знаешь, макс

Зимняя атмосфера России пленила своей красотой и серостью одновременно. Заснеженные улицы и крыши, тепло одетые и слегка недовольные люди, вечно темные небеса, с которых, словно волшебные, летели белейшие снежинки. Они разбивались о расписные крыши старинных зданий Петербурга, летели в лица прохожих, в лобовые стекла машин и автобусов, в окна многоэтажек и школ. Приближалась новогодняя суета, которую Макс просто обожал. По большей части из-за вкусных блюд, приготовленных мамой. Но также из-за того, что в это время он - вместе со своим другом Данилой - мог расслабленно сидеть на лавочке у подъезда, и весело смеяться над различными историями. А когда они окончательно замерзнут, а лицо Дани покраснеет до цвета помидора, мальчишки крепко обнимались, как бы согревая друг друга. *** – Макс, погоди — окрикнул друга Кашин, расторопно закидывая ненавистные учебники в рюкзак. Повесив портфель на плечо и быстро выбежав из класса русского языка, Данила погнался за Тарасенко, который видимо не услышал его крика. Макс испуганно пискнул, почувствовав чью-то ладонь на плече. Он обернулся, и увидел лишь ярко улыбающееся лицо Кашина. – Не пугай меня так больше, — продолжив свой путь недовольно пробурчал подросток, строя обиженный вид. – А ты уши прочисть, — прыскнув со смеху, ответил Данила. Скосив якобы недовольный взгляд из под темных кудрей, Макс пригляделся к другу. Его глаза(Тарасенко так и не понял, какого они цвета), выглядывали из под рыжей взлохмаченной челки, и игриво смотрели в другие. От этого огонька в столь притягательных глазах пробили мурашки, и парень резко отвернулся, неловко кашляя. Наконец дойдя до злополучной раздевалки, они быстро накинули темно-серые куртки и побежали на улицу. Крупные хлопья пушистого снега летели в лицо, но парням было плевать. Они, заливаясь громким смехом, бежали к уже родной старой лавочке, явно побитой временем. Мальчишки спрятали ледянеющие руки в карманы теплых курток. Ветер пробивал на слезы, а щеки наливались ярким румянцем от холода. Накинув широкий капюшон, Макс пытался как можно сильнее закрыть лицо от столь жуткого холода. Для Питера такая погода была непривычна, но она так по детски веселила пятнадцатилетних парней, затягивая за собой. Дойдя до лавочки, парни решили сначала забежать в подъезд и погреться у потертых батарей, которым по ощущениям было лет пятьдесят. Быстро достав ключи из широкого кармана, Тарасенко легким движением руки приложил ключ Таблетку к домофону. Послышался пищащий звук, и парень потянул дверь на себя, открывая ее. Залетев в подъезд, они подбежали к их спасению. – Фух, — одновременно выдохнули парни, кладя замерзшие ладони на раскаленные батареи. Почувствовалось приятное и согревающее пальцы тепло. – Знаешь, еще чуть-чуть, и мои пальцы бы отвалились, — протянул Даня, прижимаясь к теплу всем телом, пытаясь отогреться. Макс - неожиданно - протянул руку к его шапке, и удивлённо воскликнул: – Ой ё, у тебя вся шапка сырющая! Даня же потрогал его шапку, также замечая: – У тебя не лучше. Пару минут они так и простояли, пристально смотря друг другу в глаза. Вдруг осознав всю комичность ситуации, парни прыснули со смеха и заржали на весь подъезд разливистым смехом. Полностью согревшись, они все же пошли на лавочку. Метель на улице немного успокоилась, и сейчас снег лишь плавно летел с неба, кружа в танце. Тьму улиц освещали дряхлые фонарные столбы, тусклым светом разливаясь по дорогам. Максу ужасно нравился такой вид, и он каждый раз завороженно глядел на столь красивые для него места, протягивая: "Дань, ну ты только посмотри на эту атмосферу.." Они сели на лавку, снимая надоевшие за восемь лет рюкзаки, и кидая их куда-то в сторону. Даня начал рыться в кармане, ища столь нужную сейчас вещь. Пачку сигарет. Макс так и не понимал, каким образом он добывал их, будучи несовершеннолетним. На его расспросы Даня лишь отмахивался, мол, мужиков каких-то попросил купить. Темноволосый не любил сигареты, и искренне не понимал, как его другу может нравиться эта смертельная гадость. Кашин как-то дал ему их попробовать, из-за чего Макс чуть не задохнулся, зайдясь в громком кашле. Достав заветную коробочку, Данила открыл ее и, глянув на довольно бесполезную надпись "Курение убивает!", вытянул оттуда одну сигаретку. Порывшись в карманах, он с недоумением обнаружил, что зажечь то нечем. – Макс, у тебя случаем не осталось моей зажигалки? — покосившись на друга, спросил парень. – Погоди, сейчас поищу. Полазив в рюкзаке, он нашел заветную зажигалку, оставшуюся видимо после той попытки Дани заставить его курить. – Держи, — протянув зажигалку рыжему, изумленный Тарасенко в ответ увидел лишь расслабленное