***
Дикие крики, словно убийц лекарской семьи пожирают заживо, доносились из дома до самой полуночи. Терис стоял в отдалении, на холме, и ждал. Он хотел своими глазами увидеть, что останется от выродков, по ошибке родившихся людьми. И он должен был забрать души. Не убийц — о них пусть заботятся жнецы посильнее, но Майрона и его семьи. Они звали его перед самой смертью, и он не мог и не хотел бросать их. Когда затих крик последнего их палачей, от крыши дома отделилась и ушла в звездное небо ослепительно-белая вспышка. Словно белоснежная комета, по ошибке летящая не вниз, а вверх. Терис проводил ее взглядом и, когда она затерялась среди звезд, мысленно сказал «спасибо». Наверное, он был бы не против когда-нибудь снова встретиться с этим созданием, побеседовать с ним… Но, наверное, не стоит. Мало ли, кого этот белый сочтет врагом в следующий раз… За спиной зашуршала трава, и Терис обернулся. К нему приближались Каллипига, Гэленус и еще один жнец — совсем юная девушка из новых. Все трое были уставшими, но явно удовлетворенными проделанной за день работой. — Мы искали тебя, — ответила Каллипига на его молчаливый вопрос. — Стояли тут неподалеку, уже давно, но боялись подойти, ждали, когда затихнет. Кто это был? Она кивнула на небо, куда ушла «комета», и Терис пожал плечами. — Не знаю. Но он отомстил за Майрона и его семью. Мне этого достаточно. Вопросов никто задавать не стал. И Гэленус, и Каллипига знали, что значила эта семья для Териса. Лишь новенькая, немного поразмыслив, встряхнула длинными темными кудрями и спросила: — Он был в маске? Такой, что наполовину смеется, наполовину плачет, белого цвета? — Да, — удивленно взглянул на нее Терис. — Ты его знаешь? — Нет, что ты, — испуганно замахала руками девчушка. У нее были необычные, чуть приподнятые к вискам глаза и до странного плоская форма лица, впрочем, ничуть ее не портящая. — Но мой земной отец не отсюда, он путешественник из далеких земель и рассказывал, что у них есть легенда о подобном существе. Говорят, это проклятый бог войны, побывавший в самом Тартаре. Он проклят чем-то жутким и путешествует по миру в виде белой кометы, разыскивая того, кто сможет ему помочь. И он страшен в гневе, почти как титаны, так что лучше на глаза ему не попадаться. Я удивлена, что ты смог уйти живым. — Тц, Сэлэсия! — укоризненно цыкнула на нее Каллипига, на что та беспечно пожала плечами. — А что такого? Правда же… Или ты скажешь, что и с титанами можно договориться?.. Терис покачал головой. — Я за душами. Не спорьте. И, не обращая более внимания на препирательства за спиной, начал спускаться с холма. Он был согласен с тем, что это проклятое божество ужасающе в гневе, но… какие титаны, в самом деле? Лично ему это создание показалось очень одиноким и несчастным. Ведь недаром же одна половина его маски так горько плакала…Часть 1
24 апреля 2024 г. в 16:05
Звон и скрежет сталкивающихся клинков, топот копыт, яростные выкрики сражающихся и не менее яростное ржание конницы давно стихли. До Нижних Небес теперь долетали только стоны умирающих, перемежающиеся с их же тихими проклятиями и, иногда, молитвами. Жнецы, неподвижные и строгие, молчаливо внимали, дожидаясь, пока стихнут и эти признаки жизни, чтобы приняться, наконец, за работу. Неприятную и грязную, да, равно ненавидимую смертными и презираемую богами. Но кто-то же должен выполнять и ее? Так почему бы не многочисленные бастарды богов и богинь, для которых не нашлось полноценного места ни на Олимпе, ни в мире смертных?..
— Это так ужасно, — тихо выдохнула Каллипига, непризнанная дочь Гестии от собственного жреца-смертного. — Столько смертей и совсем не понятно, за что. Вот ты понял, Терис? За что они сражались?
— За земли, — так же тихо ответил бастард Ареса, внимательным взглядом скользя по окровавленному полю брани. — Соседнему правителю ее все время мало, он согласен вырезать всех, лишь бы освободить место для своих воинов, для их роскошных домов и угодий. Они не знают умеренности, им все время хочется большего. Крови, в том числе.
