Останься со мной

Он попытался повеситься, но веревка порвалась. Он попытался спрыгнуть с моста, но какой-то прохожий его остановил. Горячо поблагодарив, Нагито отправился дальше по своим делам, игнорируя все и вся вокруг. Он попытался вскрыться, но попал мимо вены. Пришлось ехать и зашивать рану. Он попытался покончить с собой путем самоотравления, но не учел одного — организм оснащен механизмом рвоты. Больше в тот день тело его не слушалось. Он попытался застрелиться, но пистолет дал осечку. А потом ещё раз и ещё, а потом пистолет и вовсе отказался что-либо делать. Просто сломался. Он попытался призвать себе на помощь электрический ток, но, очнувшись спустя время с ожогами и гудящей головой, понял, что опять не повезло. И так из раза в раз. И теперь Комаэда стоял около холодильника с большим мусорным пакетом и думал. Поможет ли его удача на этот раз, когда он решил прекратить существование таким болезненным и отвратительно отчаянным методом? Или же опять кто-то или что-то спасет это тело от верной смерти? Нагито стоял и думал, что же с ним не так. С одной стороны, все хорошо — для такого отброса желание покончить с собой вполне естественно. Но с другой... А есть ли другая сторона, м? Ее нет. И, воодушевленный такой простой мыслью, юноша решительно начал закидывать продукты питания в мусорку. Однако он не успел толком начать: его отвлек телефонный звонок. Нагито не хотел показаться грубым и тем более заставлять человека ждать, поэтому как можно быстрее поднял трубку. — алло? — алло, Комаэда, ты? — послышался сонный голос. — пошли гулять. — о... — Нагито узнал голос Чиаки. Она нечасто звала его куда-то с собой, пусть даже и на простую прогулку, поэтому он был порядком удивлен. — когда? — сейчас. — сейчас?! — ага. Надеюсь, ты не сильно занят? — она, как всегда, спохватилась слишком поздно. — нет. — спустя секундную паузу ответил Комаэда. — но к чему такая срочность? — хочу познакомить тебя со своим другом. Знакомство... Только этого не хватало. Нагито отчаянно выдохнул. — а это обязательно? — да. — твердо заявила Нанами и зевнула. — чем больше моих друзей знакомы между собой, тем лучше. — чтобы носить тебя домой, когда ты отключишься? — именно так. — подтвердила девушка и снова зевнула. — ну так что, ты идешь? Комаэда меньше всего сейчас хотел куда-то идти, но отказывать не посмел, мало ли, обидится. — да, хорошо. — и он повесил трубку. С сожалением взглянул на мусорный пакет и пообещал, что обязательно к этому вернётся, когда опять окажется дома. Хотя нет. Нагито озарила прекрасная мысль. Такая прекрасная и такая простая: крыша. Почему за весь свой цикл недосуицидов он не подумал о таком лёгком и относительно быстром способе уйти из этой никчемной, жалкой жизни? Этажей вполне хватало в месте обитания Нагито. Вот, правда, крыша разве что может быть заперта... Однако счастливый Комаэда откинул мысль, решив положиться на свою удачу. Да и если что, зря, что ли, в ванной стоит уже полгода арматурина с помойки? Вот и пригодится. Так что Нагито обулся и поспешил к Чиаки, радостный и возбужденный. Сейчас познакомится с тем, с кем там она хотела его познакомить, а потом и сигануть с пятнадцатого этажа можно. Все оказалось так просто! Как он раньше вообще не додумался? "Возможно, я просто слишком сильно хотел жить", — и эта мысль вызвала волну стыда. Как он мог желать жить? Он был уверен, что и человеку, который его остановил, и зашивавшим его врачам он внушал лишь противную жалось и омерзение. Они наверняка думали, какой он жалкий. Наверняка думали, что все это было лишь демонстрацией. Думали, что он хочет привлечь внимание — мол, посмотрите, сейчас я покончу с собой, жалейте меня. Но это не так. Нет, он никогда не хотел, чтобы его жалели. Даже тогда, когда в подростковом возрасте впервые попытался повеситься в порыве безумия и беспросветного отчаяния, забыв о том, что дома он не один. Как же тогда ему досталось... Как же тогда сильно он утвердился в том, что его жизнь ничего не стоит. Но теперь родители мертвы. А их слова остались жить в сердце и душе Нагито. Как же много слез вытекло из его глаз, когда он слушал о том, что никому не нужен, никто его не пожалеет и не вспомнит, даже если он доведет дело до конца. Слушал, и до конца жизни своих родителей слушал насмешки и издёвки по поводу не случившегося самоубийства. А может, он и хотел, чтобы его пожалели хоть раз в жизни.

