***
— Тиган. Ти. — мягко сказала Аннализа, толкая женщину в плечо, чтобы разбудить ее, — Детка, мы приехали. Тиган потянулась, насколько это было возможно в машине, и посмотрела на Аннализ сонными глазами. Она никогда не могла бодрствовать во время поездок на машине дольше тридцати минут, поэтому обычно сама была за рулём, так как Аннализ хотела, чтобы она составляла ей компанию. В этот раз неспособность Тиган бодрствовать помогла Аннализ сохранить сюрприз в тайне. — Мы уже приехали? — Да. Тиган наконец подняла глаза, следя за тем, как Аннализ показывает пальцем на лобовое стекло. И когда до нее наконец дошло, ее глаза загорелись при виде большого колеса обозрения вдалеке, приглушенных звуков криков и совершенно прекрасного вида ярких палаток повсюду. — Аннализ, где мы, черт возьми? На ярмарке? — Не просто «ярмарка». Мы на Кони-Айленде. — Ты привезла меня в Нью-Йорк, потому что у меня был плохой день? Аннализ прикусила губу, услышав, как безумно и пошловато это прозвучало. — Спасибо. Боюсь, я одета не по случаю, — она провела рукой по своему телу. Как обычно, она была одета безупречно. Ее тело обтягивала дизайнерская одежда стоимостью в тысячи долларов, дополненная слишком дорогими украшениями. — Я позабочусь об этом. На сегодня и три дня после. — О, Аннализ, — снова этот нежный взгляд. Взгляд, от которого Аннализ хотелось растаять. — А теперь давай, я очень хочу увидеть тебя в шортах, которые я выбрала.***
Было жарко, кожа Аннализ уже стала липкой, людей было слишком много, солнце было слишком ярким. Все было слишком ярким. Вокруг сновали рабочие в неоновой одежде и с кричащей рекламой, дети радостно улыбались, кричащие голоса сливались с болтовней и терялись в толпе. Стенды были узорчатыми, в воздухе витали разные запахи еды, смешиваясь друг с другом. И это было идеально. Все было чертовски идеально. Улыбка Тиган не сходила с лица с тех пор, как они приехали, ее хватка на руке Аннализ заставляла ее сердце трепетать, она выглядела такой счастливой и довольной, и Аннализ чувствовала, что в этот день она была хорошей девушкой. Так что да, все было идеально. — Нам нужно сделать снимки в фотобудке, Аннализ. — Серьёзно? Столько вариантов, а ты хочешь сначала сфотографироваться? — Ага! — Она добавила голосу немного настойчивости. — А теперь давай! Я хочу запомнить этот день навсегда, пока солнце не расплавило нас обеих. Она схватила Аннализ за руку, втащив ее в тесную фотобудку, и закрыла шторку, отгородив их от остального мира. — Теперь у нас есть только три секунды между… — начала объяснять она. — Я знаю, как работает фотобудка, Ти. Я не настолько стара. — Просто уточняю. Может, Аннализа солгала, а может, она просто так давно не пользовалась фотобудкой, что забыла, как она работает. Как бы то ни было, потребовалось три попытки, назначенные позы, двухминутное остывание раздраженной Аннализы и слишком жаркий поцелуй, чтобы получить идеальный снимок. Но как только они это сделали, Тиган спрятала две полоски с фотографиями поближе к сердцу. На верхней из них они улыбались друг другу. На ней они прижались друг к другу щеками, и Аннализ улыбалась так сильно, что было видно весь верхний ряд ее зубов, и Тиган не могла не улыбаться так же сильно, потому что Аннализ такая чертовски милая, когда счастлива. На втором снимке они выглядели очень смешно и глупо. Точнее, Аннализ, потому что она должна была придерживаться заданных поз, если они собирались выбраться из кабинки до закрытия заведения. Аннализ высунула язык, поставив «рожки» за головой Тиган, и это было глупо и забавно, но именно это заставляло Тиган смеяться. К третьей Аннализ уже не заботилась о заданных позах. Эта фотография была где-то между тем, как Аннализа притворялась раздраженной (как думала Тиган), и тем, как Тиган уговаривала ее сделать последнюю (она опять забыла, что их четыре, а не три). За эти три секунды Аннализ поняла, что Тиган смеется над ее позой с последнего снимка. Ей это не слишком понравилось, ведь она была единственной, кто выглядел глупо. Но, увидев ее лицо, она, похоже, не стала возражать. Ей нравилось смешить Тиган. Она хотела, чтобы женщина смеялась так всегда. И последний кадр, когда они собирались поцеловаться. Это был их любимый момент. Они смотрели друг на друга с нескрываемой любовью и обожанием. Возможно, камера и не уловила последнего поцелуя, но им не нужно было целоваться, чтобы весь мир понял, что они идеально подходят друг другу.***
