счастье сквозь боль.

Быть омегой мафиози круто говорят? Нет, это далеко не так. Это вечный страх, который не может пропасть из-за ебаной опасности! Жить страшно… и за мужа страшно, что нервы постоянно сдают. Даже то, что они живут не бедно, а очень богато не заменит то, что происходит в их жизни. — Как твоя беременность проходит? — Плохо. Джисон не хочет об этом говорить. Его друг Минхо, которого привез сюда его супруг Хёнджин и по совместительству, еще и друг Чана. Так вот… — Все хорошо будет. — Ну, конечно. Я только с больницы вернулся, где вновь спасли нашего малыша, а все потому, что мой муж мафиози и меня вечно хотят тронуть! Хотелось сказать, что быть драматичным не обязательно, но здесь… слишком сложно. Минхо в такой ситуации не был и вообще, их сын растёт в спокойной обстановке и ему уже скоро два годика будет. А вот Джисон только принял решение, что готов на такой шаг, чтобы родить малыша Крису. И то, возможно, даже не донесет его до конца срока. Слишком много переживаний и угроз… — Не переживай, Чан ведь старается защищать и в обиду не дает. Только… как готов защищать, если постоянно пропадает на работе и дома бывает вечером, а то и под ночь возвращается? — Я тебя не угостил чаем, забыл… негостеприимный какой-то. — Ничего, тебе простительно! Вот Йени меня часто мучал тем, что хотел чай, и я на него подсел, но я ведь кофе люблю! Хотелось сказать, что малыш мучает его память, но тогда на него обидятся сильнее, чем тогда, когда Минхо не привез выпечки для него. Хотя в этот раз, он постарался привезти все, что он хотел и вообще! Откармливать надо, а то животик не соответствует сроку. — А… Хёнджин ничего не говорил, когда они вернуться? Он же с Чаном вернется? — Скоро не знаю, но вместе. У тебя такой маленький живот… — Это из-за малыша омеги, думаю. Хотелось сказать, что ко всему и девочка, но разве эта та информация, которую надо сейчас говорить? Даже Чан не в курсе, ведь боится! А вдруг будет против или еще чего. У главы мафии должен родиться достойный наследник, а не девочка… — Малышик, тебе не стоит бояться того, что у вас будет девочка, — Джисон вопросительно смотрит, даже немой вопрос задает, как он узнал это и боится, что в скором времени узнает и Бан, — Я рожавший омега, Сони. Я чувствую по запаху вашего малыша и нет, я не буду рассказывать ничего Чану, я ведь вижу все. Но ему надо будет рассказать. — Я боюсь, он хочет альфу, как другие нормальные… — С чего ты взял? Чан тот, кто будет рад любому малышу… Только… Джисону поплохело резко и тело его не слушалось, даже напугал этим старшего омегу. Благо, что среагировал и смог помочь чем-нибудь, пока не собрал все косяки и не свалился на пол. *** Чан прилетает домой, когда ему вновь звонят и говорят, что его мальчику снова стало плохо. Он уже и не знает, что делать, как сохранить в цельности его омегу и их малыша? Вновь видит Джисона на их кровати и без сознания, как в последний раз, когда их ребенку грозила опасность и Джи вновь лежал в больнице на сохранении. — Мы просто разговаривали о том, кого вы ждете и ему стало плохо… он, наверное, стал переживать сильно… Хёнджин старается успокоить Минхо. Он тоже здорово перепугался за чужую жизнь, даже не одну и не хочет, чтоб у их друзей все было плохо. — Нельзя ему переживать и ты прекрасно это понимаешь, Хо. — Я знаю… Он сам себя накручивает, а я пытался объяснить, что нет ничего плохого, если не родится альфочка. Скажи же, что ничего страшного не будет. — Не будет. Езжайте домой, потом напишу, как проснется. Чан всегда переживает в такие моменты и кутает омегу в любви, тепле и в своем запахе. Очень полезно, где-то помогает даже. Боится потерять своих малышей, как он тогда жить будет? Он на самом деле очень добрый, но его образ иногда внушает страх. Джисон так не думает, ведь знает, что его муж самый добрый альфа, которого только знает. — Крис, приедешь завтра? — Нет. Хёнджин сразу же уходит, совсем не жилая мешать своим присутствием. В другие дни выхаживал Сони и сегодня ему поможет, даже не пренебрегая