— Отвратительно, — скривился Гэленус, с которым Каллипига всегда работала в паре. Иногда они звали с собой и Териса, и хоть тот и был одиночкой, как правило, соглашался. Он неплохо ладил с этими двумя, в них не было заносчивости и амбиций, присущих даже такому племени отщепенцев, коим являлись жнецы. Каллипига была очень спокойной и дружелюбной, Гэленус — таким же, а еще прирожденным защитником. С ними было легко молчать и просто работать: когда они отправлялись вместе, было проще забирать души, которые далеко не всегда добровольно соглашались отправляться в царство Аида. — Представляю, сколько несогласных будет сегодня, наверняка будут рваться отомстить и откажутся уходить. Спустимся втроем? Так будет легче…
Терис уже хотел ответить согласием, когда одна тихая молитва достигла его слуха, и жнец, узнав голос, словно окаменел. Поспешно извинившись перед товарищами, он сорвался с Небес черной молнией и, пронесшись над полем боя и умирающими там воинами, помчался дальше, к окраинам полиса. Там, в окружении столетних кипарисов, стоял большой, без каких-либо изысков дом. Сейчас, под утренним солнцем, он казался мирно спящим в этой кипарисовой тени, как и соседние с ним дома. Но жнеца было не обмануть мирной тишиной, он отчетливо видел дух смерти, удушающим облаком сгустившийся над тихими домами и пустыми улицами. Впрочем, учитывая близость поля брани, гибельный смрад мог доноситься и оттуда.
Терис принял человеческую форму и стрелой метнулся через полутемный коридор в ярко освещенный внутренний дворик. Ожидая увидеть здесь самое страшное, он застыл, сбитый с толку, когда его взору предстал абсолютно мирный пейзаж: солнечные блики, играющие в воде наполненного бассейна, украшенный зелеными ветвями алтарь Зевсу, прохладный затененный портик, в который жнец машинально шагнул. Хоть он и не мог больше чувствовать холод и тепло, но, когда еще был смертным, яркое солнце и жару Терис не любил. Его нынешний черный хитон с вышитым по подолу серебряным меандром сам по себе притягивал тепло, и жнецу это не нравилось. Их стихия — прохлада и полумрак, а не то, что дарует жизнь смертным и природе…
Он простоял так немного, прислушиваясь. Однако молитва больше не повторялась. Немного поразмыслив, жнец сделал себя невидимым и зашагал в сторону андрона. Не будет ничего страшного, если он войдет без приглашения. В конце концов, в этом доме его всегда принимали с радушием. Еще когда он был смертным мальчишкой, отвергнутым и обществом, и семьей.
Помещение для приема гостей, впрочем, тоже оказалось пустым, как и ойкос. Оставалось совсем немного вариантов, и Терис снова замер в нерешительности, раздумывая. Быть может, жена Майрона неудачно разрешилась от очередного бремени, вот и позвала его, чтобы он лично сопроводил душу ребенка к Полям асфоделей? Они ведь знали, кем и чем он стал — сам сообщил в одном из снов главе семейства, считая, что негоже оставлять в неведении тех, кто когда-то дал ему и помощь, и принятие.
Но дает ли ему это право войти на женскую половину? Быть может, лучше будет позвать Каллипигу?..
Колебался Терис, впрочем, не долго. Его позвали, это он отчетливо слышал. Не Каллипигу, не Гэленуса и не обезличенного жнеца, а именно его. Кроме того, он больше не человек, так что и нормы допустимого для него теперь другие. Рассудив так, жнец снова принял зримый и осязаемый облик и решительно зашагал в сторону гинекея.
И, отворив тяжелую дверь с засовом, потрясенно замер, лишь только переступил через порог.
Они были здесь. Все они. Глава семейства, его супруга, двое взрослых сыновей и дочь-подросток, которую Терис не помнил, должно быть, она родилась уже после его вознесения. Три молодых служанки и даже собака.
И все — мертвы. Собаке, и той перерезали горло, и белоснежный мех был весь в бурых пятнах. Должно быть, она пыталась защитить хозяев и бросалась на убийц, но что некрупное животное может против вооруженных головорезов? Против них и взрослый дикий хищник не устоит.
Невыносимо воняло кровью.
Терис кружил среди лежащих в самых нелепых позах тел и пытался найти хотя бы искру жизни. Увы, его дар сразу отметал любую надежду. Майрону перед смертью переломали все пальцы, видимо, хотели отомстить за его успешную практику лекарем, ведь годы и годы он практически безвозмездно помогал всем, и богатым, и бедным. Его супруге разбили голову, от этого она и умерла. Сыновей зарезали, а дочь заколола себя сама. Видимо, понимала, что живьем ничего хорошего в руках палачей ее не ждет — три служанки, над которыми перед смертью жестоко надругались, были тому ярким доказательством. Возможно, девочка успела стать свидетелем этого ужаса, потому и приняла такое отчаянное решение.
