«поверх лица у меня находится рожа.
она вполне заурядна, зато подвижна,
растяжима и вполне бесстыжа. зато
под рожей у меня расположено лицо.
оно прекрасно и удивительно. впрочем, его мало кто видел.»
Макс Фрай, Линор Горалик
«Книга Одиночеств»
глава 1. fuck the stars Telephone ring the unknown. What you want? Ходят слухи, что у нормальных людей больше, чем один выходной в месяц. Это, конечно, кажется совсем уж фантастическим, но бывают люди, у которых целых два выходных в неделю. Уёну такой расклад казался невозможным — он слишком привык к абсолютно бешеному ритму жизни, когда нет времени даже вздохнуть спокойно. Так привык, что не мог жить иначе. Однако жизнь периодически складывается таким замечательным образом, что ты лежишь на кровати, смотришь краем глаза в окно, там что-то очень уютно шебуршит, а тебе совершенно никуда не надо. Дела отданы кому-то специально обученному, телефон не разрывают звонки приятелей, товарищей и родственников, а планы почему-то забылись спланироваться. И вот ты лежишь и думаешь: «Надо срочно натворить какую-то ерунду. Совершить подвиг, разбить на голову и параллельно крутить сальто». И вот — три часа ночи, а ты, поддавшись этому желанию, уже идёшь натирать до блеска столовые приборы и чайник, готовишь обед из трех блюд, а параллельно еще и думаешь о том, чтобы сшить себе сумку из пакетов IКЕА, совершенно забыв о том, что последний твой завтрак был дай бог вчера, а то и позавчера. Но ничего страшного, потому что все ещё впереди, и главное — мощно чувствовать и лететь, и… и наконец-то заняться делом. Как раз случился один из таких замечательных дней. Уён всю ночь занимался тем, что играл в игры на телефоне, а потом ещё играл в игры на телефоне. Поутру, когда лучи солнца ненавязчиво подсветили пыль, он поддался этим суматошным мыслям, желая натворить что-то этакое. Но вместо того, чтобы пойти натирать ложки и стаканы и шить сумку, он наспех оделся и выбежал из общежития ловить сонной мордой потоки ветра. Им же он и доверил сегодняшнюю укладку, совершенно забыв о погоде за окном и о том, что на улице могут быть живые и настоящие люди, пристально бдящие за состоянием чужой прически. День стоял почему-то неожиданно яркий и теплый для середины ноября, солнце решило выползти из-за туч, которыми было скрыто целую неделю, деревья ещё не успели окончательно сбросить листья и стояли какие-то стеснительно полуголые, а снег превратился в лужи, которые соблазнительно мерцали в солнечных лучах, явно ожидая тех, кто захочет по ним попрыгать. Как хорошо, что именно на не самую свежую голову пришла мысль надеть не теплую курточку, а пижонское пальто. Подняв голову к самому солнцу, Уён блаженно рассматривал редкие облака, брёл куда-то в неизвестность, совершенно не различая дороги, пока не наткнулся на него. На огромного чёрно-белого кота, держащего в зубах ещё трепыхающегося окуня, явно стащенного у какой-то зазевавшейся хозяйки. — Ну ты и пройдоха, Мун! Уён восхищённо смотрел на то, как любимец Сана запрыгивает на забор, элегантно держа в зубах огромную рыбину. Этот кот был их давним знакомым, но настолько важным, как сейчас, его не видел, наверное, никто и никогда. Посмотрев на Муна завистливым взглядом, Уëн подумал: «Классно было бы родиться в следующей жизни котом. Особенно таким большим и важным». Пять минут он разглядывал пушистого, пытаясь понять, что же в нем было такого, что по малолетству Сан носил ему все, что удавалось слямзить со столовки. Окончательно разнежившись в лучах солнца, Уёном было принято гениальное решение — позвонить первому, кто придет на ум, чтобы выпить чашку кофе или кофе с коньяком. Тут как пойдет. И бежать обратно в общежитие, как умалишенный. Не было ничего лучше, чем ощущать под ногами асфальт, вдыхать головокружительные ароматы