Партия шахмат и один кофе на двоих

У подъезда многоэтажной новостройки стоял юноша в чёрной рубашке, чёрных джинсах и чёрных кроссовках. Какой дымоход он уже умудрился прочистить? Кто-то из жильцов вышел, поэтому Осаму успешно проскользнул в прохладный подъезд. Он не воспользовался лифтом, пешком поднялся на шестой этаж и постучал в дверь. Послышались шаги, а потом и щелчок замка. Дверь открылась и взору Дазая представился хозяин квартиры в длинной черной футболке и серых спортивных штанах. — А я кофе притащил! Фёдор затащил ненаглядного в квартиру и закрыл дверь. Осаму почти снёс хозяина, когда хотел заглянуть в кухню, но его быстро оттолкнули назад. — И тебе привет. Обувь не учили снимать? Федор забрал стаканчик кофе и на всякий случай, напомнив Осаму о том, что нужно помыть лапы, ушёл на кухню. За окном вечереет, но Достоевский не спешит включать свет. На небольшой кухне ещё приемлемо светло. Справа располагается кухонный гарнитур в светлых тонах. Белые кухонные шкафчики сверху и кухонные ящики и шкафчики снизу. В самом ближнем к двери правом углу, располагается чёрная квадратная раковина, что очень хорошо вписывается в гарнитур. Ну и если встать на пороге кухни, то справа, примерно на середине серой столешницы располагается черная газовая плита и белая духовка под ней, что очень хорошо смотрится, на фоне белых ящиков по обе стороны от неё. Рядом стоит непримечательный белый холодильник. С левой стороны белый обеденный стол, с четырьмя табуретками вокруг. В самом конце кухни довольно просторная лоджия. Там располагался небольшой круглый столик чёрного цвета и два сереньких круглых кресла. Это место хранит много воспоминаний и не так сложно догадаться с кем именно. Так однажды они решили испечь пряники. Или вернее это Осаму решил и втянул Федора. Это, кажется, был декабрь и на улице было до жути холодно. Первая партия вышла просто отлично, а вот вторая подгорела, из-за того что Дазай не вовремя устроил бой подушками. Разумеется, Фёдору не очень понравилось, когда ему в лицо прилетело четыре подушки за последние несколько минут, когда он спокойной сидел за книгой, никого не трогая. Это немного вывело его из себя, поэтому он схватил прилетевшую подушку и отправился в бой, выбивать всё шило из задницы гиперактивного гостя. Только вот оба, кажется, не учли, что пряники не умеют выключать духовку самостоятельно. В этот вечер Дазаю пришлось грызть подгоревшие… — А что только один кофе взял? — Кажется, кофемашины сломались от моего шикарного вида. Фёдор скорчил непонимающее лицо. — Ну там какие-то неполадки, не знаю. — Странно. — Да. Я подумал, что ты заждешься, если я пойду в другую кофейню… — Да я только рад тишине и покою. Пришёл раньше так ещё и без кофе. —…Так что делим один кофе на двоих, а потом чая попьём. А? Ты что-то говорил? — Не. — Как там твоя коллекция чая? Фёдор усмехнулся и подошёл к шкафчикам. Открыв один из них, взору представилось приличное количество коробочек и баночек разных размеров. — Есть просто черный, есть зелёный, есть с какими-то ягодами, с клубникой, ещё один чёрный, мм… вот ещё фруктовый. Есть красный, черный с голубикой и какой-то мне дарили на новый год, не открывал ещё. — Думаю нам на вечер хватит. — Очень надеюсь. — Сыграем в шахматы? — Да, давай. Осаму достал шахматную доску и расставил фигуры, заявив, что будет за белых. *** — Ещё партию? — Просто играть одна скука, — Осаму с недовольным выражением лица откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. — Может поспорим или поставим какие-то условия? — Хорошо. Мм-м… — Федор задумчиво приложил палец к губам, на которых расплылась лёгкая улыбка. Кажется, придумав, он щёлкает пальцами и продолжает. — Могу предложить тебе поразвлечься. Теперь же Достоевский смотрит прямо в глубокие карие глаза с вызовом, но понять, серьёзен ли он сейчас, довольно сложно. — И что ты имеешь в виду? — Дазай довольно протягивал каждое слово, издеваясь над собеседником. — До тебя всё прекрасно дошло. — Мм-м, нет, я ничего не понял. — Ну нет так нет. Тогда предлагаю ставку две кружки чая. — Нет так нет? Я ведь ещё не отказывался. — Хорошо, как ты смотришь на то, чтобы победитель трахнул проигравшего? Дазай с этих слов подавился кофе и с трудом откашливаясь, еле сдерживал смех сам с себя. Это и так было понятно, конечно, но чтобы так прямо… А Фёдор умеет удивлять. Откашлявшись и так и не задохнувшись он кивнул на предложение и протянул ладонь. Они пожимают руки. — А я думал откажешься. — На такие конченные предложения сложно отказать, — Дазай обаятельно улыбнулся. — Да уж не такое оно и кон… — Предлагаю ещё начать с тупого хода, — Сказал Дазай и пронаблюдал, как Фёдор