Месть, плетущая судьбы

Роскошный номер отеля отражал элегантность и изысканность своего дизайна в каждой мелкой детали. Кристальные люстры бросали игры света, создавая тусклое, загадочное освещение, которое, словно волшебство, оживляло пространство. По всей комнате царила тишина, нарушаемая лишь мягким, практически незаметным жужжанием кондиционера, играющим с нервами Джека и затеивающим неприятную симфонию с его гневом и негодованием. С каждой минутой пульс громких стуков усиливался, возвращая внимание к его присутствию, словно воплощая саму его раздраженность. Стены номера украшались произведениями искусства высочайшего качества, каждая картина и скульптура молча рассказывали свою историю, создавая образы и настроение, окутывающие воздух роскошью и эстетикой. Они словно оказались живыми, словно в их хрупких рамах таяли тайны вселенной, а Джек чувствовал себя пленником этого таинственного театра. Сидя на краю мягкой кровати, он замер на мгновение, уставившись в стену и снова думая о том, что произошло уже давно. В его глазах горел безудержный огонь раздражения и негодования, подобный пламени, которое способно расплавить даже сталь своей жаркой страстью. Воспоминания, о, воспоминания. Они затопили его разум, как ядовитая приливная волна, каждое из них было свежим порезом, новой раной, вновь открывшимся шрамом. Хайд, с его очаровательной улыбкой и невинными глазами, разрушил жизнь Джека. Он украл у него все: друзей, репутацию и даже чувство собственного достоинства. Боль и предательство все еще ощущались, как гноящаяся рана, которая отказывалась заживать. Джек мысленно перенесся в тот судьбоносный день, который будет преследовать его всю оставшуюся жизнь. Он стоял в большом вестибюле роскошного отеля, окруженный представителями городской элиты, которые знали, кто есть кто. Он был лучшим работником отеля! Действительно поражает. Только вот была проблема… Появился Хайд. Джек доверял ему, считал его своим другом. Но он и не подозревал, что Хайд все это время водил его за нос. Все началось с шепота, едва уловимого слуха, который со скоростью лесного пожара распространился по коридорам отеля. — "Джек замешан в каких-то темных делишках" — "Джек убил человека в подсобке…" — Слухи были беспочвенными, но их было достаточно, чтобы посеять семена сомнения в умах друзей и знакомых Джека. С течением времени слухи становились все более и более нелепыми. Ложь распространялась с особой тщательностью, и каждая из них была направлена на то, чтобы подорвать репутацию Джека. Хайд нашептывал что-то на уши постояльцам отеля тихим заговорщицким голосом. Он делал тонкие замечания, совершал намеки и подпитывал слухи, следя за тем, чтобы они распространялись все быстрее и быстрее. Он улыбался и смеялся, притворяясь другом Джека, и в то же время наносил ему удар в спину. Постояльцы отеля начали перешептываться, показывать на Джека пальцем и сплетничать. Они хихикали и ехидничали, их глаза были полны презрения. Остальные сущности отеля начали отдаляться от него, не зная, чему верить. А Джек, не замечавший, что вокруг него назревает буря, был вынужден гадать, что происходит. Он был сбит с толку, обижен и зол, но понятия не имел, кто стоит за саботажем. Только когда он увидел, как Хайд смеется и болтает с одним из своих бывших друзей, другом, который был ему как брат, до него дошла правда. Хайд был тем, кто разрушил его репутацию, кто украл у него друзей, его место работы и чувство собственного достоинства. Предательство было подобно удару, от которого у Джека перехватило дыхание. Ему казалось, что он жил в кошмарном сне, в бесконечном круговороте боли и гнева. Ему казалось, что его разорвали на части, вырвали внутренности и оставили истекать кровью. Он вспомнил выражение лица своего друга, полное отвращения и разочарования. Он вспомнил, как отвернулись от него все остальные сущности