***
Хуа Чен обычный худой подросток с ещё несформировавшимися длинными конечностями, несуразными длинными узловатыми пальцами, вечно растрепавшимися волосами, небольшими ссадинами и шрамами на руках и ногах. И с вечно белой повязкой на правом глазу, что скрывает его уродство, его инвалидность. Пусть он и не хочет вопреки всему признавать это таковым, чтобы не вызывать жалость у чужих людей. Се Лянь была единственным ребёнком из достаточно обеспеченной семьи. Настолько обеспеченной, что они могли себе позволить роскошный дом в пригороде и виллу на берегу моря в другой стране, а ещё личный автомобиль для дочери с противным телохранителем в придачу и личного слугу с мерзким голосом. Такие девушки учатся обычно в Кембридже или Оксфорде только из-за имиджа или обилия финансов их родителей, учавствуют в модных показах на неделях моды в Милане или снимаются в голливудских фильмах, при этом являясь наследниками компаний своих родных. Выходят замуж за богатых нефтяных магнатов и живут в роскоши, растя таких же, как и они, детей. Но вопреки сюжету, а точнее самому ожидаемому варианту, правильно будет сказать, что Се Лянь была слегка «не такая как всё».***
Хуа Чен, или Хун’эр, ещё в школе, в младших классах, пал жертвой такой вещи как любовь. Пал безоговорочно и безапелляционно. Становясь каждый раз багровым, как кленовые листья осенью, стоило только объект его воздыхания, просто пройти мимо на расстоянии 10 метров. Да чего уж там! Завидев её буквально на площадке их школьного стадиона, стоя при этом на крыше, он тут же покрывался пятнами словно съел ядовитый фрукт. Так продолжалось вплоть до выпуска. Если раньше он ходил в школу, только чтобы сбежать от тяжёлых ударов, коими награждал его отец, оставляя фиолетовые следы, что потом отдавали зелёным оттенком, то сейчас школа была для него не только недолгим спасением от физической боли, но и духовным убежищем, возрождением, стоило ему лишь увидеть её. Се Лянь. Если он смог услышать какую-то интересную сплетню про «принцессу изящных искусств», например, что ей нравится, и где она живёт, с кем дружит, или что ест на обед –это было везение. Если хотя бы один факт окажется правдой– уже удача. Пусть он и не шибко доверял сплетням, но, что удивительно, про принцессу всегда ходили только лестные слухи. Если он мог пройти мимо её и класса и как бы невзначай заглянуть туда, увидев сумку, с брошью в виде белого цветка, то это была двойная удача. Если он смог хоть раз за день услышать её прекрасный голос, пусть и позади себя или же где-то из-за угла, то этот день можно назвать счастливым. А если он мог увидеть её воочию, то он был благословлен самими небесами и готов был обвести это число в календаре своей кровью, ибо не имел возможности даже купить маркеры. Но, к сожалению, или к счастью, он даже этого не мог сделать, только потому что и календаря, собственно, дома не было. Свой первый стих он написал в четырнадцать лет. Первый стих. О ней. Когда буря чувств начала одолевать юный разум и сердце, никогда не получавший любви, кроме материнской, и то, в далёком детстве, Хун’эр хотел выразить свои чувства, придать им форму, сказать о них. Что, вот, они есть. Стих бы он никому не показал и не дал бы прочесть. Просто, хотелось, пусть и в мыслях и на бумаге рассказать о них. Ведь прятать глубоко в душе свои пламенеющие чувства становилось невыносимо. Написал стих на уроке литературы, на задней парте, пряча лист с кривыми иероглифами под отросшими непослушными черными волосами, что спадали небрежными волнами на парту, лезли часто в лицо и, о благо, помогали скрывать его изъян. Он старательно, но в тоже время быстро, пока в душе рождались нужные слова, писал, вкладывая всё чувства. Через пятнадцать минут, Хун’эр, лежал на холодном цементе заднего двора с разбитым носом. Хулиганы с класса рвали