//
скарамучче правда хочется верить, что он любим. возможно, всё не так уж и ужасно. он ходит в школу, мало-помалу общается с одноклассниками, делает некоторые успехи в учёбе. в лицах окружающих его людей он не видит отвращения, направленного конкретно на него, и это успокаивает и тревожит одновременно. у скарамуччи есть тот, который помогает ему. возможно, всё не так уж и плохо. возможно, он не такой уж и толстый. но все надежды разбиваются вдребезги, когда мимо него проходят две милые девушки. две стройные, худенькие девушки. с тонкими ногами, изящными запястьями и аккуратными контурами лица. сердце скарамуччи пропускает удар. накатывает липкая паника. кажется, словно взгляды всех находящихся рядом устремились исключительно на него, и каждый в одинаковой степени наполнен самым настоящим презрением. за секунду сравнивают его с прошедшими мимо девушками и всё понимают. осознают, насколько он уродлив. вечер для скарамуччи заканчивается горячими слезами на полу у туалета.//
кадзуха волнуется, это видно по одним его действиям и движениям рук. кадзуха прижимает к себе, улыбается и гладит по голове. скарамучче кажется, будто он вот-вот умрёт на месте. скарамучча не понимает, чем он заслужил такого идеального кадзуху, его смех и алые глаза, наполненные нежностью и теплом. он считает, что это должно быть предназначено кому-нибудь другому. кому-то красивому и стройному. он считает, что кадзуха самый настоящий дурак, либо просто слепой, когда тот шепчет ему на ухо комплименты, что отдаются чем-то будоражищим в районе груди. скарамучче не хочется отпускать кадзуху. он готов даже позабыть о диете, на которую недавно сел, и принять предложенную кадзухой булочку, которую, по его словам, он испёк сам, лишь бы тот был счастлив. что бы ни кричали голоса в голове о том, что он недостоин кадзухи, что его не любят, что ему стоит уйти, скарамучча понимает одно: он не хочет, чтобы тёплые руки кадзухи отпускали его, бледные и холодные. — я хочу как-нибудь сводить тебя к морю, это моё любимое место. что думаешь? кадзуха снова тепло улыбается, и скарамучча по ощущениям сейчас растает, несмотря на минусовую температуру. — было бы неплохо, — тихо шепчет он. — отлично. тогда я принесу ещё пару булочек в следующий раз. надеюсь, к тому моменту ты уже успеешь проглодаться! скарамучча сглатывает и слабо улыбается, искренне наслаждаясь чужим смехом. он ни в коем случае не должен узнать.//
скарамучча снова сорвался. на столе самый настоящий бардак: крошки от печенья и множество упаковок из-под неё же, на белой скатерти расползлись липкие капли мёда, банку с которой скарамучча откопал во время приступа за холодильником, лишь бы хоть что-то поесть. он впихивает в себя мёд ложками, заедает это сыром, колбасой, сухими макаронами, которые простояли в холодильнике уже несколько дней, сверху посыпает это всё булочками с начинкой из ягод, которую ненавидит, и так по кругу, но сейчас значения это не имеет. руки дрожат, он судорожно продолжает впихивать в себя еду, ощущая, как противится этому уже полный желудок, но остановиться не в силах. скарамучча голоден. скарамучча сорвался. скарамучча совсем не отдаёт отчёт своим действиям, в голове вместо мыслей густой туман, а в горле сухой комок из разных несовместимых меж друг другом продуктов. скарамучче хочется плакать, ударить себя, выблевать всё съеденное из-за непривычного чувства сытости, которое он ненавидит. не хочется ничего, кроме как испариться, не оставив после себя ни единой весточки. стереть себя с лица земли, не оставив никаких воспоминаний и представлений о себе у других людей. скарамучча хочет умереть.//
кадзуха считает скарамуччу идеальным. он любит его большие синие глаза, его бледные щёки, взрывной характер, высокий голосок, стиль одежды, тёмные волосы. он любит его всего и искренне желает ему всего наилучшего… — что насчёт того, чтобы сходить сегодня в один магазин неподалёку? там продаётся очень вкусный шоколад. — извини, не получится, у меня… уже есть кое-какие планы на этот день. может, в следующий раз, — с этими словами скарамучча спешно складывает учебники в сумку и торопится поскорее покинуть школу, отсалютовав кадзухе на прощание своей очаровательной рукой. …именно поэтому его достаточно сильно встревожил ответ скарамуччи, который просто без ума от молочного шоколада.//
— ты меня будто избегаешь, мучча. всё в порядке? я сделал что-то не так? его передёрнуло в тот момент. нет, кадзуха, как раз наоборот, ты всё делаешь так, ты словно ангел, спустившийся к нему с небес из чистой жалости. скарамучча просто очень хочет стать хотя бы немного таким же прекрасным, как его любимый, таким, чтобы он хотя бы немного стоил его. — я в порядке. извини за это, просто чувствую себя не очень, — и это действительно недалеко от правды. кадзуха лишь тепло улыбается, нежно целует скарамуччу в щёку и крепко обнимает. — хорошо, я верю тебе. пожалуйста, сразу говори мне, если что-то случится. эти слова бьют по больному. что же ты делаешь, кадзуха?//
