full house

«Насколько сложно вам было построить здоровые отношения?» Если вы зададите этот вопрос, то в комнате повиснет звенящая тишина. Второй опустит глаза, проведет руками по лицу, скрывая нервную улыбку, Четвертый окинет всех взглядом с тяжёлым вздохом, Вессел сожмет в пальцах бусины браслетов и прикусит язык на всякий случай, а Третий засмеётся заявляя: «Ох, ебать как тяжело, но весело.» *** Когда Вессел был один – было проще, больнее но понятнее, привычнее. Когда появился Сон и его жизнь обрела искомый так давно смысл, все изменилось, стало сложнее. А когда кроме древнего Бога в его жизнь пришли другие сосуды, люди, которые стали ему рукотворной семьёй, все стало ещё запутаннее и непонятнее. Вессел помнит ту ночь. Старт его новой жизни. Все еще мокрая одежда липла к коже, соль жгла уставшие глаза, у Вессела не было сил думать о том какого черта он все еще жив. Звезды были непривычно яркими. Раньше их затмевали огни улиц, но в лесу, в полузаброшенном особняке за городом, куда его привел древний Бог, называющий себя Сном, но шутящий что это не до конца верное имя, здесь и сейчас звезды сияли в абсолютной черноте неба. В любое другое время Вессел бы нашел это зрелище красивым, но сейчас он с усталым равнодушием переводил взгляд с Бога на небо и обратно. В темноте Вессел не мог разглядеть ни лица, ни даже примерного силуэта, Сон таял в черноте леса, становясь лишь очередной тенью на фоне которой звезды мерцали только ярче. «Зачем я здесь? Зачем Вы спасли меня? – Вессел не был религиозным человеком, считая что если Бог есть, то либо ему плевать, либо у него отвратительное чувство юмора,– Во мне нет жизни, Сон.» «Но в тебе есть любовь,– Бог смотрел на него со знанием чего-то, что Первый не мог понять,– Сколько бы ты не терял, сколько бы твое сердце не разбивали на части, а душу не втаптывали в грязь, пока в тебе есть любовь, твой свет не погаснет.» И он не понял тогда этих слов, но почему-то запомнил, вертел в голове, рассматривал с разных сторон и под разным светом. Ничего. Сон еще не раз говорил ему что-то близкое к этим словам в моменты, когда Вессел из раза в раз просыпался на холодном и грязном кафеле разбитой ванной комнаты, а на руках и полу отвратительной коркой запеклась кровь. В те дни Вессел кричал на Сна в пустом, беспомощном гневе, не понимая, почему Он из раза в раз возвращал его к жизни. Зачем гребаному Богу тратить свое время на кого-то вроде него? Что, черт возьми, в нем особенного? Зачем он Сну? «У меня нет ничего, я ничего не могу тебе предложить, так почему? – он шептал, все еще лежа на полу, даже не имея сил чтобы убрать весь этот беспорядок, – Почему ты не даешь мне просто уйти?» «Потому что я верю в тебя» «Разве это не должно работать наоборот? Обычно последователи верят в Бога» Сон ничего не сказал, Его присутствие в сознании Первого сошло на минимум, но в тишине слышалось «когда-нибудь ты поймешь». Вессел уже думал, что разговор на этом закончен и искал в себе ошметки сил чтобы подняться с пола, хотя не видел на самом деле в этом смысла. Что ему делать когда он встанет? «Чего ты хочешь?» «Что?» Он вздрагивает, поворачивая голову в сторону источника звука. В покосившемся дверном проеме стояла фигура в черном, существо будто стремилось походить на человека, но еще не до конца понимало, какую именно внешность выбрать. Образы накладывались друг на друга, лица и голоса менялись каждое мгновение. «Если бы я мог исполнить любое твое желание,– Сон подходит к Весселу и присаживается на пол у его головы, заглядывает в пустые глаза,– чего бы ты пожелал?» Вессел встречается с Ним взглядом, пытаясь понять вопрос. Чего он мог желать? Что бы мог пожелать нормальный человек? Чего обычно желают люди? Он пытался ответить на эти вопросы, стараясь натянуть на лицо маску нормального человека, не имея других ориентиров, не понимая что хотел услышать Сон. «Я спрашиваю о том чего желаешь ты, именно ты, мой свет.» Бог мягко касается его лба,убирая волосы в сторону и Вессел замирает, ожидая удара после ласки, но получает только тишину, призывающую к ответу. «Я не знаю, простите, я не знаю чего желать сейчас. Все чего я желал раньше было ошибкой, которая привела меня… Сюда.» «А чего ты желал раньше?» «Ее любви, Ее признания, Ее поражения.» «Я могу предложить тебе любовь, признание и величие, если ты последуешь за мной.» «Но мне нечем Вам отплатить, у меня нет ничего.» «У тебя есть любовь и боль, у тебя есть удивительный разум и талант творца. Я не обещаю короткую и легкую дорогу, но я обещаю что буду рядом на всех этапах этого тернистого пути к звездам,– Сон улыбается и его лицо обретает постоянство. Тысяча глаз, звезды-веснушки на черной как ночь коже и оскал бриллиантовых клыков. И это не страшно, Вессел тянет дрожащую руку и касается Его щеки в восхищении,– Так чего ты желаешь, мой свет?» «Я хочу быть услышанным.» И Сон кивает целуя его руку, говоря без слов «Я тебя услышал». *** Вессел никогда не был хорош в вопросах построения отношений, особенно здоровых. Так совпало, что до Сна его опыт был, по большей части, травмирующим. Круговорот повторяющихся ошибок, цикл, где каждый по очереди то жертва, то агрессор, то спаситель. Поэтому, когда пришел Второй, его первой мыслью было "только не снова". Тогда Первый уже привык к довольно простой схеме взаимоотношений со Сном — чем больше даешь тем больше получаешь. Все так просто. Вессел невесело смеялся, понимая что с Богом ему куда спокойнее, чем с людьми, что со Сном — монстром кошмаров, будоражащим воображение — он чувствовал себя в большей безопасности, чем на улицах города. Он бы предпочел удушающие, поглощающие все его тело и душу объятия тысячи абстрактных конечностей, чем тепло человеческих рук. Люди были жестокими, непонятными, далёкими от понимания Вессела. И в толпе всех людей, встреченных им за жизнь, среди всех смазанных лиц и мрачных историй, среди всех Вессел мог видеть лишь Её. Пересечение взглядов, вспышка воспоминаний как удар в живот и он жалел что все попытки уйти всегда оканчивались провалом, он жалел что выжил. И Сон милостиво закрывал черными шелковыми занавесками все самые ужасные воспоминания, закрывал ему глаза, брал за руку и уводил подальше от улиц города, в лес, в заброшенный и потерянный особняк, забирал подальше от всего людского. Рассказывал сказки, указывая на звёзды и напевал колыбельные. Вессел знал уже тогда, засыпая на руках своего Бога, что все похороненное глубоко под водой рано или поздно вернётся на поверхность, что сны сменяться кошмарами как только Бог решит, что Первый сможет их выдержать. Все что ему предоставили - это временная анестезия. Поэтому он с подозрением и страхом смотрел на первого своего партнёра, стоящего на пороге особняка. Поэтому он сторонился его, держался на расстоянии и с трудом принимал упрямую заботу. Вессел боялся повторения старого цикла, ждал очередного удара. Хлесткой пощечины и хлопка двери. Второй имел нескончаемый запас терпения к нему. Он