***

Дойдя до места встречи, Нагито увидел вполне привычную картинку с нотами чего-то нового: девушка, как всегда, втыкала в телефон, а рядом сидел неизвестный парень с колючими волосами. Выглядит жалко, как металл после водорода. Комаэда неслышно выдохнул. И с ним его хотели познакомить, да? Ну хорошо. Лишь бы не огорчать никого. Нанами оторвалась от экрана и заметила старого друга. — о, Нагито, привет. — она потерла глаза. — это Хаджиме Хината, хотела тебя с ним познакомить. Хаджиме, это Нагито Комаэда. — приятно познакомиться. — Комаэда натянул улыбку и протянул руку. Пожав на удивление теплую и сильную ладонь новоиспечённого друга, Нагито обратился к Чиаки: — не хочешь куда-то сходить, раз уж все равно такой большой компанией? — а, да... — девушка встала и убрала телефон. — пошли в бар, я угощаю. -— да ладно, не стоит. — однако Чиаки взглянула на белобрысого так, что он обезоруживающе поднял руки и мягко рассмеялся. — ладно, твоя воля. Не думал, что ты захочешь... — да, слышали. Хочу тратиться на тебя, и что? — Чиаки строго посмотрела на друга, но тут же зевнула и испортила весь эффект. — пошли, пока я не заснула. Омыв новое знакомство в баре, Нагито быстро распрощался и ушел под предлогом дел. Он не врал — дела у него действительно были. По пути домой он думал о новом знакомстве. Вообще для него знакомство было чем-то настолько выбивающимся из ряда вон, что он не мог об этом не думать. Хаджиме оказался не таким уж и похожим на заурядного молодого человека. Нет, внешность, чего греха таить, была ну ужас какой обычной. А вот его личность, надо отдать ей должное, вывозила буквально все. Даже эту заурядность. Интересный собеседник, травит шутки про СССР (главное, что смешные) и вообще славный малый. Можно, наверное, и терпеть его общество ради Чиаки.

***

Дома Нагито сгреб оставшуюся пищу в мусорный мешок и вынес из дома прочь. Чтобы не было соблазна, чтобы все точно удалось. Затем он взял арматуру и поднялся на последний этаж. Не повезло — на люке висел огромный замок. Пришлось прилаживать железную палку, чтобы выломать все это дело. Однако он произвел слишком много шума, и какая-то бабка его прогнала. Долго ещё были слышны ее ворчания по поводу нынешней молодежи и вандалов. В маленьком потрёпанном блокноте появилась запись: "слишком нашумел. На сегодня проход закрыт". Как же в этот момент Комаэде хотелось кричать, плакать, царапать стены и звать на помощь. Как хотелось разбить в кровь собственную черепушку, вместилище ненавистного сознания, хотелось взять нож и распилить собственное тело, которое до сих пор не умерло, которое выстояло, несмотря на все истязания, выпавшие на его долю. Юноша бессильно зарычал, оперевшись на стену. Потом он взял бритву и разломал ее на составные части. Вниз, и еще раз вниз, и в плоть, и узорами, и так, чтобы кровь хлестала ручьями, и так, чтоб слезы текли в десять ручьев, чтобы остались шрамы, чтобы болели, чтобы превратить руки в месиво. Нагито смеялся, плакал, зажимал рот руками, опять смеялся. Он надеялся, что это мероприятие приведет к его смерти. Надеялся, что истечет кровью, тихо и спокойно. Он рухнул на колени, продолжая истекать кровью и заливаясь истерическим смехом. Наконец он упал и затих. С него хватило самоистязаний, и теперь по квартире разносились лишь приглушённые рыдания. Больно. Можно прыгнуть из окна. Однако под окном растут кусты и деревья, это смягчит падение. В лучшем случае — пара синяков. В худшем — инвалидность. Но с его удачей... Инвалидность Комаэде вообще не хотелось получить. Это мучения и невозможность их прекратить. Так что единственный выход — на крышу. Там можно хотя бы выбрать, в какую область упасть. И Нагито очень надеялся, что будет хотя бы крошечный кусочек твердого асфальта. Все, чтобы закончить это жалкое существование.