Наблюдать за тем, как Аннализ проходит через лабиринт зеркал, было просто уморительно. Тиган едва сдерживала смех, наблюдая за тем, как женщина уверенно ведет ее по тропинке, и ждала, что все обернется против нее. Ждать пришлось недолго. После третьего поворота Аннализ ударилась головой о зеркало. Тиган успешно подавила смех и аккуратно пощупала её лоб. — Ты в порядке? — Да, все в порядке. — Хорошо, потому что это было чертовски смешно, — она позволила смеху взять верх, ее тело сотряслось от бурного хохота. Она даже не могла стоять, колени подводили ее, пока она смеялась. — Ты была такой… такой… уверенной. О Боже, я сейчас умру! — Она захихикала, когда Аннализ отпустила ее руку и ушла, оставив Тиган держаться за живот и смеяться ей вслед. Она бы погналась за ней, но, глядя, как Аннализ идет, вытянув руки перед собой, она рассмеялась снова. — О, да пошла ты! — воскликнула женщина. — Аннализ, не будь такой. Прости меня, — она заскулила. Ее смех не прекращался, но она нашла в себе силы встать и пойти за ней. Ее глаза встретились со средним пальцем Аннализ, и легкая ухмылка растянулась на ее лице, когда женщина направилась к лестнице и прошла через лабиринт. После этого она больше не ударялась головой.***
— Давай сыграем в одну из тех игр, которые в любом случае являются мошенничеством, но заставляют тебя чувствовать себя настолько близким к победе, что ты все равно хочешь играть. — Ты права насчет мошенничества, — она закатила глаза, наблюдая за тем, как женщина промахивается при броске кольца. — Эти игры не мошенничество, это легкий выигрыш, — рядом с ними раздался мужской голос. На нем была ярко-синяя рубашка, а в руках он держал пять шаров умеренного размера, демонстрируя их с явным чувством собственного превосходства. К тому времени он уже привлек их внимание, и на его лице появилась улыбка, когда он бросал каждый из них в ведро под углом почти девяносто градусов. — Видите, я сделал это легко. Теперь тебе нужно сделать всего три таких броска, и ты сможешь забрать домой любой приз, какой только пожелаешь, для красотки, с которой ты сейчас. — Аннализ, теперь ты должна это сделать. — Ни за что, — насмешливо ответила женщина. Она отвернулась, собираясь идти дальше. — Я думаю, ты просто боишься проиграть. Аннализ восприняла это как вызов, а Аннализ любила вызовы. — Ладно, — проворчала она и сунула ему в руку десять долларов, заплатив за три игры. — Боишься, что у тебя не получится с первой попытки? — поддразнила Тиган, получив от Аннализ ответный взгляд. Этого оказалось достаточно, чтобы Аннализ забросила первые два шара в ведро. К третьему шару она стала слишком самоуверенной, бросая его с меньшей точностью, и он отскачил. То же самое повторилось с двумя последними шарами, и Тиган, глядя на это, едва сдерживала смех. Это перестало быть смешным после девятого раунда. Спустя двенадцать раундов Тиган, прислонившись к опорной конструкции, наблюдала за тем, как очень решительная Аннализ отрабатывала движение запястьем, прежде чем подбросить мяч. В этот момент она хотела выигрыша даже больше, чем сама Аннализ. — Я прощу тебя, если ты сдашься, Аннализ. Она посмотрела на её ехидное лицо и покачала головой. — Я выиграю в эту дурацкую игру, даже если это будет последнее, что я сделаю. Тиган затаила дыхание, ожидая, когда последний шарик в руке Аннализ присоединится к двум другим в ведре. Все трое внимательно следили за тем, как она отпускает мяч, и время словно