больниц. Находится и так там чаще, чем у Бана на работе. Старался там не находиться вообще, чтоб быть целым и донести малыша, а не страдать, если на него нападут. Везде небезопасно. Хан ведь ранимый, милый и очень маленький, когда дело касается какой-то опасности. Крису больно смотреть на него, когда в он в такой ситуации из-за него самого, но он не может ничего поделать и бросать бизнес, хотя хочется. — Алло, здравствуйте миссис Пак. Простите за беспокойство, но можете приехать к нам? Джисону плохо опять плохо стало. Возможно переволновался. И вот он опять ждет их доктора, которая уже стала им роднее, чем собственные родители и надеется, что Джисону не придется снова ложиться в больницу. Он не может жить без своего солнышка и не выносит, когда он находится так далеко, тем более в какой-то больнице. Лежит возле него и поглаживает по голове, совсем немного путает волосы и надеется, что в этот раз обойдет, а потеря сознания просто обычная защита организма в пользу малыша. — Малыш, давай просыпаться, м? Чан рядом с ним становится самым милым, совсем не плохим дядей, который когда-то продавал наркотики и имеет большой бизнес. Его никогда не осудят за это, даже Джи не против, хотя и обычная жизнь ему бы в разы понравилась, чем та, которая у него сейчас. Чан не отказывает ему ни в чем, но… почему он не может устроить хорошую безопасность его жизни? Когда пришла миссис Пак, Чан в полудреме спал, но отчетливо услышал дверной звонок. Пришлось было оставить Джисона и открыть дверь. Это ведь помощь для его омеги. — Здравствуй, Чани. Рассказывай, что случилось. — Здравствуйте! Я на работе был и с ним сидел Минхо, он потом мне набрал, да и сказал, что Сони стало плохо, так я и приехал домой. Он сознание потерял. — Выделения есть? — Просто потерял сознание. Было так волнительно, когда Пак рассматривала его омегу и ждал, когда что-нибудь станет известно. Этого ребенка они ждут очень сильно. Планировали давно… — Все нормально, просто защита организма. Видимо, он почувствовал, что угрозу для малыша и просто потерял сознание. Я поставлю витамины и не давай ему переживать — Пак делает все, что надо и ставит капельницу в руку. Она привыкла в такие моменты задерживаться у них, а в какие-то случаи может поболтать с омегой, — Джисони рассказал о том, кто родится? — Молчит, но я думаю, что это девочка и он волнуется из-за этого. Даже Минхо молчит. Джихё знала, что это девочка, но омега должен сам это сказать и не мучать ни себя, ни мужа. Но он молчит, как партизан и все еще боится говорить. Он не будет давить на омегу, он ведь самый нежный цветочек, который есть у него и терять так просто не будет. — Не переживай, скажет. Чан провожает на кухню, где все еще стояла почти полная кружка чая Сони и пустая кружка, которая, вероятно всего, была Минхо. Убирает и ставит чайник, надо ведь напоить гостя чаем. — Чан, выкладывай все, что у тебя на душе. Я вижу, что у тебя полное беспокойство и непонятность. — Эх, ты знаешь меня, как облупленного… Я боюсь, что Джисон не сможет донести нашу малышку и он так переживает из-за этого. Даже, если он донесет, она ведь здоровая не родится. Столько раз риск потерять ее был. — Может здоровая родиться, если ты будешь с ним всегда. Запомни, твой запах ему поможет больше, чем медицина. Постарайся проводить больше времени с ним и поверь, что все наладится. Помни, что с приближением третьего триместра, есть риск преждевременных родов и поверь, это еще хуже, чем родить нездорового малыша. — Я понимаю это… Казалось, что времени прошло не так много, как они продолжили разговор на кухне, а Джисон уже пришел в себя и выполз из комнаты, но все еще был слишком слаб. Инфузионная стойка помогала ему передвигаться, тем самым давая опору и не давая падать. Чан первым заметил его в дверном проеме и немедля, пошел помогать мужу. Чан выглядел обеспокоенным, ведь нездоровый оттенок кожи Сона… слишком болезненный и делающий его омегу еще более хрупче. — Джисони, как себя чувствуешь? Бан помог напоить омегу водой и осторожно