По ту сторону зеркала

—Авантюрин, не закрывай глаза, — произносит доктор в своём мягком и в то же время уверенном голосе, который не только проникает в уши Какаваши, но и, словно невидимый луч, пробирается под кожу, вызывая по всему его телу волну нежных мурашек, которые кажутся особенно ощутимыми и приятными. Этот голос, наполненный властным тоном, кажется невероятно сильным, и убедиться в обратном кажется практически невозможным. Его низкие ноты, словно музыкальные аккорды, ищут и находят отклик у нервных окончаний, словно играя с ними, одновременно ограничивая волю и пробуждая в душе Авантюрина нечто вроде невыразимого и необъяснимого желания. Авантюрин, чувствуя себя в захватывающей и одновременно тревожной ситуации, судорожно выдыхает, словно пытаясь выбросить из себя накопившееся напряжение, и распахивает глаза, словно пытаясь пробудиться от какого-то странного и напряжённого сна. Его ресницы трепетно дрожат, и он испытывает невероятное желание закрыть их снова, чтобы снова погрузиться в тень, спасаясь от стыда, но чужая ладонь, которая находится на его подбородке, настойчиво удерживает его, не давая отвести взгляд от того, что происходит перед его взорами. Взгляд Авантюрина захватывает огромное зеркало, которое, словно произведение искусства, украшено изящной золотой рамой. Резные узоры, сложенные в переплетения диковинных цветов и обрамляющих их тонких листьев, словно вечное произведение искусства, созданное искусной рукой мастера. Это зеркало, с его беззастенчивым отражением, позволяет Авантюрину в полной мере оценить и разглядеть то, что происходит перед ним, во всей своей красе, словно живописное полотно, на котором изображены два стройных обнажённых тела, лежащих на красных простынях. Какаваша, словно одержимый, заходясь тяжёлыми вздохами, сидит между разведённых ног Рацио, плотно прижимаясь спиной к его крепкой груди. — Какой же ты красивый, —вздохнувший Веритас шепчет с нежностью, медленно прикусывая и потягивая мягкую мочку уха Авантюрина. От его губ срывается тихий стон, словно в ответ на произнесенные слова. Такие комплименты от доктора звучат редко, но для Авантюрина они особенно приятны. Взглянув в глубины зеркала Какаваши, он видит, как его волосы в беспорядке, как пальцы Рацио оставляют узоры на его волнующейся груди, словно создавая новое произведение искусства с Топ-менеджером в главной роли. Сердце бьется у Авантюрина у самого горла, затрудняя дыхание, потому что зрелище, которое он видит, смущает его, но одновременно завораживает своей откровенностью. Веритас не отрывает от него своего взгляда, наслаждаясь возможностью наблюдать за своим возлюбленным со всех сторон, вслушиваясь в его неровное дыхание, которое звучит как самая прекрасная музыка для его образованных ушей. Авантюрин сжимает простыни в ладонях, ощущая приятную прохладу ткани, и неосознанно сгибается, когда пальцы ласкают его соски, тянут их, а мягкие подушечки пальцев игриво обводят ареолы. В этот момент он ощущает себя как в самом центре вихря страсти и наслаждения. — Посмотри, как они покраснели и набухли от моих прикосновений. Нравится? — спросил Рацио, лаская шею своим кончиком языка. Его прикосновения ощущались как нежное поглаживание, словно мягкий ветерок, играющий с кожей. Он чувствовал каждый удар сердца, каждое биение артерии, словно танцуя под мелодию страсти. Затем он надавил сильнее, словно желая поглубже погрузиться в этот мир чувств. Его язык жадно вылизывал кожу, словно исследуя каждый уголок, каждую складку. И в этот момент он почувствовал терпкий вкус, который нес с собой этот Топ-менеджер. Этот вкус был неповторим, он не сравнивался ни с какими другими ароматами. Ни с божественной амброзией, ни с восточной пряностью. Он был уникален и завораживающе притягивал к себе. Авантюрин, этот драгоценный камень, смешивался с запахом мыльных корней и ароматом дорогих благовоний. Этот запах был неповторим и безумно привлекательный. Он наполнял воздух вокруг, делая его насыщенным и манящим. И Рацио знал, что этот запах навсегда останется у него в памяти, как символ страсти и желания, которое невозможно забыть. Взгляд доктора, полный хищнической страсти, медленно переходит к отражению в зеркале, где его встречается с взглядом