Темный переулок и идиотский спор

Синьоре, очевидно, не повезло. Как и всегда. Иначе как объяснить то, что именно она стала свидетелем пикантной сцены двух на голову отбитых ублюдков, которые открутят ей голову, стоит лишь подать признаки жизни. Сейчас же, пожалуй, она начнет с самого начала этого дня. По истине ублюдского дня. Утром настроение было никудышное, словно встала не с той ноги — хотя по такой логике она каждый день ноги путала, — на лице угрюмость, в душе раздражение. Старшая школа выжимала все соки — учеба давалась с трудом, на носу экзамены, учителя давят, родители заваливают вопросами и как же тут без тупых одноклассников! Выйдя из парадных дверей девушка вдохнула запах сырости и мокрого асфальта. Дождь потихоньку моросил, покрывая прозрачный зонт узорчатыми каплями. О чем же тут еще сказать? Холодно, серо, уныло. В школе будет жарко, злостно, отвратительно. И так по кругу. Конечно, не все её одноклассники были такими уж имбецилами, иногда Синьора даже могла заговорить с кем-то о трудности бытия и тому подобных подростковых темах. Но были два самых бесящих, идиотских, просто невыносимых ублюдка! Скарамучча и Тарталья. Первый ходит в чёрном и морду кривит, стоит с кем-то взглядом встретиться. Второй — полная противоположность, ходит да светиться, таких еще поискать надо. Но вот когда они вдвоем остаются… Синьора, к сожалению, не раз была свидетелем. Хоть Тарталья и был выше на добрых две головы, не стеснялся напасть на Скарамуччу, который, к удивлению Синьоры, ни капли не уступал рыжему придурку. Они оба были притрушенными, честно говоря. Дрались, стоило лишь поговорить дольше пяти минут, разбивали лица в кровь, а потом дрались, снова и снова. Явно ненавидели друг друга. Конечно, к ней они не лезли, однако едва ли приятно каждый день слушать как двое парней без устали кричат друг на друга при любой удобной возможности. Это выводило из себя настолько, что хотелось в другой класс перевестись, лишь бы не слышать постоянные крики. Но она оставалась, терпела, чтобы со спокойной душой выпуститься на волю и взмахнуть крыльями свободы. Сейчас же такой возможности не было. За окном неустанно бил ливень. Гроза рассекала небо. И одновременно с этим прозвучал режущий звук звонка — на перерыв. Синьора осталась сидеть в кабинете, о чем секундой позже пожалела — если до этого у нее болела голова, то сейчас она и вовсе стала раскалываться, а всё потому… Взгляды их встречались еще на протяжении занятия. Глупая ухмылка на лице Тарталья медленно сползала, стоило завидеть угрюмое выражение брюнетского выродка, а глаза наполнялись раздражением. Он даже не знал, с чего завязалась эта их вражда, словно спонтанно выросла из ниоткуда. Ну, не то, чтобы он был против. Честно говоря, это привносило хоть какие-то краски в его однотипную жизнь — ведь раны на теле от прыткого Скарамуччи подогревали интерес. Как и к самому парню, так и к тому, что же он выкинет в следующий раз. И будет ли следующий вообще? — че пялишься? — задал вопрос Скарамучча, недоуменно глядя на своего бесящего одноклассника. Тарталья хмыкнул. — Я? А по моему, это ты весь урок глаз с меня не спустил, — улыбнулся парень, делая доброжелательный вид. — Да ты что? — изогнул бровь Скарамучча, — это твоя сокровенная фантазия? — Ага, я ведь похож на единственного в этом мире человека, который хотел бы, чтобы на него смотрел ты, — зевнув в кулак, Тарталья махнул рукой пару раз, давая понять, что ни за что в этой жизни не хотел бы даже встречать Скарамуччу. — Ну да, а я ведь похож на долбаеба, который будет пялиться на такого урода, как ты, Тарталья, — отмахнулся парень, давая понять, что разговор закончен. Синьора даже оторвалась от телефона — это было удивительно. Обычно, такие перепалки затягивались на пол урока точно, а тут… сегодня, кажется, в лесу все животные вымрут, иначе как объяснить этот катаклизм? Парни отвернулись друг от друга, и действительно, этот день прошел без их споров. На мгновение Синьора допустила мысль, что умерла и теперь находится в раю. Дождь закончился, осталась лишь слякоть и влажность в воздухе. Под закатным солнцем, падающим на рассыпавшиеся по плечам светлые волосы, девушка шла домой. Но сегодня она решила свернуть в другой путь, которым ходила она нечасто, причем настолько, что даже и не помнит когда в последний раз. Пробираясь меж серыми многоэтажками, она всё глубже заворачивала в темные переулки, наслаждаясь этой атмосферой тревожности. Поворот, еще, налево, направо, и еще. И тут до слуха донесся знакомый голос. Из любопытства, которое ей было свойственно, Синьора прошла к месту, откуда донесся звук, и почему-то чутье подсказало — спрячься за стеной и наблюдай исподтишка. Тарталья и Скарамучча, два заклятых врага сейчас стояли друг напротив друга. Первая мысль у Синьоры в голове проскочила о том, что они пришли сюда драться. Или друг друга убивать. Ну, а на какие еще мысли может наталкивать темная безлюдная подворотня? Выглянув из-за своего укрытия, девушка замерла, в ожидании драки, но этого не произошло. — Тарталья, ублюдок, — зубы скрипели, ладони сжимались в кулаки. Кажется, Скарамучча был в ярости. — Ты проиграл, маленькая куколка, — явно дразня поддел его рыжий, нависая над одноклассником. Синьора недоуменно поджала губы, но уходить не спешила. Интерес разгорелся, словно фителек свечи, пот скатывался словно