Только на первый взгляд

      Одри шла по темному коридору почти не дыша, стараясь не делать резких движений, не издавать звуков. Несмотря на весь свой скептицизм, ей почему-то было не по себе в этом месте. Это было необъяснимо, иррационально, но Одри действительно чувствовала небывалое напряжение, выходя из своей комнаты поздним вечером. Полумрак и гнетущая тишина, сами стены этого дома давили на нее, вызывая дрожь.       Но все же, этот дом манил. Его хотелось рассмотреть получше, узнать его историю. Он был безумно красив и интересен для нее, как и его обитатели. Все они казались на первый взгляд обычными чудаками, если смотреть на них поверхностно, но в силу своей профессии, Одри нравилось углубляться, изучать людей, читать их, и стоило лишь немного присмотреться, копнуть глубже, как сразу становилось понятно — что-то не так с ними. Множество раз в своей медицинской практике Одри встречала истинных психопатов, и ощущение от общения с ними было совсем иным, на капли не похожим на то, что она ощущала рядом со своими новыми коллегами.       Медленно заглянув за угол, Одри увидела, что дверь в одну из спален приоткрыта. Она не знала, чья она, но отчего-то стало спокойнее. Там кто-то был, судя по тому, как тусклый свет пробивается через небольшую щель. Подкравшись к двери, она осторожно заглянула, тут же увидев обнаженную спину переодевающегося Рафаила.       Стоило бы сбежать, пока он не заметил ее, но будто какая-то неведомая демоническая сила вынуждала ее остаться и наблюдать, да с таким интересом, будто раньше и не видела никогда полуобнаженных мужчин.       Сердце пропустило удар, когда Рафаил вдруг резко обернулся, словно чувствуя, что на него смотрят.       — Одри?       Она замешкалась, сделав шаг назад, но осознав, что бежать глупо, ведь поймана с поличным, Одри раскрыла дверь и ступила на порог комнаты.       — У тебя будто глаза на спине есть… Рафаил развернулся к ней и слегка улыбнулся.       — На спине нет, — ответил он, — но я видел тебя в отражении стекла. Одри нервно сглотнула, потупив взгляд в пол. Она понятия не имела, как оправдываться, ведь по сути подглядывала и оказалась замеченной. Рафаил видел, что она в неловком положении и, благо, решил разрядить обстановку.       — Присаживайся. — Указав раскрытой ладонью на кресло сказал он.       — Не подумай ничего такого, я просто проходила мимо и увидела свет, хотела посмотреть, кто там. Я поняла, что это твоя спальня и хотела было уйти, но ты…       — Ты очень любознательна, Одри.       Так и не приняв приглашение сесть, она скрестила руки на груди, недовольная сказанным.       — Я все еще ничего не знаю здесь, но мне очень хотелось бы познакомиться с местом, в котором мне предстоит жить. Я прошу прощения, что так вышло, теперь я знаю, что здесь твоя спальня и этого больше не повторится.       «Лучшая защита — нападение» — подумала Одри, но защита облегчения не принесла, ей все еще было стыдно. Рафаил выставил вперед открытые ладони, желая прекратить спор. Вернее, даже его не начинать.       — Расслабься, ты не сделала ничего дурного, я понимаю, что ты просто знакомишься с домом. Это ты меня прости, если дал повод беспокоиться. Присаживайся, выпьем чаю перед сном. Я заварил мятный. Расслабит, уверяю.       Одри перевела взгляд на столик, на котором стоял чайник с чаем и одна чашка. Рафаил вновь набросил на себя рубашку.       — Пару минут и я вернусь.       Одри неуверенно присела в кресло, осматриваясь. В комнате не было ничего лишнего. Царил полный порядок и атмосфера спокойствия и утонченности, под стать своему хозяину. Постель уже была разобрана, ожидая Рафаила. Одри наверняка нарушила его планы, явившись незваной гостьей.       