***

Мучения Нагито прервал телефонный звонок. Второй раз за день, почему он резко всем понадобился? Комаэда нехотя поднялся с пола, вытер слезы и посмотрел на телефон. Неизвестный. Он сбросил. Звонок повторился опять. Комаэда проигнорировал и под звуки рингтона принялся наводить порядок, а именно — вытирать вытекшую из порезов кровь. Разрезы оказались недостаточно глубокими, чтобы убить, но достаточно глубокими, чтобы вызвать слабость от потери крови. В голове немного шумело. Звонок повторился третий раз, и на этот раз Нагито, обреченно вздохнув, взял трубку. Неизвестный был уж очень настойчив. — Алло? — Комаэда-кун, ты? — да. — Нагито нахмурился. — Хаджиме, ты? — да. Прости, если помешал, просто хотел убедиться, что номер верный. — не стоит беспокоиться, — как можно мягче ответил Комаэда. Он хотел загладить свою вину перед новым знакомым. — ничуть не помешал. — а-ага... — Хината немного помялся. — эээ... Ладно, мой номер у тебя есть, если что, звони. — да, хорошо. — белобрысый повесил трубку, а про себя подумал: "да черта с два я тебе позвоню". Должно было случиться что-то невероятных масштабов, чтобы Нагито кому-то позвонил. Юноша сел на диван и бессильно откинулся на подушки, думая о своей жизни. Почему-то остальные люди живут иначе. Хотя это и очевидно. Они не были такими жалкими и богопротивными, как Нагито, следовательно, имеют право жить. Комаэда же... — я не имею на это права. — тихо произнес он и рассмеялся. Тихо и истерично. К психотерапевту Нагито не обращался. Не обратился бы никогда. Почему? Боялся. Чего? Он сам не знал. Боялся, что, услышав о суицидальных намерениях, врач запрет его в психбольницу. Или же боялся насмешек. Кто его знает. Но порывы обратиться за помощью, несомненно, были. Пару раз пытался рассказать Чиаки. Ещё дважды пытался записаться к психиатру, отменяя записи в последний момент. И больше не покушался на чужое время. И продолжал свои попытки. Искал выход. Даже не помнил, почему решил закончить свою жизнь. Знал лишь, что так надо. С маниакальной страстью читал статьи о самоубийстве, конспектировал, выучивал. Читал о способах лечения и терапии суицидального поведения. С безумным блеском в глазах пробовал, и пробовал, и опять пробовал. Он прекрасно понимал, что эти игры со смертью рано или поздно приведут его к желанному покою. Он уже обдумал все наперед, взвесил все за и против. Он готов. С тихим вздохом Нагито посмотрел на свои руки, на которых ножом выводил узоры. Откровенно уродливые узоры, из которых все ещё текла кровь, но уже не так сильно. "Сегодня вход на крышу мне заказан. — с горечью подумал Комаэда. — попытаюсь завтра".

***

Однако как бы Нагито ни пытался приблизить это блаженное "завтра", как бы ни пытался уснуть, он не мог. Ворочался с боку на бок, пару раз рубился в вартандер, проверял соцсети, ни на что не надеясь, бродил по квартире в надежде на что-то непонятное. В конце концов он сорвался, накинул первую попавшуюся куртку и бегом устремился из дома. Куда — он не знал. Лишь бы подальше, подальше от всех и от себя самого. Он бежал, задыхаясь, пару раз упал, разбив себе ладони в кровь, опять поднимался и снова, снова бежал в неизвестном направлении. Улицы были пустынны, фонари освещали ему путь, мимо по дорогам проносились запоздалые автомобили. Под один из них Нагито чуть не попал. И опять безумная гонка. Ноги ныли от усталости, в голове стучало, мир расплывался, слезы застилали глаза. В один момент Комаэда просто свалился посреди дороги. И больше не встал. Ему было плевать на все, он не осознавал, в какой части города находится, он не знал, как вернётся домой. Он думал. Хаджиме Хината. Почему именно эта фигура занимала его мысли сейчас? Хаджиме полностью овладел его мыслями, заполнил каждый уголочек мозга, отдавался в каждой клеточке тела. Новшество так сильно повлияло на него? Нагито зарычал. Лёжа на холодном асфальте в тонкой курточке, он думал о каком-то самом посредственном человеке на земле. Самый бесполезный химический элемент, самый бесполезный орган в теле человека, должно быть, интереснее, чем Хината. Комаэда впился ногтями в поверхность, на которой лежал. Он злился. На себя за то, что думает. На Хинату за то, что думает именно о нем. Но больше на себя.

