stranger from hell

Если бы Хан Джисон мог выбирать, кем родиться в следующей жизни, то предпочел бы появиться на свет сыном богатой семьи. Ну ладно, что-то он замахнулся — чеболем рождаться было вовсе не обязательно, ему бы вполне хватило какой-нибудь семьи среднего класса со здоровыми отношениями. Но, увы, у Джисона не было выбора: никого в этом мире его мнение не интересовало, пока действовало право сильного. Ему приходилось не жить, а выживать со средней школы. При первой же возможности Хан сбежал из дома от отца, загнавшего семью в долговое рабство и избивающего своих жену и сына за то, что они его не остановили. И неважно, что Джисон пешком под стол ходил, когда отец влез в долги. Бедность не порок, нищета — вот порок, и Хан в своей жизни ничего кроме нее не видел. С горечью от дешевого пива на языке он признавался в этом Минхо, когда выходил с ним на крышу общежития для того, чтобы проветрить голову после напряженного дня на работе, где Джисону платили гроши, где бесстыдно пользовались и помыкали им в силу того, что он был самым младшим в коллективе. Ли Минхо был самым странным соседом Джисона по общежитию и самым нормальным одновременно. Он всегда выглядел прилично, разговаривал мягко и приятно пах, а не так, как тот сосед-дрочер с пивным пузом и сальными волосами из комнаты напротив. Общежитие, в котором пришлось снять комнату Хану, было грязным, пропахшим тухлятиной и пылью. Плесень на плитке в ванной, дыра в полу вместо туалета, замызганные чехлы на табуретах в кухне — мерзость. Убранство в общежитии не сильно отличалось от того, что было у Джисона дома, он вырос в таком же беспределе. Так что Хан явно не был самым опрятным человеком на свете. А вот Ли Минхо был. Он с педантичным усердием намывал посуду на кухне, по-маньячному выверено сервировал стол перед каждым приемом пищи, и рубашки его всегда выглядели идеально жесткими, словно накрахмаленными. Он много и вкусно готовил и, поскольку Хан умудрился стать его любимчиком, то всегда получал немного мяса и овощей от доктора Ли. Да, кстати, Минхо был стоматологом, может, поэтому Джисон чувствовал исходящую от него опасную, ужасающую ауру? Еще при заезде один из полоумных близнецов из соседней комнаты сказал Хану, что больше всех надо остерегаться Минхо, что он — опасность во плоти. Наверное, именно тогда в мозгу Джисона поселилась навязчивая мысль о том, что с Ли что-то не так. Но, с другой стороны, Хан ведь всегда побаивался зубных, и потому даже кто-то такой красивый и нормальный как доктор Ли, мог пугать его. Причина наверняка была в этом. Минхо действительно ничего по-настоящему странного не сделал за те два месяца с тех пор, как Джисон переехал в Сеул. Неплохо шутил, хорошо готовил и отлично втрахивал Хана в матрас — ему не на что было жаловаться. Вот и сейчас их вечер должен был пройти по такому сценарию, уже вошедшему в привычку. Минхо поставил перед Джисоном тарелку с каким-то новым блюдом с замысловатым названием и уселся напротив. Удивительно, но у них всегда получалось поужинать в одиночестве, их никто не беспокоил во время трапезы, и Ли шутил, что у них свидания. Если кому-то из соседей все-таки нужно было заглянуть на кухню, то делали они это тихо, стараясь не привлекать внимания Минхо. Смотрели на Хана, сидящего лицом к проходу, умоляющим взглядом, словно прося не давать Минхо знать, что они тут. Потому что когда Ли все-таки замечал, что кто-то потревожил их с Ханни во время ужина, то смотрел на нарушителя спокойствия взглядом холодной ненависти. Джисон предпочитал игнорировать это, потому что с ним Минхо всегда был довольно мил и обходителен. Он не хотел лезть во внутренние отношения соседей, питая робкую надежду, что совсем скоро дела у него пойдут лучше и он сможет уехать. Наивный. Минхо улыбался сладко, сидя напротив и разрезая кусочки мяса, и с удовольствием укладывая их себе в рот. Да, блюдо, приготовленное старшим сегодня, было особенно хорошо. Мясо нежное и сочное, примерно такой Джисон воображал себе мраморную говядину. Он ел с наслаждением, распределяя вкус по языку и получая удовольствие от каждого кусочка. Все внутри трепетало. Минхо сегодня превзошел сам себя. Хан решил ему об этом сказать. — Хен, очень вкусно! Мясо буквально тает на языке… Внезапно на лице Ли появилось загадочное выражение и он улыбнулся: — Конечно, Ханни, это же человечина. Джисон замер и прекратил жевать. Рот его был набит едой так, что пухлые щеки выпирали, делая его похожим на хомяка. Он вытаращился на Минхо, пока тот спокойно проглотил очередной кусочек. — Я убил этого человека специально для тебя, — он съел еще немного. Улыбка на губах была все такой же манящей, — свернул ему шею голыми руками, потому что так мясо получается самым вкусным. Для тебя только лучшее. Всегда. Минхо как ни в чем не бывало продолжал есть, пока Джисон смотрел на него во все глаза. Чувство юмора у Ли было своеобразным — какое и полагается, собственно, врачу, но сейчас он выглядел так, будто выкладывает наконец свои карты на стол для покера после нескольких раундов блефа. На кухне повисло молчание, тишина, нарушаемая только звуками соприкосновения вилки Минхо с тарелкой и шумом у Джисона в ушах. — Да чего ты так? — рассмеялся наконец Ли, подняв