планомерно, шаг за шагом, разбирал по кирпичику стены, которые возвёл вокруг себя Вессел. А Сон ему благоволил. Бог гладил своих первых двух последователей по головам, смотрел тысячей глаз и говорил, пытаясь вжечь слова в разум Вессела. «Не все люди плохие, доверься ему, если веришь мне.» Первый не мог ослушаться своего Бога. Он тревожно, но с надеждой смотрел в голубые глаза барабанщика, они были кристально чистыми водами, а Вессел обожал океан, несмотря на всё ужасное что произошло на дне. Так он начал учиться заново любить и доверять, помогать и принимать помощь. Было сложно, были ошибки, были ссоры и крики, после них был стыд и торопливые сбитые в шепот извинения. Даже самые терпеливые иногда устают разбирать стену по одному кирпичу за раз. Были дни которые хотелось забыть, был опыт который они не хотят повторять. Иногда, годы спустя, Второй замирал вспоминая то время. И становилось страшно от того количества ночей, в которые он молча накладывал бинты на новые алые полосы у Вессела на руках. Точное количество всех шрамов, не поперек а вдоль — это то что Второй никогда не забудет. Они вместе постепенно восстанавливали поместье. Вместе переживали те ужасные, полные разочарования дни, когда протекала крыша, ломался электрогенератор, переставала работать газовая плита. Вместе брали сверхурочные, а вечером репетировали. Вессел понял, что перед ним человек, который любит его как никто до этого, когда Второй потратил несколько ночей составляя общий рабочий график, подсчитывая бюджет и планируя все расходы на месяцы и месяцы вперёд для того чтобы они все починили как можно быстрее. Он не уходил, не сдавался, писал при гребаных свечах, все ещё в уличной одежде, потому что в поместье было слишком холодно. Вессел увидел, как тот повернулся к нему и с усталой гордостью протянул блокнот. Он не мог решиться его принять. «Почему ты не уходишь? – Вессел опускает голову, он не смотрит на барабанщика, но может кожей чувствовать его внимательный взгляд. Второй не спешит отвечать, лишь очаровательно хмурится, пытаясь понять к чему этот вопрос и Весселу не остается ничего, кроме как продолжить говорить,– Почему ты не бросишь все это? Почему? Ладно я, у меня нет выбора, но ты, почему ты не оставишь все это? У тебя могла быть нормальная жизнь, без Сна, без меня. Зачем тебе это? Зачем тебе этот гнилой особняк? Зачем тебе я?» Тогда, в холоде разваливающегося на части поместья, Второй сделал к Весселу шаг, уверенно сжав его плечи. И подняв на него взгляд, Вессел столкнулся с упрямой, бескомпромиссной любовью. «Потому что я выбрал тебя. Я выбрал быть с тобой, бороться вместе с тобой, потому что мне кажется, оно того стоит. Потому что Сон свел нас вместе в этом безумно запутанном мире. И да, мы знакомы не так долго, и я не хочу разбрасываться пустыми словами, но уже сейчас я могу сказать что готов ради тебя, ради нас на многое. Поэтому, давай продолжим пытаться все починить.» Потому что я обещал, добавляет он про себя. Зрение размытое по краям, а по центру протянутая рука древнего Бога, шепот как треск погребального костра и Второй оглядывается на собственный труп. Если нужно заключить сделку с дьяволом ради последнего шанса на исполнение мечты… Он готов. Пообещай позаботиться о нем, шептал Сон, закрепляя контракт рукопожатием. И встав на носочки Второй целует Вессела в уголок губ и настойчиво вручает блокнот. Подумать только, заключая тот контракт он даже не подозревал что по-настоящему облажается и начнет влюбляться в этого сломанного, но удивительного человека. Их любовь не была чередой слишком ярких противоречивых эмоций, это не было похоже на привычный цикл. Вессел смотрел на Второго, каждый раз ожидая подвоха, но каждый раз находил в голубых глазах уверенность и стойкость даже в моменты ссор. Когда приходил гнев. Второй не боялся, продолжая смотреть в упор. И для Первого все это было страшнее любых кошмаров. Это была любовь, с которой он не был знаком. *** Они вместе находили утешение в музыке. Барабаны и пианино удивительно хорошо подходили друг другу. Они часами пропадали в комнате выделенной под импровизированную студию, просто учились, запоминали манеру игры друг друга. Вессел нервно протягивал Второму свои последние полноценные стихи. Барабанщик внимательно вчитывался, любопытная улыбка и восхищенный блеск глаз заставляли Вессела робко принимать похвалу без возражений и самоуничижительных комментариев. Но мягкая улыбка барабанщика дрогнула спустя пару страниц. На самом деле, ты не любишь, ты просто ненавидишь одиночество. Не лги мне. Он быстро переворачивает страницу и бежит взглядом по дальнейшим записям, но все что он там находит - это зачеркнутые неаккуратные строки и корешки от вырванных страниц. И что-то подсказывает, что ему дали увидеть только верхушку айсберга. В тенях и редком мерцании ламп можно было заметить постоянное, еле ощутимое присутствие Сна. Вессел уже говорил о том что смутно помнит последние годы своей жизни. Но в нем остались былые эмоции, память о давней любви, оставшейся теперь лишь в мелком почерке на бумаге. Но было что-то после того как нить продели в иглу. Лёд трещал и трупы прошлого всплывали на поверхность. Вессел кусает губы, старательно избегая зрительного контакта. «Как ты думаешь, что мы можем с этим сделать?» – он забирает свой блокнот и пытается перевести тему разговора, не заостряя внимание на значении стихов. Второй долго смотрит на него, но решает оставить этот разговор на другое время. Они переходят к обсуждению музыки, пытаясь понять что они смогут сделать с тем что у них уже есть. Пианино и барабаны. И частично гитара. С этим можно работать первое время. *** Вессел провожает взглядом последнего клиента, ждёт пару минут и идёт закрывать двер, когда замечает Второго, идущего с парковки в его сторону. Первый растерянно останавливается в дверном проёме. Барабанщик вскидывает руку в коротком приветствии, останавливаясь перед музыкальным магазином. «Что ты здесь делаешь? – Вессел держится за дверную ручку, не понимая как реагировать,– ты не говорил что заедешь.» «Да, но у меня получилось закончить с работой раньше чем я планировал,– барабанщик пожимает плечами,– ты же уже закрываешь смену?» Вессел переступает с ноги на ногу и бегает взглядом по человеку перед ним в поисках каких то упущенных деталей, скрытого смысла и подтекста. И как всегда ничего не находит. «Да, но мне нужно ещё немного времени чтобы разобраться с кассой и включить сигнализацию,– он нервно оглядывается назад, понимая что придется ещё и убраться в зале,– я сам доеду, не трать на меня свое время.» Второй долго смотрит на него, хмурится, а потом шагает вперёд. «Я подожду тебя, мне не сложно,– он заходит в магазин и оглядывается на Вессела, готового возразить, но барабанщик опережает его,– Ви, мы оба знаем, что тебе потребуется в два раза больше времени на дорогу до дома самостоятельно, чем со мной. Сорок минут на автобусе до вокзала, час на поезде и час пешком по обочине и через