поправить волосы, которые сползали на глаза и совсем были отросшие. В душе хотелось злиться, что Джисон сам вышел из комнаты, даже не стал звать его к себе, но понимает все. Он не позволяет себе злиться на омегу его сердца и тем более кричать, оскорблять и применять насилие, только словесно без повышения голоса. — Как будто меня раздавили… Их малышка почти и не пинается, хотя месяц шестой и пора, но… лишь иногда дает о себе знать. Это так душу рвет. — Я постараюсь проводить с тобой больше времени, малыш. Мне жаль, что я довел все до этого. — Ты не виноват, это ведь я не могу выносить малыша. Пак не могла спокойно смотреть на такое, что раздирает сердце. — Джисон, ты ведь знаешь, что у вас девочка… зачем продолжаешь скрывать это? Малышка не виновата ни в чем. Чан рад ей ведь. — Я… продолжаю думать о том, что настолько никчемный, что не могу даже альфу родить. Дефектный. — Малыш… тебе нельзя переживать. Если бы у нас родилась девочка, она бы прожила самую лучшую жизнь. Я уже готов носить ее на руках, а еще она будет похожа на тебя. И Джисона просто прорвало. Он не ожидал этой реакции и ждал просто плохое, чем лучшее! Он такой глупый, маленький омега. — Я такой глупый, прости… *** Джисон уже перешагнул на седьмой месяц и Чану было страшнее, чем омеге. Он боялся, что страх доведет до ужасного и их малышке не суждено будет прожить лучшую жизнь. Радовался тому, что малышка больше стала активничать и давать признаки, что она здесь вообще-то. На прошлом месяце такого не было и казалось, что уже произошло плохое. Джисон старается не думать об этом. С их ребенком все хорошо. — Сони, мне надо по делам на работу съездить… — Давай я поеду с тобой? Я хочу прогуляться, конечно, если ты не против. Чан чувствовал, что может произойти что-то плохое, но проблема в том, что он не может позволить себе запретить что-то мужу. Он и так сидит в четырех стенах и мало выходит на улицу, разве он может… не хочется, чтоб его Сони грустил из-за него. — Я не против, если тебе будет комфортно, почему нет? Только, будь всегда рядом со мной, Сонни. Иногда, хочется кричать всему миру, что омега, которого он окольцевал — самый замечательный. Еще и такой милый, что хочется зачмокать всего и никому не показывать. Такие приступы любви у Криса все чаще и чаще, он не может спокойно находится в компании Джисони. Альфа помогал одеться, еще и дал свою толстовку, что была пропитана природным запахам Криса и Джисон в ней утонул. Была приятна это забота и то, что со временем не ушла, а осталось. Шнурки на кроссовках завязал, как самый заботливый муж и тогда омега понял, что он не прогадал, когда выбирал Чана. Он самый лучший мужчина. — Старайся не уходить далеко, хорошо? Для тебя еще опасно и главная проблема не решена. Чан не стал говорить, что тот, кто желает ему всего плохого и постоянно охотится на омегу — все еще живет и ходит где-нибудь. И Джисон его видел раз, когда его чуть не подстрелили, но вместо этого попало Хёнджину. Он не только Минхо в обиду не даст, но и Джисона. Чан делал бы точно также. — Я понимаю, да… В этот раз Хёнджин не прикроет меня собой. Мне до сих пор стыдно за это перед Минхо… — Он сказал, что это пустяк. Джинни не простил самого себя, если бы не защитил тебя, тем более, тогда ты уже был в положении. Джисон и радовался тому, что прогуляется немного, но стоит ли оно того? Нет, конечно, он выбирался на улицу, но не в такие места и только в чьем-то сопровождении. Один никогда, боялся сам и за него. Так ничего и не изменилось за время. Привычная обстановка, которую давно не видел и даже знакомые лица попадаются. — Будь рядом со мной, малыш. — Я помню это. Сидеть и ждать было скучно. Может он и был в компании мужа, что положил свою руку на животик, который совсем был миниатюрным, но выглядит все правильно! — Здесь ничего особо не изменилось. — За пять месяцев ничего не поменяется. Будешь чай? Джи отрицательно машет головой. Он бы хотел пообщаться с ассистенткой, ее вроде бы, звали Саной, а может он и ошибся, но она милая и всегда