на его глазах «каракули», громко смеясь. Горечь скапливалась в горле, а после, вырвавшись наружу, оставила после себя синяки, ссадины и даже укусы на телах обидчиков, выговор учителя и звонок родителям. Хун’эру было жалко только маленький листочек, который был разорван мелкие куски, и весь в пыли аккуратно фрагмент за фрагментом лежал в кармане поношенного пиджака. Идёт время и мальчик растёт, также как и его возлюбленная. Се Лянь с каждым днём всё красивее. Словно прекрасный цветок, она расцветает всё больше, на радость родителям и учителям, чаруя всех. На Хун’эре с каждым днём всё меньше синяков. Не потому что хулиганов стало меньше, просто он начал бить точнее и сильнее. Он стал выше своих ровесников и ему бы пойти в какой-нибудь спортивный школьный клуб, но он сидит за мольбертом в классе изо. Почти один. В отличие от тех, кто вступил в этот клуб только чтобы ничего не делать и зависать где угодно, болтая и бездельничая. Он сидит ровно, выкладывая мазками размытый силуэт, освещённый неземным сиянием. Его чувства теперь не помещаются в тетрадные листы, и он находит другой способ. Уроки ИЗО становятся для него отдушиной, лишь способом дотронуться и ощутить её рядом, нарисовав неземной образ. Скоро принцесса уже выпустится из школы, пойдёт по жизни дальше. Её ждёт блестящее, наполненное светом и удачей будущее. И ей нет смысла цепляться за такого как он. Нищего, убогого уродца из неблагополучной семьи без перспектив на что-то лучшее. Его божество, не должно ни знать, ни марать руки о его существо. А уж тем более подстраиваться под его жалкую жизнь. Но в глубине своей души подросток греет надежду, крохотную надежду и желание быть с ней. Надежду, что вот сегодня она пройдёт мимо него, хотя бы ненадолго, хотя бы мимолётно, хотя бы случайно посмотрит, а может они встретятся глазами. И он сможет и дальше греть в душе надежду о скорой встречи, снова и снова пытаться запечатлеть её образ в картинах, что так и светятся волшебным сиянием. На его картинах не видно лица, не видно чётко глаз или губ, но всё эти детали он хранит у себя в блокнотах, для картин, которые напишет позже, на лучших холстах, лучшими красками, на картинах, которые не увидит больше никто и никогда. Его абстрактные работы нравятся учителям и отправляются на конкурс. Первые деньги откладываются на университет, туда же, куда хочет поступить Се Лянь. Он узнал. Было нетрудно. Особенно когда два болвана, что вечно ошиваются около своей госпожи, неся головой ответственность за её безопасность, орут на весь коридор, что университет находится в другом городе и что ей придётся жить одной. В голове зреет план, сдать на высший балл все экзамены, чтобы пройти на бюджет. И этот план на следующий день приходит в действие, обескураживая всех учителей. Как показывает практика, стоит Хуа Чену захотеть, то он этого добьётся, если игра действительно стоит свеч. О, а это игра ещё как стоила свеч, столько, сколько не поместилось бы в самый большой храм.***
Общежитие на фотографии, что располагалось на официальном сайте университета, разительно отличалось от реальности. Отличалось уже тем, что вместо улыбающихся лиц с белоснежными зубами, как в каких-то американских журналах про гостеприимство соседей в новых жилых районах в Калифорнии, было одно бледное, худое, усыпанное мелкими прыщами. В какой-то момент, Хуа Чен был благодарен, что переживает переходный возраст легче. Холодные черные ониксы, что отливали ледяным золотом, косо смотрели. Хуа Чен уж подумал, что придётся в первый же день писать объяснительную-извинительную, почему он разбил нос соседу. Но всё оказалось гораздо проще. —Кухня общая. В столе у окна, правая полка моя, туда не лезть, мою еду не брать. Скидываться будем на выходных и ходить в супермаркет, готовим по очереди. Если херово готовишь, так и скажи, чтобы