лес. Да, я считал. Поэтому закрой спокойно смену и поехали.» Вессел ещё раз пытается что-то сказать, но не находит нужных слов. Приняв правоту Второго, он идет по рядам чтобы проверить порядок и чистоту в зале. Барабанщик вздыхает и закрывает за собой дверь. Они проводят следующие тридцать минут в спокойной тишине. Первый теперь стоял за кассой и кусал губы, сосредоточенно проверяя все чеки за сегодня. Второй же опустился на пол у дверей читая что-то в телефоне. «Как ты относишься к острому?» «Что?» – Первый дёргает головой, сбиваясь с подсчётов. «Хочу приготовить острый карри на ужин,– терпеливо объясняет барабанщик, убрав телефон,– Ты любишь острое?» «Я поем.» – Вессел смотрит на чеки и трёт глаза, которые начало жечь от искусственного освещения. «Весс, я не про это спрашивал.» «Я не особо люблю острое, но я поем, не нужно переживать.» Второй наклоняет голову и хмурится, но ничего не говорит. Когда они выходят из магазина, на парковке осталось всего пара машин, а улицу освещают только фонари. День был прохладным и облачным. Мелкий дождь начался, когда они выехали за город. Второй делает радио тише, замечая что Вессел уснул на соседнем сидении. За очередным поворотом асфальтированная дорога сменяется сначала мелкой галькой, а затем грунтом и Второму остается только ругаться сквозь стиснутые зубы, когда машина в очередной раз подпрыгивает на кочках. Коротко посмотрев на все ещё спящего пассажира, он немного успокаивается и продолжает ехать, виляя по дороге от колеи до колеи. Второй будит Первого только когда они останавливаются на парковке у дома. Но окончательно Вессел просыпается только когда перед ним ставят тарелку с карри. Он смотрит на свою кружку с чаем, думая что лучше бы налил молока. Но начиная есть, он понимает что это почти не остро. Второй только спокойно улыбается и добавляет себе больше острого соуса. «Итак,– они заканчивали ужинать когда барабанщик достает свой блокнот и листает его до страницы со схемой дома,– у нас на очереди починка чердака. Ты хотел чтобы он стал местом для ритуалов. Молельня или что-то в этом роде.» Второй разглядывает свой чертеж с расчетами и доедает остатки риса в тарелке. Вессел придвигает свой стул ближе, чтобы тоже посмотреть на записи. «Ты хочешь починить там потолок?» – Вессел вчитывается в подписи к выделенным местам. «Да, там есть несколько проблемных мест из-за которых крыша течет,– он тянется за чаем и быстро указывает на обведенные красным места,– здесь и здесь, да... Нужно с этим разобраться до того как начнутся сильные дожди. Сейчас, дай мне пару минут и я пойду за инструментами.» Был уже поздний вечер, но не то чтобы у них было много свободного времени на неделе. Через полчаса они уже несли лестницу на чердак, попеременно матеря узкие коридоры. «Почему именно тату мастер и учитель по игре на барабанах?» – спрашивает Вессел, тряся рукой которую в очередной раз зажало между углом в коридоре и складной лестницей. Они перебрасывались случайными вопросами то тут то там, стараясь узнать друг друга лучше и скрасить времяпрепровождение. «Ну, я люблю барабаны, а еще у меня было пару знакомых, которые хотели научиться играть и постоянно донимали меня вопросами. Я подумал, что мог бы монетизировать это дерьмо. А тату... У меня было много свободного времени после того как меня нашел Сон и... Я давно хотел этим заняться, но из-за прошлой работы это было невозможно, да и не только из-за работы.» Он сухо смеётся и они наконец-то заносят лестницу на чердак. Вессел хотел задать ещё пару вопросов, но дергается, когда на него капнула ледяная вода. «Да-да, я как раз про это,– Второй задирает голову и ищет взглядом точное место протечки,– сможешь поставить лестницу сюда? Ага, немного дальше. Хорошо. Теперь подержи, эта ржавая хуета шатается.» «Может лучше вызовем специалистов?» – Первый нервно перехватывает лестницу и задирает голову, следя за тем как Второй поднимается к потолку. «Я справлюсь.» Они продолжают перебрасываться вопросами, пока Вессел продолжает держать лестницу и передавать наверх инструменты. «Почему ты раньше не сказал, что не любишь острое? – Второй вытирает с щеки очередные холодные капли и поворачивает голову в сторону Вессела,– Я тебя уже раз десять успел накормить каким-то острым дерьмом.» «Ты вкусно готовишь,– Вессел отводит взгляд,– и если бы я отказался, это было бы грубо.» «Нет, Ви,– Второй морщится от воды, что продолжала капать ему на голову,– я могу просто немного изменить рецепт и делить порции на острые для себя и не острые для тебя, это не такая большая проблема, в отличии от этой ебучей крыши!» Кулак врезается в мокрую древесину. Второй втягивает воздух сквозь стиснутые зубы и спускается вниз, нервно стряхивая с рук воду. «Возможно нам стоит подождать пока пройдет дождь» – тихо предлагает Вессел взяв холодные, мокрые руки барабанщика в свои. «Я просто боюсь, что дальше будет только хуже... – Второй опускает голову и делает шаг к Весселу, упираясь лбом ему в грудь,– если я не успею всё починить до зимы - дома будет еще холоднее и генератор нам не поможет, ты можешь заболеть и тогда все будет ещё сложнее. А у нас все только начало получаться...» «Мы... справимся,– Вессел неуверенно обнимает его за шею и гладит по затылку,– следующие несколько дней не будет дождей, по крайней мере по прогнозу погоды это так. Давай пока пойдем репетировать, а завтра вернемся к чердаку?» Второй какое-то время молчит, но затем кивает и отстраняется. «Да, ты прав,– он быстро проводит рукой по лицу и оглядывается по сторонам,– да... Так и сделаем.» «Хорошо.» – Вессел слабо улыбается и смотрит как Второй ставит на пол какое-то погнутое ведро. Комната наполняется звонкими звуками удара холодных капель по ржавому железу. «Давай установим одно правило,– говорит барабанщик, когда они спускаются с чердака,– если ты не любишь что-то из того что я готовлю, то ты мне сразу об этом говоришь.» Позже Второй добился распространения этого правила на прочие сферы их жизни. И чтобы соблюдал это правило не только Вессел. *** А еще были ужасно темные ночи, полные глухой тупой боли. Ночи, в которые трупы прошлого приходили в кошмарах и тащили на дно. Годы спустя, Вессел и Второй предпочитали их не вспоминать. И Третий поднимал руки, отступая от этой темы, а Четвертый щурил глаза, стараясь увидеть что было между строк. Эти ночи были некрасивой правдой о том, почему они настолько доверяют друг другу. «Расскажи мне – Второй берет его лицо в свои руки со всей осторожностью и трепетом на которые был способен. Они опять сидели на полу ванной комнаты, грязная холодная плитка и мигающая лампочка над их головами. На руках Первого новые бинты а в воздухе стойкий запах крови и медицинского спирта,– Весс, пожалуйста расскажи мне что случилось.» Перед ним сидел человек, едва переживший нечто ужасное. Это читалось по искусанным губам, что шептали бессвязный бред из разряда «я в порядке, все хорошо, тебе не нужно тратить на это время», виделось в дрожащих руках