Деловое предложение

- Хаджимешечка, - игриво протянул Мицуру и направился к глав надзирателю. - Чего тебе? - с ноткой раздражения в голосе ответил тот. - Да вообщем-то ничего, - наиграно и пожимая плечами произнёс Хитокоэ, - Помнишь, я говорил, что знаю про побеги тринадцатой камеры? - Сугороку насторожился. - Припоминаю. - Так вот, у меня есть предложение. В обмен на моё молчание мы занимаемся сексом, как тебе? - Чего? - изумлённо сказал Хаджиме, я подожди. Ты же... ты же говорил, что будешь просто так молчать. - Когда это было? Тем более я сохранил пару побегов пятнадцатого и эти побеги могут оказаться прямо у на-чаль-ни-цы, - зажорно сказал Мицуру, отчётливо выговаривая последнее слово по слогам. Глав надзиратель тринадцатого корпуса замер. Переспать с ним? Такого он себе не представлял. Но чётко понимал, что вся власть сейчас в руках этого крикливого придурка. Сугороку впервые ощутил себя на месте жертвы: "Сокрытие информации... но ведь Мицуру занимался тем же? Но он, как раз-таки, может сказать, что отходил на пару минут, оставлял за камерами недавно уволившегося парня, а тот уже скрывал записи с камер. А я допускал не единожды побеги опасного зека и скрывал их от руководства. Начальница безусловно ему доверяет. Выхода нет." - он тяжело вздохнул и тихо сказал: - Я согласен с тобой переспать, - последнее слово едва ли можно было услышать. Хищная улыбка появилась на лице Хитокоэ. Он подошёл ближе к глав надзирателю, положил ему руку на талию и на ухо прошептал место и время встречи. Это была одна из камер подземного корпуса. Сырость, скованность воздуха, аромат гниения - не самая приятная атмосфера. Эта часть подземного блока давно заброшена, её признали не пригодной для проживания людей. Отвратно, но без лишних глаз и ушей. В назначенное время Хаджиме пришёл в указанное место. Тёмная, сырая камера со злавонным запахом и лежавший в ней белый футон. Это удивило Сугороку. Белый футон выглядел как что-то чужое в этом мраке и грязи. Света не было, поэтому всё освещал фонарик в телефоне надзирателя. Он не освещал всю камеру, только её часть около входа. Из затемнённой части послышался шаг и знакомый до горечи голос: - Ты даже не опаздал братан! - это был Мицуру со свойственной ему улыбкой на лице, - свечей и роз не было, тут извиняй, но зато есть этот чудный футон, будет не очень придти в грязной одежде тебе в корпус да и мне так ходить, ты же понимаешь это? - Сугороку ничего не ответил. Он подошёл в плотную к Хаджи и потянув за галстук, заставил глав надзирателя наклонить голову, чтобы поцеловать. Мицуру хотел, чтобы поцелуй был французским и по итогу этого добился. Не желание и осознание безвыходности ситуации - вот чувства Хаджиме в этот момент. Рука в чёрной перчатке не державшая галстук стала пытаться небрежно растегнуть ширинку на штанах Хаджиме. Когда поцелуй закончился, а Сугороку отстранился, чтобы отдышаться и вытереть губы, Мицуру не долго размышляя толкнул глав надзирателя рукой с такой силой, что тот упал на лежавший за Хитокоэ футон. Хаджиме пересел так, что находился лицом к коридору, и положил телефон так, чтобы он опирался на стену и хоть немного освещал помещение. Диктор сел на бёдра лежавшего друга. Он стал снимать с себя пояс, после чего растегнул ширинку на своих штанах. Он залез рукой под трусы и достал из них половой член. На бледном лице Сугороку стал появляться румянец, однако когда Мицуру полез в трусы к Хаджиме, вопреки ожиданиям Хаджиме стать белее листа бумаги, лицо глав его ещё больше покрснело. Хитокоэ снял перчатки без пальцев со своих рук, обзватил ими оба челна и посмотрел прямо в глаза Хаджиме: - Помнишь, что нельзя запачкаться? - Как, блять, забудешь, - недовольно и закрывая рукой краснеющее лицо, сказал Хаджи. Мицуру начал медленно двигать руками вверх вниз. По телу Хаджиме пробежали мурашки. Хитокоэ усмехнулся, после чего начал ускорять темп движения рук. Чем быстрее двигались руки, тем сложнее было сдерживать стоны. Чтобы ни единый стон не сорвался, Сугороку закрыл рот рукой. Ещё он зажмурил глаза, чтобы не видеть всего происходящего: человек, на которого он орал не раз, сейчас дрочит ему, уму не постижимо... Оба члена были уже достаточно твёрдыми и издевательская натура дала о себе знать: руки перестали двигаться. Когда Сугороку это понял, то удивился: "Почему?" - подумал он про себя и медленно открыл глаза, увидя лицо Мицуру он с негодованием мысленно добавил: " Ну конечно, это же он." Хитокоэ встал и тут глав надзиратель впал в полнейший ступар: "Он что, блять, живёт под девизом: " Возбудим и не дадим?", возбудил и съебёт сейчас, хотя может это и не худший вариант..." - мысленный поток прервала картина прдеставшая во всей красе: Мицуру встал не чтобы уйти, а чтобы снять штаны и трусы. Он отложил вещи на другой конец футона, из кармана пиджака достал какой-то квадрат, оказалось это был презерватив. Он открыл пачку и достал оттуда презерватив, после чего одел презерватив на член Сугороку. Тот не шевелился, он, даже видя всё своими глазами, не мог принять этого. Диктор стал на колени так, что пах надзирателя был под его жопой, после чего стал медленно опускаться на половой орган мужчины, находившегося снизу. Чтобы всё заняло не особо много времени он придерживал член Хаджиме рукой. Диктор стал садиться на член. Когда Мицуру считай сидел на паху, он решил посмотреть на лицо Сугороку. Увидев его он решил: " Оно точно того стоило." После этой мысли он начал по-немногу двигаться. С каждым разом он поднимал свои бёдра чуть выше и чуть быстрее. Хлюпающий звук смазки и стоны стали слышны по всей части заброшенного корпуса. Глав надзирателя подташнивало от запаха вокруг, а тело его плавилось от жара. Он даже ожидать не мог, что секс с Мицуру, даже не так, что сам Мицуру сможет его возбудить, не то что он получит хоть каплю удовольствия от секса: " Он такой же громкий и энергичный.. как всегда" - подумал про себя Сугороку. Мысли у двоих постепенно превращались в кашу и пока один стонал, двигая бёдрами на члене другого, второй прикрывал рукой, чтобы не издать ни звука. Когда Хаджи кончил, Мицуру встал и снял с челна надзирателя презерватив и спустил в него всё то, что сдерживал, дабы не запачкать одежду Хаджиме. У обоих было сбито дыхание. Они стали приводить себя в порядок. После этого они оба ушли и стали делать вид, что в их жизнях ничего такого никогда не происходило.