***
-Хо? Бан Чан сонный, растрепанный и в халате омежьем, что еле трусы его красные прикрывает. -Агась. Не виделись давно. Целые сутки. Соскучился, что пиздец. Пропустил бы в квартиру быстрей, пока от тоски не разревелся прям на лестничной клетке. -Ну, проходи, конечно. Кофе будешь? О том, чем гостя угощать, Бан спрашивал уже из своей гостиной, которая ещё его спальней являлась, смеясь о том, что так сквозь сон испугался, что одел первую попавшуюся шмотку. Ей оказался халат Джини. Почему первое, что спросонья попадается Чану, это халат его брата омеги? Минхо никогда не попадались вещи Феликса, особенно халатики, ни случайно, ни специально, особенно сразу после сна. Единственная спальня, чью приоткрытую дверь было хорошо видно из кухни, манила. Оттуда веет теплом, красноватым от закрытых наглухо штор светом, и сладковатым запахом. Это точно комната Хёнджина. И дело даже не в том, что Минхо помнит, как помогал когда-то заносить туда мебель, которую Чан, ожидая переезда к нему Хвана, любовно выбирал для него, поступившего на бюджет. Нет, он чувствует это всеми рецепторами, что уже настроены на этого омегу. У Минхо фантомные кошачьи усища сейчас шевелятся, щекоча нервы, заставляя мыслить инстинктами, а не головой, ведут его, жаждущего правды, к цели. -Не откажусь! Альфа, почти не отдавая себе отчета, хватает открытую пачку Bushido, сминает её в ладони, от чего божественный запах орехов и шоколада попадает в ноздри, и выкидывает в окно, надеясь, что эта упаковка единственная в доме. -Блядь, да она точно была,-через пару минут произносит растеряно Чан, ползая в поисках чуть ли не по полу в одних шортах. И чего двадцать минут там одевался, спрашивается?! Все случается так, как задумал Ли. Наконец-то. Впервые за день! Нет, это только с омегами ему не везет. Проверено. Он вокруг них и так и этак, и ни в какую. А с Чаном пока все с первого раза. И дома тот сидит ждёт, пока Минхо в гости придет, и за новой пачкой кофе в супермаркет сбегает, оставив старшего наедине с комнатой, которую Ли ознаменует ящиком Пандоры. В спальне Хёнджина затхло. Сквозь плотные персиковые шторы свет почти не проникал. Единственную лазейку лучи нашли с правого края. Когда кто-то их дергал, явно перестарался. Тонкая полоска света тянется прямо до изголовья кровати, подсвечивая поднятую от незваного гостя пыль. Туда альфа первым делом и держит путь. Хватает подушки, лезет в наволочки, откидывает одеяло. Но ничего. Солнце играет с ним злую шутку, подсовывая пустышку, вместо подсказки. Но Ли не останавливается. Он перебирает скомканное одеяло, шарит ладонями по простыне и натыкается на белый шелк. Трусики были зажаты матрасом к деревянной плашке кровати у стены. Вытаскивая, Минхо хватается за тонкий мягкий подклад, существующий, чтобы трусики не натерли нежную промежность омеги. Альфу ведет так, что голова кружится. На белье сконцентрирован запах, кажется даже, что можно почувствовать остаток тепла молодого тела. Хёнджин надевал их, прежде чем они оказались там. В голове сразу важные мысли, теории о том как они оказались брошены здесь и забыты. Неужели омега предпочитал спать без них? Что если он, распаренный после душа, каждый вечер забирался в кровать и уже под одеялом избавлял себя от лишней ткани, чтобы всю ночь наслаждаться легкой прохладой от форточки, всем телом уединяясь с кроватью. Тогда почему же забыл о них на утро? Может он снял их не просто так, не из-за каждодневного ритуала, а потому что однажды вечером ему стало одиноко, может даже немного грустно, и Хенджин, медленно стянув со стройных ног эти трусики, принялся ласкать себя, раздвинул коленки пошире, проникая в себя пальчиками поглубже. Если бы это делал с ним Минхо, ему бы хватило двух пальцев, чтобы довести его до края, но пальчики Хвана хоть и длинные, но тонкие, изящные, на вид хрупкие, надо толкаться тремя, а то и четвертый бы пришлось подключить. Нет, эти пальчики куда лучше смотрелись на крупном члене альфы, скользя по нему плавно, выгибая за собой кисть. От этих мыслей плохело, в паху тяжелело и пить хотелось страшно. Трусики на «улику» не похожи, но напоминают личную ловушку, подкинутую сюда специально для Минхо. Альфа смял