продукты не переводить. Денег у меня нет. Хе Сюань оказался весьма спокойным (даже слишком) соседом. Если сравнивать со вспыльчивой натурой Хуа Чена. Однако, это внешнее спокойствие соседствовало с крайней раздражительностью, если кто-то его будил, неважно когда, или брал без спроса его еду, неважно какую. На удивление, Хе Сюань оказался первым, с кем Хуа Чен мог контактировать более менее и стать больше, чем просто соседями. Они, как говорится, «от делать нечего друзья». Впрочем, Хе Сюань не только хорошо и вкусно готовил, но и был проницаемым до мозга костей. Поэтому буквально через три недели догадался, что его одноглазый сосед по уши влюблен в принцессу всего университета. — То есть ты ещё со школы в неё влюблён, перевёлся в тот же универ, что и она, но ни разу с ней толком и не говорил? Ты серьёзно? Хуа Чен молча поднес к губам бутылку из-под лимонада, в котором успешно удалось пронести вино в общежитие. Первая в жизни зарплата на первой работе, должна обмыться, как сказал Хе Сюань. А Хуа Чен хоть и сопротивлялся сначала, но после ему захотелось побыть немного взрослым и крутым с бокалом вина. Только вот бокалов не оказалось в их убогом общежитии. А из чашки лакать тоже не круто, так что лучше сразу с горла. Тем более что и вино не какое-то дорогое, а обычное. —Заткнись— сделав один большой глоток, он стрельнул взглядом в своего соседа. — Ты понимаешь, что влюблён в её образ, а не в неё саму? Как ты можешь её любить, если ничего о ней не знаешь? Ты даже не общался с ней. Хе Сюань, на удивление, стал разговорчивым. И это не потому что он выпил. Он просто понял, что пора мальчику немного рассказать о том, как выглядит эта его «любовь» со стороны и что ничем хорошим она не закончится, если он так и будет везде следовать за ней тенью. Такие вещи перерастают в сталкерство, а после превращают в маньяков, которые убивают своих жертв, а после самих себя. Хуа Чен не был идиотом, чтобы не задуматься и над такими вещами. Однако наблюдая за ней, слушая её голос, порой за спиной, он всё больше и больше влюблялся. Понимая, что это не идеальный образ в его голове, который он создал из-за переизбытка адреналина и эмоций во время своего провального суицида. Хуа Чен полюбил реального человека, у которого тоже есть недостатки, проблемы и даже иногда плохое настроение и самочувствие, которое он скрывает за улыбчивой маской. И вот как раз из-за последнего факта сердце юноши разрывалось ещё больше. И едва ли переставало биться, когда такие вещи он стал замечать намного чаще. В такие моменты хотелось подбежать, укрыть собой, сказать что всё будет хорошо, что не нужно так стараться быть хорошей и доброй, не нужно улыбаться через силу. Хотелось сказать, что всё наладится, всё обязательно будет в порядке. Хотелось защитить. Отгородить от всех бед и невзгод. —Это не так— хрипло отозвался Хуа Чен, опустив голову так низко, что чёрная макушка теперь только и была видна. Челка неряшливо чуть качалась из стороны в сторону, переливаясь от света настольной лампы. Повезло пацану с генами. Ещё год-два и он превратится в красивого молодого человека. Он уже вымахал выше Хе Сюаня, а что будет через пару тройку лет? Сюань будет ему до подбородка доставать? А волосы? При правильном уходе, это можно превратить в укладку, что носят звëзды Голливуда. Да, белая повязка на глазу многих смущает, даже Хе Сюань ещё не рискнул ни разу, чтобы спросить, что случилось с его глазом. Однако, в то же время она придаёт юноше шарм. Да что там говорить, уже некоторые девушки обращают на него внимание. А ему хоть в ус не дуй. Всё выискивает взглядом эту девушку. Да, она красивая, умная, добрая, занимается спортом, танцует и поëт, да ещё и отличница, волонтёр, староста своей группы и вообще мисс университет. И что из-за этого теперь страдать из-за безответной любви? Хе Сюань усмехнулся своим мыслям.***
