Звонок

      Зима. Ночь. Кругом падают белоснежные хлопья. На улице ни души, только изредка проезжают машины. Дует лёгкий ветерок.       Я иду по улице, с босыми ногами. Мне не хватило денег на обувь. Да и одета я лишь в свои джинсовые шорты, да в коралловую майку с жёлтой звездой по середине. Неподходящая одежда для января. Были бы деньги… В последнее время с ними совсем туго. После переезда в Петербург жизнь сильно изменилась в финансовом плане. В Пляжном городке всё было по-другому. Раньше я могла позволить покупать себе по два пончика в день, а теперь едва хватает на «Доширак». «Доширак».       В животе заурчало. Я огляделась в поиске магазина. В сорока метрах от меня светилась неоновая надпись «Пятёрочка». Приятный зелёный свет, который так и манил меня. Там можно купить «Доширак».       Я ускорила шаг. Ноги сильно замёрзли и были обцарапаны об осколки бутылок. В Петербурге очень грязно и… опасно. Иногда я ловлю на себе чьи-то взгляды, но когда осматриваюсь, то никого не нахожу. Я, на всякий случай, огляделась. Никого. Я уже поднималась по ступенькам, как задул сильный ветер. По спине пробежали мурашки. В Пляжном городке было теплее. Намного теплее.       Когда я открыла дверь и вошла в магазин, меня окутал приятный тёплый воздух. Я сразу же согрелась. Это ощущение напомнила мне о доме. О Прибрежье.       В магазине не было ни души. Только на кассе сидела усталая женщина. Я подошла к многочисленным полкам с продуктами. На них были всевозможные виды лапши. Пару секунд поискав по-дешевле я выбрала куриный «Доширак». Классика. К тому же, он был по скидке. На кассе сидела женщина сорока лет с волосами цвета спелой сливы. Я нащупала в кармане кошелёк и открыла его. В нём было около двадцати рублей. Как раз хватит.       — Вам пакет нужен? — уныло спросила женщина.       — Нет. — смущённо ответила я. У меня едва хватало денег на самый дешёвый «Доширак», не говоря уже о пакете.       Расплатившись, я вышла из магазина и вновь ощутила холод питерских улиц. До дома ещё километров пятнадцать, а на автобус денег не хватает. Последние деньги я потратила на доширак. Даже на пакет не хватило.       Я всё иду и иду… Не знаю сколько прошло времени, но я уже не ощущаю своих ног. Сначала они сильно ныли, но теперь не отдают мозгу никаких сигналов. Я резко остановилась; кругом падал снег, из-за чего трудно было увидеть хоть что-либо. Я вообще иду в правильном направлении? Впереди себя я замечаю остановку. Я могу ненадолго укрыться под её крышей. А может и…       Раньше я бы некогда такого не сделала, но сейчас другого выбора не осталось. Когда автобус приедет я заскочу в него, в тот момент, когда люди будут выходить. Если там вообще будут люди. Меня никто не заметит и я доберусь до дома. Если это можно назвать домом. Это просто старая однокомнатная квартира с ремонтом девяностых годов. Ещё и за аренду платить надо… Лучше бы я совсем не выходила сегодня утром. Но как бы я попала на работу. Как никак, завод находиться в шестидесяти километрах от дома.       Я уже дошла до остановки и села на деревянную скамейку под её крышей. Ноги резко расслабились. Я так устала идти. Остановка вполне уютная, не считая… стекла. Я была окружена стеклянными панелями.       Мне в голову пришла мысль, что сейчас за мной могут следить. Из любой стороны на меня может некто смотреть и я даже этого не пойму. Это чувство заставило меня съёжиться. Слишком холодно. Надо согреться.       Я хотела сохранить «Доширак», чтобы съесть его дома, но я даже не уверена, что дождусь автобуса. Мне надо восстановить силы.       Я взяла упаковку в руки и медленно её открыла. Руки сильно тряслись от холода. Передо мной был сухой прямоугольник лапши, пакетик со специями и пластиковая белая вилка. Еда передо мной, но есть одна проблема — мне не в чем заварить лапшу. На улице минус двадцать градусов по Цельсию, да и чайника нигде нет. Придётся есть сухую лапшу, ничего не поделаешь.       Я открыла прозрачный пакетик с острой специей. Высыпала на лапшу, затем разломила её на пополам. Вилку отставила в сторону, так как сейчас она мне не нужна. Я начала есть сухую лапшу. Она была крепкой и раскусить её было трудно. Но я не сдавалась. Я пыталась запихнуть в рот всю лапшу, но какие-то кусочки всё-равно падали на землю. Крупные сухие куски лапши царапали горло. Спустя некоторое время я доела. Я всё ещё была голодная. Холодно. Денег нет. Жизнь разламывается на куски, словно незаверенная лапша…       И тут я зарыдала.       