угощала конфетами! В такие дни ему становилось плохо, но никто бы не списал это на угощения. Сон совсем не мог сидеть на одном месте. Ему надо походить где-нибудь, а не сидеть на одном месте и стараться пристроиться так, что ему будет удобно. Альфу начинало бесить это, но, что он мог поделать? Накричать не сможет чисто физически и ведь это омега. Он низко не опустится. — Тебя отвести к Соён? Она рада будет поболтать с тобой. — Да! Если ты сможешь оставить меня без присмотра и будет прекрасно, когда я поболтаю с ней. Она хорошая. — Только не долго. Скоро придут Хваны и мы пойдем гулять, я знаю, что ты будешь рад видеть малыша Нини. Джисон всегда радовался таким «посиделками», где мог насладиться в компании ребенка. У него самого будет скоро малышка, но ей надо будет подрасти, прежде чем она будет весело проводить время с родителями. Так ждет, когда это произойдет, он будет самым счастливым омегой и папой. Чан отводит и просит присмотреть за Джисони. Он знает, на что может быть способен омега и за несколько минут сможет убиться, знает ведь, о чем говорит! Видит то, одно, а на деле другое. Беспокоиться всегда надо! — Здравствуй, давно не виделись. Хорошо поживаешь? Джисон почувствовал себя некомфортно, будто ожидая чего-то плохого. — Здравствуй… да, все нормально. Как сама? Чан сам почувствовал, что Джисону что-то не понравилось и ему максимально некомфортно. Он чувствует то, что чувствует омега и максимально хочет, чтоб все было в порядке. Нахождение Джисони в компании уже пугало и то, что предатель, который хочет как-либо навредить ему, он ведь все еще ходит бродит и в эти часы может быть здесь! — Разве родители не учили тебя, что по таким местам одному ходить нельзя? Или может твой же муженек? И Сона охватил страх. Нет, не за свою жизнь, ведь он больше переживает за малышку и очень бы не хотел ее терять, тем более так глупо. Надеется, что Чан успеет почувствовать то, что что-то не так идет и придет на помощь. Теперь он видел того, кто все время держал его в страхе. А дальше боль и все как в тумане, но отчётливо ощущает, как к нему подошел Минхо и с лаской уложил голову на свои колени, в основном стараясь не беспокоить младшего, чтоб он не чувствовал много боли. Чан тогда вышел из себя, как никогда раньше. Тронули его маленькое чудо и за это ответят максимально жестоко и более справедливо. *** Джисона экстренно кесарили и надежд, что малыш выживет нет. Огнестрельное ранение проходится прямо в ту область, где находится матка и у Чана чесались кулаки, чтоб не добить Личоля при следующей встрече, где будут его судить и дадут не менее, чем пожизненное. И жестокое обращение к нему будет обеспечено. А Соён пойдёт как соучастником. Чан в ней разочарован, ведь она столько на него работала, но в один момент просто подставила. — Не вини себя, Крис. — Я сам отвел его к опасности… Наша малышка не выживет, ведь ранения в очень опасном месте для неё, даже для жизни Сони… Перед глазами все еще картина, как Хван оттаскивать альфу от Личоля и он видит его… Своего омегу. Крохотного и беззащитного, а возле него Минхо, который просто просит держаться и не оставлять их. Тогда благодарили всех богов, что они решили оставить Чонина ждать их в машине и он умаялся, пока развлекался с отцовским телефоном. Не видел того, что случилось с его любимым дядюшкой Сони. — Он выкарабкается, но ему будет не просто после потери ребенка… да и после такой травмы, когда все его омежье здоровье повреждено… Не будешь помогать ему восстановиться, ей богу, Крис. Заставлю съесть свои же яйца и мне не будет жаль. Хёнджин старался молчать и не возникать. На нем лежит серьезное дело — следить за сном ребенка и стараться не будить его, а еще его уверяли в том, что после того, как он поспит с его дядей все будет хорошо. Врать в таких случаях всегда было преимуществом. Только Минхо высказывался и даже перепирался с Чаном. — Не оставляй его, если он потеряет возможность иметь рожать. Он тебя так любит и не переживет, если ты его оставишь. — Я не собираюсь его