осени, смотреть на островки выжившей травы и совсем не бояться промочить ноги или потерять шарф, потому что в десяти минутах ждало что-то большее — возможность замучить человека. Стоит упомянуть отдельно, что у Ким Хонджуна был установлен «креативный» гудок. Возможно это напоминало ему о детстве, когда такие стояли только у самых крутых пацанов класса, а возможно, он реально считает это крутым, кто его разберёт. Когда вместо привычных звуков гудка играет жуткая версия Uptown funk, смех накатывает сам собой, даже если намерения серьёзнее некуда. Вот и Уён раззадорился пуще прежнего. My friends don't leave me alone. — Эй, хорош портить зрение за компом. Выходи, я уже почти у твоей двери, — Уëн спотыкался в самых простых словах, потому что останавливаться было выше его сил. — Если ты думаешь, что я успел продрать глаза в такую рань, то ты ошибаешься. — Как будто я не знаю, что никто из нас со вчера не спал, я слышал, как ты орешь на комп, — звонкий смех раздался в динамике собеседника, заразительный даже для того, кто смертельно устал. — Ладно. Дай мне пять минут. — Не дам! Открывай дверь, старушка. Вместе с этой весьма вежливой просьбой послышался громкий и настойчивый стук в дверь. Кажется, стучали ногой. «Очень на него похоже», — подумал Хонджун, хотя он где-то слышал фразу, что обо всём, что делает человек, можно сказать «очень на него похоже». Наверное, стоит в будущем избегать этой размытой формулировки. Пока мысль лениво перекатывалась из одного угла головы в другой, стук и не думал прекращаться. Пришлось повиноваться и впустить нарушителя утреннего спокойствия. Уён влетел в комнату, как маленький разрушительный ураган, и успел уронить кружку со стола. Для звания большого урагана ему не хватило разрушительности и скорости — все же пострадала только одна кружка, а не весь стол. Но, кажется, к тому шло. Хонджуну оставалось лишь подумать: «Хорошо, что она уже давно была пуста», — и устало вздохнуть. Ночь выдалась не самой легкой: почему-то ничего не делалось так, как хотелось. А в голове крутился припев какой-то песни, которая все время мешалась своим на-на-на и пау-пау-пау. Привяжется же говно такое, тц. И по причине этого на-на-на и пау-пау-пау он всю ночь просидел, тыкаясь в экран компа и вспоминая самые заковыристые ругательства. Откуда-то из глубин сознания выползло слово «мразина», и вот его он всю ночь и повторял, глядя на звуковые дорожки. — Ты бы хоть причесался для приличия! — Капитан недовольно оглядел катастрофу, что болтала ногами на его кровати. Уёньи волосы представляли собой взъерошенный ком, на его щеках пылал румянец от осеннего злого ветра, но ему это почему-то очень шло. Как будто это и было естественное для него состояние — раскрасневшееся и громко ржущее чудовище, что не успев разуться, плюхнулось прямо в пальто на не заправленную постель. — На себя посмотри! Хоть бы умылся. Ты, кстати, себе даже не представляешь, кого я встретил по пути сюда! Да и откуда тебе знать, ты же у нас самый занятой, свет белый видишь только кодом #000000. Неважно. Да, я сначала вышел за кофе, а потом вспомнил, что в этом доме есть целый не замученный ты. И пришлось возвращаться. Так воооот… — После непрерывной тирады Уёну потребовался огромный вдох, чтобы получить хотя бы мизерную возможность продолжить. — Помнишь кота, которого подкармливает Сан? Конечно не помнишь, ты же игнорировал наши приглашения, а зря, между прочим, отменный котище, на тебя похож, только он, в отличие от некоторых, большой. Короче, этот огромный котище поймал здоровеееееенную рыбину! — Уëн развёл руками, обозначая весьма громадные размеры встреченной рыбы. Вряд ли она и правда была полутораметровой, но ради приличия можно поверить и в это. — Я плохо разбираюсь в породах, но мне всегда казалось, что он помесь мейн-куна