Я изливала слёзы из-за многих вещей. Я нахожусь в городе, в который приехала за лучшей жизнью, но в итоге свожу концы с концами. Денег едва хватает на еду. У меня развиваются психологические расстройства. В жизни нет особых радостей. Я даже не могу связаться с самоцветами. Я никогда больше не услышу мудрых речей Гранат, заботливых предостережений Жемчуг и глупых шуток Аметист. Вскоре я больше нечего не услышу.       Я легла набок и завернулась в клубок. В стекле я увидела своё отражение. Мои волосы были усыпаны снегом, одежда износилась, а сама я дрожала от холода. Слёзы лились ручьём по щекам и падали на асфальт. Неужели это действительно конец? Но ведь было что-то ещё. И тут я вспомнила.       Автобус! Это мой последний шанс и надо за него ухватится.       Я села и утерла слёзы. Надо просто дождаться автобуса. А через сколько он приедет? И тут я осознала, что понятия не имею во сколько он приедет. И куда поедет.       Я встала и медленно пошла к расписанию автобусов. Распечатанная бумага слегка выцвела, а сам столб покрылся тонким слоем льда. Я начала искать нужный мне автобус — 25. Спустя некоторое время я его нашла. Он приезжает в 1:56. А сейчас…       Точно. У меня нет возможности посмотреть время. А вдруг он уже уехал? Но когда я выходила из здания завода было около полуночи. Остаёться только ждать и надеяться на лучшие.       Только я собиралась пойти к скамейке, как я услышала несколько звонких сигналов. Словно рингтон телефона. Раньше у меня был телефон, но после переезда его пришлось продать.       Я повернулась в сторону источника звука. Передо мной был ржавый коричневый таксофон. Его трубка вибрировала. Он был прикреплён к такому же ржавому столбу. Видимо его установили раньше возведения этой остановки. И как я раньше его не заметила? Видимо это из-за снега. Так или иначе, я буквально стояла перед фактом: кто-то звонит по таксофону. Но разве по нему можно не только звонить, но и он может ловить чей-то сигнал? Как-то жутковато. Да и кто будет звонить в час ночи?       По спине вновь пробежали мурашки. Была глубокая ночь и мне хотелось просто убежать. Но у меня совсем нет сил. Я подошла к таксофону и протянула руку. С одной стороны я не хотела отвечать, но с другой стороны меня одолевало ужасное любопытство. Была не была.       Я сняла прикреплённую к проводу трубку с подставки и поднесла к уху. Ничего. С обратного конца провода доносилась лишь гнетущая пустота.       — Алло. — Еле слышно произнесла я. — Кто звонит в столь поздний час? — последнее я произнесла с более весёлый интонацией. Я попыталась улыбнуться, но у меня не вышло.       — Хоть кто-нибудь? — произнесла я. Но ответ так и не последовал. Может это просто какая-то ошибка?       Я бы хотела, чтобы это и вправду было так, но спустя несколько мгновений из трубки начал доноситься ужасно пронзительный скрежет. Я испугалась от неожиданности и взбодрилась. За скрежетом последовал леденящий душу крик. Я резко отставила трубку от уха и, не раздумывая, выкинула её. Она осталась висеть за провод. А звук продолжал доноситься.       С каждой секундой громкость всё увеличивалась. Что происходит? Такое ощущение, будто звук начал воспроизводиться в моей голове. Я отшатнулась и упала на землю. Звук становился всё громче и громче, будто у него не было лимита. В голове звенело. Голова начала раскалываться. Я схватилась за неё обеими руками, но это не помогало. Я валялась на земле. Я тряслась. Я не понимала, что происходит. В тот момент я ощущала лишь одно — агонию.       Я резко метнулась к таксофону, чтобы выключить звук. Я взяла трубку, но не нашла кнопку выключения. Я была настолько измотана, что не нашла ничего лучше, как просто закричать в трубку.       — Хватит! — Мой голос очень осип и едва не сорвался. Но с другого конца провода ответа не последовало. Сначала.       Сначала я услышала лишь смех, а затем что-то невероятно знакомое и такое отталкивающе.       — Конечно, детка. — произнёс голос, после чего мои уши пронзил настолько громкий скрип, что он бы разбил стеклянный стакан.       Я инстинктивно метнулась в сторону, лишь бы уйти подальше от сюда. В попытке побега я поскользнулась на льду и упала на дорогу. Острая боль пронзила всё тело. Кажется я переломала все кости.       Осознав своё положение, я попыталась встать, но у меня не вышло. Тело меня не слушалось. Но надо хотя бы попытаться. Сделав невероятное усилие я села, затем слегка приподнялась и наконец встала на ноги. Я дрожала и едва могла стоять на ногах. Я попыталась передвигать ногами. Тщетно.       