и цикличных паттернах поведения, в реакциях, слышалось в том как ломается голос на определенных строчках песни. «Расскажи.» Тогда, в темную ночь, укутанные благословением Сна, они говорили о том что произошло глубоко под водой. И Второй был рад что никогда не встретит никого из прошлого Вессела — спрятать столько тел было бы сложно. Вессел говорил тихо и без явных эмоций, отстраненный, далекий от того где находиться сейчас, скорее всего Сон ещё сильнее приглушил его эмоции. Больше анестезии. Возможно, если бы не это, Вессел не смог сказать ни слова. Но на последней истории, самой отвратительной и темной, в голосе Вессела возникла очень сложная эмоция, он говорил едва слышно, глаза помутнели. В его голосе была любовь. Отвратительная, отчаянная, больная. Он говорил с любовью о человеке который разрушил его до основания, о человеке которого тихо ненавидел и ослепительно ярко обожал. Второй едва держал себя в руках от резких слов что были сейчас не к месту, видя и слыша как Вессел говорит о Ней. Успокойся. По щекам и скулам, мимо губ к подбородку, без звуков и движений. Вессел продолжал говорить, не замечая слез. Воздух стал невозможно тяжёлым, в нем гудело электричество. Можно было увидеть очертания теней вокруг них. Второй ужасался и восхищался силой своего Бога. И был благодарен Сну за то количество помощи, что была оказана Весселу. Раньше он не до конца понимал всего веса слов "мы делаем это во имя Сна". Теперь Второй понимал. Бог, который так упорно спасает потерянную сломанную душу, заслуживает поклонения. Да, Сон явно не был до конца альтруистичен, он явно помогал с расчетом на будущее. Чем больше даёшь, тем больше получаешь. Все честно. И Второй был готов принять эти правила и служить Богу, который спас жизнь человеку в которого барабанщик беспомощно влюбился. Мы пережили самое худшее. Вместе. Вот что отвечал Второй на вопросы об их с Весселом прошлом. Они оба работали слишком много, оба были слишком строги к себе, оба никогда не бывали довольны собой, считая что сделали недостаточно, оба любили, опекали и делали все возможное чтобы все наладить и починить. Оба служили своему Богу, восстанавливали поместье, превращая развалины в дом. Они не умели отдыхать. *** Так на пороге появился Третий. С наглой улыбкой и блестящими от азарта глазами. Он ворвался в дом ураганом, стал стихийным бедствием. И если Второй принес в жизнь Вессела спокойствие, внёс на руках в дом уют и благо, то Третий... Он перевернул дом вверх дном. И первые два последователя Сна, страдальчески переглянувшись и найдя во взглядах друг друга одинаковое смирение, приняли это стихийное бедствие в свой дом и сердце. Для более быстрого проведения химической реакции элементы нагревают. И если так то Третий был огнем. Он говорил без умолку, шутил так, что Второй опускался на пол держась за живот, стуча по половицам ладонью в попытке успокоиться, а Вессел хрипло умолял замолчать, воздуха после смеха в лёгких просто катастрофически не хватало. Третий на это только гордо улыбался и добивал их ещё одной ужасной шуткой. Когда они покидали поместье по какой-либо причине, Третий быстро занимал роль ответственного за социальные взаимодействия. Он был единственным экстравертом среди них, и всегда делал шаг вперёд чтобы начать диалог с продавцом или случайным прохожим. Он шутил, торговался, договаривался и обсуждал детали. Иногда кто-то указывал на Вессела, узнавая в нем прежнего человека, которым он теперь не являлся, произносил неправильное имя, спрашивая что-то не тактичное и отпуская грубые комментарии. В такие моменты Третий заставлял людей обратить внимание на себя и пожалеть о том что вообще подошли к ним. Он шутил с едким сарказмом, скалился в уверенной насмешке, делая все возможное чтобы выиграть Второму время для того чтобы увести Вессела подальше от этого людного места. Иногда Третий поражался тому количеству мудаков которые почему то знали Вессела. В какой-то момент, когда они шли по оживленной улице, Вессел пропал из их поля зрения. Второй вертел головой, проклиная свой рост, когда Третий потянул его за руку, указывая куда-то вправо. Но через пару шагов они оба замерли, не решаясь двинуться с места. Впереди, на углу улицы, можно было увидеть фигуру Вессела, и было что-то неправильное в его позе, что-то сломанное в том, как скованно он выглядел смотря кому-то вслед, провожая кого-то взглядом. Второй понял все первым, сорвавшись с места он подбежал к нему и взяв за руки повел его куда-то вперед. Дальше, как можно дальше от улиц и посторонних глаз. И как бы не чесались руки, Второй выбрал самого Вессела, а не месть за него. Он старался не оглядываться, глотая густой гнев. Повторяя как мантру ууспокойся. Когда Третий догнал их в безлюдном парке, Вессел сидел на скамейке бессвязно шепча, дрожащими руками цепляясь за Второго, пока тот обнимал его и гладил по спине, стараясь успокоить. Третий никогда не был силен в вопросах сложных эмоций, он не испытывал социальной неловкости, не чувствовал стыда, слабо ощущал страх. Он не понимал большую часть того что чувствует сам и не знал как помогать с этим всем своим любимым. Но он мог бесконечно шутить и болтать, мог сколько угодно выставлять себя дураком, если это означало, что все будет смотреть на него, а не на Вессела. «Что это: жёлтое и не умеет плавать? – Он присаживается на корточки, положив ладони на колени Первого, Второй смотрит на него с вопросом в глазах – Школьный автобус, полный детей.» Тишина. У Вессела все ещё дрожат руки, но теперь они замерли в волосах, он вслушивается, пытаясь понять не ослышался ли он. «Гроб карлика-оптимиста наполовину полон.» Он продолжает как ни в чем не бывало, Второй прикрывает рот, чтобы скрыть неуместную по его мнению улыбку. «Говорят, одна беда на двоих - это пол беды. Жаль, но со спидом это немного по-другому работает.» Плечи Вессела начинают вздрагивать, слышатся влажные хриплые звуки, отдаленно напоминающие смех. Третий только довольно улыбнулся, встав и обняв Вессела, который продолжает вздрагивать от смеха. *** «Так, давай начнем с начала,– Второй трёт лицо руками, старается успокоиться и звучать собрано,– мне нужно хотя бы приблизительное твое расписание.» «Я уже повторял,– Третьему уже явно надоел этот разговор,–нет у меня расписания.» Это был момент когда математический расчет столкнулся с хаосом. И единственное что успокаивало Второго это тот факт, что Вессел сейчас спит после двенадцатичасовой смены. Перед ним лежит открытый блокнот, рядом пара вырванных и скомканных листов из него. Перед ним сидит Третий и крутит в руках резинку для волос. «Три, послушай,– барабанщик делает глубокий вдох. Давай, нужно просто найти подход, сохраняй спокойствие. Успокойся,– я делаю это не из-за своей прихоти. Теперь, когда ты с нами, мне нужно переделать наше общее расписание для оптимизации времени. Служить Сну — это тяжёлый труд и, к сожалению, пока что нам за это не платят. Нам нужно чинить поместье, репетировать, искать