Хе Сюань не смеялся, когда Хуа Чен рыдал навзрыд поздно ночью. Второй, наверное, думал, что его сосед спит беспробудным сном, как и всегда. Только вот этой ночью не спалось не только ему. Дочь владельца ведущей компании по добычи полезных ископаемых выходит замуж за нефтяного барона. Так звучала главная новость дня в их институте да и почти во всей стране. И можно было бы это воспринять как очередной слух, но все слухи и сомнения тут же развеялись, стоило нескольким чёрным дорогим машинам подъехать к воротам их учебного заведения и увезти за собой девушку. Хуа Чен рыдал в подушку, пытаясь сдержать всхлипы, чтобы не разбудить, уже не спящего Хе Сюаня. Его сердце разрывалось на бесконечное множество осколков, без шанса соединиться вновь. Его возлюбленная, горячо любимая богиня, его мечта, его свет, его смысл, его жизнь бесповоротно будет украдена, будет принадлежать другому. И он бы смирился, будь она хоть на цунь счастлива. Хуа Чен смирился, если бы любовь всей его жизни радовалась. Только вот на её лице была такая невысказанная печаль, такое горе, словно с замужеством она начинает не новую жизнь, а кладëт голову под топор палача. Он мог поклясться, что на мгновение, когда она садилась в одну из машин, по её нежной щеке потекла слеза. И явно не от счастья. Забирая её жизнь, ставя на кон ради процветания компании, случайно забрали жизнь ещё одного человека. Оборвали всё его надежды и мечты, завязаны тугим узлом верёвки горло, оставив скорбеть о днях, что были полны веры и о будущих днях без всего этого. Хе Сюань в тот день понял как любовь может быть жестока.***
И трёх дней не проходит, как страна взрывается второй новостью. Дочь владельца самой крупной компании, отказывается выходить замуж за владельца нефтяных вышек по всему миру. Все стоят на ушах и кажется только ленивый об этом не говорит. Хуа Чен следит за каждой новостью и впервые в жизни, ему настолько сильно хочется стать мстительным призраком и поубивать всех людей. Соцсети гудят осуждением из-за поступка «избалованной принцессы», «меркантильной богачки», " лицемерной простушки», что не хочет выходить замуж за богатого короля. Всё осуждают её за легкомысленность и своеволие, награждая нелестными комментариями. Обсуждают её и в университете, называя высокомерной, самоуверенной и лицемерной, обвиняя в том, что она отказывается от ещё лучшей жизни, когда почти каждый хочет оказаться на её месте. Хуа Чен заводит себе больше тридцати разных аккаунтов, половина которых на смартфоне Хе Сюаня, и яростно отстаивает границы своей любимой, которая никак не собирается на зло прессе комментировать свой «нахальный поступок». Через месяц компания её отца объявляется банкротом «нежданно, негаданно», так сказать. Но Хуа Чен уже настолько изучил всю историю и политику компании «Сянь Лэ», что даже гадать не нужно, что её закрыли просто потому что, кое-кого отвергли. Се Лянь ещё месяц обсуждают в соцсетях. Обсуждают всё, начиная от внешности и заканчивая внезапным исчезновением с камер СМИ, не забывая обзывать нелестными словами. Звëзды и знаменитости, которые ещë три дня назад баллотировались к ней в друзья, комментируют её поступок так, будто бы они лучше знают как ей жить. Хуа Чен запоминает имя каждого, выстраивая у себя в голове план дальнейших действий, где обязательным пунктом вычерчивается месть. Хе Сюань, смотря на это всё, просто хочет открыть рыбный ресторан. И если у его соседа план «как стать неприлично богатым и крутым» исполнится, то он знает у кого просить денег. Единственное, о чëм не подозревает обладатель смоленных волос, что ему придётся искать ненаглядную своего друга и по совместительству будущего спонсора, встретив при этом случайно уже свою ненаглядную, что ворвётся в его жизнь как ураган, освежая морским бризом.