лицо Данилы с сигаретой в зубах. — Что? Непонятно-какого-цвета глазый кивнул на сигарету в своем рту, говоря: "Зажги ее сам" Что-ж, Макс точно умеет обращаться с огнем. В этом то проблем не будет. Слегка приблизившись к лицу друга, он почувствовал странную тревогу в груди. Даня закрыл глаза и подставил лицо. Громко сглотнув, Тарасенко приподнял зажигалку к потрепанной сигарете. У него никак не получалось даже открыть ее. Его руки буквально застыли, как и все тело и мозг. Размытое лицо друга пьянило и обдавало горло теплом, как после самого крепкого алкоголя. Сердце встревожено забилось в груди, буквально пробивая ее. Он никогда не испытывал ничего подобного, что за черт.. И этот черт, определенно - Данила Кашин, а по совместительству его единственный самый близкий друг и человек, сидящий прямо сейчас перед ним. Услышав непонятливое мычание со стороны, Макса буквально током ударило, и он тут же очнулся. Чужие глаза со странным блеском наблюдали за ним, утягивая. – Прости, — смущённо пробормотал Макс, быстро отстраняясь. Но ему не дали этого сделать. Чужая сильная рука схватила его капюшон, притягивая обратно. Расстояние между их лицами было совсем мелким, руку не протянуть. Тарасенко удивленно вздохнул, вглядываясь в столь же смущенное и красное лицо Дани. Сигарета выпала из его рта, а глаза бегали по Максу, глядя куда угодно, но не на лицо. Даня скинул руку с его капюшона, и, промычав что-то вроде "Извини", он вскочил с лавки, хватая рюкзак и быстро убегая с "места преступления". Темноволосый так и продолжил сидеть с шокированным лицом на этой чертовой лавочке, а злополучная сигарета с зажигалкой одиноко лежали возле его ног. *** Прошло пару дней. До нового года оставалось буквально пять часов, а у парней все плохо. Да что тут говорить, у них не просто все плохо, у них полный пиздец. В школе учителя и одноклассники шокировано наблюдали за тем, как мальчики лишь увидев друг друга смущенно отводили глаза и отвлекались на другие дела. Например, Даня зашел в коридор четвертого этажа и подошел ко второму кабинету. Прижавшись спиной к стене, он разглядывал лица знакомых и ждал звонка. Вдруг его одноклассники закричали: "О, смотри, Макс идет!" И Кашин тут же делал вид, что ему очень понадобилось что-то в рюкзаке. Причем рыскал он так старательно, что еще чуть-чуть и вывалит все учебники на пол. Все поменялось с этого чертового момента. Даня все еще вспоминал его, прокручивал в голове каждый кадр. Он во всех подробностях помнил лицо Максима, столь влюбленно разглядывающее его. Он помнил его громко бьющееся сердце и дрожащие руки. Он помнил смущенное "Прости", помнил каждый момент. И черт возьми, он помнил все, но не мог понять что происходит. Эти чувства были новыми и пугающими. Они явно не дружеские, и это ужасало больше всего. Он готов любить Макса, только если бы это не значило любить парня. "Какой же пиздец" — проносилось в его голове каждую секунду подобных размышлений. — "Я что, уже принял, что люблю его?" Как бы клишированно это не звучало, в его животе появлялись эти чертовы бабочки, пожирая изнутри каждый раз, когда он видел это спокойное лицо. Эти темные, слегка вьющиеся волосы. Его карие, почти бездонные глаза, утягивающие как в болото. Он знал. Он уже точно знал и понимал, что влюбился. Но вот только принять этого не мог. Ну бред же, как это так, в парня влюбляться. *** 3 часа до нового года. Семья Макса уже в сборе. Отец раскладывает гигантский стол-книжку, Тигра вальяжно разложился на старом кожаном диване, потягиваясь и широко раскрывая пасть, старший брат сидит на кухне и изредка помогает маме с готовкой, а сам Максим все еще не в себе. Он сидит в своей комнате за компьютером, и не может собраться. Хочется написать Дане. Хотя бы банальное "С новым годом!" или "С нг". Хоть что-то! Но он не может. Совесть все еще мучает за испорченную прогулку и дружбу. Его собственное тело и разум так подло предало его, а теперь еще и так душит. А те кажется проклятые сигарета с зажигалкой лежали в кармане рюкзака, на каком-то невербальном уровне напоминая о себе. Напоминая о произошедшем. Вот вроде и не трагедия, а он так страдает. Может надумывает все? Может это был лишь небольшой затуп организма от усталости? А может он просто еблан, оправдывающий свои ошибки чем только может. "Нет" — думает Макс, — "Это точно не случайность. Это что-то намного серьезнее" Кажется, он помнил, как его двоюродная сестра, Олеся, рассказывала ему что такое влюбленность и каково это. -Правда, тогда они играли в симс, и, кажется, она лишь хотела объяснить, как влюбить симов друг в друга.- "Боже, какой же бред" — думалось подростку, — "но, похоже я действительно влюблен. Вот блять"