Легенда о смятении

      Лини хватает воздух губами бледными и улыбается не в силах оторвать широкого взгляда от зимнего неба. Такого темного, тягучего, похожего на сладкое-сладкое варенье из голубики. Оно манило юного кочевника и очаровывало его. Не в силах терпеть, молодой шаман поднимает бледные ладошки к небесному куполу, словно бы желая его пощупать, однако темное полотно всегда оказывалось намного дальше его бледных пальцев.       Мороз опалял светлые ладошки, кусался у ногтей и расходился по запястью неощутимым зудом. Сердце ускорялось и оседало ближе к желудку тяжестью, когда по плечам проходил добравшийся до вен холодок. Было и приятно, и страшно! Такая неукротимая природа, такое гигантское небо и маленький, неважный в сущности, человек. Лини терзало много мыслей на этот счет. И не только потому, что он практиковал шаманские традиции.       -Южане ждут нас, мы не можем задерживаться более, — Линетт появилась рядом тихой поступью. — Отец будет в ярости, если мы не выдвинемся сейчас же. — Обереги на шубке девочки казались очень тяжелыми. Когда железные основания их сталкивались друг с другом, то создавали приятный, почти неслышный уху, перелив. Именно поэтому, когда она заговорила и дала знать старшему брату о том, что рядом, юноша почти не вздрогнул.       -Так ли нам нужны эти южане? –усмехается Лини, опуская тонкие пальцы и пряча их под толстую и тяжелую лисью накидку. Он с минутку еще любуется небом, после чего переводит взгляд на сестру. Та смотрит с упреком, мол «ты и сам знаешь, что нужны». И Лини и сам трусливо признавал –да, без южан будет туго.       Северяне, представителями которых и были Лини и Линетт — светлокожие потомки Богини Солнца, вот уже окола месяца спускались со своих горных поселенческих мест. Приближалась зима, а вслед за ней, как предсказывали наземные духи, придет и сильнейший за последние 70 лет снежный шторм. Горы, в которых располагались крепкие юрты привыкших к суровым холодам северян, постепенно остывали и, казалось, становились чужими. А ветра, столетия обнимавшие снежные пики, все сильнее били по тому оплоту жизни, который люди с большим трудом построили, будто бы стараясь разорвать на кусочки, сбросить с огромной девственной высоты.       Живущие на вершинах последователи Богини Солнца очень давно не видели лика своей покровительницы, ибо ту закрывали штормовые тучи. Это и послужило последним толчком к тому, чтобы прислушаться к призрачным обитателям потустороннего мира, которые советовали северному народу искать спасение и убежище на землях южан –потомков древнего Демонического Зверя, державшего прежде в страхе всех у низины Великой Малины       Так и начался их мучительный путь.       Северные олени сбивались с троп. Того зерна, которым запаслись потомки Богини Солнца, уже не хватало, чтобы прокормить бедных животных. Древесной же корой, в попадавшихся по дороге ельниках, с трудом доставало, чтобы набить желудки воющих от голода зверей.       Вместе со своими животными выли и сами северяне. Их видимые припасы вяленого мяса закончились неделю назад. На дне корзин оставались одиноко лежать несытные, уставшие ягоды брусники и черной смородины. На вершине Малины уже грохотал снежный буран, когда в спины бегущих из дома северян врезался холодный колючий ветер, подгоняя их спускаться все дальше и ниже, в тайгу, поля! Туда, где над горячими источниками внутри тлеющей земли, жили южные племена зверолюдей.       Во главе у потомков Солнечной Богини всегда стояли шаманы. Живущие на вершине самой загадочной и близкой к небесному светилу горы, эти бледные, светловолосые маги вели дела в племени с легкой невидимой руки духов. Лини и Линетт были лишь подмастерьем Отца, в будущем претендуя на роль вождя и предводителя, однако пока эти дети только и могли, что созерцать звезды и ругаться за то, чей талисман из желтого железа вышел краше.       Разумеется, Лини не ожидал, что ему придется так рано брать на себя ответственность за свое положение. Под толстой накидкой, у груди и тонкой талии юного шамана, в такт его легким шагам звенели выкованные им же обереги. Голову венчала тиара из множества холодных железных монет, которые оставляли на светлом лбу волшебника небольшие розовые ожоги. Тот же венец украшал светлую макушку Линетт, но благодаря челочке никак ее кожу не обжигал. Такая неимоверная тяжесть, ставшая близнецам привычной, вдруг с новой силой сковывала Лини, по мере их приближения к южным владениям.       -Ты должен серьезнее относится к нашему походу. Как будущий вождь племени… –бурчала расстроенная поведением брата младшая сестра. Нельзя было сказать, что она не понимала его желание веселиться, плясать, петь и любоваться цветами и небом. Но люди их племени очень мучились, а потому и она не могла позволить себе улыбаться.       -Как не посмотри, Линетт, а на роль вождя более подходишь ты. –фыркает беззаботно юноша, похлопывая по загривку своего оленя. Он ласково улыбается изголодавшемуся животному, будто бы мог своей нежностью его насытить или хотя бы сказать «брат мой, взгляни в мои глаза, я не видел хорошей еды так же давно, как и ты».       -Не говори глупостей. –фыркает девочка, и проходит мимо невыносимого мечтателя в лице Лини, чтобы занять свое место в санях.       -Потомок нашей богини вскоре станет вождем этих зверолюдей, почему же девочка, в которой течет кровь зверя не может возглавить наше племя? –с улыбкой вздыхает Лини, в один ловкий прыжок седлая своего оленя. Тот в недовольстве топчется по снежной земле и вскидывает к любимому юным шаманом небу светлую голову.       -Снова ты за свое. –ворчит Линетт, когда ее звериные ушки зябко прижимаются к вискам.- Снова ты за свое…       Еще через сутки, вдали начали зажигаться искры загадочного дьявольского племени. Тайга горела в ритуальных огнях костров, а эхо доносило до ясного слуха Лини песни неблизкие сердцу. Там, среди чужих загорелых лиц, был тот, кому выпала роль стать Лини побратимом — малая цена за обещанный кров людям, спустившимся с Великой Малины. Лини разглядывал жаркий свет с необъятным грузом на сердце. Шутка ли для шамана связать себя с человеком, который далек душой от его души? Связать и обещать в любую горесть и радость оказывать поддержку этому демоническому, неизвестному зверю! Обещать подставить плечо в болезни и разделить сражения на поле боя, какой бы светлому юноше противной сердцу ни была сама мысль о жестокости. Он, Лини, совсем из другой глины. Ему были не интересны кровавые топоры и воинская честь.       Ему даже эти теплые земли, расположенные в низине, отдаляющие его от звезд и Богини еще больше, чем то было дома, казались омерзительными. Подтаявшая грязь, в которой вязли сани, небольшой клочок неба, в окружении горных хребтов и обнажающая всех и вся равнина. Казалось, что тут не спрятать себя! Даже духи тут мыслили иначе.       -Мы словно в колодце…- бурчит тихо Фремине, ступающий рядом, и Лини вздрагивает от того, как были похожи мысли маленького брата на те, что роились у него в голове. И действительно, словно на дне железного котелка, который подвесили над костром. Они ступали по раскаленному дну: вроде бы тепло и приятно, а вроде бы и поджарят вот-вот. И всем северянам было понятно на каком они будут счету у бывших врагов. Вынужденное сплетение двух племен не приносило удовольствия ни одной из сторон, к тому же людям с Малины, которые находились в зависимых отношениях. Именно им требовался дом на перезимовку, и эта нужда давала в руки южного племени короткий, тугой поводок, который они затянут у шаманов на шее.       Об одном только их пренебрежении, на скромный взгляд Лини, говорило то, что потомки демонического зверя не пошли на брак, чтобы навеки свенчать Юг и Север. Отчего-то условием было именно побратимство –связь чуть менее крепкая пред Богиней Солнца, но более сильная и обязывающая пред обычным, вечно лгущим человеческим сердцем и Демоническим Зверем.       Чем ближе делалось южное племя, тем чаще Лини прокручивал в голове ту недлинную информацию о своем побратиме, которую ему успел предоставить Отец. Тот, кому предназначался юный шаман, назывался Итэром и говорят, что его мать была из племени потомков Солнца. У юноши едва загорелая кожа, светлые волосы и, по слухам, покладистый нрав.       -А еще у него тоже есть сестра близнец. –добавляла Линетт, словно бы это могла смягчить предвзятое мнение брата об этом неизвестном человеке. Она проговаривала это с должным ей спокойствием, перевязывая ремень на поклажах с одеждой, между делом. Но девушка тоже переживала за родного человека. Она лучше прочих знала, каким может быть восприимчивым Лини. Для него далекий, дикий чужак существовал как глухая, тяжелая тень. Она уже нависла над ним, закрывая звезды, и силилась утащить во мрак окончательно после связующего ритуала.       Сам молодой шаман уже представлял, как будут смотреть на потомков Солнца недалекие громилы, которые только и могут, что битами размахивать. Как можно наслаждаться этой цветущей, теплой землей, когда ее то и дело орошают кровью ради забавы? Как можно связать себя с человеком, с которым не сможешь поговорить о звездах?       Лини хватает воздух губами бледными и грустно вздыхает не в силах оторвать широкого взгляда от желтеющего с рассветом неба. Оно все еще манило юного кочевника, но юный шаман боялся очаровываться. Юноша поднимает бледные ладошки к небесному куполу, словно бы желая его пощупать и впервые за всю жизнь его пальцы будто бы дотягиваются и вязнут в чем-то мерзком и липком.       Лини поежился, сжимая в руках деревянный тотем и взывая к духам в утреннем заговоре. Те шумно пристают к волшебнику, на перебой рассказывая о пустяках таежных равнин, но юный потомок Богини Солнца не может найти в себе силы, чтобы слушать.       Юрты южного племени обозначили ближний горизонт.