воск с её гладкого лба. Странное чувство, будто что-то точно случится прямо сейчас. Конечно, что-то определенно должно случится, ведь перед ней два агрессивных одноклассника, один нависает над другим и они находятся одни в подворотне. Точнее, не одни, но это не так важно. И тут, перед глазами девушки словно пронесся каждый день, когда она терпела их остервенелые крики, кровь на её парте, определенно накапавшую с чьего-то носа, сорванные уроки. И всё это стерлось в одно мгновение, стоило губам соприкоснуться. В голове медленно происходило осознание, так не желавшее рваться на волю. Тарталья целовал Скарамуччу. Скарамучча целовал Тарталью. Определенно, в эту секунду её мир схлопнулся и развалился на части. Ошарашено подбирая от шока упавший на пол подобородок, Синьора так и не смогла оторвать взгляд серых глаз. Тарталья сминал его губы, подхватывал чужие бедра, чтобы удобнее было стоять в такой позе, с горячим остервенением сжимал кожу под тонкими пальцами. Скарамучча же отвечал так же — с толикой безумия, откликавшейся приятным покалыванием на уровне диафрагмы. Кусал чужие губы, едва не до крови, оставляя приятную боль после каждой прошедшей секундой. Пока Синьора пыталась разобраться со своим внутренним противоречием (ведь как это — эти два урода мало того, что не дерутся, так еще и…) одноклассники отстранились друг от друга, палате взгляды встретились, и Тарталья выпалил, опуская парня ногами на бетон: — Соси, Скарамучча, — ласково, почти нежно, что не вязалось с холодным, насмешливым взглядом голубых глаз, — соси. Злобные глаза прошлись по рыжей макушке, сжатые зубы говорили о том, насколько сильно он сейчас раздражен. Однако где-то глубоко внутри было чувство, что сам Скарамучча яростно отрицал. Но половой орган, давивший на штаны, явно давал понять — он мазохист, находящийся в полной жопе. Хотя, как это можно было раньше не заподозрить, когда после каждой драки приходилось идти в туалет, и дрочить, вспоминая каждую ссадину на довольном лице одноклассника, и чувствуя каждый синяк на своей коже. — Заткнись, иначе я откушу твой член. — Но для начала тебе придется взять его в рот, — сделав недоуменный вид, неловко похлопал ресницами Тарталья. Скарамучча скрипнул зубами, но послушно потянулся к чужой ширинке. Однако рука одноклассника перехватила его. — Так не пойдет. Брюнет невольно нахмурился, какого черта? — Не используй руки. — Эй, мы так не догов-… — Ты сам устанавливал правила спора. Или мне напомнить, что ты разрешил делать с проигравшим всё, что захочешь? Парень вновь захотел возразить, однако аргументов не было. Сам заварил, сам и расхлебывай. Синьора же, отошедшая от шока, нервно подергивала ногой, однако всё еще стояла на месте. Какой же дурак создаст такие правила и сам попадется в свои же сети? — думала она, в голове уменьшив умственные способности Скарамуччи на несколько процентов. Хотелось уйти, вот прям сейчас развернуться и пойти домой, но тугой узел в животе не давал. Было интересно. Было… возбуждающе. Неловко сжавшись, Скарамучча таки решился, потянувшись зубами к чужой ширинке, пол пристальным взглядом ледяных глаз. Ловко расстегнув её, будто проворачивал такое уже не один раз, парень стянул чужие боксерки, носом проводя по гладкой коже. Чужая рука сжалась на его голове, заставляя полностью заглотить вставший член, парень, едвали такого ожидавший, выпучил глаза, которые с удивления в ту же секунду сменились на злость, но его эмоциональный поток прервал издевающийся голос: — Правила, куколка, правила, которые ты сам же и придумал, — ладонь вновь сжалась на волосах, однако двигаться не спешила, пока другой не начал сам. Поборов внутреннее раздражение, Скарамучча начал двигать ртом, проводя языком по венкам, и иногда отсранялся, вылизывая головку. Сам он чувствовал себя при этом странно, в нем поселилось две эмоции — первая была, уже, как известно, злость, а вторая… жаром разливалась по венам, отдаваясь приятной дымкой в голове, затуманиющей рассудок. Хотелось заставить рыжего ублюдка стонать, при чем, желательно, его имя. И Скарамучча начал двигаться увереннее, всем естеством намереваясь победить внутренний спор. Тарталья рукой опирался о стену над одноклассником, вторая же всё так же покоилась у него на голове, с каждым мгновением сильнее сжимая темные волосы. Тихие стоны разносились по подворотне, долетали до ушей Синьоры, что вся красная пряталась за углом, заставляя себя отрывать взгляд. И тут Скарамучча сделал движение — Тарталья так и не понял, какое, но с его губ сорвался стон определенно выше шестидесяти децибел. Судорожно сглотнув слюну, он рефлекторно попытался остановить парня, но Скарамучча сверкнул глазами, словно ухмыляясь, хоть его рот и был занят, и стал еще усерднее. Переулок заполнялся звуками, громкое дыхание смешивалось с хлюпающей слюной, Тарталья, весь красный, едва стоял на ногах, и в последнюю секунду, когда сперма заполнила рот ненавистого одноклассника, он со всей страстью выдохнул его имя. Голубые глаза же метнулись в противоположную сторону, встретившись с напуганными серыми. Синьора едва не вскрикнула, но во взгляде Тартальи не было даже удивления. И как давно он знал, что она здесь? Впрочем, это было неважно, потому что девушка уже сорвалась со своего места, побежав в неизвестном направлении. На занятиях она больше никогда не смотрела на этих двоих.