И что она здесь делает, да еще и в такой поздний час? И почему он так вежлив с человеком, что помешал ему, наверняка уставшему, мирно уснуть? Рафаил был вежлив и учтив, поди со всеми такой, а внутри, возможно, жаждал вытолкать ее и запереться, упиваясь долгожданным покоем. Одри не знала наверняка, так ли это, или подобные мысли — всего лишь ее домыслы. Находиться в его спальне было странно и волнительно, но она почему-то не спешила уходить, то ли от скуки, то ли от жуткого интереса к этому странному парню, который, при всей своей меланхоличности и занудстве, весьма хорош собой.       Вернувшись с чашкой и блюдцем, он подвинул второе кресло к столу, устроившись напротив. Одри наблюдала за каждым движением его рук, гибких пальцев, которые она рассматривала при каждой возможности. Затем бросила кроткий взгляд на его лицо, не отражающее абсолютно никаких эмоций. Его сложно было прочитать.       — Тебе нравится здесь? — Спросил он. Одри пожала плечами.       — Пока рано говорить, еще не знаю.       — Я слышал, ты уже показала себя, как настоящий профессионал. Микаэль доволен тобой. Одри неожиданно для себя испытала чувство гордости, слегка приподняла подбородок, растянув губы в победной улыбке, но тут же одернула себя.       «Ты что, сходишь с ума? Радуешься похвале от фанатиков? Серьезно?»       На скорую руку надетая рубашка Рафаила была застегнутой не до конца, приоткрывая через разрез его крепкую грудь. Одри невольно засмотрелась, и, к своему ужасу, слишком надолго. Рафаил смущенно отвел взгляд в сторону, потянувшись руками к пуговицам. Тогда Одри поняла, что по сути откровенно пялится на его тело. Ее глаза забегали по комнате, напряжение лишь возрастало, несмотря на обещанный Рафаилом эффект от мятного чая.       — Прости, я… и не заметил. — Застегнувшись неловко произнес он. — Я смутил тебя…       «Кажется, все наоборот.»       — Нет, все в порядке. Все же я вторглась в твою спальню, и даже если бы я застала тебя без брюк — это была бы моя проблема, а не твоя. Лишь после того, как произнесла это, Одри почувствовала огромное желание вырвать себе язык. И без того неловкий, скромный молодой человек, теперь будет считать, что он настолько непривлекателен, что любая будет считать подобное зрелище проблемой для себя. Но это было не так. Рафаил был красив и загадочен, чем вызывал в ней повышенный интерес. Скромный, где-то даже депрессивный, но невероятно талантливый и притягательный. Был ли он когда-нибудь с женщиной? Судя по его рассуждениям о любви — нет, но знать этого наверняка Одри не могла. В который раз дав себе мысленную оплеуху, она отпила из чашки, стараясь не смотреть ему в глаза. Все это казалось абсурдом: эти люди, эта должность, это нахождение в спальне малознакомого парня, являющегося самым странным из всех.       — Почему ты не в клубе с Давидом? — Вдруг спросил он.       — А должна?       — Он говорил, возьмет тебя с собой. К тому же… — Рафаил резко замолк, словно сказал что-то, чего не должен был.       — К тому же что? — Переспросила Одри, отставив чашку. Он вздохнул, покачав головой, полный разочарования собой.       — Ты понравилась ему… если думаешь, что он всех девушек зовет, то это не так. Он лишь на первый взгляд такой…       — Какой? — Не отставала она.       — Создает впечатление дамского угодника. На самом деле, он хороший. Одри облокотилась о спинку кресла, широко улыбнувшись. Несмотря на то, что он не пытался опустить Давида в ее глазах, Одри ощущала, что от него исходит ревность. Возможно, ей просто так казалось, но обычно она доверяла своей интуиции, тем более в таких простых вещах. Он говорил об этом с грустью, с таким видом, словно вот-вот сорвется и скажет то, что думает на самом деле, но Одри понимала, что это не случится — Рафаил был сдержан, и уж точно ему не было присуще устраивать сцены.       