их, потер шелк между пальцев, сжал кулак посильней, глуша желание уткнуться в них носом и жадно вдыхать остаток омежьего запаха. Ли себя чувствовал последним извращенцем. Он не страдал от таких фетишей, но этот предмет хотелось сунуть в карман и забрать как трофей в пустую квартиру, где Хенджин за эти месяцы не оставил ничего, напоминающего о нем. Надо действовать быстрее. Чан не в Китай за кофе пошел. Только благодаря этим мыслям, точнее адреналину, появившемуся, стоило представить, что его здесь так и застукают с трусами чужими в обнимку, удалось положить находку на место и продолжить. Альфа оглянулся, пытаясь оценить ситуацию. Выглядит ли комната так, словно ее в спешке покинули? Или наоборот, слишком нетронута для человека, который ушел отсюда сам? Осмотр ничего не давал. Минхо даже шкаф раскрыл, но правда в том, что альфа понятия не имеет, как эта комната, в том числе и вещи, выглядели до того как омега пропал. Гардероб пустым не был, но был скудным. Может он всегда таким был, а может и исчез один чемоданчик. Единственное, что сильно бросалось в глаза-это беспорядок. Хван был чистюлей. Сильно переживал всегда за сохранность своей обуви и одежды. Приходя в гости, заботился о чистоте в доме Ли в меру, как бы показывая себя хорошим омегой, но не изображая из себя хозяина. А по итогу смятая постель, перерытые вещи в шкафу и беспорядок на столе? Не клеится. Стол был последней мебельной утварью в этой маленькой комнате. Верх дном были перевернуты все тетради с ровным почерком, разбросаны ручки, книги. Альфа берет в руки учебник по истории Корейского языка и улыбается милым завитушкам на мягком корешке. Вся задняя часть учебника была разрисована мордочками с исключительными чертами. В одной из них он узнал своего брата, благодаря веснушкам, в другой самого Хвана. Куча других мордочек оказалась ему не знакома, но подписана. Минхо неосознанно начинает искать себя и не находит. Глупо, но стало немного обидно, ведь он находит Чана. Эти рисунки тоже хранят в себе тепло Хенджина, но уже не от тела, а от души, которой альфа никогда не касался, а сейчас обижается, что не может насытится ей полностью. Среди общего хаоса сиротливо выглядит розовый стикер на подножке настольной лампы. Края загнулись, сама бумажка казалась потасканной и еле держалась клейким слоем за черный пластик. На ней мелким шрифтом от руки были нацарапаны цифры. Некоторые были зачеркнуты. Странная математическая головоломка, которую Минхо, аки гений цифр и кодов, с первого взгляда не разгадал. Но это все потому что времени нет. Он делает фото, чтобы позже вернуться к ней и победить, но пока оглядывается. Альфа хмурится, чувствует, что упускает что-то, пытается сначала мыслить как Хван, не помогает, а потом как Шерлок, тоже не особо выходит, но хотя бы веселит. «На кипе учебников лежит пачка подавителей. Постельное белье чистое, но застиранное и старое. Кровать узкая, на одного пассажира. В шкафу..вещи. Выходит, что Хенджин-омега, живущий достаточно бедно, студент, который не приводит альф с ночевками и..одевается в вещи.» Дедукция отличная, жаль Минхо и без нее все это знал. Чан вот-вот вернётся, а у Ли ни одной зацепки, только чуть твердый член и головоломка для скучного одинокого вечера. Альфа снова дает волю своим инстинктам и делает нечто ещё более странное, чем полет кофейных перемолотых зерен в окно. Минхо падает животом вниз резко, приземляется на ладони, как кот на лапы и щурится, всматриваясь в темноту под кроватью. Со стороны, если бы кто-то его видел, решил бы, что он планирует найти под ней пропавшего омегу, что он точно знает, что Хван там. На деле же, пол под кроватью просто единственное не осмотренное в этой комнате место. Если саму спальню мало-мальски ещё как-то освещал солнечный свет, то под кроватью вся тьма сгустилась. Пришлось доставать мобильный, шарить ладошкой в ,зажатом между телом и полом, кармане, включать фонарик, и снова навострить усы. А вот наконец и улика. У самой ближайшей ножки валялась странная тканевая материя, при ближайшем рассмотрении она оказалась грязной толстовкой в крови. Не капля, не две. Белая толстовка была буквально залита кровью по всей груди. Минхо начинает тошнить. Он никогда впечатлительным не был, но чертов Хван Хенджин успел истрепать ему своей пропажей нервы. Альфа кидает находку обратно, вылетает из комнаты и несется на кухню под аккомпанемент щелчков в замочной скважине.***
