***
— Альбус, ты понимаешь, я не всесилен! Такого рода зелье требует жертв, причём масштабных! Во-первых, моего собственного времени и затраченных на приготовление сил, а во-вторых, буквально кучу редких и диковинных ингредиентов! — Конечно, я всё понимаю, мой мальчик, — он горестно вздохнул и для пущей убедительности долго-долго всматривался в помутненные от горечи и злости на себя, глаза зельевара, — но кроме тебя, спасти мальчика некому... — Директор, при всём моем уважении к вам, я просто не понимаю, вы настолько сильно верите в своё жалкое: «спасти»? При таком раскладе, выжить просто невозможно, и спасти тем более. — гораздо тише отозвался Северус, пытаясь донести до директора мысль, что не всё в этом мире так радужно. Даже если зелье для несносного мальчишки сейчас проходит предпоследнюю стадию приготовления. — Отчего же нет, мой мальчик? — он взял из конфетницы одну лимонную дольку и одним движением руки бросил её себе в рот, — ведь много-е в этой жизни жаждет любви и помощи, а так же защиты... — Опять ты со своей любовью, Альбус. Если больше для меня нет задач, я склонен ретироваться. Директор кивком дал позволение, которое Северусу даже не было нужно. Спустя пару секунд, Альбус всё же решил не оставлять последнее слово за своим подчиненным и в спину Северуса прилетели довольно резкие слова: — Мог бы и не врать мне, Северус. Разве зелье не на предпоследней стадии приготовления? Северус недовольно хмыкнул, и взмахнув своим пологом черной мантии, скрылся в проходе. — Вот и хорошо, — буркнул себе под нос директор, а после позвал домовика, — Минни, принеси мне успокаивающий чай, я уже скоро свихнусь с этими Поттерами...***
— Корень мандрагоры... Добавить... Через пять... — сонно бормотал Северус, который клятвенно пообещал себе, что либо он доварит зелье этой ночью, либо больше никогда не будет варить что-либо даже близко напоминающее по консистенции зелье. — твою же мать, — вскрикнул он, мгновенно подобравшись. Он ведь забыл помешать по часовой стрелке пять раз... Встав со стула, он с опаской взглянул в сторону котла, в котором мирно бурлило сиреневого оттенка зелье. Северус кинул взгляд на свои рукописи. «Помешивать по часовой стрелке не менее пяти раз, пока зелье не приобретёт сиреневатый оттенок» — гласила надпись посреди страницы. Он облегченно вздохнул, кажется, он успел помешать до этого. Бессонная ночь даёт свои плоды, и уже начинают приходить всякие непутевые мысли...***
— Альбус! Зелье готово! — воскликнул Северус и гордо продемонстрировал директору склянку с зельем. — Какая дивная поспешность, мой мальчик, к чему такая спешка? — Ну, а как же, наш любимый Поттер валяется в больничном крыле в отключке. Ещё бы я не спешил, — фыркнул он и слегка взболтнул склянкой в руках, — между прочим, у меня складывается дурное предчувствие, в особенности насчёт лорда. Никаких вызовов за последнюю неделю, это уже, как подарок, правда неизвестно, на чью могилку... — Ничего-ничего мой мальчик, он ведь тоже за Гарри волнуется, — мягко оповестил Северуса директор, — с кем ему сражаться тогда, если мальчик погибнет? С хладным трупом? — Что-что, но мальчишку я больше на верную смерть не пущу, — жестко отчеканил Снейп, — набегался, всё. — Ну, как же так-то... Финальная битва должна состояться. — Не должна, Альбус! Ему семнадцать, он и в подмётку лорду не годится! Или ты хочешь сказать, что после вот этого, — Северус яростно всплеснул руками, а магия вокруг него завихрилась бурным потоком, — он захочет идти на верную смерть? — Мы его не заставляем, он сам выберет свой путь, но пока бесчинствует Том, ему не будет спокойно житься... Помнишь ведь пророчество? — Увольте, я уже устал с вами говорить, — выплюнул тот, — он ведь так молод и красив... А вы... — Что-то с тобой приключилось мой мальчик, раз ты так яростно остаиваешь честь Гарри... Но вот только что... — начал было Альбус, как был мгновенно перебит. — Что-что, он сын Лили, я поклялся его защищать! — Ну раз ты так думаешь, то хорошо, — по-доброму улыбнулся Альбус. — И ещё... — договорить Северус не успел, мгновенная острая боль пронзила всё предплечье, заставляя сжать зубы до позорного скрежета, — лорд вызывает... Вспомни гов... Змею, вот и она. — Иди, иди, мой мальчик, дальше я разберусь сам. — Зелье я беру с собой. — И правильно, негоже оставлять такое в неукромном месте, — похвалил его директор и скромно улыбнулся.***
