Память плакучей вербы.

Стало ли легче за последние пол года? Сложно сказать. Утро началось с безмолвного плача и мокрых капель на простыни. А следом последовало щебетание птиц, запах цветов, что цветут повсюду и холодноватый рассвет с местами затянутыми тучами небом. Взгляд скользнул вниз по шторе, которую открыл парень. Во дворе неспеша светало. А потом он взглянул на темную тумбу в углу комнаты, на ней стояла красивая ваза с нежным орнаментом и редкими цветками. Глядя на неё наверное можно подумать, что она своим видом может только и делать, что радовать своим видом. Не хватает только цветов. Но поставить их туда нельзя. Фрей зажмурился и прикусил свои бледные тонкие губы. В голову словно пулей влетели воспоминания, от которых стало невыносимо больно. Он напрягся всем телом и выпрямил свою сутулую спину, поднял плечи и выдохнул. — Пора бы избавиться уже от этого, Шарлотта просила меня сделать это ещё очень давно. Даже сейчас напоминает об этом, прости, милая. После размышлений в слух ему полегчало и он поспешил выйти с комнаты, что напрочь пропиталась тоской и запахом пыли. Шум воды, стекающие по бледному лицу капли, шуршание зубной щетки. Обычная рутина, до которой все никак не доходили обессиленные руки парня. Сегодня стала самая пора, ведь не может это так долго продолжаться, Лотта непременно огорчилась бы от такого поведения. Фрей сильно запустил себя, да и не только. Дом не внушает уюта, тепла или приятных эмоций, лишь обратное. На кухне стоят пакеты полные мусора, подоконник в пыли, а на нем тарелка с лимоном, что давным-давно покрылся густой и страшной плесенью. Вся эта мрачная картина только и вызывала отвращение, Фрей понимал это, но сил что-то поделать не осталось, а может не хватало желания, ему и самому было трудно понять. Плачевная ситуация касалась не только кухни, но и остальных комнат, о которых смысла упоминать особо нет. Зайдя в столовую, в нос ударил всё тот же запах пыли вперемешку с лёгкими нотами гнили. Брюнет подошёл и резко открыл окно. Лёгкая свежесть пришлась ему в самый раз, а улыбка и сама всплыла на лице. Какое же податливое настроение стало у него в последнее время. Что странно, ведь несколько месяцев его время проходило в долгом и безрезультатном утешении своей осиротевшей души. Чуть затупившись он вздрогнул, словно отошёл от транса. Оглянул беглым взглядом грязные поверхности и цыкнул. — Какой беспорядок... Фрей подошёл к раковине, включил воду и взял в руки тряпку. Принялся за уборку, как бы сильно не хотел. Лёгкими движениями он протирал столы, полки и ящики. Пускай в этом не было ничего трудного, в том состоянии он не мог и в душ сходить, не говоря уже об уборке. Теперь становилось легче, кухне тоже, с каждой минутой она становилась всё чище и приятнее глазу. Через полчаса уже и вкусный запах развеялся по дому. Брюнет пожарил омлет, скромноватый завтрак, но куда лучше, чем таблетки и горький чай на пол дня. Трапеза прошла благополучно и последующая уборка не стала слишком затруднительной, на радость парню. Солнце уже поднялось, его лучи пробивали тучи и кажется погода начинала улучшаться. Бледнолицый вышел в сад и глубоко дышал свежим воздухом. Его лёгкие давно не испытывали такого счастья как сегодня, все его тело трепетало и здравствовало. Перед ним предстала мертвая земля. Кажется, даже та вялость и тоска с дома Фрея вышла за рамки, охватила даже их небольшой дворик. — А Шарлотта ведь раньше растила тут цветы… Вспоминаю, с каким трепетом она ухаживала за ними. Особенно те подсолнухи, их я чётко помню и вряд-ли когда-то забуду. Мне жаль, что я запустил этот сад. Прости меня, если сможешь. Но ничего, сейчас мы с тобой это исправим, хе-хе. Жизнь окончательно проснулась, как и юноша, что заинтересованно копался в земле. Рядом с ним стояла лейка с водой, а он не жалея рук и одежд что-то сажал. Вчера знакомый по его просьбе принёс ему саженец плакучей вербы, тогда и занёс ему небольшой пакетик с едой, чтобы Фрей совсем не скорчился от истощения. Он его тогда сильно отблагодарил и решил, что пора бы уже воплотить данное им обещание своей любимой. Сейчас собственно он этим и занимался. Отряхнув свои ладони, он вновь полил уже посаженное деревце и упёрся руками в боки. — Выглядит хорошо, неплохой из меня садовник, да Шарли? Надеюсь это тебя утешит там. Он поднял голову на небо и улыбнулся, его тяжёлый выдох сорвался с губ и обозначал сильную усталость. — Осталось немного, возьми себя в руки… Фрей вошёл в дом, он тщательно вымыл руки от почвы, вытер их об полотенце и зашёл к себе в спальню. Тот мрак вновь окутал его, впились в сердце, в каждый сосуд смех светловолосой, её плач, её запах и всё, что с ней связано. Обстановка комнаты только