Какаваши, который, несмотря на слегка замутнённость, не менее пронзителен и ясен. В тот момент, когда Авантюрин слышит слова, которые произносит Рацио, его щеки, словно под воздействием внезапной лихорадки, вспыхивают ярким и удивительно интенсивным румянцем, который охватывает всю его кожу, и он снова прикрывает свои глаза, не в силах бороться с волной смущения, которая охватывает его. Слова Рацио оказываются настолько живыми и эмоциональными, что они сочетаются с его действиями с опасной для Авантюрина точностью. Но даже если он решается на отчаянный шаг и пытается сбежать, ограничив своё зрение, то его слух и тактильные ощущения, как будто в ответ на это, предательски усиливаются до невероятных пределов. Умелые руки Рацио, которые кажутся обладать магическим даром, чувствуются одновременно по всему телу Авантюрина, оставляя в себе приятный тепловой след, который растекается по его коже. Под закрытыми веками, где темнота царит, плывут яркие круги, которые разбавляют эту темноту и делают её менее угрожающей. Нетерпеливый и игривый язык Рацио блуждает по шее Авантюрина, скользит по перекату плеч и дальше к спине, пересчитывая позвонки настолько низко, насколько это возможно, не меняя при этом своего положения. Влажные дорожки слюны, которые оставляют следы на коже Авантюрина, сопровождаются острыми и искусными зубами, которые кусают до появления красных разводов на его белоснежной коже. А мягкие губы Рацио, которые обладают невероятной вязкостью и энергией, пытаются сгладить зарождающуюся ноющую боль своими вязкими и страстными поцелуями. Голос Рацио, который звучит как гулко перекатывающееся эхо, неустанно отзывается в сознании Авантюрина, создавая впечатление, что его голосовые связки замыслились в этот момент лишь для того, чтобы выдать беспомощные и слабые стоны, которые не могут выразить полностью всю глубину его чувств и переживаний. Безусловно, вдохновение на поиск необычного элемента для украшения жилого пространства пришло к Авантюриру. Он был тем, кто и предложил идею о строении зеркала в интерьер. Этот объемный и весьма внушающий уважение элемент декора довольно долго оставался незамеченным, словно забытый и забывшийся в углу, закрытый простым, но в то же время изысканным покрывалом в прихожей. Но этот период забвения был не бесконечным. Со временем, под влиянием непрерывных уговоров и поцелуев, которые были наполнены таким энтузиазмом и страстью, что даже сам Рацио не смог устоять перед ними. Он, наконец, согласился на введение в их отношения новой, волнующей новинки. И вот теперь Веритас, с сердцем, которое бился с невероятной скоростью, словно в бешеной гонке, мог наблюдать за происходящим. Он видел, как легко и нежно приоткрываются губы Авантюрина, как с его лба медленно, но верно стекает капля пота, как его засосы, словно под воздействием какого-то необычного искусства, наполняются ярким, насыщенным красным цветом. И вот, как непрерывное движение руки Рацио, которая двигалась вверх-вниз, словно в ритме невидимой музыки, каждый раз задевая большим пальцем уже сочную и напряженную головку. Каждый толчок руки, каждое движение, каждое движение пальцев сопровождалось короткими, но наполненными энтузиазмом и страстью фразами: «Приятно?», «Может быстрее?» — слова, которые звучали как самые обычные, но в контексте происходящего приобретали невероятное значение и особое звучание, как будто они были наполнены особым смыслом и настроением. Взгляд Какаваши встречает своё отражение в зеркале, где отчетливо видны его красные губы. Он медленно переводит взгляд на Рацио, чьи губы изогнулись в улыбке, редкости для него. Взгляд Веритаса, наполненный возбуждением, спускается ниже, заставляя Авантюрина следовать за ним, останавливаясь на его твёрдом, напряжённом члене. Рацио выглядит так, будто он скоро начнёт издавать звуки удовольствия, пока его руки продолжают ласкать разгорячённую кожу, двигаясь к местам, где тело Топ-менеджера жаждет прикосновений. Рацио раздвигает ноги Какаваши, перекидывая их через свои колени настолько широко, что у Авантюрина начинают судорожно сокращаться мышцы бёдер. Он усмехается, откидывает голову назад, погружая нос в шею Рацио, лишь чтобы избежать взгляда в зеркало, чтобы не видеть своё возбуждение и чувствовать, как