Она замечала, что нравится Давиду, но правда состояла в том, что тот совсем не привлекал ее как мужчина. Рафаил же — привлекал. С первого взгляда, с первых услышанных нот, звучавших, когда он так завораживающе играл на скрипке. И чем дольше она находилась в его комнате, тем сильнее росло желание соблазнить этого недотрогу, с каждой секундой становясь все невыносимее.       Одри чувствовала, что он думает примерно о том же. Чувствовала взаимность в каждом его взгляде, брошенном на те части ее тела, смотреть на которые обычно считалось неприличным. Встать бы и уйти, но ей не хотелось. Ей нравилось говорить с ним, нравилось ощущать на себе эти взгляды, от которых он и сам так мило смущался, нравилось находиться рядом с этим человеком. Он не гнал ее от себя, и Одри все больше укреплялась во мнении, что это не просто из вежливости. Здесь было что-то другое…       Задумавшись, Одри упустила из рук чашку, вздрогнув, когда та вдребезги разбилась. Рафаил тут же вскочил, чтобы помочь, если она вдруг обожглась. Сев на корточки у ее ног, он быстро схватил крупные осколки, положив их на стол.       — Я такая растяпа… — виновато произнесла Одри, — я задумалась и…       — Ничего, ничего… Ты не поранилась? Не обожглась?       — Нет. — Она посмотрела на то, что осталось от чашки. — Красивая была, жалко.              Рафаил искренне улыбнулся, глядя на нее снизу вверх.       — У нас таких еще достаточно, не волнуйся.       Лишь сейчас она заметила, что ладонь Рафаила лежала на ее коленке, и как только Одри перевела взгляд на его руку, он хотел было убрать, но она прижала его ладонь, накрыв своей, ощущая его бешеный пульс. От обычно холодных рук исходил жар. Одри, словно под гипнозом, не ведая что творит, коснулась его волос и провела по ним рукой. Рафаил не пытался отстраниться, а наоборот, блаженно прикрыв глаза, с нескрываемым удовольствием принял ее ласку.       — У тебя такие нежные руки… — произнес он.       Ее рука скользнула к его лицу, поглаживая щеку. Встав с кресла, Одри опустилась на колени, поравнявшись с ним. Их взгляды встретились, и Рафаил сам сократил и без того ничтожную дистанцию между их лицами, накрыв ее губы. Одри тут же пришла в себя, наконец осознавая, что происходит, но прекращать этого не хотелось. Его поцелуй был таким нежным и мягким, как и сам Рафаил. Никто прежде не целовал ее так чувственно. Этот поцелуй не был напористым, в любой момент Одри могла бы прервать его, но это было так сладко и волнительно, что отказывать себе в этом удовольствии она не собиралась.       Руки Рафаила легли на ее талию, поглаживая. Он не позволял себе никаких пошлостей, не пытался трогать там, где это было бы слишком интимно. Его движения, прикосновения, были в какой-то степени нерешительными, неуверенными, и тогда Одри сама опасно прижалась к нему. С губ Рафаила сорвался едва слышимый стон сквозь поцелуй, и этого Одри хватило, чтобы стало понятно — она все делает правильно.       — Одри… — прошептал он, целуя уголок ее рта, — я очень хочу этого, но…       — Но… что? — Задыхаясь переспросила она.       — Если это случится, боюсь, ты будешь прятаться от меня, а я этого не хочу.       — С чего бы мне прятаться?       — Потому, что утром ты будешь жалеть об этом и начнешь избегать меня.       — Не стоит так уверенно говорить о том, о чем не имеешь понятия. Это совсем не обо мне. Рафаил рвано выдохнул, и, не сумев прекратить происходящее, коснулся губами ее шеи, оставляя влажные неторопливые поцелуи. Одри с наслаждением запрокинула голову, принимая каждое его действие. Он крепко обнимал ее, удерживая на месте, и теперь она чувствовала, насколько, оказывается, сильны его руки. Не было больше смысла держать себя, когда она ясно дала понять, чего хочет — Рафаил без какого-либо стеснения касался ее поясницы, скользил ладонями по спине, и когда его ладонь накрыла ее грудь, слегка смяв ее, Одри застонала, подавшись ему навстречу.       — Сними. — Сказала она. Он не понял, что она имеет ввиду, и тогда она сама рывками стала расстегивать пуговицы на своей кофте. Постепенно обнажая ее, он оставлял поцелуи на плечах, ключице, а затем и груди. Когда его горячий язык коснулся ее соска, что моментально затвердел от чувственной ласки, Одри вздрогнула и переместилась на Рафаила, сев сверху. Он тут же подхватил ее под бедра и поднял, с такой легкостью, будто она совсем ничего не весила. Уложив в постель, навис сверху, прильнув к шее.       Руки Одри пробрались в разрез его рубашки, властно обследуя обнаженную грудь. Рафаил тут же сбросил с себя мешающую ткань, желая ощущать ее прикосновения везде. Сквозь брюки она ощущала затвердевший член, впивающийся в ее живот, и, не упуская возможности, нежно погладила, а затем осторожно сжала.       «Вот это да…» — Подумала Одри, осознав, насколько он внушителен.       — Останови меня, — произнес Рафаил, рвано дыша, — ведь это безумие.       — И не подумаю… — ответила Одри, расстегивая ширинку его брюк.       Все происходило слишком стремительно даже для нее, но этот чудаковатый оценщик вызывал в ней непреодолимое желание отдаться ему здесь и сейчас. Такого, как он, Одри встретила впервые. В нем не было ни капли наглости, ни капли испорченности. Наверное, от того и хотелось его совратить, вынудить хотеть себя так сильно, чтобы вырвались наружу все его неозвученные чувства, его страсть и чувственность, чтобы открылся ей, и, не задумываясь, бросился в этот сладостный омут, не думая о каких-либо последствиях.       И у нее получилось. Рафаил, казалось, перестал себя контролировать. Стянув с себя брюки, он задрал ей юбку, сдвинул трусики в сторону и провел двумя пальцами по ее возбужденной плоти, что уже была слишком влажной. Раздвинув ноги чуть шире, Одри приподняла бедра, заерзав. Послышались ее тихие томные стоны, которые окончательно вскружили Рафаилу голову. Освободив ее от белья, он опустился к ее животу, устроившись между ног, лаская кожу почти невесомыми поцелуями.       Она знала, что он собирается сделать. На лбу выступила испарина, внизу живота так заныло, что Одри просяще заскулила, запустив пальцы в его волосы на затылке. Поцелуи Рафаила медленно, но верно опускались ниже. Будоражили, возбуждали так сильно, что больше она не думала ни о чем. И когда почувствовала его язык, нежно коснувшийся половых губ, вскрикнула, что есть силы сжав под собой простынь. Рафаил был все так же ласков и нетороплив. Оказалось, он точно знает, как доставить женщине настоящее удовольствие. Каждое движение его губ и языка было пропитано чувственностью и необычайной нежностью, заставляющей Одри сгорать от желания слиться с ним воедино. Рафаил абсолютно точно знал толк в прелюдии и очень хорошо чувствовал ее. Стоило ей лишь подумать о том, какое движение языка она ждет, и он с точностью угадывал ее желание, моментально его исполняя.       Ошибалась, думая, что он скромен и неопытен. Это была не первая ее близость, но Рафаил абсолютно точно был в этом лучшим. Он вел себя так умело, что это не укладывалось в голове… Одри изнывала, была доведена до высшей степени исступления. Кто бы мог подумать, что именно он сможет дать ей подобные ощущения? Что именно он откроет в ней новые грани…       Закончив, он провел языком по внутренней стороне бедра, посмотрел ей в глаза и улыбнулся, поглаживая подушечкой пальца ее клитор. Приподнялся, вновь оказавшись сверху, отвел чуть в сторону ее ногу и осторожно вошел, помедлив несколько секунд перед тем, как начать движения бедрами.       Они смотрели друг на друга, то и дело сливаясь в поцелуях. Одри исследовала ладонями каждую часть его тела, до которой могла дотянуться: широкие плечи, крепкую влажную спину, его твердые ягодицы, нажимая на них, чтобы почувствовать его глубже.       