с тигром. — Ага, а я балерина, — Хонджун закатил глаза и неодобрительно цыкнул, подобрал кружку и мельком осмотрел её на предмет трещин. Новых не возникло, а старые не беспокоили, так что смертоубийства откладывались на неопределенный срок. — Будешь выпендриваться, я останусь здесь для заслуженного сна, — он скрестил руки на груди и насупился. — А что, между прочим, очень похож, особенно когда спишь. Ты руки держишь вот прям точь-в-точь как умирающий лебедь. Я и не выпендриваюсь, я всего лишь правду говорю. Я никогда не вру вообще. Зачем мне тебе врать? Так, мне долго тебя ждать? Я так и умру здесь в ожидании… — Уён не удержался от возможности показать своему другу клыки и по-ребячески высунуть язык. — Ну и умирай. Не я припёрся к несчастному старому работящему человеку в такую рань. Между прочим, нормальные люди в выходные отсыпаются перед тяжёлой рабочей неделей, — бурчать-то Хонджун бурчал, но потихоньку менял образ с домашнего на парадно-выходной. Все же на улице и правда было замечательно, ароматы опавшей листвы уже два дня щекотали ему нос, но работа есть работа, так что как следует насладиться ими он не мог. И вот она — возможность, разлеглась в уличной одежде на его постели. Что ж, в любом случае, её все равно сегодня стирать. — Ну так и спал бы себе ночью. Как НОРМАЛЬНЫЕ люди. А не бдел бы двадцать часов подряд, сводя сраные ударные один к одному, — Уён перевернулся со спины на живот и начал листать ленту инсты, болтая ногами. — Ты видел? Там Сонхва опять фотки выставил. И даже не сказал, что его фоткал я! Вот козлина. Одевайся быстрее, а! Завершающий штрих аутфита — чёрный беретик с цепочкой — наконец был водружен на капитанскую голову. Уён выскочил из комнаты — скорее, скорее! СКОРЕЕ! — навстречу такому манящему блеску лужиц. Капитану оставалось лишь торопливо закрыть дверь и попытаться угнаться за ним. Он угнался, но лишь потому, что Уён застыл, как будто его вот прям щас парализовало. Либо на него наложили заклятие «остолбеней». «Странно, магия вне Хогвартса запрещена», — подумал Хонджун, вставая рядом с Уёном. И тут капитан понял, отчего Уёе наконец-то полностью остановился — кажется, что даже дышать стал, как нормальные люди, а не урывками. Свет. Свет и такое спокойствие, которое можно ощутить только тогда, когда тебе никуда НЕ НАДО, есть только желание занять чем-то время. Стоя на крыльце общежития, парни подставили лица возможно последним теплым лучам. Почему-то говорить не хотелось совсем. Возможно, виной тому было внезапное ощущение абсолютного счастья. Свежий воздух опьянял, а уже по-зимнему холодный ветер возвращал в реальность. И здесь, на пограничье двух миров, рождалось истинное блаженство, граничащее с кайфом от самых модных стимуляторов. Никто, конечно, не употреблял и не рекомендует, но книжки говорят, что ощущения ни с чем не сравнимые. Yeah, yeah, yeah! Такое часто бывало с Уёном. знаете то чувство, когда ты просто живёшь жизнь, и вдруг она становится кадром из какого-то незнакомого фильма или видеоигры? Когда время как будто останавливается, или течёт лениво, как застывающая смола? Когда каждая эмоция ощущается так чётко и ясно, будто впервые? Как будто бы ты еще не научился игровой механике управления человеческим телом и теперь тыкаешься наобум, как любой нормальный человек, который жмет «скип», когда вылезает обучение? Как будто ты — это не совсем ты, вернее, вообще не ты, но в то же время точно 1000% ты? Как будто весь мир и есть — ты? Когда он впервые рассказал об ЭТОМ своему другу из школы, то был просто по-человечески назван ненормальным. Поэтому Уён больше не рассказывал, а просто иногда жил свою жизнь, как герой фильма и одновременно — его же зритель. Сейчас время тоже замерло. Замер щурящийся от света капитан. Замерли блики на воде. Даже