и делала, что сгущала хорошие воспоминания с тем роковым днём и последующими бездонными днями. Брюнету следовало бы сделать перестановку, выкинуть её вещи, да и забыть уже наконец, но безжалостно отказываться от теплого ощущения любви лишь из-за одного проклятого дня. В тот день, он ездил куда-то по делам, направления с одной библиотеки в другую и наоборот. Типичные хлопоты работника, ничего примечательного. Шарлотта оставалась дома, она тогда училась из дома, нигде не работала, ведь в том и не было нужды. Фрей настаивал ей больше отдыхать и наслаждаться жизнью, а все заботы он добровольно взвалил на свои плечи. В тот день он закончил с обязанностями ближе к полднику и поспешил домой. По приходу, он радостно отворил дверь, громко оповестил свою девушку о приходе, но отозвалось лишь его эхо. Он подумал, что его милая спит и не стал больше шуметь. Парень тогда отобедал, убрался на кухне и собирался уже было зайти в спальню и отдохнуть, поговорить с Лоттой о всякой всячине, просто отвлечься. Тогда отворив дверь, в темной, зашторенной комнате он увидел её. Висела она под потолком, сломанную шею нежно утягивала петля. А по её оголенным ногам стекали жидкости ранее живого организма, под телом образовалась неприятная лужа, а рядом валялся стул. Лицо её опухло, посинело и приобрело бледный, слегка фиолетовый оттенок, но она всё равно была такой красивой, такой спокойной. От такого ужаса Фрей упал тогда и дальше ничего не вспоминал, словно цензура, словно густой туман всё заполонил, не желая мучить парня. Вспомнив об этом, силы в миг пропали, а тот пыл сошел на минимум, Фрей печально подошёл к вазе и взглянул в неё. Пепел, непримечательный прах. А ведь раньше это был удивительный человек. Он взял вазу в руки и выдвинул ящик тумбы, внутри которого лежала жёлтая ленточка. Её юноша тоже захватил и пошел обратно в сад. Ему дунул игривый ветерок в лицо и помог немного расслабиться, несмотря на всю горечь, он подошёл к деревцу и присел рядом с ним. — Теперь ты станешь моим новым смыслом. Как я и обещал. Ты - продолжение Шарлотты Вайлтшайр, её я не уберёг, но тебя точно смогу. С этими словами он бережно посыпает свежую землю прахом вокруг ствола вербы и убирает вазу в сторону. — Последний штрих. Лёгкое движение рук и на одной веточке теперь красуется милый бантик. Это доставило такое удовольствие парню, что и больше не хотелось ничего делать. Лишь сидеть подле дерева, да выговаривать ему всё, что накопилось на душе. Но он понимал, что дело так не пойдёт и печально взглянув на него, пошел домой, заниматься домашними обязанностями. В тот день он преобразился сам и преобразил всё в округе. Казалось, всё началось налаживаться. Не ясно, сколько уже прошло времени, он давно потерялся в этом грубом течении. Мир не стал ярче, хоть этого и очень хотелось. Фрей сидел за столом и смотрел в кружку с черным кофе, наблюдая своё поникшее отражение. На улице шёл мелкий дождик, пасмурная неприятная погода. Адаптировался Фрей к прошлой жизни быстро, но что-то было не так, всё ещё было ощущение пустоты. Он подавлял её работой, сном, делал всё, лишь бы отвлечься, но навязчивое чувство не уходило. Оно стало его верным надоедливым спутником. Не сказать, что всё было так плохо как раньше, когда он лишь гнил заживо в спальне, но он не испытывал счастья. Каждый день он приходил к своей вербе, изливал всю душу, но никогда, никогда не получал того облегчения. — Шарли, дорогая моя, знаешь... Я долго ждал, долго терпел, но мой здравый смысл всё же побеждает. Никакое дерево, никакой цветок, даже никакой человек не заменит тебя. Слышишь!? Я не буду больше врать. Моих сил недостаточно... Он снёс своим локтем чашку и она звонко разбилась о пол, расплескав его напиток. Фрей уткнулся в свои руки на столе и заплакал. — Шарлотта, Шарли, моя любимая Лотта. Я...я никогда не прощу, никогда не прощу тебя. Ты... слишком добрая, слишком чуткая, но твой поступок...твой поступок против меня бесчеловечен. Я ненавижу эту вербу, это не ты и никогда ею не будешь. Парень срывается и сквозь пелену слез бежит к двери в сад, открывает её и прямиком в мокрую землю он ступает босыми ступнями . Он подходит к подросшему саженцу и бездумно обламывает все ветви, обрывает листья и гнет ещё неокрепший ствол у основания. — Я ненавижу... ненавижу тебя! Ты такая глупая, глупая девчонка! И зачем...зачем ты оставила меня.. Обрывая очередную ветку его ноги косятся и он падает на колени в грязь. И уже ничего не говоря, он просто пускается в дикий, самый горечный плач, прижимая ветку с жёлтой лентой к своей груди. Слёзы смешались с моросью, а его крик, с шумом дождя, беспощадно оглушая и не оставляя надежды. Плакал он, плакало небо и плакала верба.