Скелеты в шкафу

      Аромат крепкого, только что заваренного чая витал в воздухе, вперемешку с сигаретным дымом и ароматом пионов, стоящих в хрустале. Свежий, весенний воздух колышущий занавески, разносил этот аромат по всему дому.       Пока Лана разливала чай, Боб докуривал сигарету, думая о чем-то своём. Вот он тушит её о пепельницу, и спрашивает Лану: — Это тот самый чай?       Девушка улыбается, разворачивается и подходит к столу, оставляя на нем пару фарфоровых чашек с розовым узором. — Тот самый, — отвечает она.       Тем самым чай был потому, что связано с ним было слишком много. Впервые Дилан попробовал этот чай на втором свидании с Ланой, когда она уболтала его устроить пикник в парке.       Заветный чайничек, который был в корзинке, девушка постоянно проверяла, беспокоясь о том, чтобы ничего не пролилось. Чая хватило всего лишь на две чашки, но это было более, чем достаточно, чтобы удивить Боба. И он остался доволен.       Чай этот, приготовленный по рецепту бабушки Ланы поразил Боба своими вкусом. Зелёный листовой чай, земляника, мята и немного ромашки — такой, казалось бы, простой рецепт воодушевлял, поднимал настроение, возвращал в прошлое, в самые прекрасные воспоминания, и, конечно же, успокаивал. — Обожаю твой чай, — сказал Боб после того, как сделал глоток, — он самый лучший. — Я знаю, — улыбается Лана, — ты ведь уже говорил, и не один раз.       Дилан так же улыбается, глядя на нее. Девушка замечает искорки в его глазах — хороший знак.       Они ещё довольно долго сидели на кухне, разговаривая обо всем.       Боб задумался.       Боб смотрел на тонкие пальцы Ланы, которыми она придерживала чашку, на маленькую ладонь и тонкое запястье, на котором красовался тонкий серебряный браслет. Её руки с аккуратным, бледно-розовым маникюром хотелось одаривать поцелуями и никогда не выпускать из своих.       Боб засмотрелся. Засмотрелся на то, как она берет сахарное печенье из вазочки, подливает себе чай, и поправляет кружевную салфетку. И делала она все это с какой-то нежностью.       Лана вообще была очень нежной, тихой, любила классическую музыку, и иногда казалась такой эфемерной, что Дилан сравнивал её с феей. — Я должна тебе пластинку, — неожиданно вспоминает она, — Отдам сейчас, а то, потом снова забуду.       Дилан согласно кивает, поднимается со стула, и следует за Ланой. Они поднимаются на второй этаж, а затем проходят в спальню.       Боб мог бы остаться на кухне, но находиться там без Ланы ему совершенно не хотелось.       Уже в спальне, Лана начала искать пластинку. Пока девушка была занята поисками, Боб ходил по комнате и все осматривал, причём так, как будто был тут впервые.       Король рок-н-ролла, обещанный Дилану, казалось, не хотел, чтобы его нашли так легко. Лана осмотрела полки, на которых были другие пластинки, платяной шкаф и пару коробок, которые ещё не успела разобрать после переезда, но так и не нашла то, что искала.       Дверца шкафа скрипнула, и медленно открылась. Лана этого даже не заметила, и, ведомый любопытством, Боб решил заглянуть в шкаф. Пластинку, правда, он не обнаружил, зато нашел кое-что другое, поинтереснее.       На внутренней стороне дверцы висел постер, на который Дилан засмотрелся. — Лана, — обратился Боб к девушке, копающейся а коробке, — ты точно уверена, что тебе не нравится кантри? — Я уже отвечала на этот вопрос, Боб.       Этого вопроса Дилан не задавал ей уже давно. Да и смысла не было, ведь ответ был неизменным: «Не мой стиль. Но это не значит, что я не люблю тебя». — Тебе совсем-совсем не нравится кантри? — Дилан очень внимательно смотрел на девушку, дожидаясь её ответа.       Лана молча обернулась и уставилась на парня, не понимая, к чему он ведет.       Вместо ответа, Боб легонько тронул дверь шкафа, которая минуту назад открылась и без его помощи.       И все же, увидев постер с изображением Боба, о котором Лана действительно забыла, хотя и повесила его сразу же, как переехала в тот дом, и несколько полароидных фотографий Боба, она замешкалась.       И как она будет это объяснять?       И вот Боб начал медленно двигаться в сторону девушки, а она — отступать. И уже очень скоро Лана почувствовала спиной стены. — Да расслабься уже, дальше только стена, — с легко усмешкой, сказал парень, а затем наклонился к уху Ланы и прошептал: — Никуда теперь не сбежишь.        Но Лана и не хотела куда-либо сбегать. Она хотела остаться здесь, с Бобом, зажатой между ним и стеной. Одним словом — текущее положение дел её полностью устраивало. — Я ведь тебе нравлюсь, — он облизал губы, — Не только как парень, но и как музыкант, не так ли? — сказать, что Лана сейчас было безумно тяжело взглянуть ему в глаза — ничего не сказать. Дилан же внимательно смотрел на девушку, изучая её, и отыскивая какие-либо сигналы, говорящие об её состоянии. — Ты мне не нравишься, Боб, я люблю тебя.       Он берет её руки и пристраивает их на своих плечах, притягивая Лану к себе. Та поддается, и чуть приподнимается на носках, чтобы хоть чуть-чуть быть с Бобом на одном уровне.       Для большего удобства, Дилан подхватывает девушку под бедра, и чувствует её кожу под шифоном платья. — Так гораздо лучше, согласись, — говорит он, улыбаясь, и смотря ей в глаза. — Действительно, — так же улыбается Лана, и проводит рукой по его кудрям, — Но, Боб, мне нужно… — неожиданно, ей стало неловко, и она попыталась выбраться из его объятий, но парень лишь крепче прижал её к себе. — Никуда тебе не нужно, — сначала он легонько целует девушку в губы, а следующий поцелуй он оставляет на её краснеющей щеке. — Боб… — Ты правда думаешь, что мне все еще нужна эта пластинка? После того, что я видел? — И тебя сильно шокировало то, что ты видел? — Не особо. Но ты ведь все равно не признаешь себя фанатом, да? — Ни за что, — пропела девушка.       Она улыбнулась, и почти невесомо коснулась его губ своими. Только Боб знал, что скрывается за этой улыбкой. Никакого безумного фанатизма — только любовь. А этот маленький секрет Ланы так и останется секретом.