птицы застряли в воздухе. И почему-то это было так хорошо. Как будто даже солнце на мгновение перестало вспыхивать, застыло на одном единственном взрыве, который будет навсегда выжжен на сетчатке глаза. Все было каким-то… правильным? Уён похлопал глазами. ЭТО ощущение пропало, и он вновь смог по-человечески дышать и думать, но отрывать ноги от земли и мчаться куда-то не спешил. Хонджун тоже очнулся и похлопал друга по плечу. — Ты чего застыл? Только что вперёд паровоза мчался, а тут встал. А ну веди меня к кофе, раз поспать не дал, — Хонджун спрятал голову в плечи, как воробей, и нетерпеливо топнул ногой. — Тебя дожидаюсь, не видишь? Только что ты еле плелся, — Уён фыркнул и сморщил нос. В шутку, конечно, хотя, возможно, ему и хотелось бы надуться по-настоящему. Кажется, не сегодня. Действительно приходится вновь передвигать ногами, хоть это и сложно делать, когда ты мушка в янтаре. Но это всё-таки дело привычки. Так что аккуратно, левой и правой, ещё раз, ага, молодец. Обязательно возьми с полки пирожок, Чон Уён. В последнее время выходные выпадают слишком редко, чтобы не ценить моменты беззаботности. Обычно «дни, свободные от забот» таковыми не являются — они все равно забиты какими-то делами: убраться, разобрать вещи по-человечески, поесть не на бегу и не второпях, встретиться с друзьями или семьей, сверхурочно сгонять позадротить в студию, в конце концов просто два часа валяться в ванной под Placebo. Сегодня почему-то чувствовалась жизнь в каждом вдохе и шаге, и не было зрелища более умиротворяющего, чем счастливый Уён, глядящий в свое отражение из лужи. Усталость все же брала своё, поэтому шёл Хонджун совсем медленно. А Уён уже успел ускакать так далеко, что казалось, будто до него теперь вовек не добраться. Вот он, парадокс Ахиллеса и черепахи. Черепаха, как всегда, впереди. — Подожди-подожди! Я же не просил тебя бежать так быстро! — Ну уж прости, это лучше, чем быть такой черепахой, как ты! — Уён засмеялся смехом победителя. Интересно, кого же он победил, если в соревновании никто не участвует? Однако темп он сбавил, с ухмылкой подставив локоть: — Может, мне поддержать вас, сэр? В ваши почтенные годы выходить без трости почти грешно! — Уён драматично обратил взор к небу, старательно пытаясь не ржать. Хонджуну хотелось бы обозвать его сволочью, но вместо этого родилась ответная ухмылка, возможно, даже ещё подлее. — Будь у меня трость, ты бы так не пел сейчас, — под руку все же взял, потому что некоторые лужи успели стать коварным льдом. Как хорошо было наконец дойти до кофейни и расстегнуть пальто. Солнце разошлось не на шутку и даже в команде с ветром грело так, будто казалось, что лето возвращается обратно. Отдышавшись, Уён решил оглядеться и успел засунуть свой любопытный нос совершенно везде, удостовериться, что людей совсем нет, даже успел отпустить пару любезностей девушке-бариста, рассказать какую-то шутку и ненавязчиво спросить, где у них самый крутой столик и что им стоит попробовать из меню. Хонджун успел только спросить, где он может оставить свое пальто и послушно повесить его там, где сказано. — Только у нас есть правило — вам нужно будет взять напиток и десерт каждому, чтобы занять тот столик, который самый популярный для фотографий, — возможно приветливо сообщила бариста. Все же очень трудно считать эмоции, когда у человека маска на пол-лица. — Это же настоящий грабеж! Вы что, издеваетесь? — учтивость Уёна быстро сползла с лица, сменившись почти яростным огнем. Капитан прекрасно знал это выражение лица — сейчас он будет торговаться до потери пульса. — Замечательно! Я буду айс-латте на кокосовом молоке и карамельный чизкейк. Ему — айс-американо с тремя шотами эспрессо, побольше сахара, и вот то пирожное с темным шоколадом, — Хонджун подошел к стойке, мягко, но