У нее было стойкое ощущение, что это он соблазнил ее, а не она его. Не было никаких сомнений — именно он вел эту игру. Она была в его власти, а он в ее. От одного его взгляда Одри сходила с ума и была готова сделать для него все что угодно, но он не просил, сам ублажал ее, и, судя по его стонам и раскрасневшимся щекам, получал от этого немыслимое удовольствие.       Что же он подумает о ней после? Неужели может такой, как он, влюбиться в девушку, что так просто отдалась ему спустя несколько случайных встреч? Судя по тому, с каким восхищением он смотрел на нее — это уже случилось. Едва ли виной их близости была обыкновенная мужская похоть. Одна только мысль о том, что она станет ему противна после, была невыносима, потому Одри, неизменно возвращаясь к уже припухшим от поцелуев губам, гнала от себя подобные мысли — не время было думать об этом.       Внизу живота постепенно разливалось приятное тепло, с каждой секундой, с каждым толчком бедер Рафаила, становясь все отчетливее. Чувствуя, как она сжимает его внутри, он наращивал темп, неумолимо приближая момент экстаза. Одри вцепилась в его спину, извиваясь под ним, выгибаясь. Его рука крепко удерживала ее бедро, сжимая его, фиксируя на месте. Одри протяжно застонала, задыхаясь от долгожданного оргазма. Губы Рафаила нежно коснулись ее щеки, горячее дыхание приятно щекотало кожу. Он резко вышел из нее, излившись в свою ладонь. Одри поймала себя на мысли, что ей очень хотелось бы ощутить приятную пульсацию его члена внутри, хоть и это и было чревато.       Рафаил стремительно встал, и, схватив полотенце вытер руки. Одри вдруг стало холодно без его тепла, пусто. Она приподнялась, прикрываясь одеялом, пряча обнаженное тело так, словно не стонала под ним так бесстыдно еще пару минут назад.       Постепенно приходя в себя, приходило осознание того, что натворила. Рафаил был прав — хотелось сбежать и больше никогда не попадаться ему на глаза. Но он обернулся и посмотрел на нее с такой теплотой и нежностью, что от сердца сразу отлегло.       — Все хорошо? — Спросил он, педантично складывая полотенце.       — Да… наверное… — неуверенно ответила Одри, избегая с ним прямого зрительного контакта. Она не знала, как теперь с ним говорить и как смотреть в глаза.       «Кем же он теперь меня считает?» Он набросил на себя халат, который собирался надеть перед тем, как Одри вошла. Присел на край кровати, пробежавшись взглядом по ее лицу.       — Если хочешь, забудем об этом.       Одри резко посмотрела ему в глаза, глотая обиду.       — А ты хочешь?       — Я лукавлю. — Неожиданно для нее ответил Рафаил. — Едва ли я смог бы забыть, но если ты хочешь, то я сделаю вид, что ничего не было. Одри улыбнулась и подползла к нему ближе. Накрыла его руку, рассматривая длинные пальцы.       — Не хочу. Приподняв ее подбородок, Рафаил приблизился к ее лицу. Их губы вновь соприкоснулись, а затем он прошептал:       — Ты восхитительна…       Этого не забыть. Таких, как он не забывают. Это было необъяснимо, но Одри хотела раствориться в нем. Такого не было с ней раньше, ей совсем не были свойственны подобного рода связи. И впрямь чудеса творились в этом доме. Часто пугающие, но иногда и приятные, заставляющие сердце биться чаще совсем не от страха.       Безумно хотелось остаться, но Одри предпочла уйти к себе. Не хотелось, чтобы кто-то застал их, не хотелось, чтобы все знали об этой связи. Рафаил не станет никому говорить — в этом Одри почему-то была уверенна железно. Заснуть не получалось. Каждый сантиметр ее тела помнил его ласку, а дурацкая улыбка никак не сходила с лица. Она не знала, что будет дальше, но знала одно — теперь не избавиться от желания повторить все еще раз…