отеля, их лица были холодными и неумолимыми. Он вспомнил, как гости избегали его, их взгляды были полны презрения. И он вспомнил, как Хайд стоял посреди всего этого, и его улыбка становилась все шире и шире по мере того, как мир Джека рушился вокруг него. Гнев и обида вскипали в нем, образуя ядовитую смесь эмоций, которая грозила поглотить его. Глаза Джека сузились, челюсти сжались, когда он подумал о Хайде. Он определенно заставит его заплатить. Он заставит его страдать, заставит молить о пощаде, заставит стоять его на своих коленях. Он уничтожит его, опозорит, оставит ни с чем. Мысли Джека были поглощены жаждой мести. Он хотел заставить Хайда заплатить за то, что тот сделал. Он хотел причинить ему боль, заставить страдать, сломить его. Гнев и обида копились в нем так долго, тлели где-то под поверхностью, ожидая своего извержения, как вулкан. Пока Джек сидел там, в голове у него начал складываться план, такой сложный, такой детализированный, такой дьявольский. Он бы начал с того, что сблизился с Хайдом, завоевал его доверие. Это было бы нетрудно; Хайд всегда был таким наивным, таким доверчивым. Джек сыграл бы на этом, заставил бы его поверить, что они оставили прошлое позади. Он был бы идеальным другом, идеальным доверенным лицом. Он бы начал с того, что отправил ему сообщение, обычное дружеское сообщение, просто чтобы прощупать почву. "Привет, давно не разговаривали. Как жизнь?" Что-нибудь безобидное. Но Джек знал правду. Он знал, что Хайд проглотит наживку, ответит улыбкой и готовностью восстановить отношения. И тогда Джек набросится. Он пригласил бы Хайда в сад отеля — выпить, поужинать, или просто пообщаться. Он был бы обаятелен, остроумен и харизматичен, заставлял бы Хайда смеяться, улыбаться и чувствовать себя непринужденно. Он заставил бы его поверить, что они снова друзья, что прошлое - всего лишь далекое воспоминание. Но как только он спрячется там, где ему нужно, Джек нанесет удар. Он заставит его заплатить за каждую каплю боли и страданий, которые он причинил. Он сломает его тело и душу. Он заставит его молить о пощаде, о прощении, о шансе все исправить. Холодная нечеловеческая улыбка расплылась по лицу Джека, когда он подумал о возможностях. Он почти ощущал вкус мести, и это было сладко, ох, как сладко. Он чувствовал, как сила струится по его венам, азарт охоты, прилив адреналина. Он встал, осматривая комнату, как будто что-то искал. Его взгляд упал на маленький блокнот на прикроватном столике, и он подошел к нему. Он раскрыл его, и его ручка заскрипела по бумаге, когда он начал писать. "Шаг 1: Завоюй его доверие", - написал он, слова легко ложились на страницу. "Шаг 2: Заставь его поверить, что мы снова друзья". "Шаг 3: Дождись подходящего момента, чтобы нанести удар". "Шаг 4: Заставь его заплатить". Глаза Джека сузились, когда он перечитал свой план. Он был идеален. Он отомстит, и Хайд не поймет, как это произойдет. Преисполнившись решимости, Джек закрыл блокнот и положил его обратно на стол. Он лег на кровать и, устремив взгляд в потолок, стал ждать подходящего момента, чтобы привести свой план в действие. Солнце садилось над роскошным отелем, заливая пышные сады теплым оранжевым сиянием. Воздух был наполнен сладким ароматом распускающихся цветов и тихим щебетанием птиц. Это был спокойный вечер, который обещал стать незабываемым. Джек стоял в саду, не сводя глаз с элегантной сервировки стола. Стол был украшен изысканным фарфором, хрустальными бокалами и бутылкой элитного вина. Джек чувствовал себя лучшим человеком, что ожидал прибытия своего гостя. Он услышал звук шагов позади себя и, обернувшись, увидел приближающегося Хайда с очаровательной улыбкой на лице. Сердце Джека забилось быстрее от предвкушения, гнев и обида закипали в нем, но он проглотил ее — ему нужно вести себя так, чтобы у Хайда и в мыслях не протекло то, что его "дружище" хочет ему