замедлилось, смотрели, как он летит в ведро, отскакивает и возвращается обратно, удачно приземляясь. Обе женщины удовлетворенно вздохнули, а Аннализ с гордостью улыбнулась. — Вот видишь, я же тебе говорила. Тиган не удержалась и хихикнула, обхватив Аннализу за талию. «Хорошая работа, детка». Тиган поцеловала ее в щеку, отчего ее ухмылка стала еще шире. У Тиган не хватало духу сказать ей, что она зря потратила сорок долларов, но она была счастлива, если Аннализа была счастлива. — О, удача на вашей стороне, — наконец сказал мужчина. — Похоже, в последнее время мне часто везет, — ответила Аннализ, сверкнув глазами. Она притянула Тиган ближе. — Кого ты хочешь? Тиган указала на игрушечного единорога, который был практически такого же размера, как и она: — Потому что я тоже единорог, и мы должны держаться вместе. — Было приятно иметь с вами дело, — усмехнулся рабочий, отдавая Тиган приз. Едва они отошли от него, как он снова начал выкрикивать рекламные объявления в поисках следующей жертвы. — Видишь, Ти, это точно мошенничество.***
— Эта единорожка не знает, что ей делать — набить ей морду или сесть на аттракцион. Они только что закончили запихивать огромного единорога Тиган в шкафчик и наконец добрались до секции аттракционов. — На этих аттракционах нельзя блевать, Тиган, сначала американские горки. — Слушаюсь, мэм! — почти прокричала она, изображая из себя солдата и отдавая честь. Аннализ оставалось только закатить глаза, борясь с улыбкой, которая так и тянулась к ее губам. Конечно, Тиган хотела попасть на все аттракционы. И Аннализ не жаловалась. Ладно, да, она жаловалась. Но, по крайней мере, только в своей голове. Ей пришлось прикусить язык, не говоря о слишком длинных очередях на слишком короткие аттракционы и о том, сколько раз ее тело бросало и подбрасывало вперед и назад. Вместо этого она сосредоточилась на глупых разговорах ни о чем с Тиган, пока они ждали. Ей нравился этот естественный жест — держать женщину за руку на публике. Или тот факт, что она может открыто сказать, что у нее есть девушка. Был период, когда Аннализ не могла смириться с публичной близостью с женщиной. Конечно, они с Евой вполне довольствовались случайными поцелуями, когда шли на занятия, или держались за руки в кампусе, но до подобного дело не доходило. Теперь же она стояла в этих слишком длинных очередях, в городе, где слишком много людей, а любовь всей ее жизни держала ее за руку, или клала голову ей на плечо, или чмокала в губы, щеки или любую часть тела, до которой могла дотянуться. Это было по-другому. И безопасно. Так безопасно она не чувствовала себя уже очень давно. А вот что было небезопасно, так это Аннализ, если ей придётся прокатиться ещё хотя бы раз. Аннализ поклялась, что ее стошнит от глотка воды, если она еще раз неожиданно повернет не в ту сторону на слишком большой скорости. — Тиган, я не думаю, что смогу… — Ты читаешь мои мысли, Аннализ. Я умираю от голода.***
— Тиган, если ты еще раз потянешься за моими креветками, то останешься без руки, — ворчала Аннализ, отодвигая корзину с креветками от Тиган. — Аннализ Харкнесс, сколько раз ты уже откусывала от моей еды? Разве нам не пришлось заказывать еще одну порцию средней обжарки, потому что ты практически съела всю мою? — И что ты хочешь сказать? У тебя там буквально шведский стол, Ти, ты не обеднеешь. — Я оплакивала каждый кусочек и каждую картошку. — Ты знаешь, что для такого маленького человека ты ешь очень много. — Как, по-твоему, я остаюсь такой сексуальной? — она засунула в рот две картофелины фри, вымазанные в кетчупе, уперев руку в бедро. Они расположились на набережной. Солнце было еще слишком ярким, но с него открывался прекрасный вид на пляж и воду, пока они ели. — Вон тот парень только что получил очень важную новость, — сказала Аннализ, указывая на пожилого белого мужчину, который быстро покидал пляж. — Откуда ты знаешь? — Ты не заметила, как он закончил телефонный разговор и быстро собрал