— Северус-с-с, мой любезный-с друг с, — прошипел на удивление спокойный, как буддийский монах, Волдеморт, — как продвигается варка зелья-с для моего-с-с любимого врага-с? — Мой лорд, — упал на одно колено и поцеловал край мантии Волдеморта Северус, — зелье готово и ждёт своей аудиенции на пути к Гарри Поттеру. — Встань-с, Северус-с, — властно прошептал Лорд, — я рад, что враг-с больше не будет страдать-с. — Странно слышать от вас, милорд, о немилости к страданиям, — буркнул Северус. — Круцио! — крикнул тот и Северуса мгновенно прижало к полу бешенной волной магии, заставив скрючиться в припадке. — В немилость падешь ты-с-с, если ещё раз заикнешься-с о моей «Немилости к страданиям». Ты ведь знаешь-с-с-с, что я падок на оскорбления-с. Взмахом палочки он отменил заклинание, тем самым заставив Северуса свободно вздохнуть. — Именно по причине моего интереса-с, я и вызвал тебя-с, Северус-с, надеюсь, что Гарри Поттер скоро окрепнет и сможет направить-с на меня палочку, — Волдеморт злобно захихикал и с ухмылкой посмотрел на притихшего зельевара, — свободен-с. — Да, мой лорд.***
Северус с явным душевным удовлетворением добирался до больничного крыла, в котором и лежало его шрамовое недоразумение. По светски отпихнув кричащую ему вслед молоденькую медсестру, видимо недавно вышедшую на работу, он прошествовал в палату к Гарри, тихонько притворив за собой дверь. Подошёл к кровати и с явным беспокойством начал накладывать диагностические чары, но, не найдя ничего угрожающего в данный момент его здоровью, позволил себе на мгновение взглянуть на спящего героя. Хотя, какого там героя... Мальчика, чья судьба уже давным-давно была предопределена высшими магами. И, как бы прискорбно это не звучало, Северус уже начал скучать по его наглой физиономиии. Наклонившись, он запечатлел первый поцелуй на лбу Гарри, словно полноправный отец, меряющий температуру собственному сыну. Но сыном ему Поттер никогда не был. — Эх, Поттер-Поттер, как же вас так угораздило... С глухим стоном и быстро бьющимся сердцем, он откупорил пробку зелья, и приоткрыв рот Гарри, влил всё содержимое бутылька ему в рот, предварительно нажав на кадык, заставляя проглотить. Что ж, Северусу осталось только посидеть пару часов и понаблюдать за Поттером, до тех пор пока тот не очнётся окончательно и в конце подать ему воды. Ну, а ещё состроить самую свою страдльческую физиономию, на которую Северус только и был способен. Прошло десять минут. Северус жадно выцеплял взглядом каждую деталь юношеского лица. Прошло двадцать минут. Северус набрался смелости и взял юную, мягкую руку в свою. Прошло тридцать минут. Северусу начало казаться, будто рука Гарри стала холоднее. Ох уж эти мнимые ощущения... Прошло сорок минут. Северус уже с беспокойством пытался отогреть холодные мальчишеские руки, в своих горячих ладонях. Прошло полтора часа. Северус метался по комнате в поисках своего душевного спокойствия. Его шпионское чутье било тревогу. Прошло два часа. Поттер так и не приходил в себя, списав всё на небыстрый обмен веществ после долгого сна, Северус решил подождать. Прошло три часа. Северус не вытерпел и с явным беспокойством и бешенно колотящимся сердцем наложил диагностические чары. Северус на мгновение даже забыл, какого это, дышать. До чего же ему стало страшно от осознания своей никчемности и... вины. Поттер скончался после принятия зелья, ровно через десять жалких минут. Он бросился на колени перед погибшим телом мальчика и взяв его холодную руку в свою, прислонил к губам и, что есть мочи зашептал: — Прости, прости меня, мой хороший... Я... — за заливистыми рыданиями зельевара не было не слышно ничего, вся речь в последствии превратилась в бессвязное бормотание. «И вы меня простите, профессор» — где-то рядом прошептал голос Гарри и мягко опустил руку на плечо Северуса. Тот яростно развернулся и с охрипшим от рыданий голосом, одними губами сказал: — Я тебя люблю... Ответа на это не последовало, и кто знает, последует ли когда-нибудь.