Держать за руку

      Маомао всего пару раз держала Женьши за руку, но этого хватило — он весь был достаточно противоречивым, особенно в том, что касалось мелочей, и руки не были исключением. Пахнущие дорогими тонкими благовониями, они оказались не такими нежными, как она думала. Вместо холеных рук чиновника, не поднимающего ничего тяжелее кисточки и пары листов документов — для чего-то посущественнее всегда рядом Гаошунь — она держала в пальцах мозолистые ладони солдата. Разумеется, это все еще ни шло ни в какое сравнение с рукми тех ее знакомых, которые откладывали меч главным образом чтобы взяться за алебарду или сделать перерыв на отжимания от грубого пола, но, что там, руки Женьши казались грубее рук Стратега. Навскидку, конечно. Не то чтобы она держала его за руки или собиралась когда-нибудь.       — Маомао?       Она вздрогнула, разжала пальцы, выпуская чужую ладонь — и едва успела подхватить соскользнувший с нее бинт.       — Я говорила вам не трогать листья, господин Женьши, — заворчала она, заново накладывая бинт на неровные красные пятна на его ладони. — Сок ядовит.       Женьши состроил виноватое лицо, но Маомао чувствовала — вовсе ему не жаль. Возможно, даже наоборот, ведь теперь у нее нет выбора, кроме как со всей заботой перематывать ему руку — долг обязывает. Бедный несчастный раненый, вы только взгляните на него! Стоило ради этого трогать подозрительные цветы с места отравления мелкого чиновника? Да?       Маомао закрепила узелок и задумчиво подняла чужую ладонь к глазам. Большая. Теплая. Кое-где поверхностные порезы от бумаги. Один, покрупнее, уходит под бинт.       — Точно! — кивнула Маомао сама себе, выпустила его руку, подхватила со стола ближайший документ и в мгновение ока полоснула себя краем бумаги по подушечке пальца.       — Эй! Что ты…       И ткнула порезанным пальцем в сочный цветочный лист. Порез тут же защипало, в уголках глаз навернулись слезы, а потом палец закололо и он стремительно начал неметь и опухать. Не знай она, что это за цветы, обязательно бы потянула несчастный палец в рот.       — Маомао! — всполошился Женьши.       — Не было в супе яда! — торжественно возвестила она, выбегая из комнаты. Щипало, покалывало и немело, конечно, замечательно, только вот царапину стило было все-таки промыть.       Пару минут спустя, полоская руку в кадке с водой, она думала, что вообще не нужно было давать господину Женьши шанса трогать никакие цветы — пусть у него руки не то чиновника, не то солдата, это не важно, потому что у нее руки травницы. Именно ее пальцы, ладони и запястья всегда были и будут полигоном для испытаний, так что и трогать неизвестное в первую очередь должна она. Глядишь, и без его помощи догадалась бы.       Да только господину Женьши едва ли можно было это объяснить. Он с встревоженным видом слонялся рядом все то время, пока она промывала царапину — и, стоило ей вытащить руку из воды, бескомпромиссно перехватил ее ладонь в свою, большую и теплую, и принялся уже сам накладывать ей бинты.       Маомао закатила глаза. Стоило ради этого трогать подозрительные цветы с места отравления мелкого чиновника? Допустим.