Жнец не пожалел времени, чтобы найти в сундуках несколько длинных отрезов ткани и завернуть в них несчастных девушек. После проделал то же самое с членами семьи, уложил их всех в ряд и даже собаку кое-как пристроил. А после, шатаясь от потрясения, добрел до стены и обессиленно сполз по ней на пол. И так и замер, с абсолютно пустой головой, перестав отмечать течение времени, не реагируя на окружающую действительность. Людей, некогда заменивших ему семью, сегодня жестоко убили. И будь он хоть сто раз жнец, у Териса не хватало духу забрать сверкающие огоньки их душ, которые еще не покинули свои смертные пристанища и пока не особо понимали, что произошло. Душе, если тело умирает насильственно и страшно, нужно время на осознание произошедшего. Что ж, он был готов дать им это время. Он был готов дать им все время этого мира, лишь бы оттянуть момент, когда придется взять в руки душу Майрона и сообщить ему, что он умер, и вся его семья — тоже. И что теперь они должны отправиться в Подземное царство и испить из Леты, чтобы забыть друг друга, забыть, как счастливы были под крышей этого дома вместе, в течение долгих лет. Как счастлив был здесь сам Терис в те редкие визиты, когда удавалось урвать немного времени и забежать в гости прямиком со службы.
Он не мог сообщить им об этом. Пока — нет.
Огненная колесница Гелиоса совершала свой неизменный путь от одного края небес до другого, и солнце медленно, но неотвратимо клонилось к закату. Двор затопило сперва полуденным зноем, после — оранжевыми предзакатными сполохами, а после покрыло кроваво-красным мазками. И, наконец, когда солнце зашло, опустились прохладные, спасительные в своем покое сумерки.
На небе уже зажглись звезды, когда Терис услышал шаги. Отряхнувшись от своего оцепенения, он поднялся на ноги и прислушался. Кто-то шел сюда. Невесомо, но уверенно, как человек, что не сомневается в своих силе и власти. Убийца вернулся? Или тот, кто подослал убийц, прикрывшись боем, что шел неподалеку?.. Жнец не мог забыть переломанных пальцев главы семейства. Майрон лечил всех, никому не отказывал, и слава о нем распространилась далеко за пределы родного полиса. Даже захватчики не стали бы его убивать, тем более, настолько показательно и жестоко. Скорее, постарались бы переманить на свою сторону, и не силой, а обещаниями богатства и высокого положения. Лекаря ведь опасно держать на поводке, — вдруг у него рука дрогнет в решающий момент? То же, что сделали с Майроном и его семьей, было больше похоже на заказное убийство, причем, спланированное именно обозленными конкурентами. Хоть Терис и недолго пробыл жнецом, но успел насмотрелся на достаточное количество смертей, чтобы безошибочно определять причины, что приводили к вызову жнецов, вынуждая их выполнять свои прямые обязанности.
Однако, когда незваный гость переступил порог гинекея, Терис, вскинувший было голову, пораженно застыл.
Это определенно не был наемный головорез. Впрочем, визитер вообще не был человеком, это Терис считал мигом. Но было очень тяжело понять, жнец ли это, какое-то неизвестное ему божество, или же порождение Подземного царства, — сила незнакомца постоянно плыла и менялась, и вот сейчас казалось, что это какой-то слабый дух, а через секунду — что почти олимпиец. Одет он был тоже странно, в белоснежные иноземные одежды, ниспадающие до земли. Лицо пришельца закрывала белая же маска, в которой причудливо соединились половинками маски Мельпомены и Талии, от чего казалось, что пришелец плачет и смеется одновременно.
Визитер остановился и осмотрелся. Терис запоздало вспомнил, что не сделал свой облик снова невидимым, впрочем, если незнакомец не человек, вряд ли это имело значение, ведь даже самый слабый дух был в состоянии увидеть жнеца, когда тот в бесплотном состоянии. Так что он просто спрятал руки в складках плаща и молча смотрел на незваного гостя. Тот, обвел комнату взглядом (Терис предположил это по движению головы, так как лицо незнакомца все равно скрывала маска), задержался немного на ряде тел и, наконец, повернул голову к жнецу.
— Лекарь, — произнес он с заметным иноземным акцентом, но все равно очень четко и ясно. — Лекарь Майрон. Здесь жил?
Голос его из-за маски звучал глухо, но оказался на удивление молодым и приятным. Терис безжизненно кивнул.
— Жил, — тускло подтвердил он и кивнул на закутанные в ткань тела. — Он и вся его семья. Даже слуги и собака.