оставлять. Он мне очень дорог. Он даже думает о том, чтоб малышке дать имя и похоронить как следует. На душе очень тяжело, но… какого будет Джисону? Он в себе закроется совсем, а Бану это бы не хотелось, так будет тяжелее вытягивать из депрессии или еще хуже. Попытки убить себя. Он себя будет винить в том, что не смог выносить ребенка нормально и так глупо потерял их первенца, даже не успев полностью осчастливить Криса. Не успели подержать на руках принцессу. — Мне нужно поговорить с супругом омеги. И сразу понятно, что исход плохой. Не переживет, если что-то случилось с Джисоном, а с мыслью о дочери уже смирился. Просто проходит с ним и казалось, что весь его образ мафии просто испарился. Когда касается семьи… — Омега в очень нестабильном состоянии, но мы сделали все возможное, чтоб он выжил и будем за него бороться. Девочка не выжила, соболезную. Ее шансы были слишком малы при таком ранении. — Можно будет ее увидеть? — Мистер Бан… — Я хочу ее увидеть и попрощаться. Никто не старался его переубедить. Видеть было тяжело, но он смог. Была уже полноценным младенцем, но такой крохой и он расплакался. Копия его милого мужа, который тоже отмучался, как и малышка, которая даже не увидела этот свет… — Малышечка… Перед ним лежало бездыханное тельце. — Мы тебя так ждали с папой… будешь ангелочком нашего папочки? Оберегай его, хорошо? Мягких облачков тебе, Джию. Еще и целует ее в лобик, дважды. И за папу тоже надо, хотя его здесь нет. Сейчас надо договорить о том, что малышку он заберет и сделает для нее могилку, потом уже пойдет к омеге. Частая рекомендация — быть рядом с омегой и запах. Это самое главное! Он готов быть все время с Джисоном, чтоб он поправился быстрее, и они вернутся в привычную жизнь. Без страха. Его отведут к омеге и это успокаивало внутреннего альфу все больше, но сначала надо отправить семейку Хван домой. Им пора отдохнуть в стенах дома, даже если и сон не будет приходить. — Хёнджинни, уезжайте домой. Уже Минхо и Чонин сопят, а ты все еще нет. Потом приедете, когда к Джисону можно будет. — Ты видел ее? — Да. Больше вопросов и не возникало. Сейчас тяжело, так что лучше не лезть. Без лишних вопросов, он начал будить Минхо и подхватывает удобнее сына, стараясь не тревожить его сон. Слишком тяжелая атмосфера и нагнетает все больше, что выдерживать становится невыносимо. Хо уже проплакался. Бан шел к Джисону и боялся, что после этого случая их жизнь изменится. *** Джисон не смог принять тот факт, что он не смог родить здорового ребенка своему альфе. Он закрылся в себе, много истерил и на момент, особенно после операции — это было очень плохо. Его швы разошлись и вылилось все в осложнения, но благо на нем еще не ставят клеймо «пустышки», который не способен родить ребенка. Просто повезло, но разве на следующий раз повезет? Сейчас он уже дома и просто выносит мозг Чану. И нет, он от этого еще не устал. Терпит и любит своего маленького, такого несчастного омегу. — Сонни, ты кушал? — Кокон, в котором был омега, даже и звука не подал. И без этого понял, что ответ отрицательный — Джисонни, свет мой. Надо покушать, чтоб полностью восстановиться, если ты не будешь кушать, то… я буду грустить еще больше и мое сердце будет болеть за тебя. Мой папа приедет через час, будь добр открыть ему дверь. Я люблю тебя. У Сона появилась депрессия и он не давался. Он не давал себе помочь, как бы не хотелось и это так огорчало. Сильно себя винил в том, что по его вине их Джию не выжила и карает себя так, будто сам, своими руками сделал что-то ужасное, но все же совсем не так. Этого не воспринимает. Не помогает даже то, что к нему часто приезжали Минхо с Чонином. Малыш перестал его привлекать? Он любил играть с Нини и будучи в положении, даже не думал отказывать ему в активных играх, но сейчас отказывает ему во всех. Это разочаровывает Хо и он уже не знает, как ему помочь, а получится ли? Хотя бы Чан внушает то, что сделает все для Сона и не подумает оставить одного. Радует душеньку. Джисон открывает дверь, когда в нее стучат и