-Рассказывай. Это простое, но гениальное слово теперь прочно вошло в лексикон Минхо. Если уж с Феликсом получилось сделать вид, что он что-то знает, то с этим фанатом качалочки задание со звездочкой спускается по уровню сложности к упражнениям для разминки. Чан в миг становится хмурым. Виновато утыкается в остатки кофе, словно по гуще собирается угадать, что сказать. Мямлит. Привычка с детства. К счастью, сейчас он ни от кого по темечку за это не получит. Наверно. -Это было давно, честно. У Минхо в голове шестеренки двигаются со скрипом. Устали бедолаги за этот длинный тяжелый день. Нужно их смазать. Коньячком. -Оно понятно, друг. Снова полное доверие инстинктам. Минхо в жизни бы так нежно Чана другом не назвал. А сейчас оно как-то само. Альфа чувствовал, что нужно не давить, а наоборот, погладить не наглаженное, поцеловать нецелованное, и будет ему счастье. И не прогадал. -Понимаешь, мы же с ним почти одновременно лишились родных семей и туда попали. Старшие надо мной издевались, потому что я маленьким был..и пухленьким. А Хёнджин. Он так перепугался, что ни с кем не разговаривал. Даже со мной заговорил только через неделю. Мы всегда вместе были. Друг за друга держались. Как два щенка, понимаешь? Он обо мне всегда заботился. Таскал мне свои булочки, когда меня еды лишали. Заступался, знал, что старшие омегу не тронут. А как подросли, он же как папа мне стал, хоть и младше. И рубашку мне погладит, и уберется, и покушать нашуршит что-нибудь. Я в Сеул то рванул, чтобы ему жизнь по-лучше подарить! Я же знал, что он тут поступит точно. Все, чего я хотел, это позаботиться о единственном близком мне человеке. Минхо кольнуло больно в области совести. Он такого к Феликсу не чувствовал. Не потому что брата не любит, а потому что знал, что о нем, как и о самом Минхо, позаботятся их родители. Альфа мало переживал о младшем, потому что тот как у Христа за пазухой, а уж если что случится, то и сам Минхо в стороне никогда не останется. Но он врет, тускнея от стыда. -Я понимаю… -Ты же помнишь, я не поступил, да и оно к лучшему оказалось. Я потом работу в автомастерской нашел, начал двигаться потихоньку к нашей с Джини хорошей жизни. Я смог туда приехать только спустя почти три года, на его семнадцатилетие. Так то мы каждый день созванивались, но я давно не видел его. У меня тогда все так хорошо пошло, я ему на день рождения цепочку с подвеской взял. Дорогущая зараза. Чан шмыгнул носом и улыбнулся впервые за рассказ. О, Минхо прекрасно знал про какую подвеску сейчас с нежностью вспоминает друг. Действительно хорошая, даже не порвалась, когда Ли придушил ей омегу во время оргазма, наматывая цепочку на пальцы. -Ему едва четырнадцать стукнуло, когда я уехал. А когда вернулся, меня встретил уже взрослый омега. Не прямоугольный пупсик с припухшим лицом, а вот эти бёдра, талия, задница,-альфа в воздухе вырисовывал эти столько раздражающие части чужого тела,-глазища хитрые эти омежьи. Я тогда с его парнем познакомился. Ой не понравился он мне, и не зря. Этот мудак фотки его сделал, ну, знаешь, те, которые никому не покажешь. Не знаю, может Джини свое разрешение на съемку то давал, но использовать их, чтобы хвастаться, уж точно нет. Короче, отпиздил я его, телефон отобрал с этими фотками. И домой поехал. Альфа многозначительно замолчал и Минхо подумал, что история видимо на этом и закончена. Но ситуация так и не прояснилась. Чего Феликсу то в ней не понравилось? Чан поступил как самый настоящий брат. -Ну это же не все.. -Не все,-тяжело вздохнул Бан, откинулся на спинку стула с нечитаемым лицом, кусая губы, и продолжил,-я итак поплыл, когда мы встретились спустя три года, а когда фотки эти проклятые увидел, так совсем мысли эти из головы выкинуть не смог. И фотки удалить рука не поднялась. Понимание простреливает по ощущениям по копчику, через позвоночник прямо в тупую альфью голову. Чан поступил как раз не как брат. Рука у него не поднялась удалить, зато видимо дрочить