свое дерьмо? — Хммм, я понимаю. Очевидно, бизнесмен. Посмотри, как он ходит. В нем есть определенный уровень высокомерия. — Я думаю, биржевой маклер. — Я бы согласилась, но посмотри на его тело. Сплошные мышцы, и он явно никогда не пропускает тренировки. Он определенно ходит в спортзал. Не может быть, чтобы люди, так привязанные к своей работе, как биржевые маклеры, могли посещать спортзал. Черт, я едва успеваю. Тиган рассмеялась, заметив странный взгляд Аннализ. — Что? Даже будучи лесбиянкой, я могу оценить человеческое тело во всех его проявлениях. Но посмотри на этих двоих, — сказала она, переключив внимание в противоположную сторону. — Явно студенты колледжа на свидании. Она так увлечена им. Он должен понять намек. — Думаю, он знает, посмотри на его движения. Почти отчаянные. Он как будто умоляет ее проявить заботу, не говоря об этом. — Я вижу. Это грустно. Да… бывало и такое. — Но не сейчас. Верно? — Не все зависит от тебя, Аннализ, — она напомнила ей об этом, все еще пытаясь придать женщине уверенности, в которой та так нуждалась. — Но разве не должно быть так? — поддразнила Аннализ, подталкивая Тиган локтем.***
— Черт, Аннализ, я забыла, что мы должны были питаться здоровой пищей! — Тебе понадобилось съесть порцию, достаточную для двух взрослых, чтобы понять это? — Аннализ не могла не рассмеяться над внезапным озарением Тиган, пока та выкидывала мусор в мусорку. — Ну, я не ела. — О, я поняла. Все это было сделано для того, чтобы отвлечь нас от здорового питания. — Не единственная причина, но одна из главных, — пожав плечами, призналась Аннализ. Тиган игриво ударила ее по плечу, после чего ее рука снова переплелась с рукой Аннализ. — Что скажешь, мороженое на очереди? Тиган не стала медлить с решением. Все равно их рацион уже был испорчен. — Разве день на Кони-Айленде можно считать удавшимся, если мы не купим мороженое в местечке под названием Coney's Cones?»***
— Черт, я объелась, — сказала Аннализ, когда они шли по острову. — То же самое. — Ооо, фанел-кейки! — просияла Аннализ, потянув Тиган к фургончику с едой. — Мне казалось, ты сказала, что наелась? — Всегда есть место для десерта, — подмигнула она. — Один фанел-кейк, пожалуйста, половину с карамельными яблоками. Тиган посмотрела на нее и улыбнулась. — Что? Разве день на Кони-Айленде можно назвать удачным, если не съесть фанел-кейк? — Твоя правда. Я просто думаю, что ты очаровательная, вот и все. — Очаровательная — это не то слово, которым обычно описывают меня. — Ну да, ты такая. Тиган хотела поцеловать ее в сотый раз за этот день, но Аннализ с радостью взяла пирожное. Вместо этого она решила, что они будут идти бок о бок. — Боже, это похоже на диабет на тарелке. — Но оно того стоит, — пробормотала женщина между жеваниями. Она позволила себе отломить кусочек и положить его в рот Тиган. — О Боже, как вкусно, — практически простонала Тиган. — Ммм, — согласилась Аннализ, ее рот уже был полон десерта. — Напоминает мне о маме. Она выкраивала все деньги, которые у нее оставались, и позволяла нам сходить с ума на местной ярмарке. Ей было все равно, чем мы хотим заниматься, но после того, как мы тратили всю свою часть ярмарочных денег, она всегда оставляла в конце достаточно денег на фанел-кейки, наполовину наполненные яблоками. Она разрешала нам только по одному кусочку, и это была самая маленькая сумма за всю историю. — Работая так тяжело, как она, я думаю, нужно было откуда-то черпать маленькие радости. Аннализ молча кивнула. Внезапно воздух стал каким-то тяжелым. — Я скучаю по ней. — Я тоже по ней скучаю, детка, — вздохнула Тиган. За то короткое время, что они были знакомы, они с Офелией стали лучшими подругами. К большому раздражению Аннализ. Офелия всегда находила время напомнить Аннализ, что «мне нравится твоя подруга-лесбиянка» (на что Аннализ говорила ей, что ее зовут Тиган, а ее мать отвечала: «Я знаю»), или уточнить, что «бисексуальность означает, что тебе нравятся и