***

Так Комаэда и пролежал на земле до самого рассвета. Не переставая думать о Хаджиме, вспоминая каждую деталь его внешности, каждую ноту его голоса. В конце концов, каждую выбивающуюся из потешной шевелюры волосину. Почему-то не мог перестать думать о нем. Почему-то этот человек давал надежду. Надежда... То, чего Нагито так не хватало последнее время.

***

Нагито не помнил, как добрался домой. Но это произошло только в середине дня. Комаэда так далеко забрел, что еле нашел дорогу домой. Впрочем, лучше бы и не находил. Ноги несли его обратно на автомате. Просто потому, что привыкли к жилью. Просто потому, что так было надо. Потому что температура там выше, чем на улице. Дома Комаэда свалился на диван и минут пять так лежал. Ноги, не привыкшие к физическим нагрузкам, нестерпимо болели. Юноша протянул руку, нащупал телефон, оставленный дома. Двенадцать пропущенных от Чиаки. Пятьдесят сообщений. Все примерно одного содержания — спам, призванных привлечь внимание. Нагито ощутил укол совести и, собравшись с силами, набрал номер Чиаки. Она ответила не сразу. — алло? — послышался знакомый голос, в этот раз не сонный. — Комаэда, ты где был? — извини, я вырубился. — да ну блин, я хотела тебя в катку позвать, а ты спал! — возмущению девушки не было предела. — я уже начала переживать, что ты откинулся. — не волнуйся. Хочешь, наверстаем упущенное сегодня? — виновато предложил Комаэда. — хорошая идея. — Нанами явно стала сердиться меньше. — тогда закину вечером приглашение, присоединишься. — забились. Телефон полетел на пол. Нагито согласился лишь для того, чтобы не расстраивать свою подругу. Не хотелось ничего делать от слова совсем. Однако внутри иссохшегося от отчаяния и тоски сердца сегодня загорелся какой-то огонек желания. А именно — кого-нибудь подоставать. И Нагито уже знал, кого. Он открыл чат с Хаджиме и написал первое "привет". Ну не ответит, заигнорит, ну и что с того? Ну, подумаешь, хотя бы попытался... В конце концов, почему бы и нет? Они ж теперь знакомы. Хаджиме ответил спустя весьма короткое время, чему Нагито нехило удивился. Завязалась банальнейшая переписка: как дела, что делаешь, расскажи о себе и так далее, в таком же духе. Но, даже несмотря на всю эту простоту, Нагито ощущал себя немного лучше. Впервые за какое-то время он ощутил, что может общаться и не пытаться завершить диалог побыстрее. Договорились на встречу завтра. Что же, может, прогулка не повредит... Особенно с Хаджиме.

***

— да ну нет, да ну блин! — орал Нагито, отчаянно кликая по мышке. — о да, я тебя все равно обыграл! — орал в ответ Хаджиме. Время — почти одиннадцать. С первого знакомства прошло всего две недели. Комаэда в очередной раз играет с Хинатой в Майнкрафт с модами, и уже который раз не может его победить в честной дуэли. Уже со счета сбился, в какой. — эх, ладно, Нагито-кун, я пойду, завтра вставать рано. — вздохнул Хаджиме. — а... Да, иди. Спокойной ночи. — и тебе. Хината отключился, а Комаэда сидел и вдуплял в экран пустыми глазами. Вот и все, закончились хиханьки-хахоньки. Ушел Хаджиме, а вместе с ним ушло и ещё что-то. Что-то, чего Нагито не понимал до конца, но чего ему остро не хватало. Разделять моменты с Хаджиме — здорово. Здорово с ним гулять, здорово рубиться в разные игры. Но очень плохо, когда он уходит. Нагито откинулся на кресле и закрыл лицо руками. Он не мог верить своему счастью, тому, что с ним общаются. Что кому-то не противно находиться рядом с ним. Он знает его адрес... И пару раз навещал. И в эти моменты Нагито был счастлив, как никогда. И все же счастье не может длиться вечно. И Комаэда понимал, что за блаженные моменты придется заплатить. И все же... Все же... "Я влюбился", — с горькой усмешкой подумал беловолосый. Да, так оно и было. И тепло, развивавшееся в груди — ни что иное, как любовь. По щекам заструились слезы. Как жаль, что счастью так скоро должен прийти конец.