студию звукозаписи, места для выступлений и успевать жить. Я могу выдержать многое, но Вессел нет, и я пытаюсь понять, как соблюсти баланс не перегружая его. Поэтому мне нужно твое чертово расписание для расчетов. Мне нужно понять, когда ты дома и сможешь помочь ему. Когда ты можешь репетировать с нами. Три, я просто хочу чтобы все было хорошо. У Вессела не было рецидивов с тех пор как появился ты, но ты чертовки непредсказуемый и я не могу понять, нужно ли тебе вообще все это. Ты можешь просто пропасть на несколько дней ничего не сказав и это пиздец как пугает Ви. Пугает меня. Я понимаю, мы не в праве тебя держать, но ты мог просто... Предупредить.» Только закончив говорить он понимает, как много воздуха и сил на это ушло. Второй опускает взгляд и покачивается на стуле, чувствуя что у него не осталось сил. Даже на злость. А так же он понимает почему Вессел задал ему тот вопрос. Почему ты не уходишь. Зачем тебе все это. Третий казался человеком, который не нуждался в чьей-либо помощи, казалось он настолько приспособился к хаотичности жизни, что не нуждается в вере. И было не ясно, зачем Сон выбрал его. Второго с Вессел объединяла вера. Их свёл вместе труд во имя общей призрачной мечты. Для Третьего кажется все это было игрой. И Второй не понимал, зачем он возвращается к ним из раза в раз когда его, кажется, ничего здесь не держит. Он вздрагивает, когда чувствует прохладное касание к щеке. «Прости, я ам... Я не думал что это так важно для вас,– Третий дёргает себя за волосы свободной рукой, стараясь сосредоточиться,– хорошо, так, мое расписание... Э... Чаще всего меня просят заменить кого-то в баре во время всяких запар, пятница и суббота в основном. Но на счёт других дней... Это сплошной рандом. Прости, мне действительно жаль, я просто не привык планировать что-либо. До вас я жил без какого-либо плана и гарантий. И я просто... Да.» Басист опускает голову на стол. Он так и думал, он погубит этих людей. Они строят свое будущее, а он все ещё буйный подросток без каких-либо планов на свою жизнь. Слишком сильно потянув за волосы у корней он чувствует, как его руку сжимают за запястье. Второй пристально изучает его взглядом, стараясь разгадать как головоломку, отводит его руку в сторону и тихо спрашивает. «Если я попрошу тебя отдать нам два дня в неделе, ты согласишься?» Ты согласишься ради нас внести в свою жизнь элемент так ненавистной тебе стабильности? «Два дня в неделю точно быть дома?» – басист поворачивает голову и смотрит на Второго снизу вверх. Довольно непривычный ракурс для него. «Пока что да,– Второй осторожно убирает волосы с его лица,– сейчас нам нужно много репетировать.» «Думаю я смогу,– он смотрит на барабанщика из-под светлых ресниц и тянет кривую улыбку,– какие дни тебе нужны?» Второй сразу переключает внимание и становится значительно спокойнее, найдя наконец-то точку опоры. Третий наблюдает за ним думая что возможно, только возможно, когда-нибудь он сможет рассказать ему обо всем. «Если исключить пятницу и субботу... – он возвращается к своему блокноту и переворачивает пару страниц,– у Ви сейчас смены со среды до воскресенья...» «И смены по двенадцать часов? Какой больной уебок это придумал?» «Не все смены такие. И на самом деле все не так плохо, его босс очень лоялен к его нестабильному состоянию, и прогулам так что... – он теряется и моргает несколько раз, вспоминая о чем они говорят,– Так, мы сейчас о тебе. Понедельник и вторник свободны. Сможешь?» «Думаю да,– Третий все ещё не поднимал головы со стола,– знаешь, мне нравится смотреть на тебя снизу.» Второй, который только начал записывать новое расписание, смотрит на Третьего долгих десять секунд, чтобы опустить руку его на макушку и растрепать все собранные волосы. «Заткнись.» Но Третий все равно может видеть его улыбку. *** Третий понижал градус серьезности, с ним все стало простым, идущим своим чередом, как будто так и должно быть. Никто не задавал вопросов когда он целовал каждого по утрам забегая на кухню. Никому не показалось странным засыпать вместе на диване за просмотром малобюджетных старых фильмов ужасов. "Я люблю вас" быстро стало нормой. Осознание пришло только когда они проснулись все в одной кровати. Весс обменялся растерянным взглядом со Вторым прошептав «как он блять это сделал?». Третий не лез в душу, не разгадывал загадок и шифров. Не держался за прошлое и не нырял на дно. Он разбирался с проблемами по мере их поступления, делал все что может, изучал и запоминал все реакции, учил язык тела и находил слабости. Но когда ему что-то было очень интересно… «Как все это началось?» – вдруг спрашивает Третий, когда они все каким-то образом снова оказались в одной постели и готовились ко сну. Негласно всеми была выбрана именно кровать Вессела, как самая широкая и удобная для общих ночей. «Ты о чем?» – Второй хмурится в замешательстве, его взгляд был прикован к предплечью Вессела. Убедившись в том, что все старые порезы почти зажили, а новых нет барабанщик одобрительно кивает и комкает грязные бинты для точного броска через комнату в урну, они больше не нужны. И каждый хочет наивно верить, что они больше не понадобятся никогда. «О вас.» – тянет улыбку басист, перебирая мокрые после душа пряди волос, что лезли в глаза, и любуется как его товарищи по группе смотрят друг на друга, как будто обсуждая что-то без слов. «Эм... Ну мы просто... Пережили многое вместе.» – отвечает наконец то Вессел, отводя взгляд куда-то в сторону и опуская рукав черного халата вниз. «Мы оба были одиноки,– более развернуто отвечает Второй, сосредотачиваясь теперь на собственных руках, сдирая с пальцев старые пластыри и выкидывая их в ту же урну что и бинты. Мозоли уже не кровоточат, так-то лучше,– Сон объединил нас общей целью и все... Просто произошло само собой.» «Хм... –Третий гудит и щурится, смотря на них обоих с подозрением, стараясь зацепиться за что-то, что принесло бы ему больше ответов,– как вы впервые поцеловались?» «Что?» – Вессел и Второй вспыхнули одновременно. «А переспали?» – коварно улыбается басист, накручивая мокрую прядь на палец. «Три! – Второй с алыми пятнами на лице, не то от гнева, не то от смущения, пинает басиста по ногам. Тот только смеется, он знает что все это просто шутка, но кажется он действительно задел кабель под напряжением. «Не отвечайте, если не хотите, я не настаиваю, мне просто интересно. Я имею ввиду типа, хей, мы хорошо проводим время вместе и мне кажется мы достаточно близки, чтобы поговорить обо всем этом и черт,мне действительно интересно, но если вы не хотите я пойму, и мне наверное пора заткнуться, да?» «Нет, ты не... – Вессел вздыхает и неосознанно хватает его за руку,– нет, просто я... Мы не привыкли к тому что... Есть кто-то кроме нас, понимаешь? Что рядом есть кто-то, кому не плевать на нашу историю. Мы...» «Мы не привыкли говорить о своих отношениях и как-либо их афишировать,– продолжает за него Второй и Вессел сжимает и его руку тоже,– мы просто жили и работали, не