мужчины, и женщины, верно, Анна Мэй?». («Да, мама»), или «Это человек, которого ты оставляешь в своей жизни навсегда», — бросала она, когда Тиган выходила из комнаты. До сих пор Тиган была уверена, что мисс О была взволнована больше, чем она сама, когда они пошли на первое свидание. Аннализ чуть не расстроилась, когда вошла в комнату, прервав их очень заинтересованный разговор. Казалось, эти двое всегда о чем-то говорят и смеются. Даже в плохие мамины дни. Присутствие Тиган всегда улучшало ее настроение. Потерять Офелию было все равно что дважды потерять собственную мать. Это было тяжело для них обеих. — Я уверена, что она гордится тобой, Анна Мэй. — Я знаю, что гордится. Она гордится и тобой, подруга-лесбиянка. — Подруга? — Ну, это… Девушка… подруга. Одно и то же. — Ты всегда пытаешься быть правой, Аннализ. Просто дай мне еще, эта штука — просто нечто. Аннализ кивнула в знак согласия, ее рот был слишком набит, чтобы ответить.***
Аннализ с удивлением смотрела на автомат со странным названием «Выйдешь ли ты за меня замуж», пока Тиган с энтузиазмом вставляла четвертак за четвертаком. — Интересно, подойдет ли тебе один из них? — небрежно сказала она, не отрывая взгляда от клешни. — Если ты думаешь сделать мне предложение с помощью поддельного кольца из автомата, думаю, мой ответ тебя разочарует. — Конечно, нет. Может быть, если бы мы были на мели и учились на юридическом факультете… — Тиган снова не удалось схватить один из пластиковых шариков с кольцом, что дало ей возможность встать и посмотреть в лицо Аннализ. — Я думала, что ты уже прошла тот период в своей жизни, когда задумывалась о браке. Ты хочешь сказать, что я могу сделать тебе предложение? Хочешь сказать, что есть шанс, что ты согласишься? — Нет, черт возьми, — Аннализ рассмеялась. — Я просто хотела убедиться, что ты помнишь, вот и все. — Мммм, — хмыкнула Тиган, явно не убежденная. — Пойдем сюда, — указала Аннализ, пытаясь перевести разговор в другое русло. — Этот плюшевый кролик отлично впишется в интерьер моей комнаты. Тиган последовала за ней, изо всех сил стараясь убрать с лица все волнение, прежде чем Аннализ снова посмотрит на нее. Конечно, она слышала, что сказала Аннализ, но женщина часто говорила совсем не то, что имеет в виду. Тиган стала экспертом в чтении между строк, и они обе знали, что она действительно рассматривала идею их свадьбы. Тиган солгала бы, если бы сказала, что это не вызвало у нее головокружения от волнения или что ее сердце не пропустило несколько ударов при этой мысли. Так что да, возможно, она уже сейчас обдумывала свое предложение, а возможно, и нет. В ее голове мелькали или не мелькали мысли о дизайне кольца Аннализ, о большой свадьбе, которую она или Аннализ так и не сыграли, о том, как чертовски великолепно Аннализ будет выглядеть в своем платье. Возможно, она мысленно произнесла свою фамилию через дефис, и ей понравилось, как она звучит. Она могла думать, а могла и не думать о том, сколько фотографов, продавцов и декораторов знает, о местах проведения медового месяца и о том, как легко она сможет все это устроить. Она могла представлять или не представлять, как ее представят как жену. Или их обручальные кольца, сверкающие в свете камина на Рождество. Возможно, она планировала всю свою жизнь с Аннализ в голове как с кем-то большим, чем просто с подружкой, а возможно, и нет. Ну и что? Они обе мечтали об этом.***
