от Арантеаля. Удачи тебе брат, Эндерал тебе будет вовек «благодарен» за твоё безумие. И тебе Натара я искренне желаю, чтобы последние десятилетия твоей жизни были насыщены счастьем, чтобы хоть они принесли тебе радость и свет. Они дальше продолжат дело постройки «светоча», они сразятся с Коареком и утопят в крови Эндерал, но это уже не моя история.