задумываясь над тем что между нами. Были вещи важнее, намного важнее. Сначала мы спали вместе просто потому что была только одна отапливаемая спальня, потом потому что у нас начались кошмары, потом потому что это стало привычкой, потом потому что мы просто не хотели оставлять друг друга.» «А наш первый поцелуй это... Не лучшее воспоминание на самом деле,– Вессел поджимает губы и сутулиться, как будто на его плечах огромный вес,– это были не лучшие времена и я... Был не в порядке.» «Мягко сказано,– Второй прикрывает глаза и мягко толкает Вессела плечом,– я думал, если это не докажет что я тебя не оставлю и не уйду, то ну... У меня не было других идей как это сделать.» «О, поверь, это было очень красноречиво.» – едва слышно усмехнулся Вессел. Третий только тихо радуется, замечая с каким теплом они смотрят друг на друга, слыша как они начинают говорить о прошлом более спокойно. «А наш первый раз,– Вессел нежно улыбается памяти, поглаживая костяшки пальцев Второго,– это был наш первый выходной день за многие месяцы когда мы действительно могли наконец-то выдохнуть, зная что ничего не рухнет, стоит нам только на минуту отвлечься.» «И я даже не буду притворяться что был трезв.» «Я ничем не отличался от тебя.» «Вы действительно очаровательная супружеская пара,– Третий смотрят на них и чёрт возьми, у него начинает болеть лицо от слишком долгой улыбки,– А можно ещё вопрос?» «Ещё? – Второй смотрит на него с лёгким осуждением,– тебе кажется, что ты смутил нас недостаточно сильно?» «Этот вопрос касается меня напрямую.» «Хорошо, давай, – вмешиваться Вессел,– но тогда ты ответишь на два наших вопроса. Один от каждого.» Третий смотрит на это предложение с лёгким волнением напополам с сомнением. Вопросы к нему? И отшутится не получиться, да? Черт. «Хорошо, по рукам,– он сдается и заставляет себя вновь расслабиться,– тогда один вопрос от вас авансом, затем спрашиваю я, потом снова вы. Чей вопрос первый решайте сами.» «Отдам эту честь Второму.» – Вессел драматично взмахивает руками, словно приглашая барабанщика выйти на сцену. На самом деле Вессел просто не знает какой вопрос он хочет задать Третьему. С ним редко удавалось поговорить... Так. Не то чтобы они не могли говорить честно о важных вещах, просто было сложно поймать нужный момент, когда Третий прекращал постоянно шутить, Вессел прекращал умалчивать о том что его волнует, а Второй находил время и силы на длительный разговор. «Хм, дайте мне минутку,– барабанщик подносит руку к лицу и хмурится,– ты когда-нибудь состоял в отношениях, подобных нашим?» «В каких аспектах подобных? Где была общая музыкальная группа и где я жил в особняке на отшибе, служа какому-то странному метафизическому Богу? Нет, никогда не состоял в таких отношениях.» «Я тебя сейчас придушу.» – Второй стреляет в него опасным взглядом. «Эй! Это фишка Вессела! – Третий поднимает руки и указывает на певца,– ладно, хорошо, я понимаю о чем ты. Нет, я никогда не был в здоровых отношениях одновременно с двумя людьми. Но у меня есть опыт нахождения в эпицентре ебанутых любовных многоугольников,– Он смеется и поднимает взгляд к потолку, кажется вспоминая то время,– ну как? Достаточно полный ответ?» «Вполне,– Второй одобрительно кивает,– теперь спрашивай что хотел.» «Мой вопрос на самом деле близок к твоему...– Третий смотрит в легким смущением на Второго, затем на Вессела,– Как вы поняли, что оба хотите быть со мной? Типа... Я если честно ждал очередной драмы, но всё было так... Спокойно?» Второй и Вессел вновь смотрят друг на друга, общаясь при помощи какой-то чертовой телепатии а потом оба смотрят на Третьего. «Ты же понимаешь, что сам сделал это возможным?» – Вессел смотрит на него с чем-то средним между нежностью с серьезностью. «Ты, чёрт возьми, завалился в этот дом, начал общаться с нами как будто знаешь нас всю жизнь, ворвался в наши жизни как будто так и надо, как будто все шло по плану,– Как будто он не был так же как и они выброшен на обочину жизни, где их всех нашел Сон. Второй улыбается, ударяя Третьего в плечо,– ты перевернул этот дом вверх дном, но сделал это настолько уверенно, что это было похоже на естественный порядок вещей.» «У нас не было шансов, – Вессел мотает головой, его голос был полон густой искренности,– В тебя невозможно не влюбиться.» «Ааа, окей хорошо! – Третий взмахивает руками и отворачивается, чувствуя как полыхает все его лицо. Прижимая прохладные волосы к лицу он бормочет, отводя взгляд,– Я услышал достаточно, задавай свой вопрос Ви.» Вессел задумчиво ведет взглядом по комнате, стараясь выбрать из множество вопросов наиболее важный. «Я лучше сохраню этот вопрос до нужного момента.» «Ах ты хитрый сукин сын, ну хорошо.» Третий скалит наигранно злую улыбку и толкает Первого в плечо, тот тянет басиста за собой, Второй закатывает на это глаза, вставая чтобы выключить свет. Никто не замечает нервно бегающих глаз и того, как Третий тянет отдельные пряди волос. *** «Правильная расстановка приоритетов - это вставать на колени перед горячим священником, а не перед Богом» – они сидели на крыльце, Вессел что-то записывал в блокноте, часто замирая и просто смотря куда-то в глубь леса, Третий курил и болтал со Вторым вполголоса. «Тебя поэтому из церковного оркестра выгнали?» «Пффф нет! Они просто узнали о моем парне, он пел в хоре» – Третий говорил это как продолжение шутки или забавной истории. «Оу... Надеюсь они просто выгнали вас?» – Второй спрашивал с легким волнением, чуть хмуря брови, милая деталь на самом деле, всегда подчеркивала его сосредоточенность. «Ну, мне пришлось сбежать из той дыры,– Третий беззаботно пожимает плечами, делая затяжку,– Городок, где люди оправдывают свою ненависть верой - не то место ,где я мог бы спокойно жить.» «А что с тем парнем?» – Вессел вступает в разговор, переводя взгляд с леса на басиста, закрывая блокнот. «Не знаю, последний раз когда я его видел он обвинял меня в том что я разрушил его жизнь,– Третий делает еще одну затяжку, держит дым, погружаясь в воспоминания, к которым очевидно не планировал больше возвращаться. Выдыхая, он окутывает все вокруг белой дымкой, говорит хрипло,– Я предлагал сбежать со мной, но он продолжал обвинять меня, говорил что-то о "лечении, которое нашла его семья". Не знаю... Надеюсь, он все еще раз обдумал и перестал бежать от себя, или возможно он все в том же городке, продолжает ненавидеть меня и называть все это ошибкой молодости.» «И... Когда ты сбежал тебя нашел Сон?» – Вессел пытается перевести разговор в более безопасное по его мнению русло. «Что? Нет-нет, это было намного позже. До встречи с вами у меня были несколько лет приключений,– Третий снова улыбается, но есть что-то горько-сладкое в его тоне,– Ну знаете, дешевые отели и хостелы, случайные подработки, сомнительные места, много людей, много историй. Свободная юность. Но мне всегда везло, знаете. До какого-то момента все складывалось так легко. Я помог паре людей и они помогли мне в ответ, не раз мне разрешали переночевать