свой лукавый взгляд. — Я же шучу. Улыбка, яркая и открытая, обнажила его кроличьи зубы. Сейчас он совершенно не выглядел как тот, кто мог бы свернуть чужую шею. В мягком свитере, со взъерошенными волосами и очками в тонкой оправе. Но Джисон знал, что Минхо точно хватило бы сил свернуть кому-то шею: свитер крупной вязки скрывал спортивное тело. И если не руками (хотя руками Ли точно мог кого-то задушить, потому что трахать Джисона на весу так, что Хана потом собственные ноги не держали, он мог), то мощными бедрами уж точно. Каким бы невинным кроликом ни пытался выглядеть Минхо, чувствовалось, что он скорее относится к семейству кошачьих. Хан с трудом проглотил то, что было у него во рту. — Не шути так больше, хен! Минхо одарил его теплой улыбкой. Атмосфера довольно быстро перестала быть такой неловкой. Минхо рассказал про то, как одна из пожилых пациенток забыла у него в кабинете свою челюсть. Джисон же в очередной раз пожаловался на начальника, заметив, что небольшие ладони Ли сжались в кулаки. — Я могу что-нибудь сделать с ним для тебя? — спросил Минхо. — Хочешь с ним серьезно поговорить и попросить быть повежливее с Ханни? — Я мог бы, — спокойно ответил Ли, выглядя при этом подобно хищнику, приготовившемуся к прыжку. Он был красивым, очень. Хан всегда любовался его тонким профилем, когда они пропускали по баночке пива на крыше, или хитрым прищуром его больших глаз, когда они смотрели друг на друга за ужином. — Он два метра ростом, — вздохнул Джисон. Его начальник из тех, кто всю свою сознательную жизнь смотрел на окружающих сверху вниз, а потому привык помыкать ими, ни во что не ставя. — Я мог бы, — повторил Минхо, и в его голосе не было хвастовства, он говорил так, будто сообщает всем известный факт. Джисон фыркнул, игнорируя холодок, пробежавший по позвоночнику. — Но ты мог бы что-нибудь сделать со мной, — Хан улыбнулся игриво. Его улыбка, отражение которой он увидел в стеклышках очков Минхо, показалась ему словно бы чужой, до странного похожей на улыбку старшего. Минхо приподнял брови: — М? — Как насчет того, чтобы вытрахать из меня этот день? — Это всегда пожалуйста, можешь даже не просить. Хан сам не заметил, как они оказались в комнатушке Минхо — случилось это настолько быстро. Вот только Ли говорит, что ему надо еще помыть посуду… А уже через мгновение Хан обвивает его всеми конечностями и мокро целует, размазывая слюну по подбородку. Джисону хочется почувствовать себя грязным и падшим, потому что только тогда он сможет обрести чувство спокойствия, когда он понимает, что находится на своем месте. Нет, не так. Там, где такому неудачнику, как он, самое место. Которому на роду написано быть жалким. И становиться жалким перед Минхо Джисону нравится. В конце концов он все еще надеется, что он сможет сбежать из этого проклятого места. Простыни в комнате Минхо всегда хрустящие, все вещи на своих местах, так что комнатушка кажется больше своих реальных размеров. На столе ровная стопка книг — корешок к корешку, какие-то тетради и канцелярия. Каждая деталь тут кричит о том, что в комнате живет абсолютно нормальный человек. Хотя сам факт того, что стоматолог, человек не самой последней профессии, живет в таком паршивом месте, вызывал вопросы. Минхо говорил, что ему было бы скучно одному. Ну конечно, дрочер, старая владелица общежития, двое братьев с особенностями развития и он, неудачник Хан Джисон, — отличная компания. Тогда Минхо сказал, что Джисону следует относиться к себе чуть лучше, и впервые поцеловал его, смутившегося до красных ушей и гулко бьющегося сердца. Ему нравилось кончать под Минхо, но куда больше ему нравилось, когда Минхо кончал на него. И хотя в ту первую совместную ночь после поцелуя на крыше Хан и не решился сказать об этом, то теперь Ли знает о его предпочтениях. И ему не жалко заляпать свои идеальные простыни. — На меня, — шепчет Хан одними губами. Он уже кончил на члене Минхо, но знает, что у него снова встанет после того, как Ли покроет его грудь и живот белесыми каплями спермы. Лицо Минхо во время оргазма особенно красивое в своей безмятежности, почти невинное. Хан засматривается. Собирает сперму Ли пальцами и тянется ими ко рту. Минхо одобрительно кивает: — Хороший мальчик возьмет все, что я ему дам, да? Хан стонет и кивает, вбирая два пальца в рот, вылизывая их и при этом неотрывно смотря на Минхо. Ведь тот любит, когда Джисон ест то, что он для него готовит. — И даже если бы то мясо было бы человеческим, ты бы съел его с моих рук как котенок, верно? Вылизал мои руки и попросил добавки? Член Хана снова полностью стоит, и он с довольством замечает, что орган немного испачкан спермой Минхо, когда обхватывает естество рукой. Внутри так пусто, ему хочется еще. Быть испачканным и снаружи, и внутри. И конечно же Ли дает это Джисону, понимая по жалобному взгляду, что тому нужно. Он вбивается мощными толчками, оторвав бедра Хана от постели и удерживая на весу. Действительно вытрахивает этот чертовски неудачный день из Джисона, такой же, как и все дни до этого. И все-таки, Минхо наверняка мог бы свернуть чужую шею. Удивительно, что через несколько недель начальник Хана уезжает назад в свой родной город. Рагу, приготовленное Минхо, на той неделе особенно вкусное.