падающего подтолкни

. С другой стороны, если этот падающий товарищ сильный, то он выкарабкается даже если Вы его будете пихать. И благодаря этому станет только сильнее — вспомним другую цитату из Ницше, «то, что нас не убивает, делает нас сильнее». . Когда они возвращались с задания, разнеся базу ЩИТа, Кэп приказал Зимнему сделать ему минет. Встать перед ним на колени прямо в служебном джете, не гнушаясь зрителей. Роджерс широко раздвинул ноги и снял маску, а Солдат послушно опустился перед ним на колени. На миссии ему крепко досталось: явно было сломано несколько рёбер, скорее всего внутренне кровотечение, плюс он берёг живую руку, почти не двигая ей. — А что так хмуро и безрадостно? — ласково поинтересовался Кэп, скалясь своей белозубой улыбкой, которая редко сходила с его лица и от которой неизменно бросало в дрожь. — Или уже начал вспоминать? Рамлоу отвернулся — не то чтобы зрелище было ему так уж противно, но он всё равно предпочёл бы не участвовать в этих игрищах на публику даже в качестве этой самой публики. Не втягивайте его в свои сексуальные игры, пожалуйста. Когда зашли в главное управление, Кэпа тормознул Пирс. — Есть разговор, сынок, пойдём. — Одну минуту, только отдам несколько распоряжений, — Капитан развернулся к Рамлоу. — Отведите Агента к техникам проверить его рёбра и лопатку, а затем пусть его обнулят. Он нужен мне послушным. Интересно, куда это под конец рабочего дня потащил его директор? Вроде не в сторону своего кабинета. Брок постарался припомнить последние сплетни. Кажется, Пирс всеми силами пытался свести Капитана со своей дочерью. Оно и понятно — не зять, а, блядь, мечта. Хотя и блядь тоже, причём самая настоящая. Вся Гидра знала, то Кэп не по девочкам. Под него мечтали лечь все, но чаще всего он развлекался со своим Сержантом, как он ласково называл Агента. Никто не знал, как тот получил это прозвище: ясное дело, Зимний Солдат не имел и не мог иметь никаких званий, числясь особо ценным, но всё же имуществом. Все файлы о прошлом Агента были уничтожены. Да-да, не просто засекречены, а стёрты или сожжены. Никто из ныне живущих не знал, кем он был до того, как стать Зимним Солдатом. Вернее, Рамлоу был уверен, то один человек всё же знает. У Агента и Кэпа явно была история, о которой никто не знал. Об этом свидетельствовало особое отношение Кэп к Агенту, и то, как иногда во время отсутствия обнулений взгляд Агента становился полным ненависти и призрения, когда он смотрел на Капитана Гидру. Однажды, Брок готов был поклясться, Агент, уже сидя на своём персональном электрическом стуле, за секунду до переключения рубильника еле слышно прошептал "ублюдок-Стиви". *** Когда он узнал, что США наконец-то вступили в войну, он был счастлив. И сразу же побежал в призывной пункт, не дожидаясь повестки. Сегодня его последний день в Нью-Йорке. Уже завтра он отправится на чужую землю, которую сейчас заливает кровью война. Баки нравилась эта идея. Что может быть лучше чем безнаказанно искупать руки в чужой крови, а за что и кого он воюет — это не столь важно. Он был уверен, что ему понравится сам процесс. Он давно занимался боксом, но бой всегда останавливали до того, как можно было нанести действительно серьёзные травмы противнику, хотя Баки очень старался успеть. То ли дело подпольные уличные бои, где можно было здорово развлечься и заработать. Но всё же за добивание противника там не жаловались, а Баки хотелось именно этого. При угрозе того, что он больше не придёт, Баки выведал его имя. Его звали Стив. Он был тощим и нескладным, в поношенной старой одежде, которая очевидно была ему велика. Баки также знал, что хоть он и выглядел значительно младше из-за телосложения, Стив был не на много его младше, хотя в темноте переулка вообще мог сойти за шестнадцатилетку. Прибавляло ли это ему клиентской базы, Баки не знал. Клиентов у него вряд ли было много — парень отнюдь не был симпатичным, к тому же многих отпугивал кашель, который тот время от времени не мог сдержать, хотя Баки всё тем же шантажом выведал, что это из-за хронических проблем с лёгкими или вроде того. Ему в принципе было наплевать, главное, что не заразно. Из постоянных клиентов у него был только Баки, и именно поэтому он за него так цеплялся. Сам Баки не мог перестать спускать лишние деньги на услуги этого щуплого недоноска — очень уж было приятно дёргать его волосы и прижимать к себе, заставляя взять глубже в горло. Странным образом подстёгивало ещё и то, что у самого Стива вставал. После того, как Баки кончал ему в рот, Стив обыкновенно додрачивал себе, стоя на коленях, пока Баки заправлял рубашку обратно в брюки. Стив вряд ли любил свою работу, но это явно было единственным, на что он был годен. Этот парень предлагал только отсосы. И не то чтобы Баки хотелось от него большего. Идея увидеть его голым даже скорее отвращала — парень был худой как глиста, неказистый, нескладный, щуплый. Из такого даже суп нормальный не сваришь. Но его