был приятно удивлен, но в обратную сторону. Угроза и слова «мой папа приедет» были лишь водой, но сейчас он правда приехал и лучше делать вид, что у них все хорошо, а еще было не плохо, если поплачется в плечо и еще больше огорчится в себе. — Здравствуйте, мистер Бан… — Здравствуй, Джисон. Мой сын говорит, что у тебя совсем все плохо! Сам понимаешь, что я всегда помогаю, когда совсем становится все плохо. — Проходите, я пока пойду поставлю чайник. Было странно видеть мужа своего сына таким. Он обычно был улыбчив и горел, прям как солнышко, но сейчас он слишком угас. Пропал тот самый огонек в глазах, без него не то… Помнил того омегу, который светился, когда все только узнали о том, что у них будет пополнение, а сейчас полная противоположность. Не зря папочка у Чана психолог ведь, быстро сможет привести в норму. — Чани попросил с тобой поговорить и не в качестве свекра, а в качестве психолога. Разберем с тобой твои страхи? — Я не хочу… — Твоя депрессия до хорошего не доведет, и я говорю как профессионал. — Я не хочу с вами говорить по этому поводу. Это мои проблемы! И младший омега заплакал, причем так горько, что не стоит давить эмоциально, а стараться подходить к жениху с особым подходом. Не первый год его знает ведь! Прижал к своему сердцу Сона, и эта привычка осталась от маленького Чана, когда тот плакал, то, он всегда его прижимал к груди и он часто успокаивался от такого жеста. Но прокатит ли с омегой его сына? Плакал еще долго, но спустя время все-таки успокоился. Может, это действительно будет помогать и потом. — Я почувствовал себя в объятиях своего папы… Мне так жаль, что я такой! — Ты мне как второй сын, все хорошо. Давай я тебе помогу, и ты будешь восстанавливать после потери ребенка? Мой Чани тебя любит, он тебе хочет помочь, но ты не хочешь принимать его помощь. Переступай через себя, и я знаю, что ты сильный омега! Джисон решил довериться полностью, почти без остатка. Папа Чана говорил такие вещи, что хотелось верить и делать так, как он скажет. Поплакал немного, после чувствовал, что больше не хочется. Камень с плеч падал медленно, но верно и становилось спокойнее с каждой минутой, что он провел со свекром. Сейчас он так благодарен ему, что разгрузил его маленькую головушку и вбил совсем другое. — Когда Чани вернется домой, обязательно дай ему понять, как сильно его любишь, что готов пройти все еще раз и не забывай мои слова. За твои действия тебя обязательно наградят, запомни это. — Я правда почувствовал себя так… спокойно и открыто. Я переживал из-за потери малышки, что даже не замечал, как тяжело Крису… — Ничего, ты все понял и осознал. Обрадуешь его тем, что возвращаешься в норму и не забывай про малыша Йену, он обижается, что ты с ним не играешь. Минхо все мне рассказал. Хотелось сказать, что только так он смог полностью проанализировать ситуацию и понять, как можно помочь жениху сына. Если он находится рядом, значит его план более чем сработал. — Я буду стараться, мистер Бан. — Зови меня просто папой, хватит уже эти формальность, Джисонни. Мне пора идти, поэтому обдумывай все и дожидайся Чани. Поговорите с ним. Джи бросает тихое хорошо и провожает папу мужа, но объятия на прощание такие теплые, что он ощутил, будто возле него сам Чан, а не его папа. Через несколько минут, когда оказывается в доме один, он понимает, как отдалился от мужа. Как делает плохо не только себе, когда игнорирует заботу Чана, как отказывается провести время с Минхо и поиграть с Чонином. Как отказывается кушать и часто находится в коконе из одеяла и просто давится слезами. Когда Чан возвращается, то… его ждет более, чем живой омега и почти без признаков скорби. Стоило только Джисону только увидеть своего альфу, так сразу бросается к нему в объятиях и почти залазит на руки! Он так соскучился. — Я так скучал… — Я тоже скучал, Сони. Тогда, кстати, судьба наградила их крепким малышом альфочкой, который радовал обеих родителей и Сон думал о том, что родитель его альфы немножко ясновидящий. Они вместе справились со всем.