Шестнадцать долларов и двадцать пять центов сверх того, что она потратила в другом автомате, и начало заката спустя, Аннализа держала плюшевого кролика, крепко прижимая его к груди. Толпа утихла. Все меньше семей и детей, всё больше парочек и взрослых. Если днем ярмарка казалась Аннализ яркой, то ночью она почти ослепляла. Огни аттракционов вспыхивали, освещая темную атмосферу. Вокруг них плясали разноцветные отблески, по яркости не уступавшие самому Нью-Йорку. Они решили проследить за тем, куда идут, и пройтись по тому маршруту, по которому ходили раньше, чтобы не пропустить ничего, что им хотелось бы сделать. Они шли медленно, рядом друг с другом, не касаясь, но связь была очень даже ощутима. Аннализ не отрываясь следила за тем, как Тиган смотрит на все вокруг. Она была очень милой, как ребенок. Беззаботной. Это была более мягкая сторона Тиган, которая почти полностью отличалась от той «стервы-босса», которой она всегда была на работе. — Я очень ценю это, Аннализ, — тихо сказала она. Аннализ почувствовала, как все ее тело потеплело от этого признания. — Конечно, — она поднесла руку Тиган к губам и нежно поцеловала ее. — В любое время. — Черт, а можно нам купить сладкую вату перед уходом? Это не день на Кони-Айленде, если мы не купим и ее. — Я даже не знаю, почему ты спрашиваешь. Аннализ наблюдала за тем, как Тиган занимала очередь, уставившись на три готовых вкуса сахарной ваты. Она никуда не спешила, ей было все равно, что люди за ее спиной ждут, ей просто было интересно, насколько сложно выбрать цвет. На самом деле она именно этим и занималась, ведь на вкус они все одинаковые. По крайней мере, для Аннализ они были одинаковы. — Как насчет того, чтобы взять все три? Хм? — спросила Аннализ. Тиган кивнула в знак согласия, эта идея понравилась ей гораздо больше, чем необходимость выбирать. Она взяла голубую и зеленую в пластиковых пакетах, чтобы съесть их позже, и розовую на палочке. — Что бы я без тебя делала? — спросила Тиган, набив рот растворяющейся сахарной субстанцией. — Стояла бы там еще минут пять. Вот что. Тиган легонько ударила Аннализ по плечу, но женщина была права. Она бы так и сделала.***
— Колесо чудес! Как я могла забыть? Аннализ уставилась на гигантское, яркое колесо, раскачивающее людей в воздухе. — Не знаю, смогу ли я выдержать, если мое тело снова будут бросать неестественным образом, Тиган. — Мы должны попасть на Колесо чудес, прежде чем отправимся в путь. Просто обязаны. Это не день… — На Кони-Айленде, если мы не попадем на Колесо чудес, — сказали они одновременно. — Отлично. Тогда давай сделаем это.***
Аннализ смотрела на Тиган, которая радостно ела липкую сахарную вату, и огни карнавала ярко отражались на ее коже. Красные, синие, желтые, все они вспыхивали, подчеркивая ее улыбку. И ее смех. Боже, ее смех, когда колесо чудес отбрасывало их назад и качало вперед, заставил Аннализ почувствовать себя такой эмоционально полной, что она могла бы лопнуть. Разрыдаться. Потому что она так сильно любила ее, а Тиган любила ее в ответ, и это заставляло ее чувствовать себя такой… такой… полной. Такой полной, счастливой и довольной, какой она еще никогда не была. Все было прекрасно. Она была идеальной. И Тиган смотрела на нее так, словно она была совершенством. Женщина с неизменным блеском в глазах предлагала ей сладкую вату, но, по правде, Аннализ предпочла бы попробовать ее с чуть розоватых губ. Так она и сделала. Она притянула Тиган к себе, вбирая в себя ее сладкие губы, и на вкус она оказалась лучше, чем та сахарная вата, которую можно было съесть прямо с палочки. И она поцеловала ее. Мягко, сладко, страстно, и это было похоже на надежду и сбывшиеся мечты. И, черт возьми, Аннализ гордилась собой за то, что дала ей шанс. Дала им шанс. Дать шанс себе. Быть любимой. Быть счастливой. Любить. Знать что-то еще, кроме круговорота боли и горя, которое того не стоило. Но это, что бы они с Тиган ни делали вместе, того стоило. Это стоило тех пятидесяти трёх лет жизни, которые она провела несчастной, потому что у нее было это. У нее была она. И она собиралась провести остаток их жизни так, чтобы Тиган чувствовала, будто каждый день — это спонтанная поездка на Кони-Айленд. Тиган, которая в какой-то момент начала садиться на нее, чуть не отлетела к стенке кабинки. Лишь хватка Аннализ удержала ее от этого. Рука Тиган зацепилась за сахарную вату, которую она уронила, когда потерялась в женщине, стоящей перед ней, и они не могли не рассмеяться. — Черт, — произнесла Тиган. Запутавшись