на диване, одна милая девушка научила меня играть на своей старой бас-гитаре чтобы я стал временным басистом в её группе. Изначальный басист, ее брат, напился и совершил какую-то тупую хуйню, сломав при этом обе руки. А потом, когда ему сняли гипс, эта девушка просто сказала «спасибо» и отдала мне гитару. Да, ту с которой я пришел к вам. Много чего было...» «А твои родители?» – Второй притягивает ноги к груди, вечерний ветер сбил пепел с сигареты. «Не думаю что они сильно переживали. Я был не единственным ребенком, думаю они были даже рады избавиться от самого проблемного,– Третий смеётся, последний раз вдыхая дым и тушит окурок в случайной железной банке, которая стала пепельницей как только он появился на пороге особняка,– Пойдёмте в дом, уже холодно, заболеете ещё.» Он встаёт с крыльца, поднимает брови, продолжая улыбаться, и протягивает руки за которые тут же хватаются Вессел и Второй. *** Они так и не закончили разговор. История оборвалась на половине. Вессел чувствовал нежелание Третьего продолжать рассказ, но все же этот разговор должен быть окончен. Чему Вессел и смог научиться у Второго, так это принципу полной честности в отношениях. Они уже успели рассказать друг другу много секретов, Третий уже знал о трупах прошлого на дне океана, но его это ничуть не пугало, он знал о шрамах и склонностях Вессела, читал его стихи и целовал его слезы. Третий знал о том как Сон нашел Вессела, и о том как пришел Второй. Но о самом Третьем Вессел и Второй знали почти ничего, кроме его коллекции любимых шуток и безумных историй. Поэтому сейчас Вессел последовал за басистом по коридору и бесшумной тенью зашёл следом за ним в спальню. Третий обернулся, услышав щелчок закрывающейся двери и увидев Вессела за спиной усмехнулся, отходя к кровати. «Вау, я тебя не заметил. Ты всегда так тихо ходишь?» Он опять начал расслабленно болтать, но в его голосе читалась уловка, намеренная попытка увести разговор как можно дальше от себя и прошлой темы. «Ты не закончил,– Вессел проигнорировал этот маневр и подошёл ближе,– Как ты встретил Сна? И как пришел к нам? Ты никогда об этом не говорил, но мне.. нам важно это знать.» Когда Третий только пришел, он был похож на бездомного побитого пса, его одежда была испачкана то ли грязью то ли кровью. Первое время никто не лез к нему с расспросами, Вессел просто отдал ему часть своей одежды, на самом деле их гардероб до сих пор был общим, а Второго никто и никогда не останавливал когда он брал слишком большие для него рубашки. Третий никогда не возвращался к обсуждению того первого дня. Дня, когда он шутил самые бессвязные и бредовые шутки, едва оставаясь в сознании. А потом он слишком умело переводил тему, избегая прямого разговора. И сейчас Вессел тихо присаживается на край кровати, на безопасной дистанции от Третьего. Басист делает глубокий вдох и падает спиной на матрас, раскинув руки. Долго молчит, просто сверля взглядом потолок. Какое-то время они просто ждут кто первым признает поражение и заговорит. Третий ненавидел тишину. Для Вессела тишина была нормой. Он был обязан к ней привыкнуть. «Что если я скажу, что не помню почти ничего о том как попал сюда?» Он поворачивает голову в сторону Первого. Его выражение лица нечитаемо, все ещё с лёгкой улыбкой, но странной мутью во взгляде. Вессел вдруг понимает, что Третий смотрит не на него. Он смотрит куда-то дальше, не цепляясь взглядом за что-то конкретное. Будто перед ним сейчас совершенно другая комната, а на месте Первого сидит кто-то другой, или вообще нет никого. «А это так? Ты ничего не помнишь?» «Отчасти да,– его пальцы правой руки дрогнули, будто пытаясь что-то сжать. Он моргает несколько раз и вдруг смотрит на Вессела неожиданно четко, прямо в глаза,– почему это так важно, Весс? Почему нельзя просто оставить прошлое в прошлом? Ты же тоже не хочешь возвращаться к мыслям о Ней? Я видел. Я видел как ты смотрел Ей в спину на том перекрестке.» Вессел отводит взгляд, сутулится, сцепляя руки в замок на коленях. «Видишь, я прав,–Третий поднимается и садится рядом с Первым стремясь снова заглянуть ему в глаза,– Так почему?» Третьему удается поймать его взгляд, но в темных глазах Вессела он неожиданно натыкается на ту непоколебимую заботу, которую до этого замечал только за Вторым. Та уверенность, при которой барабанщик продолжал работать как бы не болели руки. «Амнезия Сна временная. Для меня она была больше анестезией. Воспоминания вернутся, это неизбежно. То, что ты не помнишь ничего, только подтверждает мысль о том что произошло что-то важное. Что-то настолько болезненное, что Сну пришлось закрыть эти комнаты в твоей памяти, пока ты не будешь готов, пока Он не решит, что ты выдержишь. И когда это произойдет, начнутся кошмары. И чем лучше мы знаем друг друга, тем лучше мы сможем помочь друг другу пережить это. Поэтому мне важно знать. А ещё...,– Вессел поворачивается к нему, еле ощутимо касаясь щеки кончиками пальцев, как будто боится поранить или замарать. Он редко говорил так много, обычно его ответы были односложными, но сейчас все было иначе,– Я хочу узнать тебя. Кто ты, откуда, что пережил, почему ты именно тот, кем ты стал, что повлияло на тебя, кто повлиял на тебя. Я хочу узнать о твоих темных днях, а не только о смешных историях, хочу понять тебя, хочу чтобы ты знал что можешь довериться мне. Ты помог мне тогда, после перекрестка, в парке. Ты знаешь меня, знаешь Второго. Ты постоянно шутишь, постоянно стараешься нас развеселить, так ты заботишься о нас, я знаю. Но кто позаботится о тебе?» Третий смотрит на него и поджимает губы, сдаваясь. Плотнее припадает к руке Вессела, как кот просящий ласки. Весс беспомощно улыбается и гладит его по голове. «Но я действительно почти ничего не помню... – Третий говорил тихо, не поднимая глаз. Тепло чужих рук придавало ему уверенность продолжать говорить ,– Помню боль и то как пришел Сон и боль пропала. Все пропало. Потом сплошной туман, вспышки каких-то образов, потом короткие моменты движений, потом я понял что иду куда-то, потом порог, стук в дверь и ... Ты.» Третий поднял на него глаза, и Вессел впервые четко увидел в них смущение. «Т-ты стоял там в дверях такой серьезный и уставший. А я резко вспомнил какую-то глупую шутку. И тогда ты улыбнулся... – Третий вжал голову в плечи, его лицо горело,– Твоя улыбка... Тогда я понял, что хочу увидеть ее ещё раз. Что хочу услышать как ты смеёшься.» «И ты снова уходишь от темы» – Теперь настала очередь Вессела краснеть. «Пхах подловил,– они посмотрели друг на друга, с блестящими глазами и красными щеками,– Как ты это делаешь?» Он вдруг оказывается слишком близко, смотрит, клоня голову набок. «Так... Что последнее ты помнишь? – Первый из-за всех сил пытается не обращать внимания на эти уловки,– Сегодня ты рассказывал о своей жизни до Сна довольно подробно. То есть ты помнишь свою жизнь и то кем ты был, но что-то случилось до того как тебя нашел Сон.» Третий устало мотает головой и бодает Вессела лбом в