***

Прошло... Какое-то время. Кого волнует это время? Никого. И Комаэду особенно. Он не спал уже который день. На потолке исследован каждый миллиметр, каждый завиток узора на обоях стал до боли противен. Каждый уголок дома осточертел настолько, что Нагито которую ночь проводит, гуляя по городу. Это было хоть немного интереснее четырех стен, которые именуют "домом". Но для Нагито дом был только там, где было тепло. Где был Хаджиме. В этот раз он вернулся домой раньше обычного. Ноги как-то сами принесли его в холодную квартиру, где его никто не ждал, кроме паука в углу ванной, да и ему, кажется, было все равно. Даже не раздеваясь, Нагито повалился на кровать. Телефон разрывало от уведомлений, но юноша предусмотрительно выключил и звук, и вибрации, так что сообщения оставались без ответа. И так уже которую ночь. Комаэда перестал отвечать на сообщения, перестал играть с Чиаки по сети. Часто отделывался общими фразами, игнорировал, отказывал. И чувствовал себя виноватым, словно не на сообщение не ответил, а как минимум ограбил банк. Перестал отвечать даже Хинате. Чаще отказывался от встреч. Пытался разобраться в себе и убить любовь, которая задерживала его здесь. Словно во сне, Комаэда встал и направился к выходу из своего обиталища. Молча вошёл в лифт, нажал последний этаж, явно не соображая и не отдавая себе отчет в том, что делает. Даже арматуру не прихватил. Впрочем, замок на люке отсутствовал, и Нагито без лишних мучений забрался на крышу. Холодный предрассветный воздух обдал белобрысого с ног до головы. Было зябко, но Комаэда, казалось, не обращал внимания. Он просто стоял и смотрел на небо. Вот-вот должен был заалеть рассвет. Юноша твердо решил встретить его в последний раз в своей жизни. Тихо занималась заря. Дул ветер, холодный, как ледяная вода озера. Белые космы свободно развевались, ветер как будто ласкал их. Словно понимал, что человек уже не жилец. Каждый, кто один раз вступил в эту бездну, больше из нее не вылезет. Такие люди обречены на смерть от своих собственных рук. Нагито потянулся к карману и нащупал телефончик. Море пропущенных, океан проигнорированных сообщений. Стоит ли прощаться? Стоит. Нагито набрал номер Чиаки. — Алло, Нанами-тян, не спишь? — не, катку доигрываю. — и правда, на фоне слышались выстрелы. — ай, мать твою во все отверстия шмаляла. Прости, не тебе. Чего звонишь? Обычно игноришь, а тут сам, добровольно. — а... — Нагито мягко рассмеялся. — да так, совесть внезапно кольнула... Слушай, прости, что игнорировал и отказывал последнее время. Мне правда жаль. — да не парься, все путем. — Нанами на другом конце провода опять выругалась в адрес тиммейта. — я не злюсь. — да... И спасибо тебе за все. И за то, что познакомила с Хинатой-куном, тоже. — эй, Нагито, ты в порядке? — Чиаки напряглась. — с тобой все хорошо? — да, все в норме. — мне прийти? Может, я смогу помочь? — говорю же, все нормально. Не трать понапрасну время, я и так тебя отвлек. Спасибо, что поговорила со мной. — ага, не за что. Звони, если что. Комаэда повесил трубку. В принципе звонить больше было не кому. Кроме... Стоит ли ему звонить? Стоит ли напоследок рассказать о своих чувствах, о том, что терзало душу месяц, или два, или больше? Раннее утро... Стоит ли оно того? Нагито собрался с духом. Набрал номер Хаджиме. В трубке раздавались лишь гудки, а потом звонок и вовсе прекратился по причине истечения времени ожидания. Юноша отложил телефон. Значит, не удастся... Но Хината перезвонил ему. — алло, Комаэда? — раздался сонный и весьма недовольный голос. — что такое, что ты звонишь в пять утра? — пхаха, Хаджиме, прости, что разбудил... — Нагито каждый раз улыбался, когда слышал этот