отомстить. — "А, Джек, мой старый друг," — сказал Хайд, протягивая руку. - Прошло достаточно много времени." — Джек крепко пожал ему руку. — "Ты достаточно хорошо выглядишь. Я вижу, ты все такой же очаровательный, как и всегда." — Хайд усмехнулся, его глаза весело блеснули. Парниши сели, напряжение между ними было практически неощутимым. Джек разлил вино, и бокалы звякнули, соприкоснувшись. Они потягивали вино, и тишина между ними становилась все гуще, как туман, наплывающий с океана. Джек крепче сжал свой бокал. Ему захотелось наброситься на Хайда, ударить его по лицу. Но он этого не сделал. Пока что не сделал. "Знаешь, Хайд", — сказал Джек достаточно низким голосом. — "Я размышлял о природе истины. О том, насколько она субъективна, как на нее влияют наше восприятие и предубеждения." — Хайд приподнял бровь, будучи заинтригованным. — "Продолжай." — Брюнета совсем не волновал факт того, что сейчас он очень уязвим — он лишь продолжает попивать вино и смотреть на своего товарища, не предвкушая ничего от слова совсем. — "Ну, я думаю, именно это ты и сделал, Хайд. Ты манипулировал восприятием людей, формировал их предубеждения. Ты создал реальность, которая была удобной для тебя, но разрушительной для меня." — Хайд кивнул, в его глазах загорелся интерес. — "А как насчет свободы воли, Джек? Как ты думаешь, у людей был выбор, верить этим слухам или нет?" Собеседник встретился взглядом с Хайдом, его взгляд сверлил товарища насквозь. — "Я думаю, что люди — овцы, Хайд. Они следуют за толпой, они верят тому, что им говорят. Но я не являюсь таковым, Хайд. Я заставлю тебя заплатить за то, что ты сделал со мной и моей репутацией." Воздух был насыщен напряжением, молчание между ними становилось тяжелее, чем вес всего мира. Какое-то время они сидели в тишине, нарушаемой только звоном бокалов и отдаленным шумом работы отеля. - "Знаешь, Хайд," — прервал тишину Джек низким и даже угрожающим голосом. — Я тут подумал о концепции правосудия. О том, что речь идет не только о наказании виновных, но и о восстановлении равновесия во вселенной." Хайд наклонился вперед, его глаза горели любопытством. "И как ты собираешься восстановить равновесие, Джек?" Улыбка парня напротив была холодной и расчетливой. — "Я планирую заставить тебя страдать, Хайд. Я планирую заставить тебя заплатить за то, что ты сделал со мной. И когда я покончу с тобой, вселенная снова обретет равновесие." — Бокалы были пусты, бутылка опустошена. Солнце опустилось за горизонт, заливая сад теплым золотистым светом. Воздух был насыщен напряжением, молчание между ними становилось снова тяжелее. А затем, в мгновение ока, Джек крепче сжал свой бокал, костяшки его пальцев в очередной раз побелели от ярости. Игра вот-вот должна была начаться, и только один из них мог выйти победителем. По мере того, как вино лилось рекой в рот парня, глаза Хайда начали затуманиваться, его зрачки слегка расширялись под действием алкоголя. Он откинулся на спинку стула, его плечи расслабились, а улыбка стала шире. Слова Джека, пропитанные ядом и гневом, казалось, обдали его, как легкий ветерок летним днем. Взгляд Хайда лениво скользнул по лицу Джека, он слегка прищурился, пытаясь сосредоточиться. Он видел гнев, негодование, обиду, но все это казалось таким... далеким. Таким... забавным. Он тихо, гортанно усмехнулся про себя и потянулся за своим бокалом. Вино было изысканным, с богатым, насыщенным вкусом, который танцевал на его языке. Он растягивал каждый глоток, в восторге закрыв глаза и позволяя теплу жидкости растекаться по его венам. Слова Джека, эти резкие, горькие слова, казалось, отошли на второй план, уступив место тихому гулу работы отеля, тихому щебетанию птиц и отдаленному звону бокалов. Голова Хайда склонилась набок, щека покоилась на спинке стула. Он чувствовал себя... расслабленным. Таким расслабленным. Напряжение, стресс, тревога - все, казалось, растаяло, сменившись чувством эйфории. Он снова открыл глаза, его взгляд лениво скользнул по лицу Джека, и улыбнулся. — "Ты такой... серьезный, Джек," - пробормотал он невнятно, его слова сочились весельем. — "Ты такой... сердитый. Это даже... мило." — Лицо Джека исказилось от ярости, глаза сверкали, но Хайд лишь усмехнулся, издав низкий звук. Он снова потянулся за бокалом, его рука слегка дрогнула, когда он поднес его к губам. — "Я думаю... Я думаю, ты просто... завидуешь, Джек," — сказал он, снова произнося слова невнятно. — "Завидуешь моему... успеху. Моему... обаянию. Моей... привлекательной внешности." — Взгляд Хайда скользнул к собственному отражению в бокале, он слегка прищурился, любуясь своими чертами лица. Он улыбнулся ленивой, самодовольной улыбкой и сделал еще глоток вина. — "Ты просто... озлобленный, Джек," — сказал он, и его голос стал еще мягче и невнятнее. Он чувствовал себя... сонным. Вино, тепло, расслабление — все это, казалось, нахлынуло на него подобно волне, унося его в пучину забвения. Пока он сидел за столом напротив своего товарища, глаза Хайда начали слипаться, веки отяжелели. Он изо всех сил старался держать их открытыми, но это было бесполезно. Вино подействовало, и он был не в силах сопротивляться его действию. С глубоким эмоциональным наслаждением Джек с тщательной и внимательной зловещеоставил все свои видимые следы на пути к моменту, который так долго таял в его темных фантазиях. Долгожданный момент возмездия, который был пропитан готовностью увидеть Хайда в его наиболее уязвимом состоянии, настал наконец. Теперь, с неоспоримым умением захватывать контроль, Джек мгновенно, словно тень, овладел телом Хайда и бесцеремонно перенес его в темный уголок за стенами отеля. Ему хорошо было известно, что это идеальное место, где никто не сможет отыскать их скрытое пристанище. Подобно виртуозу, умело скрывающему свои предметы, Джек с легкостью обнаружил и использовал это скрытое пространство. Он с великолепной точностью и навыками искусного хирурга вытащил из своего кармана небольшой, но обширно значимый предмет и осторожно поднес его близко к Хайду. Открывшимся перед ним был миниатюрный, но безжалостный нож, олицетворение его искусства. Джек прекрасно осознавал свое профессиональное мастерство обращаться с остроконечными инструментами, и этот нож не был исключением. Сделка была заключена, когда он с сокрушительной решимостью впил затаенную сталь в грудь Хайда, совершая атаку, которую неуклонно поджидали его мрачные пристрастия. Его сердце замирало в памяти удовлетворения, ощущая, как жизненная сила покидала тело Хайда, и вечные тайны эпохальных решений особенностей финальных актов истинно раскрывались при этом. С рассчитанной жестокостью Джек вскрыл живот Хайда. Крики агонии все еще эхом разносятся в темноте, когда злонамеренные намерения Джека сбылись. Когда руки Джека окончательно разорвали живот Хайда, нежная плоть раздвинулась, словно жуткий занавес, открывая замысловатый ландшафт его внутренних органов. Внезапное соприкосновение с внешним миром вызвало ударную волну агонии по телу Хайда, его крики эхом разнеслись по воздуху, а зрение начало затуманиваться. Первое, что бросилось в глаза Джеку, были блестящие змеевидные извивы кишок Хайда, похожие на клубок розовых червей. Тонкие, похожие на пальцы, ворсинки кишечника, казалось, дрожали в слабом свете, словно протестуя против грубого вторжения. Воздух был насыщен сладковатым металлическим запахом крови и едким привкусом пищеварительных ферментов. Под кишечником гладкая, куполообразная поверхность печени Хайда была слегка неровная из-за бесчисленных крошечных кровеносных сосудов, которые змеились по ее поверхности. Немного отойдя от печени находился сам желудок, его мышечные стенки сокращались и расслаблялись в тщетной попытке избавиться от вторгшегося в организм. Слизистая