на них рука поднималась с завидной регулярностью. Чтобы не вскочить, Минхо кулаком по столу стукнул. Стало немного легче, но легкие от злости ещё покалывало. Бан вздрогнул и губы облизнул в испуге. -Ты не понимаешь.. мы же не родные! И ближе него у меня никого не было. Я влюбился, ясно? Да вот это вот всё,-он с психом, почти подпрыгивая, дёргается на стуле, который скребет по полу ножками, пальцами по телу своему водит, за кубики щипает, словно оно все ему противно,-это для него все. Я тогда за себя взялся. Его впечатлить хотел. Надеялся, что он увидит меня другим, и так же как я почувствует что-то большее. Знал бы Ли, но Бан правду говорит. И мысли он эти пошлые гнал, и до трясучки боялся младшего потерять, если тот узнает. Чану казалось, что он очевиден, что Хёнджин вот сейчас увидит, с каким вожделением единственный близкий человек на него смотрит, и выкинет его из своей жизни. Потом пошла стадия принятия своих чувств. Они перестали по асфальту его раскатывать, а заставили вперед двигаться и даже мазохистское удовольствие доставляли. А к тому моменту, как с ним произошли метаморфозы, и жир на кубики пресса расслоился, брата из мыслей немного смыло наплывом других омег, которые рядышком были, да так в глаза смотрели, завлекали. Так что уже через год, Чан из пухлого неуверенного в себе мальчика превратился в мужчину, а его влюбленность в Хёнджина в нежное сокровенное чувство, которое лишь сильней к Хвану как к родному привязывало, и постыдные желания в глубь закатало, требуя оставить эти бредни навеки в тайне, заперев за семью замками, которые младший Ли так лихо повскрывал! Минхо найтись сам не мог, не то что слова подобрать. Все взгляды и нежность, с которой Бан к своему «младшенькому» обращался, приобрели иной оттенок. Исказилось все от злости. Злость на Чана, который зачем-то все всем испортил. И себе идиоту, и влюбленному в него Феликсу, и Хвану, уверен Ли, тоже. Минхо то конечно все равно. У него сейчас подбородок трясется и капилляры в глазах лопаются просто от обиды за омег, определенно. Кулак сжимается во имя справедливости. А рот изогнут в тонкую полоску от желания научить несмышленыша. Именно так. -Но это давно было, Минхо, правда. И не всплыло бы ничего, если бы Феликсу не взбрело в голову.. Помнишь, я рассказывал, что рэп читал? У меня пару треков остались на облаке старом. Но я и думать забыл, что там ещё и эти фото..а брат у тебя, уф,-осекся Бан,-не из робких, залез и.. Альфа уже не мог разобрать слов друга. Часть его хотела взбрыкнуть, разораться, возможно даже ударить Чана, выбежать из этого дома, обязательно забрав с собой те шелковые трусики, чтобы они не дай бог не достались этому извращенцу. Вторая часть настойчиво толкала изо рта просьбу. «Покажи» набатом стучало в висках, которые потом покрываться стали. Пульс подскакивал, и Минхо надеялся, что это инсульт, а не бешеное возбуждение от мысли, что где-то в этой квартире, в старом ноутбуке существуют откровенные фотографии семнадцатилетнего омеги, которого он совсем недавно видел в не менее компрометирующих состояниях в своей постели. Ли даже не думал, что этот рассказ может его так легко вывести из равновесия, но оказалось, что личная трагедия в амурных делах его брата, нехило так зашибла и самого альфу, что в голове его сейчас гул, виски в тисках, а грудину снова сдавливает невидимая рука. Он никогда не видел в этих двоих подобных ролей. И сейчас не сможет называть их любовниками, даже если в одной кровати застанет. Да и какие они к черту любовники? Хенджин возможно об этих фото вообще не в курсе, не знает, что брат то названный, и не брат вовсе, а так, похотливый волк в братской шкуре. -И потом они так ругались. Я пытался успокоить Ликса, но он так кричал, плакал, Хенджина обвинял, а тот и понять не мог в чем. А нет, похоже знает.***