передвигает пешку на е4. — Погоди, серьёзно? — Просто популярный ход. — Тц, — Дазай ходит пешкой на е5. — Скандинавская защита, — Федор прищурил глаза, продумывая следующие ходы. — У меня, кажется, осталась плитка горького шоколада. Будешь? — Не откажусь. *** — М-да. — Меня ожидает хороший вечер? — Федор хитро улыбается и встаёт из-за стола. Цокнув языком, Осаму начал убирать фигуры, но не успел. Достоевский уже подкрался сзади и когда его руки оказываются на талии, а горячее дыхание у уха, как-то не до шахмат уже. Он аккуратно встал из-за стола и повернулся к Федору, который тут же притянул его к себе за ворот рубашки и ловко развернув, прижал к прохладной стене кухни. Не дав опомниться, он затянул Дазая в протяжный поцелуй. Холодные пальцы нагло залезают под чёрную рубашку и обвив талию, прижимают к себе. За окном давно стемнело, но свет никто так и не включал, за исключением слабой лампы на кухне, чтобы доиграть партию. Но Достоевский, как оказалось, хорошо освоился, поэтому даже без света умудрился проводить в свою спальню гостя, не разу не врезавшись во что-то по пути. Пускай в темноте и не особо были различимы цвета, стены спальни были белые, как и кровать, постельное бельё на ней, рабочий стол, стул и шкаф. На фоне этого сильно выделялся деревянный стеллаж, битком набитый самыми разными книгами. Фёдор читал, казалось, всегда. Если встать на пороге комнаты, то в самом дальнем углу слева располагается кровать. Немного дальше, где-то посередине правой стены располагался белоснежный стол, с десятком книг и парой маленьких, встроенных ящиков. Там же задвинут стул. Рядом, тоже справа, возле стола расположился книжный стеллаж. А в другом, левом углу, самом ближнем к двери — стоит небольшой шкаф. Там хорошо вмещались вещи и одежда, коей было не особо много. Дыхание давно уже сбилось. Фёдор удобно уселся на постели, опираясь на прямые руки, а Дазай сполз на пол, встав на колени между ног Достоевского. — Вот уж не думал, что Дазай окажется передо мной на коленях. — Я откушу тебе сейчас кое-что. — Ну, приятного аппетита? — Блять. — Тшшш, что за слова. Твоему рту стоит найти другое применение, — Он хитро улыбается. С этого ракурса можно хоть вечность заворожённо наблюдать за действиями Дазая. Стянутые спортивные штаны полетели в угол, а за ними и боксеры. Осаму смотрит снизу вверх и невинно хлопает глазками. Он внимательно наблюдает за реакцией партнёра, когда обхватывает член ладонью и несколько раз проводит вверх-вниз. Достоевский делает глубокий вдох и шумный выдох, в сопровождении волны мурашек. — Не медли. Осаму размазал естественную смазку по головке члена и провёл острым языком по всей длине. Он осторожно обхватывает губами головку и берёт в рот почти до середины. Федора как током прошибло, а вместе с тем, новая волна мурашек прошлась по его телу. Когда Дазай быстро смекнул что к чему, с тихих стонов и мычания, Фёдор дошёл до стадии «похуй» и забил на сдержанность. Из горла вырывались рваные стоны и тяжёлое дыхание. — Осаму-у, — Дазай с интересом глянул на него снизу вверх и Федор осторожно заправил волосы за ухо. — А тебе так больше идёт. Достоевский запустил ледяные пальцы в мягкие каштановые волосы и аккуратно задавал темп и направлял, сжимая пряди. Осаму опускался всё ниже, втягивая щеки и скользя языком, взяв почти во всю длину. — Осаму, м-м… Сжав мягкие волосы, Федор излился, не сразу соображая что к чему. Почувствовав жар он снял черную футболку и лёг на кровать. — На вкус как-то не очень, — Дазай облизнул губы и присел на край. — А где у тебя… — В прикроватной тумбочке. Дазай достал небольшой тюбик и кинул его на кровать, как раз возле Достоевского, который распластался на одеяле, глубоко дыша. Осаму неаккуратно стянул с себя рубашку и отправил куда-то на пол. Упускать выпавший шанс ему не хотелось, поэтому он подполз ближе и устроился сверху на худом теле. — Ты бы знал, насколько великолепен с этого ракурса. Осаму прильнул к его теплым губам. Мягкие и горячие почти не давали отдышаться, вновь и вновь примыкая к теплым, сухим губам Федора. Отстраниться друг от друга удалось только когда в лёгких стало не хватать воздуха. — Опыт то есть? — Не-а. — О, — Федор ловко перевернулся и теперь же нависая сверху продолжил. — Так ты девственник? Ответить ему не дали, затянув в протяжный поцелуй. Федор влажно и настойчиво пробирался языком в чужой рот и отстранился только когда в лёгких стало не хватать воздуха. Он спустился ниже, к шее, оставляя на ней слабые и влажные, красные следы. С этими чертовски приятными ощущениями, лёгкое тепло разливалось внутри. Осаму зарылся обеими руками в темные волосы, глубоко вдыхая прохладный воздух. — Чувствую