И, не сумев промолчать, горько добавил:
— Похоже, что из-за банальной зависти. Издевались перед смертью, пальцы переломали. Не пощадили ни жену, ни детей. Прислугу и вовсе…
Он умолк и лишь дернул плечом. В самом деле, что тут скажешь? Терис даже не имел возможности отомстить за них, скованный своими обязанностями по рукам и ногам: жнецы не имели права вредить живым. Только и оставалось, что в бессилии сжимать кулаки, да проклинать про себя гнилую человеческую природу, в грязи которой такие, как Майрон и его родные, не живут долго и счастливо почти никогда.
Незнакомец промолчал, лишь наклонил голову. Словно о чем-то раздумывал.
— Знаешь, кто? — спросил он, наконец, и Терис безнадежно покачал головой.
— Нет. Кто угодно мог, а узнать мне не дадут.
Пришелец поднял голову и окинул его долгим взглядом, это Терис почувствовал даже сквозь маску.
— Ты жнец, — не спросил, а констатировал белый. — Знал их при жизни?
Было очевидно, что говорить на незнакомом языке у него получается только короткими рублеными фразами.
— Знал, — не стал отпираться Терис. Не было смысла спорить и как-то ругаться с этим существом. Если он дух или другой жнец, то они коллеги и можно хотя бы выговориться. Если же это незнакомый ему олимпиец, то спорить и вовсе опасно — пришибет. Да и что здесь делить? Души все равно забирать Терису, а тела завтра поглотит погребальный костер…
— Лечил проклятие ликами. Правда?
Терис не сразу понял, о чем спрашивает незнакомец, а после вспомнил…
— Да. Один или два случая было. Неупокоенные души воинов присосались к крестьянам и проросли ликами на их телах. Майрон призвал жнецов, чтобы те забрали души, а после смог полностью срезать лики. Только шрамы и остались.
Про себя он подумал, что пропустившим эти души жнецам, должно быть, всыпали по первое число. Вот и правильно, Терис тогда был ещё смертным и видел эти лики — случай был громким. На редкость омерзительное и жуткое зрелище, полностью противоестественное по своей природе.
— Вот как, — тихо ответил белый и снова замолчал, опустив голову. Его мягкий тон не поменялся ни на йоту, но почему-то Терису показалось, что пришелец одновременно чудовищно опечален и в ярости.
Во внутреннем дворике послышался шум. Терис с незнакомцем в белом одновременно подняли головы, прислушиваясь. Было похоже, что на это раз ворвалась целая толпа, и что они спешат. Шаги быстро загрохотали во внутренних помещениях, резкие и грубые голоса заполнили опустевший дом; оглушительно бряцало оружие.
— Ищите! — повелительно проревел кто-то. — Очистите все тайники старого скряги, но найдите это проклятое снадобье или хотя бы его рецепт! Пропустите, как утром — всем головы снимут! Вам за его секреты заплатили, а не за жизнь или испорченных потаскух, так что ищите!
Терис до боли сжал кулаки и шагнул к двери, не отдавая себе отчета: пусть у него нет оружия, пускай он нарушит закон, пускай его даже казнят, но он накажет выродков, что сделали это! Во что бы то ни стало накажет! Однако невидимая сила, наполненная жаждой убийства до краев, внезапно, затопила все пространство, и жнец пораженно охнул, согнувшись почти пополам и в последний момент успев ухватиться за дверь, чтобы хоть как-то устоять на ногах. С трудом повернув голову, он пораженно уставился на белого. Это что такое?! Не было сомнения, что эта мощь исходит от него, но… как? Кто он такой?! Неужели и вправду олимпиец? Но даже от них Терис никогда не ощущал ничего подобного. Даже у его непутевого отца Ареса, сила была более светлой, не такая давящая, не настолько наполненная ненавистью и жаждой убийства. В этой же вообще нечем было дышать. Незнакомец повернул к нему голову, и в сплошном массиве темной энергии словно появился небольшой просвет.
— Жнец. Уходи. Я сам.
Дважды просить не нужно было, Терис бросился по образовавшемуся просвету, на ходу перекинулся в бесплотную форму и помчался, не оглядываясь. Никогда ранее он не испытывал такой всепоглощающей паники, что гнала его сейчас, словно обезумевшего дикого зверя, по пятам которого несется лесной пожар. Он не знал, кем был этот незнакомец в белом. И не хотел знать. Одно понимал ясно и четко: это существо искало лекаря, а когда не нашло, пришло в ярость. Майрон и его семья будут отомщены. И это было всем, о чем Терис мог просить сейчас.