между попытками освободить ногу от Аннализ и убрать сахарную вату с руки. — Наверное, это справедливое наказание за то, что мы целовались, как два подростка на колесе обозрения. Тиган могла бы посмеяться над этим, но ей нравилось снова чувствовать себя влюбленным подростком. Это освобождало. Из-за потери семьи в столь юном возрасте ей пришлось повзрослеть слишком быстро и слишком рано. Так что да, было забавно снова почувствовать себя ребенком. И быть здесь, с женщиной, которой она восхищалась с девятнадцати лет и которую втайне жаждала долгие годы. Ей казалось, что она чувствует себя живой, когда Аннализ почти не обращала на нее внимания, но быть с ней каждый день, любить ее и получать ответную любовь — вот что значит быть живой. Каждый день, просыпаясь, стоил того, потому что Аннализ делала его стоящим. Она знала, что Аннализ кажется, что она не дала ей достаточно, чтобы заслужить ее, но Аннализ дала ей больше, чем могла когда-либо подумать. Она понятия не имела, как ей удалось прожить все эти годы, прозябая в безделье, используя работу и амбиции, чтобы скрыть тот факт, что она была несчастна. Пыталась удержать кого-то, кто ушел, надеясь, что он вернется. Тогда она не понимала, насколько это жалко, но это было хуже, чем попытки скрыть свои чувства к Аннализе, а в этом она была ужасна. Теперь все это не имело значения, потому что у нее есть все. И работа, и дом, и легкие улыбки, и девушка, и кажется, что дальше все может быть только лучше.***
Аннализ едва успела закрыть дверь в гостиничный номер и положить вещи, как Тиган прижала ее к стене. Ее поцелуй был таким же настойчивым и отчаянным, как и ее пальцы, тянущие за подол рубашки. Она одним рывком стянула с Аннализы рубашку, едва дав Аннализе время отдышаться, прежде чем ее губы оказались на ее шее. Ее кожа все еще была соленой от жары. — Я еле сдерживалась, чтобы не прижать тебя к себе с тех пор, как ты заехал за мной. Ты знаешь, какая ты чертовски сексуальная? Она не дала Аннализ ответить. В любом случае это был риторический вопрос. Ее губы снова захватили губы женщины, она провела по ним языком, уговаривая Аннализ раздвинуть их. Ее пальцы быстро расстегнули пуговицу на шортах, и она почувствовала, как Аннализ отстранилась, когда пальцы Тиган нашли ее уже слипшейся от желания. — Похоже, у тебя была та же идея, что и у меня. — Просто заткнись и трахни меня. Было что-то эротичное в том, чтобы быть тщательно оттраханной Тиган Прайс, когда она склонялась над вами, полностью одетая, ее лицо было мокрым от смеси ее слюны и вашего оргазма, а детские волосики завивались от пота вокруг ее лба. Аннализа лежал, пробуя себя на вкус с губ своей любовницы. Раздвинутая, обнаженная, уязвимая, открытая, она солгала бы, если бы сказала, что это не заставляет ее дрожать от возбуждения каждый раз, когда она думает об этом. Она потянула руки к майке Тиган, стремясь найти под ней теплую кожу. И после многих неудачных попыток и шлепков по рукам сегодня вечером, на этот раз Тиган позволила ей. Одной рукой она хваталась за левую грудь, а другой помогала Тиган стягивать с себя остатки одежды. Аннализ быстро перевернула их, прежде чем Тиган успела передумать. Но эта мысль даже не успела прийти Тиган в голову, как Аннализ удобно устроилась на ней, а ее бедро оказалось между ног Тиган. Женщина хотела не спешить. Она хотела мучить ее поцелуями и лизать гладкую кожу, но покачивающиеся бедра Тиган и ее тихое хныканье, сопровождаемое жалобным «О, пожалуйста, Аннализ», заставили ее забыть обо всех своих планах. Вместо этого она опустила голову между бедер Тиган и приникла ртом туда, куда Тиган хотела больше всего. Как Аннализа могла отказать ей? Аннализа хотела сфотографировать их вот так. Ну, не такими, но счастливыми. Счастливыми и влюбленными. И все эти улыбки, и сладкая вата, и подростковые поцелуи на чудо-колесах, и умопомрачительный секс, и ощущение себя хорошей девушкой, и возможный брак — всё идеально.