в штанах твоё стойкое желание. — Кх-кх. Сняв лишнюю одежду, Федор выдавил содержимое тюбика и растёр ладонями, чтобы согреть. Удобно устроившись между ног Осаму, он аккуратно ввёл первый палец и с той стороны послышалось приглушённое мычание. Вскоре ввёл и второй, но заметив, что Осаму скукурузил гримасу, будто ему отрубили пару конечностей, постарался отвлечь его, завлекая в новый поцелуй. Достоевский оставлял дорожки поцелуев ключицах, время от времени легко кусая горячую шею. С трудом введя третий палец, он целовал мягкие губы, пытаясь отвлечь от боли. Пальцы проходили довольно хорошо и когда Осаму сам начал насаживаться ещё глубже, Фёдор с хлюпом вытащил пальцы и ловко перевернулся. Теперь же он сидел, опираясь спиной на подушки и спинку кровати, а Дазай невинно хлопал глазками, сидя на его бедрах. — Ну валяй, ты ведь самостоятельный. Цокнув, Осаму подвинулся ближе и потерся голой задницей о вставший член, нагло улыбаясь. Звонко получив по ягодице, он ещё раз цокнул и сделав вид, что собирается насаживаться, потерся вновь. Всё в порядке, это же Дазай. Куда без таких шуток? Опершись о худые плечи, он осторожно насаживается и кривит лицо от нахлынувшей боли. Достоевский обвил его талию и притянул ближе к себе, целуя шею. Дазай насадился почти на всю длину, в сопровождении тихих стонов и тяжелого дыхания. — Тц, ну не сдерживайся, — Федор до мурашек медленно провел рукой по его бедру, поднимаясь выше, и грубо сжал до светлых следов. Резкий стон снёс крышу. Достоевский завлек его в протяжный поцелуй, небрежно бродя руками по телу. Темп ускорился и член Осаму, получавший достаточно трения между тел, что находились так близко, излился одновременно со вторым. — Знаешь, мне очень понравилась тишина, когда ты отсасывал мне. Думаю, теперь мы оба знаем, как нужно затыкать твою нескончаемую болтовню. — Иди ты. Дазай устало упал на его грудь, приобняв и довольно прикрыв глаза. Хорошо устроился. Федор хочел поворчать, что стоит сходить в душ и бла бла, но молча обнимает его, с легкой улыбкой пяля в потолок. *** Федору еле удалось отказаться от приёма душа вместе. То есть, он с самого начала был твёрдо против, но гость бывает до жути приставучим. Пока Осаму был в душе, он застелил новое постельное бельё и закинул в стиральную машину старое, вместе с одеждой. На себя он нацепил длинную тёмно-фиолетовую футболку, и поняв, что одежды у него как-то маловато, достал свои серые спортивные штаны из стиралки. Дазаю же он выбрал черную футболку и долго думал между шортами и штанами. Наверное прохладно для шорт… или это только Федору всегда холодно? В отличии от остальных, у него всегда отмерзали конечности, а погода в окружающем мире делилась только на прохладно, холодно и пиздецки холодно. Сделав глубокий вдох, Федор решил не париться и оставить этот выбор Дазаю. Он взял серые шорты и пару штанов в синюю и тёмно-зелёную клетку. Да, он сам удивился, что в его гардеробе завалялись подобные, но стоит отдать должное: выглядели они весьма уютно. Дазай из предложенного взял синие в клетку. Стоит сказать, что одежда ему подошла в самый раз и смотрелась просто потрясно. — Интересно, насколько нормально то, чем занимались друзья этой ночью? Фёдор усмехнулся. — Нет, серьёзно, мы же просто играли в шахматы… — Осаму, не я это начал. — Но ведь ты… — Ты мог отказаться, — Федор улыбнулся и глянул в карие глаза. — Тц. Они сидели на подоконнике, друг на против друга. В ширину места хватало отлично, но вот в длину не особо, поэтому их ноги были переплетены. Довольно удобно: если собеседник вякнет что-то раздражающее, его можно слегка пнуть или не мелочиться и врезать между ног. Со стороны Федора окно на распашку. Именно на него он и опирается спиной, делая очередную затяжку сигаретой. Сначала вы играете в шахматы и делите на двоих стаканчик кофе, а потом сигарету, продолжая лениво играть в уме. На часах уже два или три часа ночи, но эти двое не спят, не желая прощаться с тёмным временем суток. Тишина, прохладный воздух, сотни звёзд на чистом небосводе и близкий человек напротив, вещающий о теории относительности — определённо повод считать это хорошей ночью. — …К примеру скорость, с которой летит свет, испущенный фарами автомобиля, будет одинаковой как для водителя, так и для тех, кто будет смотреть на проезжающий автомобиль с тротуара. Ты чего улыбаешься? Осаму обратил внимание на Достоевского, который уже с минуту смотрит в его глаза с приятной улыбкой. — Ты в курсе, насколько невероятен? Осаму отвечает «конечно» и показательно хлопает глазками, заправляя волосы за ухо. — Эм, продолжай, — Он затушил сигарету и аккуратно встал на ровные ноги. — Чай будешь? — Да… давай.