Новая пачка сигарет летит на круглый столик у дивана. Купленный кстати по наставлению Хван Хёнджина. Мол, «хен, было бы неплохо, если бы ты чай на столик ставил, а не на ковер в ноги». Минхо затягивается, но недостаток кислорода не делает его чувства понятнее. Он растерян, зол и не знает, что делать дальше. Чан не знает, где Хенджин. После скандала с Феликсом, Хван с ним не разговаривал, но из дома не уходил. Альфа все думал, как ему подступиться к брату, но тот неожиданно исчез. Бан использовал слово «свалил», а вот Минхо не на шутку начинает тревожиться, что это слово к ситуации не подходит. Чан омегу решил не искать, не трогать. Наивно полагает, что раз вещи тот оставил, значит точно вернётся. А пока альфа даст сводному брату временя остыть, чтобы потом объясниться. Трус. По глазам же видно, что не Хенджину он время дать хочет, а себе. Боится. И до его пропажи боялся. Скорее всего и слово омеге не сказал, после того как все вскрылось. Потому что трус. Как страус голову в песок спрятал и хвост поджал. От Хвана ни слуху, ни духу, а он время ему видите ли дал! Да Минхо вон вообще, гордость свою на цепь посадил! И даже риск того, что их отношения с омегой раскроются, ему не мешает носится по городу, как в темечко ужаленный. Мысли все чаще возвращались к фотографиям. Они как-то плавно обходят факт того, что Чан стремный тип со спермотоксикозом, и сразу переходят к фантазиям. С одной стороны, много ли надо неокрепшей девственной психике Чана, чтобы дрочить на брата? Размазанные фотки украдкой, может фото обнаженных ног или спины? Хенджин вообще знал, что его фотографируют? Позировал ли на камеру или спал, не подозревая о предательстве? Минхо почему-то думается, что фото были стоящие. Настолько стоящие, что до сих пор хранились у Бана. У Бана, которого омеги кажется уже с ног до головы облизали в прямом и переносном смысле. Альфа делает глоток кислого крафтового пива и растекается по дивану вниз. Бляшка расстегнутого ремня звякает от стекла бутылки, которую Ли не сразу удачно ставит на колено, а пепел от сигареты летит чуть мимо блюдца. Пепельницы дома нет, он же бросил. Нет, фото точно были стоящие. Возможно на них Хван выгибался кошечкой, как он это умеет. Возможно кончает, пачкая свой животик. Минхо прикрывает глаза, представляя снимки, где омега держит в ладони свой член, давит под красной головкой, раскрывая колени пошире. Головка альфы же от этих фантазий дискомфортно упирается в резинку боксеров, приходится поправлять. Осторожное прикосновение вместе с продолжающимися фантазиями лишь сильней наливают ствол кровью. Перед глазами уже фото, на котором крупным планом видно всегда гладко выбритую задницу. Ох, всем задницам задница. Упругая, кожа как бархат, с маленькой розовой дырочкой. Уже не фото, а видео в голове крутится, когда Минхо свое возбуждение обхватывает под бельем. В воспоминаниях сладкая смазка, вытекающая толчками из растянутого входа. Альфа стонет, но слышит лишь Хенджина голос в голове. Он вспоминает каково это, входить в младшего до упора, не спеша, потянув его за бедра на себя. Ладонь, не такая влажная, несмотря на предэякулят, не такая узкая, хоть альфа и сжимает её с силой, не такая мягонькая, хоть он и пользуется дорогим кремом трижды в день. Она не приносит нужного удовольствия, и приходится спасаться фантазией, которая, к слову, у альфы так себе. Он представляет как берет Хвана быстро, толкаясь в кулак резко, напрягая свои ягодицы для жесткости. Видит как омега под ним ерзает по простыни, и почти слышит как скрипит маленькая кровать в его комнате. Теперь эта локация открыта для пошлых фантазий. Заваленный бумагами стол тоже не остаётся в стороне. Альфа закусил до боли губу, доходя до кульминации, и в своих фантазиях начал грубо долбиться в горло податливого Хенджина, который обслуживает его сидя под столом. Минхо видит, как скидывает все с его поверхности, чтобы облокотиться ладонями и двигаться размашисто. Омега снизу принимает все с гулкими звуками от захлебываний, но не сопротивляется, даже наоборот, поощряет альфу языком по уретре, каждый раз, когда Минхо успевает большим пальцем сам маленькую дырочку задеть. Пальцы Ли, сжатые до бледных костяшек, с громким чмоком бьют каждый раз по тяжелым припухшим яйцам, которые снизу поджимает и выпячивает вверх резинка трусов. Оргазм получается яркий, но быстрый. Не успевший вынырнуть из своих фантазий, альфа падает от удовольствия наяву фигурально, а в голове натурально. Резкий отток крови бьет по макушке, а сознание рисует удар о пол в небольшой комнате омеги. Минхо глаза не открывает, но видит под веками окровавленную толстовку. Его прошибает холодный пот и накатывает тошнота, резко распахнутые глазницы жжет до слез, и сухое горло начинает саднить. Удовольствие слишком быстро сменяется стыдом и переживанием.***