голос. — можно с тобой немного поговорить? — да говори уж, раз позвонил. — пробурчал Хината. — что случилось? — хм, в общем, как сказать... — Нагито подбирал слова. — хотел кое в чем признаться тебе. Ну и... Попрощаться заодно. — попрощаться? — в голосе послышалось напряжение. — что ты удумал, Комаэда? — ах, не зацикливайся на плохом, — рассмеялся Нагито. — такая большая надежда, что живёт внутри тебя, не должна быть задушена отчаянием. — Комаэда, — в голосе Хинаты, несмотря на слова беловолосого друга, зазвучало самое настоящее отчаяние. — не делай с собой ничего, умоляю тебя!! Нагито тихо усмехнулся. — я не собирался. — лжешь! — нет. — да. — в общем, Хината-кун... — Комаэда промедлил. — я люблю тебя. Воцарилась тишина. Томительная и невыносимо долгая, хотя прошло всего несколько секунд. — ты... Что? — я люблю тебя. — четко и громко повторил Нагито. Немного помолчал. — знаешь, Хаджиме, а я ведь не верил в любовь с первого взгляда, пока не встретил тебя. Знаешь, мне кажется, что нам нужно проводить больше времени вместе. — Комаэда... — нет, Хаджиме, я не настаиваю, — поспешил заверить собеседника юноша. — я пойму, если тебе противно находиться рядом с таким отбросом, как я. — ...где ты? — внезапно спросил Хаджиме. — а? — отвечай, Комаэда, я знаю, что ты слышал меня! — Хината сорвался на крик. — даже если ты не скажешь, я все равно найду тебя, слышишь?! Нагито не стал дослуживать. — спасибо за все. Я люблю тебя. — и он отшвырнул телефон в сторону. Он ему больше не понадобится. Скоро уже и конец этому рассвету. Алое зарево вперемешку с золотым, персиковым и каким-то ещё цветом, который так гармонично дополнял картину. "Последний рассвет в моей жизни". И Нагито тихо засмеялся. Скоро его ждёт освобождение! Он жадно вдыхал воздух, наслаждаясь каждым глотком. Пытался ощутить каждый атом своего смертного тела, которое вот-вот разобьётся об асфальт и перестанет существовать. Нагито достал из кармана канцелярский нож, заранее положенный невесть когда, и полоснул пару раз руку. Он хотел ощутить себя живым хотя бы перед смертью. Хотя бы напоследок узнать, каково это — быть живым. Ветер все так же трепал белые волосы, все так же ласкал бледное лицо. Комаэда подступил к краю. Рассвет уходит так медленно... Нагито вздохнул. Что-то заскрипело сзади, но он не придал этому большого значения. Он сделал шаг. И тут же что-то рвануло его обратно, увлекая от края прочь. И в следующее мгновение Комаэда обнаружил себя на твердой поверхности крыши. А по венам разливалось тепло... И хотелось, чтобы оно не покидало его никогда. Никогда больше. — придурок, что ты только что делал?! — раздался дрожащий шепот сверху. Нагито поднял глаза и увидел Хаджиме. К удивлению Комаэды, на его глазах были слезы. — Хаджиме... — заткнись!! — Хината крепче прижал к себе недосуицидника. — разве это выход? — да. — просто ответил Нагито. — да... — Хаджиме все ещё колотило. — теперь-то я понимаю, что значил твой постоянный игнор... — неужели? — лениво произнес белобрысый и крепче прильнул к спасителю. Он был такой теплый, что хотелось от удовольствия мурлыкать. А ещё спать... — Нагито... — Хината вдруг подался вперёд и коснулся своими губами чужих губ, словно спрашивая: можно? И Нагито ответил утвердительно, потянувшись к Хаджиме и целуя его холодными растрескавшимися устами. Слова были лишними. И Комаэда понял, что любит и любим. И от этой мысли из его глаз полились слезы. А может, и от того, что он так сильно устал, и ему было страшно, и он хотел спать... — пойдем домой, Нагито. — Хината ласково гладил его голову. — останься со мной. — беловолосый умоляюще прижался головой к широкой и такой надёжной груди. — обязательно.