Молчание

      Солнце светило по-летнему, несмотря на то, что на улице ещё только апрель. Хорошая погода для прогулки. Липов думал также и, улучив время на большой перемене, улизнул за угол школы, где сейчас уединенно раскуривал сигарету. Послышались чьи-то размеренные, тихие шаги, что мало заботило Антона, потому что будь то сотрудник школы он бы шёл сбивчивым, торопливым и громким шагом.       — Ебать, кто пришёл! — удивлённо выпалил парень, когда из-за угла вышел Валера.       — И тебе привет, — недовольно сказал гость.       — Ты то тут каким боком оказался? — интересовался Липов.       — Читай, что написано, — произнёс Воронской, тыча пальцем себе в грудь, а точнее в бейджик на груди.       — Дежурный класс, — вслух прочёл Антон, — пока, слава богу, не ослеп. — Он сделал затяжку и, не спеша, выдохнул, тем самым взяв паузу. — Однако позволь мне поинтересоваться по какой причине староста «дежурного класса» не на посту? Не помню, чтобы вне школы кого-то ебало кто как себя ведёт.       — Липов, а ты в курсе, что на территории школы курить запрещено? — игнорируя собеседника, говорил Валера, чей вопрос вообще-то был риторическим. Ну конечно, Антон знал, и не раз лично выхватывал за это, и мать его в школу не единожды вызывали.       — Ты меня пожурить пришёл пока полномочия позволяют? И что ты сделаешь: стуканёшь классной или завучу, а может сразу директору? они-то точно не знают, что я курю, — с едкой усмешкой отвечает Липов.       — Нет, если я это сделаю, то тётю Таню опять на ковёр вызовут, а мне всё-таки жалко её. Иногда мне кажется, будто я её люблю больше, чем ты.        — Звучит так себе, если честно, — заметил Антон.       — Я без подтекста.       — И всё-таки почему ты не на посту? Разве не с вашим классом недавно проводилась профилактическая беседа на тему: «Как перестать быть распиздяем и научиться не подводить классного руководителя?» и разве не ты жаловался на то, что все твои одноклассники, за редким исключением, обалдуи и тунеядцы? Воронской нервно выдохнул и закатил глаза.       — Перебьются без меня одну перемену: не маленькие, — отсёк Валера, — к тому же на них ещё должен действовать волшебный нагоняй от завуча. Регулярно затягиваясь, Антон смотрел на него то ли как на глухого, то ли как на тупого оттого, что их разговор всё больше уходил от изначальной темы — начинало раздражать.       — Какого лешего ты вообще от них сбежал? — нетерпеливо спрашивал Липов, чья макушка, по наблюдениям Воронского, завораживающе переливалась на солнце в такую погоду, однако сейчас блондин стоял в тени.       — Погода хорошая, — глупо заглядевшись на собеседника, так же глупо отвечал Валера.       — И поэтому ты, заядлый противник никотиновой зависимости, заявился в местную курилку? — с издёвкой спрашивал Липов, ожидавший явно не такого ответа.       — Всякое бывает, иногда и мне затянуться хочется, — загадочно продолжал тот.       — Я, конечно могу тебе дать, но я скорей поверю, что тебе затянуться верёвкой хочется, а на крайняк этим…-Антон помычал, подбирая прилагательное-… несуразным галстуком.       — И то верно…- понуро отвечал Воронской, считавший дурацким свой сине-голубой галстук в тоненькую красную полосочку, но без него было уже как-то пусто.       Молчали. Одни лишь птицы щебетали на улице и всё суетливо летали с места на место. Не было даже привычного шарканья метлы, потому что дворник, дядя Миша, заболел, вместо него мели ребятишки на технологии.       Антон быстро докурил и затушил сигарету о жестяную банку, выполнявшую роль самодельной пепельницы, уже, между прочим, наполнившуюся. Шумно выдохнув, он заговорил несдержанно:       — Слушай, я заебался играть в эту угадайку: что у тебя произошло?       Валера устремил взгляд на голый куст сирени и не было понятно он пытается сформулировать адекватный ответ собеседнику или просто того игнорирует. Антона привыкли, считать спокойным и задорным, но ещё один неотвеченный вопрос и он сорвётся. Молчание. Видимо, Воронской решил и сейчас проигнорировать.       Липова начинало потряхивать, судорожно выдохнув еле различимое «сс-ука-а» он больше не пытался понять собеседника:       — Валера, блядь! я с тобой или со стеной разговариваю?! Ты две недели не выходил на связь, я всячески искал информацию не совершил ли ты непоправимого…- Антон замялся, — звонил и писал тебе во все мессенджеры и соц. сети, собирался уже домой к тебе завалиться, но осёкся и не пошёл по твоей же ранее высказанной просьбе, а ты не можешь отлипнуть от этого несчастного куста, и посмотреть на меня, когда я с тобой говорю?! — Воронской принуждённо покосился на собеседника, перешедшего почти на крик, — Или ты пойдёшь в следующий раз этому кусту в плечо плакаться, от того как же ты заебался и что в твоей семье просто невыносимо жить?! Я тебе не подушка для выплеска эмоций! Я тоже живой человек со своими проблемами! И я прошу тебя банально не игнорировать и не избегать меня, потому что всё это уже попахивает — хотя какой «попахивает» — воняет неуважением! В конце то концов, я, блядь, не гадалка и никогда себя ей не позиционировал, тогда почему из всех людей мне достался молчун с эмоциональным диапазоном спички, который внезапно пропадает на неопределённый срок?! — голос Антона заметно дрогнул.       Липову надо было перевести дыхание, и он замолчал, не обращал внимания на Валеру, а просто отвернулся, не желая что-либо больше предпринимать.       Наступила тишина, прерывавшаяся лишь надрывистыми вздохами и судорожными выдохами Антона.       — Это снова отец, — тихо сказал Валера.       Липов не собирался оборачиваться.       — Лер, я не хочу больше участвовать в этом цирке.