Он принял холодный душ, смывая с себя не то сперму, не то чувство неполноценности. Он воровато оглядывается в пустой квартире, боясь, что кто-то мог стать свидетелем его недостойных поступков. Он наливает себе крепкий кофе, вновь закуривает сигарету и до боли сжимает влажные волосы пальцами. Ему все это, к слову, не помогает. Альфа чувствует себя плохо, считает себя неправильным, и уже на грани поставить себя рядом с Чаном на первое место в топе омерзительных сегодняшнего дня. Как Хван себя чувствовал, узнав эту неприятную тайну? Противен ли ему стал Чан? Сможет ли он простить его? Хорошо, что хоть про низменные потребности Минхо, тот не в курсе. Не хотелось бы увидеть осуждение и разочарование в свою сторону. Пусть эти чувства останутся для Бана. Кофе выливается в раковину, любимая кружка быстро споласкивается, чуть не намочив сигарету, зажатую меж губ. Из холодильника с громким стуком достается ещё бутылка пива, чья крышка летит по столешнице куда-то под забытые специи, и Минхо тянет к себе телефон. Начинает немного морозить голые ступни от холодного ветра, тянущегося по полу от открытого балкона. Альфа нервно дергает коленом, чтобы унять нетерпение и согреться. Минхо заходит в каждую соц.сеть, ищет аккаунты Хвана, убеждается, что его давно нет в сети, и листает фотки. Он даже находит себя на одной. Точнее свою руку на плече Чана на совместной фотке с какой-то вечеринки. В вариант в инстаграме вошли только Хенджин, Феликс и Чан. В остальном всякая омежья лабуда. Закаты, цветы и селфи. Много фоток с Ли младшим, где они дурачится, чуть меньше всякой эстетической фигни, где видно часть какого-нибудь тела, красивого к слову, за счёт чего эти фото глупыми не выглядят, твиттер пестрит короткими стишками, чей глубокий смысл тупому альфе не понять, а какао пустым чатом, они там никогда не списывались. Толку от этого сталкинга тоже нет. Альфа делает большие глотки, сохраняет фото Хенджина из мессенджера на свой телефон, потому что оно миленькое, и заходит в контакты, чтобы сменить имя. Хватит омеге под маской кондиционерной скрываться. Рядом уже с настоящим именем красуется пустой кружочек, и Минхо недолго думая тыкает на него, чтобы заменить на фотографию, которую недавно скачал. Глаза сами падают на соседнее фото, и Ли забывает зачем он вообще открыл приложение. Пиво идет ещё лучше, чем до этого, а до этого оно шло как родное. Новая сигарета уже не кажется чем-то неправильным, наоборот, запускает нужные мозговые процессы, как кажется. Открыв галерею, альфа уставился в фото стикера, сделанного сегодня в комнате омеги. Он приближал изображение, вертел в разные стороны, отражал зеркально, пытаясь разгадать указанный шифр. Это были просто ряды цифр. Их было слишком много, чтобы принять это за пароль или координату. Они совершенно точно не складывались в номера телефонов, и не могли быть набором дат. Первая строчка отличалась от всех. В ней было больше цифр, а в конце, в отличии от остальных не было никаких кривых галочек. Также, почти все ряды цифр были зачеркнуты, кроме первой и последней. Ещё одно отличие этих рядов от остальных-они менее круглые. Зачеркнутые, хоть и были разные по составляющей цифр, но все обязательно заканчивались чередой нулей. Честно говоря, программист ломал голову достаточно долго, дойдя теориями уже до квантового мира, прежде чем понять, что кривые галочки-это символ воны, а значит цифры, перед которыми он стоит-это сумма. Тогда понятно, почему они круглые, и даже можно предположить, что зачеркнуты, потому что выплачены. Последняя, не вычеркнутая сумма видимо являлась остатком, потому не ровная, и видимо ещё не возвращенная. Если Минхо прав, то тогда самые верхние цифры это номер карты, на который возможно производили возврат. Не медля ни секунды, альфа зашел в приложение банка, чтобы вбить перевод на карту с нужным номером. Такая карта и правда существует. И принадлежит она господину Ян Чонину.