оболочка желудка, обычно здорового розового цвета, теперь стала темно-красной, воспаленной от внезапного притока кислорода и грубых прикосновений рук Джека. Желудочный сок, обычно удерживаемый внутри желудка, выплеснулся на окружающие ткани, и его кислотный вкус заставил Хайда в очередной раз корчиться в агонии. Когда взгляд Джека скользнул глубже, он увидел поджелудочную железу, ее обычно бледная дольчатая поверхность теперь была скользкой от крови и пищеварительных жидкостей. Тонкая, похожая на кружево сеть протоков поджелудочной железы, казалось, дрожала, словно пытаясь избавиться от токсинов, которые проникли в организм Хайда. В этой гротескной, кошмарной картине руки Джека двигались с преднамеренной жестокостью, словно наслаждаясь ужасом и страданиями, которые он причинял беспомощному Хайду. Крики Хайда, влажные, сосущие звуки, с которыми руки Джека шарили по его внутренностям, и тяжелое, затрудненное дыхание двух сражающихся создавали симфонию ужаса, боли и страданий. Глаза Джека яростно сверкнули, когда он посмотрел на обмякшее тело Хайда. Бесчувственное тело, распростертое на холодном полу, было всего лишь вместилищем гнева Джека. Воспоминания о прошлых предательствах и унижениях все еще бурлили в его голове, разжигая ярость. Звук затрудненного дыхания Хайда — единственный признак того, что он все еще цеплялся за жизнь, казалось, только подогревал ярость Джека. Атака была безжалостной, поток гнева и жажды мести не утихал. Лицо Джека было искажено злобой, в глазах горела яростная решимость заставить Хайда заплатить за прошлые прегрешения. В определенный момент Джек понимает, что в штанах стало теснее — медленным движением руки Джека сомкнулись на бедрах Хайда, его пальцы глубоко вонзились в плоть бывшего приятеля. Член Джека скользит в его истерзанное тело, а лицо нападающего исказилось в гримасе оргазма и полной эйфории. Звуки, которые издавал Джек, были похожи на крики животных. Тело Хайда ныне было просто вещью, сломанной, истекающей кровью вещью, когда член Джека завладел его телом и душой. Пока Джек насиловал бывшего друга, член входил и выходил из истерзанного им же тела Хайда, он не мог не думать о такой красоте и одновременно абсурдности всего этого. Кровь алой рекой текла из ран... То, как его тело дрожало, словно лист на деревьях в осенний ветреный день, когда он в очередной раз грубым толчком входил в него… То, как его глаза, когда-то яркие и полные жизни, теперь бессмысленно смотрели в пустоту, лишенные всякого блеска… Это было возбуждающе. Оргазм Джека был подобен волне во время шторма, сокрушительной силе, которая грозила поглотить его целиком. Он кончил с громким стоном, его член пульсировал от извращенного, садистского удовольствия, когда он наполнил своей спермой истерзанное тело Хайда. Он отомстил. Этот отвратительный поступок был не просто физическим нападением, но и преднамеренной попыткой уничтожить душу Хайда. Надругательство над его телом было лишь предвестником унижения его достоинства, оставившего его разбитым. Мотивы, стоящие за действиями Джека, отчасти остаются окутанными тайной, но одно можно сказать наверняка — его жажда мести стала всепоглощающей силой, толкнувшей его на совершение злодеяния. Джек стал тем, кто сокрушил все достоинство Хайда. Он унизил его, заставил его напиться и вести себя, как настоящий придурок. Он был тем, кто втоптал его в грязь окончательно. Похоже, никакие границы не смогли помешать Джеку раздавить его достоинство и затоптать его в горячей грязи войны, которую они вели. Во власти безразличия и полного равнодушия, Джек ликовал в своей победе. Ведь после всех этих событий, даже если кто-то случайно обнаружит тело, останется только презрение и равнодушие по отношению к Хайду. Такова была его участь, так заключалась эта зловещая месть, которую Джек столь долго жадно ожидал и, наконец, осуществил.