скарамучча никогда не хотел обманывать своего парня. для них обоих в отношениях доверие вовсе не маловажно, мучча просто не может рассказать ему о том, как чувствует себя, потому что боится. боится обременять своими ничтожными проблемами, боится увидеть в любимых глазах отвращение и ненависть, боится столкнуться с тем безразличием, на которое так часто натыкался когда-то. гораздо безопаснее держать всё в себе и твердить кадзухе, что всё хорошо, а потом рыдать ночью до самого утра, чем поделиться переживанием, услышать холодное «спасибо, что рассказал, всё наладится», а потом тонуть в болоте вины. проблемы других людей гораздо важнее, чем его собственные. у кого-то семья умерла, кто-то с партнёром поругался, а кто-то по учёбе получает одни двойки, и ничего, не жалуются. да сам скарамучча со своими истериками из-за веса просто ничто по сравнению с этим! в голове очень некстати всплывают воспоминания о том, как пока он сидел и плакал в своей комнате, где-то из кухни, где сидела его семья, послышалось: «как же он достал со своим нытьём постоянным». и это для него служит очередным подтверждением очевидного — если даже родным людям плевать на скарамуччу, то какое дело до его проблем другим, чужим людям? звенит звонок, вырывающий его из мыслей, и к нему вдруг подсаживается кадзуха. — привет, ты сегодня тихий. что-то случилось? пожалуйста, не говори со мной. ты так мне важен, но из-за твоей любви я ненавижу себя всё больше. — я в порядке, просто… не выспался. встал поздно и пропустил завтрак. — он сказал правду. — о, ну тогда понятно. если ты голоден, я могу поделиться обедом! …о, господи. — не нужно, я не хочу чтобы ты из-за меня остался голодным, — выпаливает то, что всегда срабатывает, неловко улыбается и незаметно трогает свой чуть выпирающий живот, как бы напоминая себе, для чего он это всё делает. но кадзуха, кажется, продумал всё наперёд. — не переживай, я подготовился и специально для тебя сделал дополнительную порцию. сейчас как раз большая перемена, идём! кажется, один из его ночных кошмаров начинает сбываться. хуже только будет услышать от кадзухи предложение расстаться.//
скарамучча задыхается. его руки, в которых лежит бутерброд, безумно дрожат, но если это можно списать на холодные школьные коридоры, то то, почему он не может начать есть, объяснить будет сложнее. честно, бутерброд выглядит очень вкусным, и это он ещё не учитывает тот факт, что его приготовил сам кадзуха своими ангельскими руками. но несмотря на это всё, скарамучча уверен в том, что он не сможет проглотить ни крошки. — скара... скарамучча еле сдерживает слёзы и с паникой оглядывается. ощущение, будто на него смотрят все, кто находится здесь: маленькие дети, учителя, случайные старшеклассницы. все ждут, когда он откусит первый кусок, готовые разразиться насмешливым смехом. они все хотят ещё раз убедиться в том, почему скарамучча такой жирный. — скара! почему он кричит? ...о нет. — скара, тебе плохо? ты весь дрожишь. мне проводить тебя до туалета? — я... во рту мгновенно пересохло, и сейчас он действительно чувствует взгляд пары первоклассников, которые их случайно услышали. внезапно голова опустела, и осталась лишь одна пульсирующая мысль: «он обо всём догадался.»//
— скарамучча, я хочу поговорить. ну всё, ему конец. — с тобой явно что-то происходит. сначала я верил твоим словам о том, что ты не голоден, а потом заметил, что ты по каким-то причинам в принципе никогда не голоден. я не помню, когда последний раз видел тебя с едой, и вряд ли это можно списать на совпадение, — кадзуха вдруг замолкает, смотрит серьёзно и обеспокоенно одновременно. — пожалуйста, расскажи мне, почему ты отказываешься есть, это очень серьёзно. я обязательно приму тебя, ты же знаешь. ему хочется провалиться под землю, желательно с самый ад. для уверенности скарамучча ещё раз плескает воду из-под крана в лицо, но это совсем не помогает. остаётся только скара, кадзуха и очевидная правда, от которой он так долго бегал. ему очень страшно. но это же кадзуха, родной и понимающий. он не поймёт. но он обязательно постарается понять. он отвергнет. но разве кадзуха когда-нибудь тебя бросал? в том-то и дело, что нет. скарамучча начинает рассказывать. едва слышимо, скромно, зато максимально честно, старается ничего не утаивать. упорно смотрит в пол, не смеет поднять взгляд. чувствует, как боль в груди постепенно утихает с каждым словом, а тревога растёт. и когда заканчивает, то чувствует крепкие объятия. — мне жаль, мне правда жаль, что тебе приходилось это всё терпеть. пожалуйста, не чувствуй себя виноватым, я честно благодарен тебе за то, что ты смог рассказать мне это всё. ты большой молодец, мне не хватит слов, чтобы описать, насколько ты силён, раз пережил это всё и сейчас стоишь здесь, — скарамучча чувствует, как намокает ткань на его плече, и впервые не чувствует тревоги. — прошу, позволь мне разделить с тобой эту боль и помочь восстановиться. я хочу показать тебе, что ты тоже достоин любви. он искренне улыбается впервые за долгое время. скарамучча отчего-то уверен, что скоро всё действительно будет хорошо.//
в зеркале перед ним вновь предстаёт маленький мальчик, запуганный и преданный всеми, с умоляющим о чём-то взглядом. сейчас скарамучча впервые может ответить на его безмолвный вопрос. — да, я любим.