пальцы Веритаса медленно скользят по его бедру, нежно прикасаясь к пульсирующей дырочке. В этот раз Веритас решил не торопиться, ведь перед ними было ещё много времени, чтобы насладиться моментом и нежно дразнить своего возлюбленного. Он ласково проводит пальцем по мышцам, ощущая их упругость, а затем, чтобы отвлечься, начинает искать что-то под простынями. И вот находит — скляночку с маслом. Содержимое ёмко вытекает на его пальцы, наполняя комнату приятным ароматом. Тяжелые капли стекают по телу Авантюрина, создавая влажные узоры. Веритас осторожно проникает внутрь, начиная с легкого прикосновения, чтобы не причинить боль. Его горячее дыхание прикосновением шеи Какаваши заставляет ее дрожать от волнения. — Расслабься, — шепчет Веритас, ловя руку Авантюрина и нежно целуя ее. Он ласково обнимает его, целует каждый палец, ласкает кожу запястья. Рацио понимает, что его ласки действуют, когда Какаваша расслабляется в его объятиях. Первый палец входит внутрь, массируя стенки, а вслед за ним следует второй. Авантюрин сжимается и расслабляется под их прикосновениями, слушая шепот: —Ты так мягок внутри, —Рацио чуть сгибает фаланги пальцев, надавливая на заветную точку, вызывая этим действием громкий, чувственный стон Какаваши, на глазах у которого выступают капельки слёз. — Мне продолжить вот так? Авантюрин, словно заблудившись в море удовольствия, тихо мурлыкает и улыбается, прижимая кончики пальцев ног к себе и, словно в танце, отвечает на ласки, не замечая, как его тело само собой отвечает на прикосновения. По коже тела расплывается легкая влага, волосы ласково щекочут шею, прилипая к ней, а Какаваша нетерпеливо дрожит, ощущая, как его тело реагирует на близость дорогого доктора. Рацио, борясь с волнением, глухо рычит, вводит третий палец, легко проникающий внутрь, и другой рукой снова захватывает Авантюрин за подбородок. На мгновение их губы встречаются в нежном поцелуе, а затем Веритас заставляет своего возлюбленного смотреть на себя в зеркало. Взгляд Топ-менеджера легко скользит по своему обнаженному телу, не задерживаясь на деталях: все это смущает и ускоряет дыхание. Он видит, как пальцы ученого двигаются внутри него, растягивая границы, и он не может удержаться, встречая ласкающие движения пальцев все глубже. — Доктор… — жалобно тянет Топ-менеджер, кусая губу, не в силах как-то помочь самому себе — навалившиеся на него многогранные ощущения не позволяют в полной мере контролировать собственное тело. — Что ты хочешь? — немедленно отзывается Рацио. — Позволь мне… — голос Какаваши прерывается стоном после очередного толчка.— Позволь мне кончить… В ответ Рацио лишь сильнее сжимает пальцы на пульсирующем члене, и в Авантюрине смешиваются закипающая злость и неутихающее возбуждение, которые не могут найти себе выхода. — Веритас! — сквозь плотно сжатые зубы почти шипит Какаваша, крепче цепляясь в простыни. — Возможно, тебе стоит попросить лучше, — ухмыляется доктор с очередным толчком входя до самого основания и замирая. Он склоняется ниже и с нажимом проводит языком по позвонкам. —Веритас, позволь мне уже кончить! На губах Рацио расцветает довольная ухмылка, его рука в тот же момент начинает своё движение на стоящем колом члене Авантюрина, его собственные толчки ускоряются, всё сливается в единый ритм, и Топ-менеджеру требуется совсем немного времени, чтобы с громким стоном обильно излиться в ласкающую его ладонь. Веритас не заставляет себя долго ждать и спустя пару размашистых толчков кончает следом прямо в Какавашу, после чего сразу вынимает свой член и наблюдает, как густая жидкость стекает между упругих ягодиц. Колени Авантюрина, не в силах больше держать ослабевшее тело на весу, разъезжаются, и он, наконец удовлетворённый, полностью опускается на постель. Неожиданно он вспоминает про зеркало и неловко поднимает взгляд, встречая в отражении своё раскрасневшееся лицо с влажными ресницами, искусанные плечи и растрепавшиеся волосы. Он замечает, как Рацио укладывается рядом, и отворачивает смущённое лицо к нему, слегка улыбаясь. Ученый почти невесомо оглаживает его щёку и с хитринкой в глазах спрашивает: — Понравилось? — Да. — Думаю, всё же твои идеи имеют какой-то смысл, —похвалил доктор, целуя в макушку замученного Авантюрина.