плечо. «Ты же не отстанешь от меня пока я не расскажу, да?» «Если ты действительно не хочешь об этом говорить то я пойму. Но мне бы действительно хотелось знать.» Третий какое-то время молчит. Затем до Вессела доносится глубокий вдох, как перед погружением под воду. «Ладно... Если Сон все равно когда-то напомнит мне об этом в кошмарах, то лучше разобраться с этим сейчас,– Третий берет руки Вессела в свои переплетая пальцы,– Последнее что я помню... Это сложно. Все было как обычно, даже не вспомню где я был. Вся моя жизнь тогда была сумбурной бессвязной нарезкой кадров. Всегда новые города, дома, люди, подработки. В какой-то момент я просто… перестал запоминать что-то конкретное. А потом все исчезло. Как будто выдернули кабель из телевизора и пошел белый шум. И в нем была боль.» Вессел сильнее сжимает его руки и спрашивает осторожно. «На что была похожа эта боль?» Третий кусает губы подбирая слова. «На что-то несовместимое с жизнью. На кошмар. Мне было так отвратительно и... Я не могу вспомнить причины.» «Ничего странного не помнишь в том что было до белого шума?» «Нет? Я имею в виду – все тогда было странным, если начать задумываться о деталях, но для меня это было нормой. Разве что…» Третий хмурится отпуская руки Вессела, сжимает и тянет свои волосы, действительно стараясь вспомнить. Дергая ручку запертой двери. Двери в комнату, где все произошло. Сон вздыхает, тени дрожат, дверь открывается. «Был кто то. В толпе на улице, у церкви, в баре, в… в спальне… – он поднимает глаза, смотрит на Вессела, начиная быстро говорить, боясь упустить что-то, хватаясь за нить,– Но эти улицы… я их знаю? Почему они такие знакомые? И этот человек, я знаю его. Но где это было? Кто он? Кто… почему он так улыбается? Поче- Ты ошибка. Удар. Сон смотрит на него с сожалением, даже сочувствием, закрывает дверь вновь. Третий застывает, шок искажает его лицо, что-то ломается, дрожит, горит, рушится. Он мотает головой в ужасе, отстраняется, готовый бежать но Вессел успевает взять его за плечи. Проведя горячими ладонями вниз по рукам и сжав трясущиеся кисти в своих, Вессел взволнованно старается его удержать и успокоить. «Все хорошо, я здесь, я рядом, Что ты увидел?» Почему ты еще жив? За дверью крики, удары, скрежет, грохот, крики, крики, крики… «Нет…– Третий вжимает голову в плечи и вырывается из чужих рук, желая убежать. Его движения резкие, рваное дыхание и сбитый в шёпот голос,– нет-нет-нет пожалуйста, не надо… Весс пожалуйста…» «Что ты вспомнил? Что произошло?» Ты должен быть мертв. «Пожалуйста хватит!» Если слова могли быть ударом, то сейчас Весселу дали пощечину, и это было напоминанием. Он отпускает его руки, не выдержав натиска своей памяти и его паники. Последнее что он хотел это причинять боль этому человеку. Последнее что он хотел это портить и ломать все еще раз. И Третий отходит в сторону, зажимая рот рукой, сдерживая рыдания. И Вессел смотрит ему в спину, наблюдая за тем, как он идет к двери. И что-то ломается пополам. Он вспоминает. Тень в дверном проеме, залитая солнечным светом на рассвете. «Стой! Пожалуйста не уходи! Мы можем больше не говорить об этом, мы больше никогда не будем говорить об этом… только не уходи, пожалуйста только не уходи…» Третий не умел читать между строк, но даже он слышал, что все в этих словах кричало «не оставляй меня». Третий, обернувшись, смотрит на него со странной смесью эмоций. Быстро вытерев слезы он отбрасывает свое прошлое в дальний угол, оставляя свой труп по ту сторону двери. И развернувшись успокаивает Вессела слабой, мягкой улыбкой и тихим обещанием. «Нет, Ви, нет… я не ухожу. Я никогда не оставлю тебя.» И Вессел не заметит в темноте каких усилий стоила эта улыбка. «Приходит мужик в зоопарк и видит что сторож сидит на скамейке и плачет,- Третий начинает очередной анекдот стараясь разрядить атмосферу,– мужик спрашивает у сторожа почему он плачет. "Слон умер" – отвечает сторож. Мужик садиться рядом и грустно интересуется "это был твой любимец?". Сторож раздражённо вскрикивает – "Да нет, бля, просто мне для него могилу рыть."» И Вессел действительно старается рассмеяться в этот момент. Они больше не возвращаются к этому разговору. В ту ночь они уснули в страхе перед прошлым, что настигнет их в будущем. Первый хватался за Третьего, боясь потерять, а Третий так и не смог уснуть до рассвета, боясь кошмаров которые ждут его как только он закроет глаза. Боясь вновь услышать крики за дверью. *** «Пожалуйста, защити его от кошмаров, пожалуйста, даруй ему покой. Можешь искажать мою память в кошмарах, можешь давать любые послания, я все выдержу. Но пожалуйста, даруй ему покой во снах» Вессел стоял на коленях у алтаря, сцепив руки в молитве. Сон смотрел на него непроницаемо и внимательно слушал беглую речь, обходя молельню по кругу за его спиной. «Это благородно с твоей стороны, но, мой свет, неужели ты думаешь что это может продлиться вечно? Рано или поздно этому мальчику придется столкнуться с прошлым, как и каждому из вас.» «Да, да Вы правы,– Вессел быстро кивает, не смея обернуться в сторону Бога,– Но до тех пор пока он не будет готов столкнуться с прошлым, пожалуйста сохраните его покой» Сон опускается на пол за его спиной, гнилые доски чердака скрипят и Первый чувствует касание пары-тройки длинных тонких рук. «Он никогда не будет готов до конца,– Сон шепчет на грани слышимости и упирается лбом в плечо Вессела, в этом жесте читается что-то утомленное, тяжелое,– Но я услышал тебя, мой свет. Возможно вы сможете найти решение, я постараюсь направить вас к лучшему исходу.» «Спасибо,– Первый выдыхает с облегчением, опуская руки на колени, но все еще не решаясь оглянуться,– большое спасибо» На мгновение повисает тишина и можно услышать, как со свечей капает воск, как на нижних этажах ходят Второй и Третий занятые чем-то по дому. Вессел может услышать за спиной звуки, отдаленно напоминающие дыхание и сердцебиение. «Он любит тебя.» Вессел вздрагивает от внезапных слов, что оборвали убаюкивающую тишину. «Это… Это проблема?» «Что? Нет! Конечно нет,– Сон смеется и этот звук напоминающий звон тысячи бубенцов которые Вессел слышит из-подо льда,– Как ты мог подумать о любви к тебе, как о проблеме? Я пытаюсь сказать, мой свет, что он не оставит тебя. Этот мальчишка очарован тобой, ты не видишь как он смотрит? Как будто ты единственная звезда в небе, путеводная звезда.» Вессел не может сдержать смущения, чувствуя, как горит шея, и он не знает что ответить, но Сон не ждет ответа, только крепче обнимает и шепчет благословение. «Возьми это, скоро вы выйдете в свет. Эти маски защитят вас.» Сон исчезает, растворяясь в тенях и когда Вессел оборачивается, на том месте, где сидело божество, теперь лежали четыре маски. Три белые балаклавы с красной руной начертанной на лице и одна керамическая маска, закрывающая верхнюю часть лица с более сложным переплетением красных рун. Вессел сжимает их в руках, думая над последними словами Сна. Выход в свет… это будет его испытанием воли.