навязчиво отталкивая своего товарища. Он постарался улыбнуться как можно мягче, чтобы сгладить произошедшую неловкость: — О, спасибо вам большое. Вы принесете счет позже? Замечательно, мы пойдем, присядем. Ох, как же он был хорош в своем подхалимстве, как же он улыбался и кланялся. Это заслуживало всяких похвал, Уён даже тихонько присвистнул, наблюдая за ним и его великолепным театром одного актера. Когда же они наконец присели за столик, то первым делом был задан вопрос века: — А ты почему не дал мне с ней поговорить? Ты видишь, она почти поддалась на мои чары! Это же действительно грабеж! Я бы за один только кофе, который хотел, отдал бы больше, чем за весь наш заказ! Там был ивентовый напиток, посвященный их годовщине! С блестками! Эта тирада могла бы продолжаться бесконечно, если бы Хонджун не пнул его ногой под столом, увидев приближение той девушки-бариста. Уён послушно заткнулся и состроил самую вежливую морду из возможных под тихий отчаянный вздох своего капитана. — Спасибо вам большое! — он повернулся к Уёну. — Я с тобой, ей-богу, больше никуда не пойду! — Ну тебя! И где я не прав? — Уён рассмеялся, и сил злиться на него не осталось. Он протянул Хонджуну телефон: — Сфоткай меня! Только красиво, я не зря этот столик выцепил, она мне сказала, что здесь выходят самые клевые фотки. А то у нас инста забита одним Саном с Хва и Минги! Нечестно, я тоже так хочу. — Хоть кофе попробуй для приличия. Он неплох. — Естественно! За такие деньжища! The night is getting too old. Когда кофе был выпит и не раз, а одна тайная сигарета раскурена на двоих где-то во дворах, солнце уже садилось. Вместе с закатом пришел и он — собачий лютый холод. Уён клацал зубами. Как жаль, что именно на не самую свежую голову пришла мысль надеть не теплую курточку, а пижонское пальто! Теперь Уён приплясывал от холода и пытался спрятать уши от ветра. Хонджун злорадно поправил свой беретик, демонстрируя нечеловеческую силу духа — даже не жаловался на мороз. — Я надеюсь, что эта забегаловка закроется. Кофе не самый лучший, а сервис — полный отстой! — Тебе просто не понравилось, что тебя загнали в рамки и забрали деньги, — Хонджун фыркнул и постарался незаметно втянуть голову в плечи. Понты, конечно, дороже денег, но если у тебя от понтов мёрзнет жопа — это какие-то неправильные понты. У них с Хонджуном была традиция — курить только вместе. Это почему-то казалось настолько подростково-романтичным, и была в этом какая-то магия таинства и ритуала, что они продолжали это даже спустя пять лет после договора об этой традиции. Когда-то они просто не могли себе позволить курить чаще — и денег не было, и времени, и сил… и вообще. Ну и от менеджеров шкерились, конечно, куда без этого. Сейчас тоже шкерятся, но уже не от менеджера, а от вездесущих людей. — Слушай, тебе никогда не казалось, что мир, ну… не настоящий? Не принимай меня за идиота, просто иногда мне кажется, что мы не то, что в матрице и симуляции, а даже в симуляции симуляции, ю ноу? — Уён сжался сильнее, но уже не от холода. Хонджун был вторым, кому он рассказал об этом странном чувстве. И предчувствие подсказывало, что это не кончится ничем хорошим. Впрочем, его предчувствия часто врут. «В мире полно хреновых ясновидцев», — сказал однажды пьяный Сонхва, ожидая такси. Хотя бы иногда стоило прислушаться к его умным словам, так что Уён попытался унять тревогу, как мог — так сильно вдавил ноготь в нежную ладошку, что почти выступили слезы. — Ты про дереализацию, что ли? У меня часто такое бывает, — Хонджун пнул камень, и побежал за ним. — Интернет говорит, что это частое дело для тех, кто вечно нервничает по всякой херне. А мы оба из тех, кто вечно переживают больше нужного. — А, вон оно что. Блин, круто. — Ага. Домой пойдём? Never been so bold. We've been here before