рот, его умелый ротик с пухлыми губами и нежным языком, которыми он умел так сладко работать — за его рот Баки был готов отдать многое. Много больше того, что Стив брал за свои услуги. Даже немного жаль, что ему надо уехать. Именно поэтому он решил возможно в последний раз зайти в этот пропахший нечистотами закоулок. Стив уже успел ему отсосать, да так, что Баки звёзды перед глазами увидел, а сам как раз додрачивал, сидя на своей картонке, которая была едва ли чище асфальта. — Это что? — Стив полез в карманы в поисках платка, и откуда-то из-за пазухи у него выпала листовка, которую Баки выхватил. — Ты пытался записаться добровольцем? Ты? Малыш-Стиви? Баки расхохотался, запрокидывая голову, и тут же получил удар в челюсть. Хотя ударом это можно было назвать с большой натяжкой: даже девчонки ладошкой пощёчины давали крепче, чем этот кулаком бил. Баки прижал его руки к стене. Парень весил так мало, что его было легко приподнять над землёй. — Я теперь сержант Джеймс Бьюкенен Барнс. Меня уже зачислили в сто седьмой пехотный, и завтра я отбываю на фронт. Скучай по мне, сладкий. — Надеюсь, первая же пуля полетит тебе прямиком в голову, — искренне пожелал ему Стив. — Обещаю на войне вспоминать именно твои губы и глотку. Никто во всём Бруклине не сосёт лучше тебя, — Баки усмехнулся и прижался губами к его губам, стараясь запомнить этот момент, все испытываемые им ощущения, запахи, звуки. Прижатый к холодной кирпичной стенке Стив был костлявым и жёстким, тонким, его пальцы больно впивались в предплечья, а острые зубы — в нижнюю губу. Пахло от него солоно и горько, а из звуков он издавал только громкое сопение и протестующее мычание. Баки целовал этот восхитительный рот, которым заморыш научился просто божественно сосать, а когда почувствовал, что чужие зубы уже готовятся откусить ему рот, то ударил кулаком в живот. Несильно, просто чтобы тот отцепился. Из Стива выбился весь воздух и он осел на землю, держась за живот. Сплюнув под ноги, Баки развернулся и вышел из переулка, зашагав навстречу будущему. *** Когда Баки в следующий раз его увидел, Стив был уже совсем другим. И одновременно нет. В его движениях была невероятная плавность, мягкость, жуткая неотвратимость. Человек перед Баки прекрасно осознавал мощь своей приобретённой силы, открывшиеся возможности, которых раньше был лишён, и упивался всем этим. И конечно же вёл себя с ещё с большим достоинством, чем раньше. Когда тощий жалкий червь задирал нос в подворотне, будто стоил больше куска грязи — это было смешно. Сейчас же это было весомо, и у Баки всё холодело внутри. Это было его приговором. Однако он знал, что Стив его не убьёт. Слишком просто, слишком легко. Он потратил столько сил и времени, чтобы выследить и загнать его в угол не для того, чтобы просто прикончить. — Барнс, — губы Капитана растянулись в улыбке. — Не думал, что спустя почти сорок лет увижу тебя снова. Баки осел на пол. Из его рта потекли струйки крови. — Кто меня сдал? Пряди его тёмных волос свешивались на лицо, закрывая глаза. Живая рука легла на край капитанского щита, который сбил его с ног, врезавшись в плоть. Стива вряд ли это беспокоило. Он попал так точно, чтобы не убить, но при этом попытайся Баки вытащить щит из себя, то он бы быстро потерял слишком много крови, чтобы иметь хотя бы призрачный шанс противостоять Капитану в бою или снова ускользнуть. — Может слышал — твоя давняя знакомая Романова недавно сменила русский филиал Гидры на американский, а заодно и рассказала о советском убийце, не стареющем уже несколько десятков лет. Я и не мог предположить, что это можешь быть ты. Я ведь думал, что ты на той операции сгинул, даже тела не нашли. А ты просто спрятался от меня в Союзе! Стив звучал так, будто упивался этими мгновениями.  — Я бы хотел сказать кое-что перед тем, как меня снова сотрут, — Баки ухмыльнулся окровавленными губами, и его глаза блеснули в слабом освещении. — Мне чертовски стыдно, что такое совершенное оружие как я будет использоваться таким жалким выродком, как ты. Капитан Гидра, хах. Серьёзно? Ну и пафосное же имечко ты себе взял. Однако человеческое стадо повелось. Смотрят на тебя и видят идеал, Бога. А вот я никогда не перестану видеть перед собой тебя настоящего. Знаешь, кто ты на самом деле? Ты всё тот же тощий и слабый мальчишка, отсасывающий в бруклинских подворотнях за мятые доллары. — Заткнись, — улыбка ни на секунду не переставала кривить полные бледные губы, но по сузившимся блестящим глазам было яснее ясного, что Стив взбешён. — Помнишь, как послушно глотал за лишние десять центов? Мне даже тогда было противно. Я платил тебе даже не за работу, а от жалости. Ты жалкий! Жалкий! Это не было правдой, в нём никогда не было жалости, но Баки готов был использовать всё, чтобы хоть как-то задеть этого ублюдка, пока он ещё помнит себя. — Могу я лично включить рубильник в этот раз? — Стив оскалился, подобравшись совсем близко, и рванул свой щит к себе. И Баки закричал. .