Либо — хорошо, либо —никак

Двор пустовал, была рабочая неделя, все на работе и учебе, тем более днем. Светловолосая девушка сидела на скамейке, ее фартук был помят, а руки от чего то тряслись. Опущенные вниз глаза смотрели на лист. — Юлька, здорово, чего не в школе? — проходящий мимо Антон Бык, увидел соседку и напрягся, ведь чего это — выпускница прогуливает уроки. Девушка подняла свои сияющие глаза. —Привет, уроки закончились рано, — она улыбнулась, видя — давнего знакомого. — А домой, почему не идешь? — Бык не отставал от соседки. — Ключи потеряла, — соврала та. — Пошли,у нас посидишь, а то простынешь еще, — девушка на это предложение покачала головой, — Я маму подожду, она скоро прийдёт, —ничего другого не придумала Юля, снова смотря в письмо. — Как братан твой, когда последний раз писал? — он потрепал младшую по голове. — Не помню, — она перечитывала строки. Бык понял, что девушка не намерена на разговор поэтому пошел в подъезд, уже открывая дверь, та его окликнула: — Антоша...—запнулась в словах она и подбежала к нему, — прочти пожалуйста. Бык взял письмо в руки, и тут же понял от чего глаза девушки блестели. Пришел пакет, от брата, с письмом и фотографией его. Быков, обнял приятельницу одной рукой, он понимал что ей тяжело, но не видел в ней грусти, девушка улыбалась и это вводило в замешательство. — По тебе не сказать, что ты расстроилась, — он поднял ее лицо. — Они ошиблись так? Да, там не его имя, они ошиблись адресом, это не мой брат. Тош, это не может быть Паша, — девушка смотрела на него, пытаясь сдерживать эмоции. — Пошли, — он завел ее в подъезд, — Юль, его больше — нет, — девушка взглянула на Быкова и по щекам потекли слезы. Плача, она дошла до квартиры Антона, дома никого не было. Юля не могла даже раздеться, она схватилась за руку Антона и просила перечитать письмо. — Антоша, ты не правильно прочитал, там не его имя, это не нам письмо, там не он, — вздохнув, она все так же не принимала что в письме имя ее брата. — Юлька, успокойся, тебе умыться нужно и мы поговорим, — девушка закивала, и Антон снял с нее ботинки и повесил пальто. Она дошла с мутными глазами до ванны, умывшись, взглянула на себя. Глаза мигом опухли, но слезы на них остались. Юля вспомнила брата, своего любимого Пашу, она не видела его полтора года, и больше никогда не увидит. Увидев на полке лезвие, руки сами потянулись. Юля знала, что с такой матерью как у нее, она не выживет больше, ей нужен кто то вроде Паши, но Паши больше нет. Надавив на лезвие, девушка провела вдоль руки, и посчитав это недостаточным, сделала, точно так же со второй рукой, не ожидав, что кровь быстро хлынет, она упала и снова заплакала. Брат был единственный опорой и поддержкой, а теперь смысла его ждать — нет, точно так же как и смысла жить. —Макарова, все хорошо? — Бык услышал как та упала на колени, поэтому забеспокоился, не услышав ответа он вошёл в ванную. Кровь девушки была уже на полу, — ты что творишь, Юля! — старший бросился искать бинты в шкафчиках, матеря все на свете, благо попались они сразу, поэтому в спешке заматывая ее, он боялся не успеть. — Не трогай, я не смогу без него, он мой брат, он мой — единственный брат! — Юля не принимала, того что теперь одна. — Брат — братом, а вскрываться зачем? Дура ты малолетняя, успокойся, — боясь за девушку, Бык прижал ее к себе, он видел ее любовь к Паше, знал что она не сможет без него, его сестренка, тоже — не смогла бы принять потерю одного из братьев. — Как я без него буду? — слезы накатились по новой, а истощенная девушка морально и физически, почувствовала боль в голове, — я его больше не дождусь, он не вернётся — Тоша, он не приедет. Быков прижимал ее, все крепче и крепче. Он сидел с ней долго, уже бинты приняли всю кровь, а он сидел, Юля плакала, потом дышала так ровно, что Антон перестал ее чувствовать. И все же, Быков не успел, крепко заматать ей руки, кровью пропиталась его кофта, он перенес Юлю на диван, надеялся услышать дыхание. Нет, не услышал. Он обещал Паше смотреть за Юлей, ведь девчонка была умницей, он всегда видел в Ане — ту, а теперь не увидит. Марковых не стоит больше вспоминать, брата с сестрой уже нет, и придется забыть о них, потому что о покойниках стоит вспомнить либо — хорошо, либо — никак.