Началась метель, что усложнило видимость. Внезапно у меня за спиной вспыхнул свет. Я повернулась, закрывая лицо онемевшей рукой. Передо мной был яркий свет. Это были фары машины.       — Подвести? — спросил мужской голос. Он мне кого-то напоминал. Но голова болела так сильно, что я не могла вспомнить кого. Я хотела что-то ответить, но в итоге просто застыла.       — Не хочешь? — удивился мужчина. — Хорошо. Значит, на вечеринку поеду только я.       Я ничего не понимала. Кто это? Если только… Я убрала руку и вгляделась. Передо мной был жёлтый спортивный автомобиль. Я не могла увидеть кто сидит за рулём, но он явно улыбался. Но не той, доброй улыбкой. Это была улыбка хитрого лиса.       Дальше действия произошли настолько быстро, что я едва могла понять что произошло. Я решила сдвинуться с места, как машина тронулась. Она слегка отъехала назад, прозвучал рёв мотора и с необычайной скоростью спортивная машина поехала на меня. Я ничего не поняла. Я лишь помню боль.       Как только машина соприкоснулась с моим телом, из лёгкий выбило весь воздух, я потеряла сознание и последние чувства которое я ощущало было чувство полёта. Как в снах, в которых ты вечно падаешь вниз. Но в этот раз всё было по-настоящему. А после всё было как в тумане.       Я не знаю сколько прошло времени. Час, два или целый день. Я лежала на траве. Вокруг меня были сугробы. Я не чувствовала тела. Я просто смотрела в звёздное небо. На меня падала снег. Но что-то было не так.       И как только я посмотрела на своё тело, меня одолел шок, испуг и отвращение. Мою часть тело, которая была ниже живота, разорвала. Мои ноги были отделены от меня и лежали где-то в дали. Я вся была в крови. Из оторванной части живота торчали кишки и другие органы. Из отверстия текла кровь и желудочный сок. Из тела торчали кости с плотью на них. Я не могла поверить глазам. Я не могла отвезти взгляда.       Я хотела закрыть глаза руками, чтобы этого не видеть, но как только попробовала это сделать, то заметила, что у меня не было левой руки. Её оторвало. А правая руку не реагировала и в целом была похожа на обрубок мяса. Лишь спустя несколько мгновений я осознала, что произошло. Я попала в аварию. Меня сбила машина. Но кто в ней был и зачем ему меня убивать? Видимо я никогда этого не узнаю.       Я умираю. Эта мысль прокручивалась в моей голове вновь и вновь.       Я нервно засмеялась и изо рта хлынула алая, густая жидкость. Я откашлялась. Кровь запачкала итак изуродованное тело. Если это можно назвать телом. Это был просто гниющий кусок мяса. Вся моя одежда была порвана. Единственным целым предметом был самоцвет в моём животе; он блестел и переливался багрово-красным в свете луны.       Окончательно потеряв все силы, я легла на землю ожидая конца. Я тяжело дышала. На меня резко нахлынуло облегчение. Я просто смерилась. Кто бы мог подумать, что этот день закончиться именно так. Хотя, так даже лучше. Это лучше той «жизни», которую мне предстояло бы прожить. Теперь я просто засну и всё закончиться. Засну вечным сном.       Моё тело так и осталось лежать среди сугробов. Спустя некоторое время его завалило снегом. Вскоре оно начнёт гнить и я сольюсь с землёй.       И больше никто меня не найдёт.

***

      Комната была тускло освещена единственной лампой. В помещении лишь стол и два стула. Передо мной сидит женщина, в форме полицейского. На мне надеты наручники.       — Ну и в чём же смысл затеянного? — спросила женщина. Я лишь улыбнулся.       — Я просто её спросил. — ответил я. — она не согласилась и на вечеринку пришлось ехать одному.       Повисла долгая пауза. Женщина что-то записала в блокноте.       — Но зачем вы пытали бедную женщину? Да и как вам это удалось? — полицейская насторожилась. Я же был очень расслаблен.       — Я её проверял. Да и сделать это было не трудно. У меня есть свои связи. — я говорил это так мимолётно, будто ничего не произошло.       — Ясно. Ваша проверка тоже подошла к концу. — произнесла женщина, отметила что-то в блокноте, а затем встала. — Мой коллега вас встретит. Будьте с ним вежливы, Кевин.       Она ушла, закрыв за собой дверь, оставив меня наедине с собой. Я посмотрел на наручники. Они блестели в свете лампы. Я вовсе не нервничал, потому что знал, что стоит сделать один звонок родителям и я уже на свободе. Первым делом я бы прокатился на машине.       Я остался ждать в кабинете допроса, находящимся в полицейском участке. Я просто ждал освобождения.       Я ждал новой охоты.